Килька в томатном соусе

«Утро туманное, утро седое, Нивы печальные, снегом покрытые, Нехотя вспомнишь и время былое, Вспомнишь и лица, давно позабытые» 06.04.2016 Алексей       Бесит. Твою ж мать, как все бесит! Грязь весенняя, великая мусорка во внутреннем дворе моего злосчастного завода, хмарь и голые деревья леса за окном кабинета, бесконечно-одинаковые таджики, суетливо таскающие стройматериалы на развороченный пожарными склад. — Алексей Петрович?       Бесят! Все бесят!!! И вечно сияющая счастьем при виде делового меня помощница Ирина, и преданно заглядывающий в глаза Юрка, новоиспеченный руководитель отдела продаж, которому после поджога продавать абсолютно нечего, и сидящая на успокоительных, но не поддающаяся истерике бухгалтер Марина, и даже спокойный, как удав, завскладом Степаныч со своим «не ссы, прорвемся». — Алексей Петрович, к вам тут пришли…       Я уперся лбом в холодное окно. Закрыл глаза. Наверное, чтобы не сдаться. Не сломаться и не отступить, ведь закрыть глаза — это же не закрыть дело! Валентин сделал все, чтобы уничтожить меня в отместку за публичное унижение, избиение и отобранные деньги, и, надо сказать, ему это удалось. Я мог врать всем вокруг, но не самому себе.       Валентин меня уделал: сначала налоговые проверки одна за другой, потом пожар на складе готовой продукции, затем банкиры с оплатой процентов по кредиту, который мой драгоценный директор взял без моего ведома. Ну и контрольным в голову сорванные сроки поставки клиентам, которые немедленно ушли к ублюдочному Валентину, по быстрому сварганившему собственное производство, и теперь требовавшими обратно предоплаты. — Алексей Петрович!       Как выпутаться из этой непростой ситуации я не знал, хоть и делал вид, что все под контролем: отбивался от налоговой, тряс деньги со страховой, ремонтировал склад, возвращал нужных людей, проявлял чудеса дипломатической эквилибристики в переговорах с клиентами и морально поддерживал коллектив завода. И они верили. Верили мне безоговорочно!       Могильная плита и то легче, наверное, чем эта вера. Ответственность никогда меня не напрягала, но сейчас я готов был купить билет на ближайший самолет в Швейцарию, чтобы через несколько часов войти в отделение всемирно известного банка и потрогать руками осязаемое свидетельство того, что я все еще на плаву, — золотые слитки неприкосновенного запаса, принадлежавшие лично мне. А потом уехать на Кипр, прикупить островок в Средиземном море со старинной виллой на самом видном месте и больше никогда бизнесом не заниматься. К черту это все!       Я вытащил деньги отовсюду, но они ухнули в никуда. Мне нужны были продажи, черт возьми! Но Валентин устроил поджог так грамотно, что не только испортил готовую продукцию, но и повредил немецкие станки, которые стоили херову кучу бабла. Конечно, я заказал новые, другое дело, что моментально их из Германии не притащишь, а ждать продукцию никто не будет. Не те времена, знаете ли, да и конкурент под боком. — Алексей… — Я сам справлюсь, милочка.       Оценивающий взгляд прожег мой затылок, голос пробрал до печенок, и я немедленно расправил плечи. Хуй меня кто врасплох застанет! Никогда не сдавался и не собираюсь! Буду деньги печатать, если понадобится, но тех, кто верит в меня, не подведу. Я глубоко вздохнул, открыл глаза и повернулся к тому, кого не видел лет десять-то точно, лицом. — Здравствуй, Алексей, — сказал Арсений Викторович, привычно щуря стеклянный левый глаз.       Лучший друг моего отца, бывший муж Марьванны и один из самых известных адвокатов на территории бывшего СССР. Дипломат и хитрая лиса, знающая все обо всех. У меня в кабинете. Лично. Пиздец мне. — Какие люди! — вежливо улыбнулся я, жестом радушного хозяина приглашая его в гостевое кресло, стоящее возле панорамного окна. — Чем обязан?       Арсений приглашение проигнорировал, прошел к моему столу и уселся на мое место. Сука! Он меня всегда ненавидел, хотя я ему ни разу дорогу не переходил. Как его Марьванна тридцать лет терпела? — Твой отец узнал о том, что происходит, Алексей, — нацепил на нос очки Арсений. Глянул на меня выразительно поверх них. Я сделал морду кирпичом и выжидательно промолчал. — Ты на грани банкротства, поэтому он принял меры. — Какие? Умер и оставил мне в наследство свои пресловутые миллиарды? — тут же сорвался в пике я. — Какого хера он лезет в мои дела именно тогда, когда я их делаю? Я пил больше года, и его все устраивало, а теперь что? Неймется? Опять решил покомандовать? Может, мне на наркотики подсесть, чтобы он отъебался? — Закрой рот, щенок! — оборвал меня Арсений. — Это не только твой завод, забыл? Так я напомню. Твоих здесь акций 49%, а 51% его. — И что? — Петр Иванович решил продать свою долю до того, как ты разоришься. Тонуть вместе с тобой и твоим ослиным упрямством он не собирается. — А помочь выплыть? Не? — Такая мысль приходила ему в голову, — снял очки Арсений. Окинул меня нечитаемым взглядом, от которого я похолодел, и добавил: — Но после того, как узнал, что ты живешь, а главное спишь с пацаном-малолеткой, передумал. Никаких дел с тобой с сегодняшнего дня он иметь не будет. Ты ему больше не сын. Слава богу, этот завод был единственным вашим совместным мероприятием. — Ясно. Все переговоры через тебя? — рухнул в кресло я и подпер подбородок мелко дрожащей рукой. Нервы ни к черту! Я, конечно, ожидал бурной реакции, но чтобы вот так! Это было чересчур даже для моего отца.— А мама? — Ей запрещено с тобой разговаривать. — Средневековье какое-то, — охренел я, одновременно понимая, что ничего изменить не могу.       Мама всегда была для отца чем-то вроде павлина в клетке — красивая птица, принадлежащая только ему одному, так что воспитывали меня домработницы, а она как бы мимо проходила, разъезжая с отцом по командировкам, встречам, концертам и зарубежным курортам. — Ты сам виноват, вырос педиком, неудачником и слабаком, а это недопустимо! — сказал Арсений, постукивая очками по столу. — Ей давно уже пора перестать скучать по сыну, которого у нее, по сути, никогда и не было. — А она скучает? — спросил я как можно более равнодушно, унимая предательскую дрожь в пальцах.       Маму я, несмотря ни на что, любил. И жалел. Она была ангелом-хранителем из тех, на которых любуются издалека. — Да. И переживает. Перед отъездом в Европу заставила мою жену дать обещание за тобой приглядывать. Мария, конечно, согласилась. Клуша, что с нее возьмешь! Но от Елены я такого не ожидал, она всегда была выше этих плебейских глупостей. — Любовь к собственному ребенку — плебейская глупость? Ты что несешь, старый маразматик?! — взвился я. — Если ты никогда никого не любил, то это не… — Щенок! Ни черта в жизни не понимаешь, а гавкаешь, — оборвал меня Арсений, бледнея до синевы, и я понял, что не зря отец маму везде с собой таскал и глаз с нее не спускал. Наверняка знал о чувствах друга и наслаждался ситуацией, его мучениями и унижением.       Сумасшедшие высокомерные отморозки! Как хорошо, что я от них далеко, а? Счастливчик, твою мать, каких поискать. И Данька у меня из самых низов общества поднялся, что из минуса внезапно стало плюсом, как и его щенячий восторг, безграничная любовь и безусловная преданность. Мне хотелось верить, что в нем нет ни капли той высокородной дряни, что жила в моих предках и их друзьях с рождения. — Кому отец продает долю? — перевел разговор в деловое русло я. Разговаривать с Арсением мне было больше не о чем. — Твоему бывшему директору, — усмехнулся тот, вонзая нож в спину с видимым наслаждением. — Он единственный покупатель, больше твои развалины никому не нужны. — Мне нужны. Назови цену. — У тебя нет денег, Алексей, — зло рассмеялся Арсений. Ублюдок! — Сколько?! — 800 000 евро — Дай мне месяц, и я найду деньги. — Две недели, щенок, — поднялся из моего кресла Арсений. — Только ради твоей матери я дам тебе шанс. Впрочем, ты его просрешь, но это к лучшему. Она поймет, что толку от тебя никакого, и успокоится.       Я проводил взглядом высокомерного мудилу и только потом позволил себе схватиться за голову в приступе неконтролируемой паники. — Пиздец. Какой же пиздец, а? Блять, слов нет!       Мысли крутились вокруг одного и того же. Сосредоточиться не удавалось ни в какую, но гордость и упрямство поднимали голову все выше. Хуй им всем!!! — Ну да ничего. Прорвемся, — проскрипел зубами я.       Пальцы дрожали все сильнее, в голове мутилось, так что я поспешил встать и глотнуть воды из графина на столе. Помогло не сильно. Пришлось идти к окну и снова утыкаться в него лбом. Черный Бентли Арсения попался мне на глаза тут же. Как и стоящий на стоянке рядом с моим Лексусом оранжевый Инфинити. Серегин? Странно. О! Данька. — Какого…       Додумать мысль я не успел, потому что подошедший к машинам Арсений сказал Даньке что-то такое, от чего мой славный мальчик аж засветился от негодования. Я хотел было ринуться к ним, но ноги почему-то стали ватными, так что я беспомощно замер возле балконной двери, не в силах сдвинуться с места, и уставился на разгорающуюся перепалку внизу немым зрителем. Впрочем, переговоры закончились быстро: Арсений состроил презрительную мину и сел в Бентли, а Данька… Данька достал из кармана ключ и с великим наслаждением на моське успел нацарапать на крышке багажника М, У и половинку от Д. Водила бентли не стал ждать дальше, взвизгнул шинами, рванув с места на всех парах, и вынес шлагбаум на воротах лобовым стеклом.       Я рассмеялся, повернулся, чтобы встретить моего кровожадного заступника лицом к лицу, но комната неожиданно поплыла перед глазами. — Какого?! — успел возмутиться я, тяжело опираясь на стол, но рука подломилась, и я полетел на ковер, по дороге встречаясь с краем дубового стола виском. 07.04.2016 Даниил       Часы в зале ожидания нейрохирургического отделения показывали полвторого ночи, но у меня сна не было ни в одном глазу. В полночь Роман силой уволок домой Серегу, полчаса назад Марьванна, наглотавшись успокоительного, уснула на диванчике, а я тупо пялился в светло-зеленую стену и гонял по кругу одну и ту же мысль: — Где взять 800 000 евро?       Ирина, помощница Лекса, подслушала разговор босса с Арсением и, пока мы ждали скорую, успела нам с Серегой все рассказать. Я передернул плечами. Если б не Серега и его: «Даня, а поехали к Лехе в гости, а? Хочу посмотреть, чем он там занимается», неизвестно, чем бы все в итоге закончилось. Скорую, кстати, тоже он вызывал. И с врачами разговаривал. И с нейрохирургом. И с кучей людей, которые чего-то от нас хотели. Я, может, и включился бы в процесс, но он сказал: — Держи Леху, ангел. Не отпускай, понял? Отпустишь — не вернем.       И я держал. За руку. Все время. Пока за Лексом не закрылась дверь операционной. Но это было не важно, ведь я все равно был с ним. Там. В его душе и в голове, которую кромсал самый известный нейрохирург России вот уже пять часов подряд. Я ничего не мог с этим поделать, а потому думал о том, с чем смогу хоть что-то поделать. — Где взять 800 000 евро? — Я дам половину, — донеслось до меня сонное. Я перебрался к Марьванне на диванчик и накрыл ее пледом. — Вы так любите Алексея? — Я ненавижу его отца и моего бывшего мужа, — ответила она с таким чувством, что я улыбнулся. — Назло им денег ему дам! — Осталось найти еще 400 000 евро, — откинулся на спинку диванчика я.       Потолок был ослепительно белым, так что я немедленно перевел взгляд на стену и на входную дверь, в которой неожиданно возник встрепанный Серега, а следом за ним мрачный Роман. — Вы чего это вернулись? — напрягся я. — Вопрос надо решить до того, как Леха очнется, — ответил Серега, скрывая странные огоньки в глазах за прищуром. — Откуда ты знаешь, что он очнется? — спросила Марьванна устало. — Знаю, — отмахнулся от нее Серега. — Время еще не пришло.       Волна его уверенности накрыла нас с головой, и мы разом повеселели. Подумаешь, опухоль мозга и разбитый висок! Лекс же боец. Упрямый кабан. Выкарабкается. — Серж, ближе к делу, — поморщился Роман. — Я спать хочу! К тому же завтра на работу. Сегодня то есть. — А я что? Я ничего, — присел на подлокотник диванчика Серега. — Ты же хотел кое-что уточнить.       Обнял меня, растрепал волосы на голове. Я хотел возмутиться, но… но передумал и устало прислонился к его крепкой тушке. Раз ОН верит в то, что все обойдется, значит, так оно и будет. Живущим на грани видно куда больше нашего. — Даниил, сколько денег и в какие сроки нужно, чтобы от Алексея отцепились? — спросил Роман. — 400 000 евро, — ответил я. — За 25% акций. В течение двух недель. — Сможешь достать отчетность завода? — тяжело вздохнул Роман. Серега открыл рот, но он показал ему кулак, и тот благоразумно промолчал. — Я не буду вкладывать деньги в заведомо убыточный бизнес! — Да у Лекса там оборудования на пару миллионов евро! — обиделся я. — А еще земля в собственности и здания. — Хм, — повеселел Роман. — Это уже интереснее. Если что, снесем там все нах… — Я тебе снесу, умник! — встрепенулась Марьванна. — Ишь, раздухарился! Думаешь, раз Вараксин, так все можно что ли? — Марьванна, а вас я попрошу затк… кхкх… помолчать, — почти вежливо оборвал ее он. — Мне же не десять лет! — Да, ты уже большой мальчик, — язвительно сказала Марьванна. — Но 25% акций этого завода мои! — Серьезно? — Да. — Вот черт! Когда успела?! Мне нужно как следует подумать… — Роман! — в один голос возмутились мы с Серегой. — Помолчите, — махнул на нас рукой он.       Навернул круг по залу, подошел к Сереге, обнял его со спины и зашептал ему в ухо: — Только ради тебя и под твою ответственность. Это достаточно большая авантюра, чтобы ты в другие не лез? — Ну… Это не авантюра, а выгодное вложение… — Сершшшшш! — Я налажу работу отдела продаж. Обещаю. А Марьванна не даст скучать остальным. — Это точно. Как бы все от нее по кустам не разбежались. — Ромка, перестань, все нормально будет. Дай Лешке шанс выпутаться! Неужели ты никогда не попадал в переделки, подобные этой? — Нет. В отличие от некоторых остолопов, я всегда думаю головой и просчитываю все наперед. — Хм. Не все. — Да ну! — Ну да. Меня ты так и не просчитал.       Роман поперхнулся очередной репликой, Серега улыбнулся лукаво, потянул его к себе за волосы… и поцеловал в лоб, заставляя улыбаться всех. — Мы договорились? — Под твою ответственность! — Да, — кивнул Серега и многозначительно посмотрел на меня. Чего это он? — Кстати, кто заплатит еще за один процент? 8 000 евро? — Я, — рассмеялся я, обнимая его за талию.       Вот ведь жучила! Обо всем подумал! Теперь Лекс от меня никуда не денется. 1% — это вроде и ничто, но просто так не выгонишь.       Роман обвел нас взглядом и тяжело вздохнул: — Знаете, мне Алексея даже жалко. Вы ж ему остатки мозга вынесете! Если, конечно, будет, что выносить после операции. — Будет, — вмешался в разговор вышедший из заветных дверей мужчина во всем стерильном. — Операция прошла успешно, пациент придет в себя часов через 12, не раньше, так что идите-ка вы по домам. Придете в часы посещений. — Никуда не пойду! — подскочил с дивана я. — Я буду рядом с ним! — Нельзя. — Можно, — нахмурился Роман. — Нужно, — напрягся Серега. — Истерику устрою и сердечный приступ! — пригрозила Марьванна.       Мужчина устало поморщился. Подумал немного. Смерил меня с ног до головы, нехотя кивнул и добавил вполголоса: — Дорого. Алексей       Я очнулся от странной легкости и пустоты в голове. Как будто с меня сняли тяжеленный рыцарский шлем. Офигенно приятное ощущение! Обвел глазами помещение больничного вида, разглядел спящего в кресле рядом с моей кроватью одетого в докторский прикид Даньку и попытался сесть. Ага. Щассс! Проводки пришпилили меня к постели намертво, а тот, что случайно отпал, заставил истошно заорать какой-то жуткий ящик на тумбочке. — А? — подскочил Данька вместе с распахнувшейся дверью, в которую рысью вбежала дородная медсестра. — Все в порядке, — прохрипел я. — Это случайно. — Началось, — забубнила тетка, деловито втыкая в меня какую-то иглу и поправляя присоски. — Вот ведь неспокойный! Только очнулся…       Я ее не слушал и смотрел на счастливого Даньку в кресле. Он незаметно вытирал покрасневшие от слез глаза, щурился и кусал губу, чтобы не зареветь в голос. Глупый мой малыш! И чего было так переживать? Подумаешь, висок рассек! Первый раз, что ли? — Сложнейшую операцию перенес, чуть на тот свет не попал, а все одно мало, — краем уха уловил бурчание медсестры я.       Стоп. Какая еще сложнейшая операция?! С чего это?! Я уставился на Даньку в великом подозрении. — О чем она? — Тебе удалили опухоль, Лекс, — присел на кровать Данька. Дождался, когда медсестра уйдет, и легко поцеловал меня в губы. — И это хорошая новость. Теперь ты не будешь падать в обморок от оргазма. — Отличная новость, — согласился я, сжимая его тонкие холодные пальцы в руке. — У меня есть еще одна, — улыбнулся Данька. — Какая? — Мы нашли деньги, чтобы выкупить 51% акций у твоего отца. — Мы? — насторожился я, но мысли потеряли стройность и закружились в немыслимом хороводе с такой силой, что мне пришлось закрыть глаза. — Потом расскажу. Спи, любимый. — Сейчас расскажи! — вцепился в него я. Реальность ускользала, терялась, но я хотел знать. — Марьванна, Серега и я. — Серега или Вараксин? — Ну… — От Ромки ни копейки! — отрезал я из последних сил. — Но… — Я сказал! — Это для Сереги, Лекс, — прошептал Данька, осторожно касаясь меня там, где не было присосок и прочей больничной ереси. — Он что-то затевает, а Роман страсть как этого не хочет. — Я подумаю, — поморщился от цветных шариков перед глазами я. — Хорошо. Только не сегодня думай, ладно? — Ладно, — согласился я.       Данька прав. Сегодня мне думать было нечем, а вот завтра… Доживу до завтра, тогда и подумаю. 09.04.16