Воспитание

      - Все имеет свою цену, - всегда учила меня мама, когда убегал от нее, чтобы полетать на самодельном устройстве.       Я тогда еще не понимал, кем стану, хотя первые лихие звоночки темноты уже начали поглощать мою душу. Я часто сталкивался с несправедливостью и не всегда правильно реагировал на нее. Иногда мне очень хотелось расправиться с обидчиком прямо на месте без всякого суда, полагаясь только на собственные догадки.       Позже в юности это усилилось. Я видел, что мир несовершенен, и что кое-что можно исправить только насилием, но я держался благодаря Падме.       - Не надо, остановись, - просила она.       И я каждый раз, забыв о сиюминутном возмездие, начинал сочувствовать всем, но потом я понял, что потеряю ее, а вместе с девушкой весь свет, поэтому решил не допустить этого. Я впустил в душу темноту, позволив себе поднять руку на детей... А потом перестал доверять любимой и едва не задушил её. Хорошо, что учитель тогда меня остановил.       Иногда я жалею о том, что не убил меня. Тогда я бы так не мучился из-за стремления отомстить за себя и Падме. Тогда в моей жизни все было бы прекрасно, но это не так... Я до сих пор в темноте даже когда наконец встретил человека, который сможет это изменить. Своего сына Люка. Он такой привлекательный и милый мальчик. Кажется, я... я... я... его... Почему же мне так сложно даже об этом подумать? Видимо, из-за тьмы, которая окутала мое сердце. Тьма не знает ничего, кроме страсти, но рядом с ней я чувствую к этому мальчику еще кое-что. Я его люблю. Я хочу, чтобы он больше никогда не страдал.       «Люк, я тебя люблю. Слышишь? - Обращаюсь к нему, надеясь, что услышит и отзовется. - Люк, пожалуйста, не молчи. Я тебя люблю. Я наконец это сказал. Почему ты молчишь? Может ты спишь?» - Спрашиваю я, надеясь, что мой мальчик еще когда-нибудь ко мне отзовется.       Не может же он меня покинуть один в моей борьбе с Тьмой.       «Люк, Люк, Люк...» - много раз повторяю это имя.       Кажется, он еще жив. Чувствую, что моему мальчику очень нравится его старая комната, но он все равно молчит. Пожалуй, я довел его до состояния, когда уже ничего не может унизить.       «Я понимаю, как тебе слышать, что люблю после всего, но натворил, но я действительно тебя люблю. Просто иначе не могу из-за Императора. Если я буду с тобой добрым, он заберет тебя себе», - оправдываюсь перед сыном, мечтая услышать из его уст хотя бы одно слово, но он упорно молчит.       «Ничего, ты у меня еще заговоришь! Я тебе такое устрою, что мало не покажется!»- Уверяю наглеца, снова поддавшись ярости.       От нее очень сложно избавиться, как ни стараюсь. Иногда мне кажется, что я создан для нее. Может так и есть, или же меня ловко ежедневно убеждают в этом?       Как-никак, я опять тону в ней, позволяя полностью затянуть в себя. Мне хочется развлечься. Больше всего хочется снова прикоснуться к Люку, но я не возьму его, пока об этом не попросит.       «Я никогда не попрошу, урод!» - Яростно мысленно отвечает сын.       Ничего, еще попросит. Я ему еще такое устрою, что наверняка сломаю, а похоть у меня есть с кем удовлетворить. Даже тот Эван. Он как всегда спит в пижаме, как целомудренный мальчик.       Через несколько минут я захожу в его каюту и приказываю раздеться.       - Но вы обещали этого больше не делать, если буду покорным - паникует адмирал, пятясь от меня по всей комнате.       - Я солгал, - признаюсь, заставляя мужчину остановиться с помощью своей силы, а потом больно бросаю его на кровать, разрывая на нем одежду.       Эвану остается только плакать и умолять мысленно прекратить это, пока я разрываю его изнутри.       - Я так люблю, когда ты сопротивляешься, - признаюсь, тяжело дыша. - Все знают, что я люблю сопротивление. Многие даже пытаются его изобразить, чтобы оказаться подо мной, но в мыслях они открыты, поэтому я их не беру. Я лучше приду к такому, как ты, и наслажусь его сопротивлением. Ты каждый раз пытаешься убедить меня в том, что покорный, но я чувствую, когда врешь.       Ослабляю ему руки, чтобы потом не пришлось лечить от растяжений. Эван сразу скрещивает руки на груди, пытаясь от меня хоть как-то прикрыться, но я не позволяю сделать это надолго.       Использую силу, чтобы завести руки за голову, а потом всыпаю тело горячими поцелуями. Поднимаюсь выше, запихивая в его рот язык и с удовольствием наблюдаю за тем, как адмирал крутит язычком, двигаясь мне навстречу. Он не понимает, как может такое чувствовать, учитывая то, что я в маске, но адмиралу это невероятно нравится. Он впервые за десять лет службы расслабятся в моих руках. Наверное, потому что я впервые за это время забочусь и о его ощущения. Но почему я стал таким? Неужели из-за любви к Люку? Я хотел показать ему это, чтобы оценил мое хорошее отношение к нему. Я планировал, как всегда бросить в Эвана перстень, заплатив за эту ночь, но я почему-то одеваю его на палец и чувствую, что адмирал впервые за все время оставит украшение.