Килька в томатном соусе

      Целую неделю после переезда гламурный подонок таскал свои железки из одной комнаты в другую, что-то пилил, чем-то стучал и делал все, чтобы не дать мне спокойно спать днем. Я терпел это только из уважения к Марь Ванне, которая взяла отморозка под свое крыло и потребовала от меня вселенского понимания. Но в день, когда этот хмырь врубил долбежный музон в стиле транс, от которого люстры в двух комнатах из пяти начали бренчать хрустальными висюльками, мое терпение лопнуло. — О, сосед, привет, — открыл дверь мелкий поганец и словно расцвел.       Я от его счастливого вида и улыбки как-то поутих, что ли. Передумал портить безупречное личико фотомодели, а вместо этого решил разгромить его аудио систему. Молча отодвинул парня с дороги и пошел на поиски колонок. С них, пожалуй, и начнем. — Проходи, будь как дома, — ехидно сказал Даниил мне в спину. — Ты как раз одет подобающим образом.       Я аж вспотел, как-то вдруг понимая, что на мне только черные шелковые боксеры и тапочки. От это он меня взбесил, а?! Аж одеться забыл! Я поджал булки, чувствуя на заднице ожоги от чужого взгляда, и поспешил совершить акт возмездия. Больше я сюда ни ногой! — Не спальню ли ищешь, дорогой? — Что за шутки у тебя, придурок! Ты что, пидор? — огрызнулся я, останавливаясь в дверях комнаты, под которой моя люстра танцевала наиболее весело.       Ага. А вот и колонки, щас я их… Не тут-то было! Я остановился как вкопанный, когда увидел одни из самых крутых колонок в мире: Sonus Faber Aida, два ярко-красных монстра, стоящих целое состояние. — Как хочу, так и шучу. А ты что, гомофоб? — возник за моей спиной Даниил, но мне на него было плевать. Это ж, епта, Sonus Faber Aida!!! Где он ее взял?! — Ясно, мозг выключился от восторга. Нравится, да? — Конечно! — двинулся к красоткам я, но парень не дал мне сделать и шагу, неожиданно вцепившись в меня, как пиявка: обнял за талию и уткнулся лицом куда-то в загривок. Это еще что за нахер?! — Слышь, подонок, руки убрал! — Не могу, — тихо выдохнул мне в позвоночник он.       Я аж мурашками весь покрылся и дышать перестал. Да что за хуйня?! — Люблю тебя.       Я вывернулся и схватил парня за горло, с хрустом впечатывая в стену. Уставился ему в лицо, открыл рот, чтобы уничтожить, но огонь в его глазах едва не выжег мне мозг, и я смог только обреченно выдавить: — Ты обкурился? — Нет. — Начитался любовных романов? — Нет. — Ты идиот? — Нет! Я влюбился в тебя, едва увидел. Что в этом плохого? — сказал Даниил, складывая руки на мои бедра. — Хочу тебя до безумия!       Черт! Отпустить его шею, чтобы скинуть руки? Ну нет. Хер с ними, с руками. Я сжал пальцы на остром кадыке, парень захрипел и побледнел. — Не смей ко мне приставать! — Почему?       Я подзавис с ответом, а он спустил руки на мою задницу и сжал ладони. — Пошел на хуй, отморозок! — подпрыгнул от неожиданности я. — На твой — всегда пожалуйста.       Да что же это делается-то, а?! Я врезал ему коленом в живот, добавил кулаком в челюсть и свалил в свою квартиру в растрепанных чувствах. Этот подонок просто чокнутый! Как ему можно что-то объяснить? Он же глухой! У него, по ходу, мозгов нет, что уж про чувство самосохранения говорить! Ну его нахер. …       Два дня я прожил в полной тишине, но так толком и не отдохнул, потому что после моего ухода к гламурному подонку приезжала скорая, и это серьезно меня напрягло. Силы-то во мне без меры, а парень хрупкий. Не дай бог в суд на меня подаст за моральный ущерб! Я ж практически нищий, а так и вовсе без штанов останусь. Но эти переживания не шли ни в какое сравнение с теми, что уготовила мне Марь Ванна. Она явилась на третий день после разборки и устроила пропиздон еще хуже, чем в детстве. А мне почти 35! Я мужчина в полном расцвете сил! Это же геноцид и садизм в чистом виде! Лучше б меня в обезьянник на пару дней посадили. — За что ты парня избил, охламон?! Что ты себе позволяешь! Опустился вконец, пьяница! Тунеядец! Ремень по тебе плачет, мальчишка! — Но он ко мне прист… — попытался подать голос в свою защиту я. Куда там! — Знать ничего не желаю! Что хочешь делай, а вину свою загладь. — Да не бы… — Отцу позвоню и скажу, что ты сошел с ума, приставал к соседу и хотел его убить, — вонзила мне нож в сердце Марь Ванна. — Он тебя живо в Европу на лечение отправит. — Это шантаж! — возмутился я. — Он самый, — кивнула головой старушка. Гитлер в юбке! Чикатило! — В течение недели дело миром не решишь, пеняй на себя.       Она ушла, а я разбил о стену старинное блюдо из дедова сервиза, взял себя в руки и пошел к озабоченному подонку мириться. Что мне еще оставалось? Мой отец — тиран и сатрап, а я в молодости такое исполнял, что он меня даже слушать не станет: посадит в палату с мягкими стенами на полгода и все, капец котенку. Ни коньяка, ни прогулок с Цезарем, ни кильки в томатном соусе.       Даниил открыл сразу, будто у дверей стоял. Я помялся на пороге, виновато глядя на зелено-желто-синюю гематому на его челюсти, но внутрь вошел. По ходу, приложил я ему очень крепко. Ну и ладно, он сам меня спровоцировал! — Зачем пришел? — стараясь не открывать рот широко, прошепелявил Даниил. — Мириться.       Я протянул ему злосчастную банку кильки и увидел, как дрогнули в улыбке его губы. Так четко вырезанные, что любая красотка обзавидуется. На другом мужском лице они смотрелись бы крайне вызывающе, а тут наоборот, вливались, так сказать, в коллектив всеобщего великолепия. Даже две маленькие родинки на левой скуле это безупречное ебало не портили, чтоб ему! Он, наверное, по недоразумению мужиком родился. — Этого мало, — взял консерву в руки Даниил. — Чего тебе еще? — с досадой спросил я. — Я кильку, можно сказать, от сердца оторвал! — Верю, но мне этого недостаточно. Проси прощения по-нормальному. Я, между прочим, тебе в любви признался, а ты меня избил! За что, спрашивается? У тебя совесть есть или как? — Есть. Если бы ты меня не лапал, я бы тебя не бил. — Если бы ты не был собой, я бы тебя не лапал, — вредным голосом сказал Даниил. — Пришел полуголый, ринулся в квартиру! Что я должен был подумать? Это ты во всем виноват!       Тьфу, вот ведь, зараза. Как он умудрился все с ног на голову перевернуть за пару предложений?! — Я не виноват! — Синяк на лице я сам себе поставил, что ли? — Нет. Я. — Вот и проси прощения! — В кого ты такой настырный?! Соглашайся на мир по-хорошему, у меня нервы ни к черту, — начал злиться я. — С чего вдруг? — двинулся на кухню Даниил.       Я отправился следом, разглядывая его задницу очень пристально. Почему нет? Он мою не только разглядывал, но еще и лапал, а мне нельзя? Тем более что она мне предложена была. Надо же знать, от чего отказываюсь. Лучше б не знал. Футболки на подонке не было, а когда он нагнулся, чтобы поставить банку с кильками на нижнюю полку кухонного шкафа, шорты сползли вниз, открывая очаровательные ямки пониже спины, и облепили поджарую задницу плотнее некуда. Я аж вспотел. Да если б он был женщиной, я б его тотчас же в постель затащил! — Так что с твоими нервами, Алексей? — выпрямился Даниил.       Я поспешил незаметно прикрыть стояк рукой и краем футболки. Права была моя бывшая: любовь к анальному сексу до добра не доведет. Еще чуть-чуть, и на гламурного подонка дрочить начну. Черт-те что! — Марь Ванна приходила, — брякнул я, не подумав. Сложно думать, когда мозг в яйцах плавает. — Так это она тебя заставила ко мне прийти?! — помрачнел Даниил. — Да.       Даниил помрачнел еще больше, отвернулся к окну и замолчал. Нехорошо так замолчал. С намеком на то, что я козел, дебил и настоящий ебанат. Он был прав, но мне почему-то стало обидно. Я, конечно, скотина, но не всегда. Изредка. Точнее очень редко. Только когда совсем невмоготу. — Даниил, какая разница, почему я пришел? Пришел же!       Он плечом дернул, но не повернулся. Пришлось идти самому. Подошел к нему, положил руки на плечи. Кожа гладкая, как у ребенка, а под ней сталь натянутых канатов. Ни фига себе мышцы! Никогда бы не подумал. — Убирайся, — дернулся в сторону он, — или извиняйся, как полагается!       Я прижал его бедрами к широкому подоконнику, чтоб не ерзал и не мешал с мыслью собираться. Я словами сто лет не извинялся! Неужели так непонятно? Обнял его, прижался к выступающим лопаткам грудью, порепетировал фразу в уме и процедил сквозь зубы: — Так и быть: извини. Я не хотел бить тебя… так сильно. — Мне одолжения не нужны! — напрягся Даниил. — А что тебе нужно?       Зачем-то зарылся носом в светлые волосы, которые приятно пахли чем-то давно забытым, но очень вкусным. Даниил замер, а потом вцепился в подоконник тонкими длинными пальцами и выдохнул так, что мой опавший член мигом вернулся в исходное состояние и улегся прямо между упругих полупопий. Я опять вспотел и хотел отступить, но Даниил повел задницей, прогибая поясницу, и мои яйца аж зазвенели от накатившего возбуждения, а руки просто-напросто прилипли к ребрам и впалому животу. — Ты. — А? — не понял я, чуть покачивая бедрами, не в силах сдержать похоть.       В мозгах билось только одно: вот бы сейчас засадить ему! Со всей дури! Чтоб член свело от тесноты его стопудово узкой задницы. Он же парень, не девчонка, вытерпит и не такое. — Мне нужен ты, — изогнулся в моих руках Даниил.       Как он это сделал?! Уму непостижимо! Задница по-прежнему впаяна в мой пах, но мне прекрасно видны его грудь, плечи и лицо. — Зачем? — спросил я, обхватывая его рукой за шею.       Даниил похабно улыбнулся и развернулся ко мне лицом, а я едва не смутился от собственной тупости. — Чтобы трахаться? — Можно и так сказать, — скрыл огонь за длиннющими ресницами он.       Я заставил его снова смотреть мне в глаза: — Я никогда не трахался с парнями. — Ты любишь анальный секс?       Я немедленно сложил руки на его задницу и даже немного ее полапал. Под шортами. Ух! Парень довольно вздохнул и потерся своим стояком о мой. Очень странное, но чертовски приятное ощущение. — Люблю. Если трахаю я, конечно. Мой зад неприкосновенен. — Вот и прекрасно, — кивнул Даниил и погладил меня по щеке пальцами, сбивая с панталыку. — Я властный тиран и чуть что пускаю в ход кулаки, — обхватил его за затылок рукой я.       Что я несу? Зачем?! Кому здесь нужны эти предупреждения? Мы же не пара. Я его третий раз в жизни вижу! Мы просто потрахаться. Так ведь? — Я в курсе, — хмыкнул Даниил.       Слишком широко хмыкнул. Поморщился от боли. Я осторожно провел по синяку, довел палец до губ, с которых слетел если не стон, то что-то очень на него похожее. Меня это чертовски завело. — Я люблю лишь себя, — предпринял последнюю попытку достучаться до парня я. Он так смотрел на меня, что мне стало его жалко. Нельзя так людям открываться. Нельзя! Сотрут с лица земли и не заметят. — Мне твои чувства по боку! — Это мы изменим, — запустил руки под мою футболку Даниил. Провел холодными ладонями по спине и вцепился в мою задницу, прижимая к себе изо всех сил. — Ты будешь умолять меня о любви, запомни мои слова! — Я предупредил, — сдернул с него шорты я.       Раз он глухой на оба уха, я снимаю с себя всякую ответственность! И думать о его моральном и физическом состоянии не собираюсь. — Я тоже тебя предупредил! — потянул с меня футболку Даниил. Откинул в сторону, провел руками по моей широкой груди, вздохнул довольно. Приласкал пальцами соски. Ух! Аж мурашки по всему телу. — Если у тебя еще и член такой…       Я заткнул его поцелуем. Сколько можно болтать? Трахаться, так трахаться! Он ответил крайне скованно, так что я вспомнил, что у него болит челюсть, и сполз губами к уху и родинке под ним. Даниил задышал так, что мое терпение кончилось тут же: я скинул свои шорты на пол, развернул парня лицом к окну и запустил пальцы между полупопиями. — Я растянут, не бойся, — уперся руками в подоконник Даниил. — Кто постарался?! — рыкнул я и огрел его раскрытой ладонью по заднице, вызывая довольный ох.       У меня прям на душе посветлело. Ему нравится! Я приложил еще раз, чуть сильнее. Даниил выгнулся от удовольствия кошкой. Епт! Счастье есть! Если он еще и член мой полностью примет, то я его просто затрахаю! — Я сам, — ответил Даниил.       Он сам? Что он сам? Ах, да! Растянул себя сам. Пошлые мыслишки завертелись в голове ураганом, но парень вцепился в свою задницу, раздвигая половинки, и у меня сорвало засовы: я только и успел, что схватить с подоконника тюбик со смазкой, вымазать в ней обоих и засадить Даниилу по самые яйца, забывая о презервативе напрочь. Я думал, он заорет в голос или попытается вырваться, но парень лишь сжался ненадолго, а потом выдохнул, повел ягодицами, прогибая спину, и отключил мои мозги. От нестерпимого возбуждения со мной еще и не такое бывает. Смутно помню, как перебрались на стол, потом почему-то оказались на полу, а потом я кончил и, кажется, потерял сознание.       Очнулся я от того, что меня поцеловали в губы. Я открыл глаза и увидел Даниила, который сидел среди обломков стола на полу рядом со мной и рисовал на моем теле узоры пальцами. Такой уязвимый… Ну нахер это все! — Я сломал стол? — сел на полу я.       Даниил мигом вернул на лицо маску циника и насмешливо посмотрел мне в лицо: — МЫ сломали, кашалот. — Ни черта не помню, — признался я, поднимаясь на ноги. Прислушался к телу, понял, что похож на счастливый воздушный шарик, и сыто заулыбался. Вот это потрахались, так потрахались! — Судя по всему, я кончил, а ты? — Я тоже, — улыбнулся Даниил и улегся обратно на пол. — Извинения приняты. — Может, тогда вернешь мне кильку? — не смог не ответить на его кривую из-за синяка улыбку я.       Уж больно он был хорош. Такой грациозный, гибкий и даже на вид вкусный, что ух! Правда, весь в синяках от моих ручищ, но это пройдет. А когда пройдет, я приду к нему снова и буду осторожен. Буду смаковать, как самый дорогой коньяк в мире, запомню каждое мгновение и заставлю стонать от удовольствия. Я должен это помнить! Он же мой первый мужчина. В том, что у меня их теперь будет целая толпа, я даже не сомневался. Ни одна женщина не смогла бы выдержать того, что так легко перенес этот парень. Мало того, он даже получил от всего этого удовольствие, нескромными пятнышками блестевшее у него на животе. Эх, жаль, я не видел, как он кончил. Зрелище, наверное, фееричное. — Не смотри на меня так, — оборвал поток моих пошлых мыслей Даниил. — А то я подумаю, что ты в меня влюбился.       Я смутился, отвернулся и начал поспешно натягивать шорты и футболку, а он замолчал и принялся смотреть на меня, не моргая, чем все сильнее выводил из себя. Я ему кто, порнозвезда?! — Так что, кильку отдашь? — нарушил затянувшееся молчание я. — Далась тебе эта килька! — Я забираю? — уперся я.       Даниил потянулся, как кот, вызывая мурашки по моей спине, улегся на бок и подпер голову рукой. — Нет. И если не хочешь все здесь убирать, проваливай.       Меня как ветром сдуло. Рушить — это я завсегда пожалуйста, а вот убирать… Ну его нахер! Даниил       Только когда Алексей ушел, я смог, наконец, нормально дышать. Перебрался в джакузи, где и завис надолго, вспоминая все, что только что произошло. Тело ломило, но меня это волновало в самую последнюю очередь. Я в очередной раз совершил невозможное, и теперь ловил кайф. Я знал, что секс с Алексом будет охуенным. Знал с самого первого дня, как его увидел! Жаль только, что произошло наше знакомство на свадьбе моей двоюродной сестры. Три года коту под хвост из-за нее! Три! Года! Мне пришлось отрастить шкуру носорога и терпение императорского пингвина, чтобы не выдать себя и все не испортить. Слава Богу, я упрям, как осел, а потому всегда добиваюсь своего, и неважно, о чем идет речь: о сексе, деньгах, карьере или поставленных целях.       В тот день, когда я влюбился в Алексея по уши, я был нищим студентом последнего курса заштатного вуза, никак не мог признаться себе в том, что гей, и думал лишь о том, как выжить. Но эта свадьба изменила все. Я, как та самая Золушка, увидел своего принца и понял, что недостоин даже его мизинца. Прятать голову в песок было бесполезно: Алексей был старше меня на десять лет, владел несколькими небольшими заводами, объединенными в группу компаний, имел титул чемпиона в тяжелом весе по самбо-80, был красив, богат и знаменит. Что он нашел в Ольге, я так и не понял. Всем его друзьям, родным и знакомым было понятно, что ей от него нужны только деньги, а он смотрел моей двоюродной сестре в рот и верил всему, что она говорила. Кто бы знал, чего мне стоило промолчать на свадьбе!       Я бы, может, и не справился с нервами, если бы не странная старушка, которая подсела за мой столик ближе к концу вечеринки. Она была похожа на Маргарет Тетчер, настоящая Железная Леди, которая знает все обо всем и вертит сильными мира сего, как ей заблагорассудится. Не успел я и рта раскрыть, как она рассказала мне все тайны моей непутевой семейки, включая то, что я ради Алексея готов на все. В том числе и на публичный скандал. — Малыш, сейчас не время снимать с Алексея розовые очки. Он принц, а ты нищий, он натурал, а ты гей. Что между вами общего? — Но я… — Ты любишь его, я вижу. — Я смутился, но она ободряюще похлопала меня по плечу. — Докажи это, и все в твоей жизни наладится. — Как?       Старушка лукаво улыбнулась, и я понял, что только что продал душу дьяволу, но мне было все равно. Если однажды Алексей обнимет меня и скажет, что во всем мире ему нужен только я один, то я согласен. Посланница дьявола, она же Марья Ивановна Шницельбах, не подвела. Ее план был безупречен, и долгих три года я следовал ему, не отступая ни на шаг: включил мозги и упрямство, собрал команду программистов, заработал кучу денег, исправил изъяны в своей внешности и научился получать кайф от секса с мужчинами. Это было нелегко, ведь по сути своей я пассивом не был, но и представить Алексея, подставляющего мне зад, я не смог, как ни старался. Он был альфа-самцом, и это не обсуждалось.       Впрочем, через год мучений и десятка перебранных партнеров, я нашел того, кто показал-таки мне небо в алмазах, не вынимая член из моей задницы, и это дорого ему обошлось. Иван влюбился в меня, несмотря на все мои предупреждения, а я не смог на его чувства ответить. Я честно старался, понимая, что Алексей — это журавль, а синица вот она, у меня в руках, но делал только хуже. Мы расстались со скандалом, а через полгода Ольга бросила Алексея. Я забыл об Иване сразу же, но зато вспомнил о ведьмовской старушке и немедленно ей позвонил. — Малыш, ну надо же, все еще не передумал? — нисколько не удивилась она. — Я люблю Алексея, — сказал я. По-моему, этим все сказано, но она недоверчиво молчала, и я вынужден был продолжить: — Сударыня, мне уже 25 лет, я научился отличать ложь от правды и принимать серьезные решения. Я знаю об Алексее все и принимаю таким, какой он есть. — А ты упрямый. — Иначе бы вы мне не помогали. — Какой сообразительный мальчик! — рассмеялась Марья Ивановна. — Приезжай ко мне, обсудим, как сделать нашего несчастного Алекса счастливым.       Я, конечно же, согласился. Без нее мне за Алексеем вечность бегать придется. Она читала людей насквозь, так что я приехал к ней тем же вечером, чтобы составить Великий План и убедиться в том, что у меня неплохие шансы на победу. Мы болтали до самого утра и, казалось, обсудили все на свете, но самое важное она сказала, когда я стоял в дверях. — Ты должен знать кое-что, малыш. У Алексея опухоль мозга. Не пугайся, она доброкачественная, не растет с годами, сидит в его голове с детства и почти не мешает ему жить. — Почти?! Как это «почти»? — запаниковал я. Ни хера себе, новости! А если он умрет? Как же я без него?! Сколько ему осталось? Сколько НАМ осталось?! — Алексей знает? — Успокойся, Даниил, — похлопала меня по щекам Марья Ивановна. — Алексей не в курсе, потому что слишком эмоционален. Кто знает, что он навыдумывает? С него станется уйти в горы или заняться парашютным спортом, чтобы точно ничего в жизни не упустить. Кто бизнесом управлять будет? — А мне вы зачем сказали, если все в шоколаде?       Марья Ивановна улыбнулась так пошло, что я покраснел. На что это она намекает? — Опухоль дает о себе знать только тогда, когда Алексей перевозбужден: отключает мозг на время, и он не ведает, что творит. — А он что-то творит? — прищурился я. Что-то старушка темнит. — По-всякому бывало, — отвела глаза она. — И в драки лез, и к парням приставал, но то по молодости было. — К парням?! По молодости? — Ему тогда лет пятнадцать было. Он не помнил, что творил, поэтому его в Европу на обследование и отправили. — Вы это к чему ведете? — Алексей не любил никого из тех, с кем спал, даже жену, — после долгой паузы ответила Марья Ивановна. — Я не знаю, что с ним будет, когда он займется сексом с… — С любимым, — подсказал я. — Я его любовь, Марья Ивановна. И вы это знаете. — Я не знаю. Просто предполагаю, что ты не оставишь его равнодушным, — поправила меня она. — И я хочу, чтобы ты знал: если он полюбит тебя, а ты его предашь, я тебя уничтожу.       Я поежился от ужаса. Вот оно, истинное лицо дьявола! Как же это она своему подопечному на Ольге жениться позволила? Специально? Чтобы как можно дольше до парней не допускать и приступы беспамятства не провоцировать? Что же изменилось? Я не хотел знать ответы на эти вопросы. — Ты понял меня, малыш? — Да, сударыня.       Я попрощался с ней и вышел в коридор, когда меня догнал контрольный в затылок. Я ждал его, но все равно вздрогнул. — Если Алексей узнает о том, что ты на него охотишься, и я тебе в этом помогаю, он тебя убьет.       Вот тогда-то я и почувствовал себя килькой в томатном соусе, которую поймали в сети, вкусно приготовили, замариновали и уложили в консервную банку, чтобы в нужный момент подать к столу. Жуткое ощущение того, что я марионетка в чьей-то игре, прошило меня насквозь, но лишь придало решимости. Я никому не позволю управлять Алексеем. Никому! Что бы он ни натворил. А для начала просто верну его к жизни.       Вода в джакузи совсем остыла, когда я вынырнул из тяжелых раздумий и поднялся на ноги. Задницу тянуло, синяки от пальцев Алексея наливались синевой, а гематома на челюсти желтым. Красавчик, куда ни глянь. Пришлось обмазываться специальными кремами с ног до головы, дабы привести себя в порядок. Я не хотел терять ни дня. Первый этап пройден, но это лишь начало. Самое трудное впереди. Как завоевать сердце того, кто теперь никому не верит? — Я справлюсь, — подмигнул своему отражению в зеркале я и пошел спать.