Килька в томатном соусе

23.04.2016 Даниил — Прикоснешься к Даньке еще раз и умрешь. На этот раз я абсолютно серьезен и, что немаловажно, трезв.       Я смотрю на лежащего в куче грязного мусора темной подворотни Ваню и не чувствую ничего: ни боли в разбитой губе, ни страха, ни холода, ни жалости, ни гнева. Ни-че-го. Лекс замахивается и прикладывает ему тяжелым ботинком в пах, сгибая пополам. — М-кха-ссссс-каа, — стонет Ваня. — Понял меня?! — рычит Лекс.       Я кладу руку на его плечо и склоняюсь над Иваном сам: — Я ненавижу тебя за то, что ты пытался сделать со мной, пидорас озабоченный!       Холодный апрельский ветер и капли дождя прошивают меня насквозь, ведь порванная рубашка и брюки под пальто, которое набросил на меня Лекс, нисколько от холода не спасают. — Люблю… тебя, — хрипит Иван и получает за это кулаком в лицо от Лекса.       Я спокоен. Тот, кто мило беседовал со мной в кафе полчаса назад, кто вызвался проводить до дому, а потом подло ударил по затылку бутылкой и попытался изнасиловать, не заслуживает жалости. Одержимость — это не любовь, а предательство во все времена оставалось предательством, каким бы соусом его ни поливали. Мне повезло: Лекс знал, с кем я встречаюсь этим вечером, позвонил проверить, не получил ответа и ринулся на выручку. О том, откуда он узнал, где именно меня завалил Иван, я сейчас думать был не в состоянии. — На твоем месте я бы уехал из города, — говорю я и тяну Лекса за куртку. — Поехали отсюда, любимый. Слышишь вой? Кто-то ментов вызвал.       Лекс неохотно оборачивается, явно собираясь продолжить воспитательный процесс, но свет фар проезжающей мимо машины являет ему меня во всей красе, и он немедленно теряет интерес к Ивану: ругается матом, подхватывает меня на руки и несется к стоящему неподалеку Лексусу бегом. Я прячу лицо на его могучей шее, обнимаю и борюсь с подступающими к горлу слезами. — Держись, сладкий мой, — усаживает меня на сиденье Лекс. Целует в лоб. Натянуто улыбается. — Домой приедем, там порыдаешь всласть, ладно? — Ладно, — киваю я.       И начинаю рыдать в голос, чувствуя себя самым настоящим гламурным подонком. Ваня ведь не первый, кто пытался взять меня силой. И не первый, кто за это огреб. Я этого не хотел. Не хотел!!! Алексей       Я внес икающего Даньку в квартиру на руках, потому что на ногах он стоять не мог совершенно. Истерика пополам с облегчением била его крупной дрожью, синяки на лице наливались тяжелыми опухолями, а разбитая губа и широкая царапина на подбородке все сильнее перекашивали ангельский лик моего несчастного мальчика. Данька даже рыдать уже не мог, только икал зверски. Я не знал, что с этим всем делать. Правда! Мои успокоительные речи лишь добавляли масло в огонь. Я сгрузил Даньку в ванну и начал распрямляться, но он вцепился в меня мертвой хваткой. — Не уходи! — Да я тут, чего ты.       Данька в ответ захлюпал носом в очередном приступе истерики, которую я совершенно не понимал. Ничего же не случилось, в конце-то концов! Пиздюлей неудачнику навешали, царапины и синяки пройдут. Чего рыдать-то? — Лекс, пожалуйста, не бросай меня, — опять заревел Данька и едва не оторвал рукав моей куртки.       Я охренел. У него крыша поехала?! Он же боец! Какого черта происходит? — Да я и не собирался тебя бросать, — присел на бортик ванной я. Открыл краны и начал стаскивать с парня порванную одежду. — Может, хватит истерить? Что ты, как баба? — Ваня третий, — попытался перестать рыдать Данька. Икнул. — Этот мудак попытался завалить тебя в третий раз?! — зарычал я, сдергивая с него штаны вместе с трусами. — Убью! — Нет, — плюхнулся лицом в воду Данька. Поднялся на руках и коленях. — У меня было три парня. Ну, когда я пассивом был. И все они после разрыва попытались завалить меня силой. Что я делаю не так?!       Бляяяя. Не, ну… я этих насильников прекрасно понимал. Разве можно отпустить такого, как Данька? Да никогда! Я присел на край ванны, скинул на пол куртку и заставил его сесть на прекрасную задницу, чтобы меня ею с толку не сбивать. — Ты все делаешь не так. — Что значит «не так»?! — отчаянно возопил он и вцепился в мою футболку обеими руками.       Я из нее вынырнул, но не удержал равновесия и свалился в ванную. Данька немедленно уселся на меня верхом и вцепился в мои волосы пальцами. Больно! — Ты слишком умный, — ласково провел по его спине руками я. — Красивый. Нежный. Уязвимый. Тебя хочется любить и носить на руках. Защищать от всех и вся. Делить тебя с кем-то просто невозможно! — Правда? — тут же прекратил истерить Данька. Уставился мне в глаза пристально. — Да, — смутился я. — Клево, — повеселел он. Задумался ненадолго. — Если я тебя брошу, ты тоже попытаешься меня изнасиловать?       Я думал недолго. Чего думать-то? — Нет. Просто убью. — Пиздец, — потух Данька. Обнял меня за шею, положил подбородок мне на голову и затих. — Я тебя предупреждал, — сказал я, чтобы нарушить жуткую тишину, и тут же об этом пожалел. Может, зря правду ляпнул? Ему же только что досталось. — Ты знаешь мою историю. Я не прощу предательства. — Но угасшие чувства — это не предательство. — Ты это сейчас к чему?! — напрягся я.       Данька оторвался от меня и посмотрел мне в глаза снова. Пристально и очень жутко. Брррр! Надо его от Сереги подальше держать. Вдруг сумасшествие другим по воздуху передается? Данька положил руку мне на шею, склонился и прошептал прямо в губы: — Я принадлежал тем троим, что не хотели меня отпускать, и они ни разу не позволили мне быть сверху. Я смирился, потому что мне было все равно. — Все равно? — Да, я их не любил: просто учился получать удовольствие от члена в заднице, чтобы в сексе с тобой проблем не было. — И? — Итог ты знаешь. — Но меня ты любишь, — сказал я, не понимая, куда он клонит. — Да, — провел носом по моей щеке к уху Данька. — А ты меня любишь?       Я растерялся. Не, ну… Как бы… но… эм… — Я очень к тебе привязался. — Насколько очень? — не отступал Данька. — Очень-очень, — ответил я, целуя его в плечо и поливая ему водичкой спину. Вдруг поможет? — Докажешь? — Как? — занервничал я.       Что? У него? На уме?! — Я хочу быть сверху. Хотя бы раз! — зашептал Данька таким тоном, что у меня яйца поджались. — Я должен знать, что ты не такой, как те, другие. Что ты уступишь мне, если понадобится! — Фух! — облегченно выдохнул я. Данька выпрямился и напрягся струной. Я заулыбался. — Согласен. — Правда?! — засиял кривой улыбкой он. Зажмурился, закинул лицо к потолку и едва слышно выдохнул: — Сработало!!!       Сработало?! Не понял? Так это он что, спектакль тут разыгрывал?! Я заржал, как конь, и огрел его по заднице ладонью. Данька очнулся, посмотрел на меня и жестоко покраснел. Я заржал еще громче. — Ты что, не мог сказать, что хочешь меня трахнуть? Истерить-то зачем? — Если бы я попросил просто так, ты бы отказался, — виновато поерзал на мне Данька. Обвел пальчиком мои губы. Эх, его бы поцеловать! Но бывший моего ангела о стену крепко лицом приложил, не только губе досталось. — А тут все одно к одному… грех не воспользоваться ситуацией. — Да ты, я погляжу, актер, — хмыкнул я. — Есть немного, — сполз с меня в джакузи он.       Провел рукой по ширинке на моих джинсах и принялся расстегивать ремень. Я не сопротивлялся. Пока. Он же не думает, что я вот так запросто ему подставлюсь? Послушно приподнял бедра, чтобы Данька стянул с меня одежду. Облапал его руками, подставляя член знающей руке… Завелся сверх меры при виде вставшего передо мной на ноги потрепанного жизнью ангела… Вдоволь наигрался с его красивым членом ртом и горлом… Заставил стонать от удовольствия в голос… Расслабился… Позволил добраться пальцами до простаты… — Так неудобно, Лекс, — голосом дьявола-искусителя прошелестел мне на ухо Данька. — Встань на колени. Да. Вот так. Обопрись руками. Оу-у! Господи, помоги! Лекс, ты просто не представляешь, какой вид сзади…       Его тонкие знающие пальцы коснулись простаты, и меня выгнуло. Твою ж мать! Молча такое удовольствие переносить было невозможно, так что я принялся тихонько материться. Раньше Данька ТАК меня никогда не ласкал. — Почему… ррррррррраньше… так… не… было? — Понятия не имею, — простонал мне в затылок он, нещадно обтираясь о мое бедро стояком в опасной близости от задницы. — Но может быть еще лучше. — Врррррешь! — Спорим? — Спорим! — ляпнул я, не в силах думать.       Волны накатывали одна за другой, пальцы на ногах сводило от нестерпимого удовольствия, а яйца щипало искрами недалекого оргазма. Данька исчез буквально на секунду… а потом… я ахнуть не успел, как в моей заднице поселился инородный настырный предмет. — Какого?! — запоздало ахнул-таки я, но Данька властно схватил меня за волосы и утопил по уши в воде.       Выдернул обратно, я глотнул воздуха, забывая о заднице в борьбе за глоток воздуха, рефлекторно расслабился, прогнувшись… — Любииимыыый! — взвыл Данька и прижался к моей заднице пахом вплотную.       О как. Это что, он во мне весь поместился? Данька заерзал, вышел наполовину и снова вошел, цепляясь за мои бедра руками, как клещ. — Господи, Лекс, ооооооооооооооо!       Точно. Весь. Надо же. Я расслабился окончательно. Ничего страшного, оказывается. Не особо возбуждает, прямо скажем, ибо пальцы на простате куда круче, но в общем и целом нормально. — Ритм, Лекс, — простонал Данька и вцепился зубами мне в плечо. — Держи ритм. Ну же!       Я послушно качнул бедрами ему навстречу. Ладно, чего уж там, подмахну. Пусть оторвется как следует. Один-то раз в год мож…. — Твою ж! — прокатилось по мне нежданное удовольствие. — Ррррррр!!! Даниил       Если вы никогда не трахали любимого: высокомерного, наглого, богатого, накачанного самца в задницу со всей дури, вы ни черта в жизни не понимаете. И в удовольствии. Я, задрот из Урюпинска, заставил матюкаться вслух от наслаждения богатого московского мажора, имея его на всю длину без всяких тормозов! Я кончил в него! И он кончил, едва я из него вышел!!! Больше мне в жизни ничего не надо. — Спасибо тебе, Ваня, — рухнул в джакузи я. Если бы не мой бывший, я бы до задницы любимого годы добирался! — Даня, ты охуел? — немедленно сгреб меня в объятия Лекс. — Ты что несешь, а?       Я послушно обнял его всего, устроился носом на его шее и счастливо вздохнул. Поиграл задумчиво с соском на груди. Провел рукой по рельефным мышцам. МОЕ!!! — Даня?       Я поднял голову и посмотрел Лексу в лицо. Он стушевался и отвел взгляд. — Не смотри на меня так. — Как «так»? — улыбнулся я. То есть скривился. Губа, сука, болела неимоверно. — Я тебе не принадлежу, понял? — прищурился он. — Принадлежишь, — лизнул его в губы я. — Нет. — Да. — Нет, я сказал! — Мало ли, что ты сказал. Теперь ТЫ МОЙ. Во всех смыслах этого слова. — Нет. Больше я тебе таких вольностей не позволю. — Позволишь. — Мечтай, ага. — Я лучше буду действовать. — Даня, ты что, глухой? Ау! Хуй тебе, а не моя задница. — Лекс, любимый, поздно пить боржоми, когда почки отказали. Тебе понравилось! — Не очень. — Ты же кончил! — Когда ты из меня вышел. — Лекс, это был твой первый раз. — И что? — Я в свой первый раз волком выл, а ты кайф ловил. Найдем позу… — Заткнись. Никаких поз! — Чтобы я попадал по прост… — Ты глухой? Я сказал заткнись! — И тогда ты будешь просить меня не останав…       Буль-буль-буль… Я почти захлебнулся. Это меня отрезвило. Как и стальные глаза Лекса. Ой. Кажется, я увлекся, но меня можно было понять: любить его, скользить внутри него, быть главным… Я от одних воспоминаний теперь кончать буду!!! — Остыл? — поинтересовался Лекс. — Да, — тяжело вздохнул я. Он недоверчиво хмыкнул, и я не удержался: — Но не сдался! 24.04.16