☐ ☑ ☒
Антон вылез из машины, прихватив свой рюкзак и Костин букет, Костя рассчитался с водителем и взял номер его мобильного, договорившись, что завтра он за ними приедет, чтобы отвезти на вокзал. Костя забрал цветы, и Антон, нашарив засов, открыл калитку. За ней шла расчищенная от снега дорожка, по одну сторону от которой возвышался дом, а по другую через низенький заборчик виднелся засыпанный снегом сад. Они прошли вдоль дома и оказались в просторном дворе. Возле крыльца курил крупный молодой мужик, который, увидев их, отбросил сигарету и с широкой, но неискренней улыбкой двинулся навстречу: — Какие люди! Самсонов! — И тебе привет, Борщев, — скривился, останавливаясь, Антон. Костя, удивленно взглянув на него, уставился на мужика — здоровый бычара! Тот подошел совсем близко и облапил Антона «со встречей», Антон попытался отодвинуться. — Что ты как неродной, мой дорогой шурин? — Ну что ты, дорогой зятек! Рад безумно тебя видеть, — голос Антона сочился ядом и сарказмом, но «дорогой зятек» явно намеков не понимал. — А это что за хрен? — громким шепотом спросил мужик, не отпуская вырывающегося Антона. — Личного ебаря привез? С цветочками… Свататься будет? Костя завис, в недоумении глядя на Антона. Че за нахрен вообще?! Этот здоровый лошара намекнул, да что там «намекнул» — прямым текстом сказал, что Антон по мальчикам? У Кости в голове происходила внезапная перезагрузка. Это что, Антон — гей? Ничего себе! Костя в жизни не видел живого гея, да и не думал о них никогда, а тут надо же… Так это он потому и готовит так хорошо, или почему? Вообще-то дядь Коля, Танин муж, тоже мог и борщ сварить, и котлеты пожарить, а рыба так всегда на нем была: и почистить, и приготовить. Да и дед Гриша картошку чистил и жарил только так! Черт!.. — Придурок, — прошипел Антон, выкрутившись и удачно ткнув локтем зятя под дых, и очень-очень надеясь, что Костя не расслышал этого бреда, — это мой друг и сосед по квартире Костя. Ему удалось выдраться, и он, отступив на шаг, представил зятя: — Костя, это муж моей сестры, Сергей. Костя белозубо оскалился, порадовавшись про себя, что у него заняты руки и можно не здороваться: в одной он держал букет, а во второй — рюкзак, который так и не повесил на плечо. — Сережа, кто там? — раздался женский голос откуда-то из-за спины Сергея, тот повернулся, и они увидели спешившую к ним женщину в белом платочке на голове, в руках она держала большую миску, исходившую паром. — Антоша! Приехал все-таки! Она сунула миску в руки зятя и велела: — Неси быстренько в дом, пока не выстыло. Тот неловко перехватил миску, полную свежесваренных, покрытых лужицами растопленного сливочного масла вареников. — Привет, мам, — Антон обнял маму. — С днем рождения! — Ох, спасибо, сынок, дорогой мой! Вот подарок так подарок! Как же хорошо, что ты приехал, — она отстранилась от Антона, продолжая держать его за руки, и посмотрела на Костю: — А это кто, сынок? — Это Костя, мой друг, мы в одной квартире живем, — говоря это, Антон даже не осмелился посмотреть на Костю, чувствуя себя крайне неловко после выходки Сергея, вот же мудак редкостный! — Костя, это моя мама — Дана Стояновна. Костя улыбнулся и протянул цветы: — С днем рождения. Женщина всплеснула руками и аккуратно взяла протянутый букет: — Спасибо, Костя. Она прижала огромный и довольно-таки безвкусный букет к груди и, улыбаясь, смотрела то на Антона, то на Костю. — Ой, что ж это я! Пойдемте в дом скорее, на улице, чай, не лето, — перехватив одной рукой цветы, другой она уцепила Антона и потянула к крыльцу. — Как вы вовремя-то! Как раз к вареникам поспели. А чем же вы добирались, сынок? Костя шел следом за Антоном и его матерью, улыбаясь ее говорливости и явной любви к сыну. Это было правильно, а вот над тем, что сказал Сергей, Костя еще подумает.☐ ☑ ☒
В доме все уже знали, что приехал Антон, и стоило им зайти в дом, как к нему тут же кинулись племянники. Он подхватил сразу обоих и, смеясь, немного покружил. К ним подошли сестра Антона и отец, и Дана представила им Костю: — Это Антошин друг Костя, а это Света — Антошина сестра и его папа — Илья Никифорович. Костя улыбался, пожимал руки, с интересом разглядывая родственников Антона. С сестрой он был похож, только она отбеливала волосы, представляя из себя типичную контрастную блондинку: неестественно-белые волосы, черные глаза и ярко-красная помада. Косте хотелось поморщиться от такой безвкусицы, но он усиленно изображал приветливого и ненавязчивого гостя. Отец Антона оказался среднего роста мужиком обычного сельского вида; как и жена, он выглядел на свой полтинник. Антон выделялся среди родственников как аристократ среди селян, и Костя понимал, что это не потому, что тот уехал учиться в областной центр, в цивилизацию, он просто другой. — Светка со своими приехала сегодня… — начала рассказывать мама, как только усадила всех за стол завтракать. — Не успело солнце встать, — подсказал отец, накалывая вареник и макая его в большую пиалу со сметаной. Мама засмеялась и махнула на него рукой. — Вы кушайте, мальчики, кушайте, пока горяченькие. Как вы вовремя подоспели-то! Вот эти с фигурным краем с мясом, а с оборочкой — с картошкой, — показала она на вареники. К огромному Костиному удивлению, все так и ели из той огромной миски, которую Сергей водрузил посередине стола, только детям дали отдельную тарелку, опять же одну на двоих. Даже в походе у каждого имелась своя посуда, и Костя чувствовал неловкость есть из общей посуды. Но вареники оказались очень вкусными, а с мясом Костя так вообще никогда и не пробовал. Сначала он подумал, что это что-то типа пельменей, только другой формы, но и вкус тоже отличался. После завтрака отец отправился проверять баню; женщины пошли в кухню, стоящую отдельным зданием, прихватив с собой Сергея, к видимому облегчению Антона; детишки же повисли на Антоне. Он выдал им привезенные подарки, играл вместе с ними, смеялся, но Костя заметил, что при этом он старался не смотреть на него, чувствуя, что неловкость после сказанного Сергеем никуда не делась. Племянники Антона — Алиса, четырех лет, и ее братишка Максим, почти шести лет — вели себя вполне прилично, на взгляд Кости, не ныли, не капризничали, не баловались. Было заметно, что они любят своего дядю, так и липли к нему все время с просьбами то поиграть с ними, то рассказать что-то интересное. В какой-то момент Антон достал мобильник и нашел несколько коротеньких видео с Лакки, дети визжали от восторга, глядя на пушистого шкодника, и вскоре перекинулись на Костю, приставая теперь уже к нему. — Ну я вижу, вам нескучно, — улыбнулся Антон, глядя на восхищенно взирающих на Костю племянников, он легонько дернул за хвостик Алису, — пойду посмотрю, не нужна ли дедушке помощь. Девчушка захихикала и схватила Антона за руку, а ее брат серьезно заявил: — Мы тоже пойдем, собирайся, Алиса, мы же хотели снежную бабу построить. Костя растерянно посмотрел на Антона: если все уйдут, то что ему одному прикажете делать в чужом доме с допотопным телевизором, наверняка транслирующим всего пару каналов? Алиса вскочила и побежала одеваться, Максим отправился за ней, Антон потерянно стоял рядом с Костей, глядя в сторону. Мда… Костя встал, и не ожидавший этого Антон отшатнулся. — Я, пожалуй, пойду во двор с малышней, — произнес Костя с легкой укоризной: чего он дергается? — Не буду же я один тут сидеть. А так поиграю с ними в снежки, бабу слеплю, — улыбнулся он. — Да, точно, — согласился Антон, искоса взглянув на него из-под ресниц и тут же отвернувшись.☐ ☑ ☒
Во дворе особо разгуляться было негде, и Антон предложил пойти на огород. Он даже с ними пошел посмотреть, что и как. Огород вполне подходил по мнению Кости, так что пока Максим слепил снежок и активно начал его катать, превращая все в больший шар, Костя сам слепил несколько снежков и кинул их в Антона. Тот такого явно не ожидал, но в долгу не остался и, вместо того, чтобы пойти, как собирался, к отцу, начал ответную атаку в сторону Кости. Вскоре дети бросили катать шары для снеговика и примкнули к снежному обстрелу, причем малышка Алиса присоединилась к Косте, а Максим к Антону. Все разгорячились, с хохотом закидывая друг дружку снежками, щеки разрумянились, глаза сверкали, цвет одежды у всех постепенно становился одинаково белым. Снежную битву остановил Антон: — Ну все, перерыв! — Ну Антон, — тут же заныла Алиса. — Хватит, я сказал, идемте в дом, вы промокли уже. — Мы еще снежную бабу не слепили, — надулся Максим. — Ничего страшного, потом слепим. Во дворе их встретил Сергей, выскочивший из дома, куда заносил миску с салатом, он встал как вкопанный, с изумлением и завистью рассматривая своих детей, больше похожих на снеговиков, и таких же покрытых снегом Костю и Антона. — Вы откуда такие? — Мы в снежки иглали, — радостно поделилась Алиса, — в агалоде. — Я тоже хочу в снежки, — протянул Сергей, окидывая взглядом Антона. — Батя сказал, можно к бане готовиться. — Баня, — запрыгала Алиса. — Ты, мелочь, пойдешь с мамкой и бабушкой, — щелкнул ее по носу Сергей и обратился к сыну: — Как и ты. — Чего я с телками должен мыться? — надулся Максим. — Я с вами хочу. — Яйки не доросли еще. Идите в дом сушиться, и, Макс, вещи развесь, понял? — Да, — хмуро бросил Максим и, обойдя отца, направился к крыльцу. Алиса, прикрыв рукавичкой рот, хихикала, все время повторяя: «Яйки!» Баня Антона оказалась значительно вместительней, чем деда Гриши — большой предбанник, из которого вели две двери: в парную и в отдельную моечную. Бассейна в ней, конечно, не было, но Костя такого и не ждал, разумеется, зато там находился душ и обычная ванна. Из моечной еще одна дверь вела напрямую в парилку. В предбаннике стоял деревянный шкафчик, в который они повесили свои вещи. На стенах висели пучки засушенных трав, в воздухе остро пахло мятой; на столе лежала стопка больших махровых полотенец, которые Антон принес из дома, а также стоял самовар, несколько разномастных кружек и горшочек с медом. — Давайте, раздевайтесь живей, — закомандовал отец Антона, — разбирайте шапки, в душ и бегом в парилку. Эх, жаль, что сейчас не вечер. Вечером-то полезней баньку принять, а потом в постель сразу, когда тело стало легкое-легкое. Костя всегда разоблачался догола спокойно, а чего стесняться? Все ж мужики! Да хоть бы и бабы были, и что? У него такое тело, которое можно использовать для рекламы нижнего белья: неперекачанное, мышцы с легким рельефом и главное — ни жиринки и кожа гладкая и чистая. Он посмотрел на Сергея: тот то ли по жизни страдал от лишнего веса, то ли раскормился в последние годы, но в одежде он смотрелся намного лучше — рубашка скрадывала живот, джинсы подтягивали зад. Та еще туша! Зато Антону, по мнению Кости, не мешало бы подкачаться. Надо будет его хоть на утренние пробежки с собой брать, решил он. Костя любил баню, любил попариться, а потом облиться холодной водичкой, или если с друзьями в городе ходил, то нырнуть в бассейн. На втором заходе в парилку Илья Никифорович предложил: — Давай-ка, Серега, ложись, отхлестаю тебя веничком, всю дурь выбью. — Шутник вы, батя, ну какая у меня дурь, я ж самый примерный муж и отец. — Ложись уж, примерный. Сергей забрался на нижний полок, и тесть стал чародействовать над ним с березовым веником. Полок был такой широкий, что и двое могли лечь рядом. Так и получилось, когда дошла очередь до Антона с Костей, Илья Никифорович предложил лечь им рядком и наслаждаться веничком. Звучало двусмысленно, но Костя только засмеялся. — Батя, та что вы будете напрягаться, — встрял Сергей, — хлещите Костю, а Антоху я оприходую. Это прозвучало еще более двусмысленно, и Костя увидел, как Антон сжал губы и раздул ноздри, всем своим видом показывая несогласие. Костя толкнул его локтем в бок, чтобы тот устраивался под стенкой, а сам лег рядом. — Это тебе не дрова топором рубать, — отмахнулся от него Илья Никифорович, подавая веником горячий воздух на ступни. — Научись сначала правильно веником орудовать. — Да я уже семь лет с вами тут парюсь, — возмутился Сергей, — люди университеты за это время заканчивают с аспирантурами, а вы мне веник доверить не можете! — Так то университеты… Костя закрыл глаза, действительно наслаждаясь то легкими похлопываниями веника по ногам, то хлесткими ударами, то медленными поглаживаниями веником вдоль тела, то компрессом, когда веник плотно прижимают к коже на несколько секунд. — Перевертайтесь, ребята, — скомандовал Илья Никифорович. Костя перевернулся, так и не открывая глаз, чувствуя, что рядом завозился Антон. Отец проделал те же манипуляции веником, только теперь спереди. — Хорош! Посидите пару минут и марш в помывочную обливаться холодной водичкой. Потом они сидели в предбаннике, и Косте казалось, что он сам превратился в воду — по нему непрерывно тек пот. Они пили травяной чай, отец Антона травил деревенские байки, но сам Костя участия в беседе не принимал — ему и так было кайфово.☐ ☑ ☒
Возвращались в дом втроем, Илья Никифорович остался в бане подготовить все для женщин. — Идите, идите, парни, и пока наши дамы будут париться, отдохните перед застольем. Это была дельная мысль, потому что Костя так расслабился, что хотелось только лечь и не вставать до завтрашнего утра, тем более что и день у них с Антоном выдался на редкость длинный — даже не верилось, что еще утром они были в городе. Он так ушел в свои мысли, что не сразу понял, о чем говорит Сергей. — Ты хоть в отчем доме с мужиком не трахайся, — типа по-дружески советовал он Антону, закинув руку ему на плечо. — Заебал, блядь, со своими домыслами, — прошипел Антон, резко останавливаясь и выскальзывая из-под его руки. — Не, еще не ебал, — хохотнул Сергей. Глаза у Кости изумленно округлились, он насторожил уши, прислушиваясь. — Да че ты целку из себя строишь? Привез ебаря с собой, думаешь, никто не догадывается?.. — вполголоса продолжал Сергей. — Не у всех такое извращенное мышление, как у тебя, — отчеканил Антон, устремляясь к крыльцу и мгновенно скрываясь за дверью. Сергей шагнул за ним, но Костя придержал его за рукав: — Слышь, закурить есть? Тот недовольно попыхтел, но полез в карман за сигаретами, бурча: — Свои иметь надо, развелось тут нищебродов. Костя улыбнулся, вытаскивая из пачки сигарету и думая, какого Сергей цепляется к Антону, если у него есть жена и дети. Даже если тот действительно гей, и что? Он нормальный чел, вполне адекватный, и с ним интересно. Вообще ни одного живого гея Костя никогда не видел, разве что по телевизору. Элтона Джона, но то не считается, тем более что он в Англии живет. Надо будет погуглить по возвращении домой. А может, Сергей — гомофоб? Самому Косте раньше как-то не приходилось размышлять над чужой ориентацией, и с друзьями о гомиках они тоже не разговаривали, с чего бы такая тема вдруг нарисовалась? Да и вообще не пофиг ли, кто с кем трахается? Лично Костю это никак не трогало, видимо, в отличие от Сергея. Сергей тоже закурил, то есть Костя просто катал сигарету в пальцах, не собираясь курить — он этим делом не увлекался и начинать не собирался. — Ну и че не куришь? — Так я не курю, — спокойно ответил Костя. — Какого хуя сигу стрельнул? — рассвирепел Сергей. — Какого хуя к Антону лезешь? — парировал Костя. — Слышь, пацан, что за базар? — навис над ним Сергей. — Или я прав, и вы потрахиваетесь потихоньку? — А тебя это ебет? Я ж не спрашиваю, не потрахивается ли с кем твоя жена, пока ты на работе? — Ах ты сука! — Сергей сделал резкий выпад рукой в сторону Кости, то ли пытаясь его схватить за грудки, то ли ударить. Костя отклонился и, в свою очередь, захватил его мизинец, резко вывернув назад. Сергей взвыл, но вторая рука у него была свободна, так что сейчас он покажет гаденышу, как ручонки свои и язык распускать. Но Костя, догадавшись о его намерениях, сразу предупредил: — Только дернись, и я тебе палец сломаю. — Ты охуел? Че творишь? — В следующий раз это будут твои яйца, — предупредил Костя, сильнее выворачивая палец. — Ай, отпусти, ушлепок! — Отвали со своими подъебками от Антона, понял? — Сам разберусь! Мне еще не указывали всякие, что делать! Самому-то, небось, нравится натягивать Антохину задницу? Косте было противно, хотелось въебать хорошенько Антоновому зятьку с ноги и лучше в рожу, чтобы не кидал на Антона масляные взгляды и не кидался сальностями, но он был тут в гостях, и избить родственника казалось дурным тоном. С другой стороны, какой праздник в деревне без хорошей драки? — Ааа, — протянул Костя, — так вот чего ты хочешь, натянуть Антона? Или, может, чтобы он тебя натянул? Сергей, взревев, вырвал палец из захвата и всей тушей бросился на Костю, тот отступил в сторону и увидел, что за ними стоит отец Антона, хмуря брови и поджав губы. — Капец, — пробормотал Костя, отступив в сторону крыльца. Сергей ринулся за ним, но его остановил громкий возглас: — Сергей! Тот резко остановился и оглянулся на тестя, растерянно бормоча: — Батя… Батя, я че, я ниче. — Че, че, — передразнил его Илья Никифорович. — Ходь сюды. Костя скрылся в доме, убравшись подальше от разборок, он понимал, что отец Антона наверняка что-то слышал, и вряд ли его это обрадовало. — Ты что, стервец, творишь? — невысокий тесть, который едва Сергею до подбородка доставал, вызвал у него неконтролируемую волну страха. — Бать, я ниче, это этот прикопался. — Сереженька, — ласково начал тесть, — ты мне тут сказки свои сейчас в уши не заливай, ты за свои собственные слова ответ держи. Я тут стоял и все-все слышал. Глаза, такие же угольно-черные, как у Антона и Светы, смотрели из-под густых бровей грозно и нетерпимо, Сергей побледнел. — Ты что ж это, поганец, замыслил, а? — Я, батя, Богом клянусь, ничего не мыслил, вы чего? — Значит, слушай сюда, богохульник, если еще хоть раз посмотришь в Антошину сторону или грязный роток свой до него откроешь, ой худо тебе будет. Моя двустволка осечек не дает: пойдешь со мной на охоту, да там и останешься. Сергей побледнел: — Батя, да вы что, детей сиротами оставить хотите? — Не я, а ты, видно, хочешь, содомит проклятый! — Батя, вы чего говорите? Да я кроме Светы и не смотрю ни на кого! — Ты мне байки тут не рассказывай! Понял, что я сказал? — Понял я, понял! — А раз понял, в дом иди. Сергей начал подниматься на крыльцо, бормоча: — Значит, приезжему этому можно, да? Содомитством заниматься? — Побурчи мне еще! Пока тут только ты непотребствами хочешь заниматься!☐ ☑ ☒
В комнату, в которой ему придется ночевать, Костю провела Алиса. Оказалось, это была комната Антона, но до того крошечная, что Костя не представлял, как они должны в ней размещаться, к тому же кровать, старая с панцирной сеткой, была одна. Он подумал, что, возможно, Антон заночует в другом месте, но его рюкзак находился тут же на каменной лежанке напротив кровати. Под окном притулился небольшой стол. В комнатке даже шкафа не было, его заменяли крючки на стене, прикрытые занавеской. Сам Антон валялся на кровати, заложив руки за голову, но увидев Костю, сразу сел, встревоженно на него глядя. — Слушай, а как мы спать тут будем? — Я на лежанке лягу, а ты на кровати. Костя посмотрел на лежанку, от силы в полтора метра длиной: — И как ты на ней собрался разместиться, клубочком? Так она узкая. — Ничего, размещусь, — Антон встал. — Приляг отдохни после бани, а то совсем разморило. Да уж, «разморило», если можно так назвать встряску с Сергеем. Ему хотелось как-то предупредить Антона о том, что его отец услышал кое-что лишнее, но Костя не знал, как о таком сказать. — Чего ты вскочил, ложись назад, — он пихнул Антона в сторону кровати, — поместимся, а на ночь что-то придумаем. Несмотря на сопротивление Антона, Косте все-таки удалось его вернуть на кровать и самому устроиться рядом. — Красота, — он закрыл глаза и вытянулся, чувствуя, как под боком замер Антон, стараясь не коснуться его, но из-за просевшей сетки неумолимо скатываясь все ближе. В конце концов Косте как-то пришлось жить впятером в двухместной палатке, вот там была теснотища, не повернуться! — Кончай дергаться, — велел он, не открывая глаз. Антон дышал так тихо, словно стараясь, чтобы Костя вовсе забыл о нем. Костя толкнул его локтем: — Угомонись, мне реально пофиг на тот бред, что лил Сергей. — Правда? — помолчав уточнил Антон. — Правда. — А если я действительно гей? — очень тихо, почти беззвучно спросил он. — И что? Ты лучше скажи, ты поэтому не мог жить в общаге? Что за конфликт у тебя там случился? Антон молчал так долго, что Костя уже решил, что тот заснул. — Да не то чтобы конфликт, просто есть у нас один парень на курсе, хорошо хоть не в моей группе, но лекции-то общие, так вот, он ко мне вечно цепляется, хотя я никакого повода не давал. — Цепляется, это как за косички дергать, чтобы показать, что девчонка нравится? — Если бы! Он, наоборот, всеми своими действиями показывает, как я ему не нравлюсь, гнобит всячески. Хорошо еще, что у нас остальные ребята нормальные и все его «шуточки» в мою сторону пропускают мимо ушей, не присоединяются, а то была бы у меня еще та учеба! — Что за шуточки? — Тупые, как и он сам. Типа «Антоша, ты что, глаза накрасил? Антоша, ты что, девочка?» Ну и тому подобный бред. — Ну ни фига ж! Он к тебе явно неровно дышит. Это ж надо придумать такую чушь! У меня тоже ресницы черные, так пусть попробует кто-то ляпнуть, что я их накрасил, — сжал кулаки Костя. Антон заулыбался, он наконец смог расслабиться: — Да ты вообще красавчик хоть куда. — Да? — заиграл бровями Костя. — Нравлюсь? — А то! Еще б не нравился с такой-то квартирой, замечательными родственниками и упоротым енотом, — засмеялся Антон. — Вот не знаю, — возмутился Костя и лег на бок, чтобы видеть Антона, — это комплимент был или оскорбление? — Конечно, комплимент, — сделал торжественную мину Антон. — Ладно, — подозрительно прищурил глаза Костя, — что там дальше с твоим поклонником? — Как-то этот придурок гомофобный… — Антон скривился, выражая всем своим видом презрение к «гомофобному придурку», и замолчал. — Застукал тебя на горяченьком? — подсказал Костя. — Что? Нет! Все еще прозаичнее — напился и полез ко мне целоваться. — Ого! — восхищенно воскликнул Костя, хотя внутри все заполыхало от ревности. Вот же черт! Он сам не ожидал, что ему станет настолько неприятно слышать про любовные приключения Антона. — Да он у вас самый натуральный латентный гей, или как там говорят? — Ага, — хмуро согласился Антон, — гомофобный гей, супер. — Прямо как твой зятек! И что потом? У вас было что-то? — быстро уточнил Костя. — Ага, свадьба и трое детей. Костя заскрипел зубами и полным «искренности» жизнерадостным голосом уточнил: — Так вы все-таки трахнулись? Антон неверяще уставился на него: — Ты вот сейчас серьезно?! Он гнобил меня почти два года, прежде чем полезть по пьяни с поцелуями, и я, по-твоему, должен с ним сразу схватиться за руки и идти в закат? Да я так опешил, что врезал ему в рожу на автомате. — То есть ты не ответил на поцелуй? — въедливо поинтересовался Костя. — Нет, конечно! Не хватало с ним еще целоваться. — Ага, — удовлетворенно улыбнулся Костя. — И чем закончилась эта поучительная история? — Тем, что на следующий день он заявил, что это я во всем виноват, что это все мои глаза и губы блядские, и стал гнобить еще больше. Проходу не давал со своими оскорблениями, ну я и свалил на квартиру. — И он оставил тебя в покое. — Цепляться стал меньше, особенно когда начал встречаться с девчонкой.