Дочь зла, сын зла

Вновь заседание G8. Страны как всегда собрались в конференц-зале, обсуждая «очень важные» вопросы: клуб микронаций Силенда, сошедшего с ума Кугельмугеля, который целыми днями тараторил «искусство!», и другими глупостями. Конечно, друг друга никто не слушал, поэтому все занимались своими делами, а выступал только Германия. Италия как обычно дремал, Япония почитывала Хентай под столом, Франция читал роман, Америка играл в очередной шутер на телефоне, Англия общался с воображаемым единорогом, а Россия пытался решить задачу по математике за шестой класс. Всё как всегда! — Вы меня слушаете? — в очередной раз спросил Германия, обращаясь к странам. — Германия, когда мы пойдём домой? — спросил Италия, проснувшись. — После заседания, — отрезал Германия и продолжил выступление. И так длилось несколько часов, до самого вечера. Все страны, кроме Америки, разъехались по домам, а сам Альфред остался в зале, потому что ему нужно было зарядить свой телефон. Когда он закончил, то увидел на полу зелёненькую тетрадочку. «Хм, кто это оставил?» — подумал Америка, поднимая тетрадь. На ней было написано: «Ученицы 6 класса, Алисы Брагинской», а когда Америка открыл тетрадь, то увидел детский рисуночек, где были нарисованы Россия (шарф и краник помогли опознать), молодая черноволосая девушка, до боли похожая на Японию из-за одежды и двое детей: мальчик и девочка. «Что это за дети? Не мог же он жениться! Видимо, уже настолько с ума сошел, что семью себе придумал…» — Америка забрал рисунок и тетрадь как улику и ушёл домой. А Россия тем временем летел домой на самолёте. Саммит проходил в Америке, поэтому перелёт был долгий. Домой он вернулся только к обеду. — Папочка! — на пороге его встретила маленькая девочка с угольно-чёрными волосами и фиолетовыми глазами. — А мама раньше тебя вернулась! — Здравствуй, солнышко. Как ты провела эти два дня? — ласково спросил Россия, заходя в дом. Тут на него набежал маленький щеночек и дружелюбно завилял хвостом. — И по тебе я скучал, Почи! — А мы с братиком ходили на Смешариков! И ещё он купил мне мороженое! — улыбнулась девочка. — Алиса, ну ты в меня пошла! Десять градусов мороза, а ешь мороженое! Оставив дочку в прихожей, Иван прошёл на кухню и присел за стол. — Доброе утро, милая. — Доброе, — Япония стояла за плитой и готовила суп. — Как долетел? — Хорошо долетел. Что на обед? — он заглянул в кастрюлю. — Лапша? Мне чур положи побольше, хорошо? В самолете не поел толком. — Хорошо, — Сакура наложила лапши и бульона в тарелку и поставила на стол. — Вот, поешь. Сильно устал с дороги? — Немного, — Россия принялся есть. — А где Хаяте? — Так сегодня суббота, их девятый класс как ушёл на эту Зарницу вчера, так до сих пор и не вернулся. Думаю, через час начну в администрацию звонить, если не явится. — Тогда, будем ждать, — к России подсела Алиса. — Папочка, а ты решил мою задачу с треугольниками? — спросила она, хлопнув глазами. — Конечно решил, принцесска, — Иван потрепал девочку по голове. — Императрица! Вот вырасту и мир тебе захвачу! — возразила Алиса. — А где задача? — Да там, в сумке, — Россия показал на дипломат в углу и погрузился в поедание обеда. Вдруг дверь открылась, и на пороге оказался дрожащий от мороза юноша в чёрной куртке и весь в снеге. На его спине висел большой рюкзак, который, казалось, весил больше, чем сам носитель. — А вот и Хаяте! — Япония пошла к сыну. — Ну, как поход прошёл? Никто не замёрз? — Сакура стала снимать куртку с сына и забрала рюкзак. — Хорошо. Все уцелели, — под чёрной курткой и горкой снега оказался высокий парень с русыми волосами и тёмными глазами. — И я Алисе шишку принёс. — Ура! — Алиса стала рыться в рюкзаке брата, попутно выкидывая оттуда запасной свитер, железную посуду и спальник. Но шишку она нашла. Хаяте переоделся в домашнюю одежду и пошёл на кухню пить чай. — Доброе утро, отец, — пробубнил он, сделав глоток. — Доброе, Хаяте. Как Зарница прошла? — Всё хорошо. Не знаю, конечно, кому только в голову пришло устраивать её зимой, но он явно неадекватен. — Вот как, — Иван улыбнулся сыну. Попытаюсь разговорить молчаливого первенца, он продолжил разговор. — Но ты жив-здоров, и это главное. — Да, наверное, — допив чай, Хаяте встал из-за стола и удалился к себе, разрушив план отца на их разговор. И пока Брагинский старший заканчивал свой сытный обед, наблюдая за хрустящем собачьими сухарями Почи, дети сидели по своим комнатам, занимаясь своими делами. Политика невмешательства в чужие дела цвела и пахла в этом доме.