По рукам?

Хэнк и Ву уже через неделю догадались об изменившихся отношениях капитана и новенького. Внимательно посмотрели на обоих и промолчали. Слишком давно они знали капитана, чтобы не понять такой простой вещи, хотя скрывались они очень хорошо. Настолько, что Шон так ни разу не встретился с той самой таинственной почти женой за все время, проведенное с Ником. Когда он перевелся в Портленд, на деревьях только начали набухать почки; когда они разделили постель в первый раз — начиналось лето. Сейчас под ногами шуршала листва, а Шон так и не продвинулся в своих поисках ни на шаг. Хотя его цель была под носом, но постоянно ускользала из рук, как живая рыбка. И это изрядно портило Шону настроение, так как время начинало поджимать. Он все больше и больше склонялся к мысли, что его цель — это сам Ник, как он выяснил еще в Нью-Йорке, однако одна маленькая деталь перечеркивала все его размышления — Существа капитана за Гримма не признавали. При арестах он специально провоцировал их на потерю облика при Нике, но тот вел себя, как ни в чем ни бывало, а арестованные не выказывали ни малейшего испуга или ужаса, что обычно случалось при встрече с Гриммом. Был еще один человек, связанный с Ником, к которому могли вести все ниточки и с которым он был еще незнаком. Собирая информацию в Нью-Йорке, он умудрился выпустить ее из виду, не посчитав важной фигурой. Здесь, на месте, он все время был занят или Ником, или работой, или поисками Гримма, и опять отодвинул в сторону женщину, все знания о которой ограничивались ее именем. Адалинда. Пришло время познакомиться с таинственной почти женой его любовника… *** Желание встретиться на этот раз на квартире самого Ника того не удивило: он воспринял это как еще один акт собственничества Шона, которому захотелось отметиться на его территории, заявляя права. Не удивило, но позабавило, настолько, что он даже пошел навстречу этому желанию. Имя Адалинды уже не царапало его, но все же связанные с ним воспоминания были не самыми приятными, и такое совпадение являлось плохим знаком. На стенах были развешаны картины и фотографии красот природы, однако никаких личных фото не было, как и у самого Шона. И сам дом был не очень простым. Чтобы заполучить такой, требовалось нечто большее, чем зарплата простого полицейского, пусть и капитана. — Нескромный вопрос можно? Ты же не берешь взятки? — обвел рукой просторную гостиную Шон, подразумевая под этим весь двухэтажный особняк, совсем немного уступающий размерами тому, которым владел он сам. — Мама и отец были предусмотрительными, — грустно дернул уголком губ Ник, не предлагая экскурсии по дому, зато приглашая за собой на второй этаж. — Они оставили после себя неплохую страховку на мое имя, а тетя, которая взяла надо мной опеку после их гибели в автокатастрофе, распорядилась ею с умом. Она умерла от рака десять лет назад и тоже, как оказалось, оставила мне неплохие деньги по своей страховке. Я не стал мелочиться и вложил большую часть их в этот дом. Да и моя зарплата капитана позволяет мне не трогать счет в банке, а жить по средствам. Если так разобраться, то я богаче девяноста процентов американцев: у меня нет ипотеки, нет кредитов, есть дом, машина, счет в банке и нормально оплачиваемая работа. Что еще надо для счастья? — Самый кристально честный капитан, который мне встречался, — усмехнулся Шон, понимая теперь, как при своей зарплате Ник мог позволить себе некоторые дорогие привычки и содержание семьи. — Проходи, — распахнул перед ним дверь спальни Ник. Настороженно, как кот на незнакомой территории, Шон переступил порог, готовый чуть ли не зашипеть при виде чего-то чужого. — У нее своя спальня, — как обычно, без труда прочитал его мысли Ник. — Здесь сплю только я. А если и занимаемся сексом, то в ее комнате. — Черт с ней, — развернулся к нему Шон и в самые губы прошептал: — Теперь здесь буду спать еще и я… *** Неторопливо приняв душ, Шон вышел в спальню только чтобы обнаружить, что Ника в ней нет, зато внизу слышны голоса. Удовлетворенно улыбнувшись точно подгаданному моменту, он так же неторопливо оделся, оставив воротник рубашки небрежно расстегнутым, выставляя напоказ лиловую метку Ника — правило не оставлять следы распространялось только на него. Сунув скомканный галстук в карман перекинутого через руку пиджака, он глянул на себя в зеркало, чтобы убедиться: ни у кого не должно возникнуть сомнений, почему он спускается со второго этажа и что было между ним и капитаном ночью. Сюрприз вышел оглушительным… — Адалинда? Мейснер?! — Шон? — Ваше высочество?! Четверо взрослых и шестилетняя девочка замерли скульптурной группой. Первым отмер Ник. Зажав лицо Шона в стальных тисках пальцев, он повернул его к себе, внимательно разглядывая все же схлынувшего полукровку. Столько времени ему удавалось держаться, но один взгляд на свою бывшую — и бастард-полукровка Королевского Дома явил себя во всей красе. — Твое высочество… — голосом капитана можно было замораживать вулканы. И в первый раз Шон обратил внимание, что никогда не видел глаза любовника без линз. Никогда. Ни разу. — Мне не зря казалось, что что-то не так… Значит, не спортивный интерес? Какой? Политический? — Ник… Капитан… — попытался минимизировать потери Шон. — Оба — вон из моего дома. Ты, — тяжелый взгляд упал на схлынувшую ведьму, — уложи Диану спать. Нас с тобой ждет серьезный разговор. — Капитан! — Шон не собирался уступать просто так. — Лейтенант Ренард… — сжал переносицу Ник. — У меня сейчас имеется дикое желание свернуть вам шею. Как я понял, здесь все, кроме меня, знакомы друг с другом, вследствие чего меня и мисс Шейд ждет очень познавательный разговор. И только после него я буду решать, что делать дальше. Однако, для сведения некоторых, — будучи капитаном полиции, я прекрасно осведомлен, как спрятать тело так, чтобы никто меня не заподозрил. Поэтому — вон. Оба. Пока я не решил применить эти знания на практике. Звук закрытой за спинами двух мужчин двери был похож на стук захлопнутой крышки гроба. Почти бездумно натянув пиджак, Шон прошел по дорожке подальше в тень. Следом за ним бесшумно шагал Мартин Мейснер. — Уложить в постель Гримма — это было не самое умное, что могло прийти в твою голову, Ренард, — первым нарушил тишину Мейснер. — Спать с ведьмой, которая живет с Гриммом, — тоже не самое умное решение для одного из лидеров Сопротивления, — не менее саркастично отозвался Шон. — Значит, Диана твоя дочь, — потер висок Мейснер. Шону только теперь пришло в голову, что мельком увиденный ребенок — это его плоть и кровь, о чьем существовании он знал, но как-то абстрактно. И Ник ее воспитывает, как свою собственную. При этом живя с его бывшей, с ведьмой. Будучи тем самым разыскиваемым им Гриммом. — Твою мать… — Запутанность ситуации явила себя во всей красе. Касайся это их лично, проблему можно было легко решить разговором или мордобоем. Но как решить личное, тесно переплетенное с политикой? Что-то он определенно потеряет, а отказываться от того, что уже твое — это противоречило всей его натуре. — Беркхардт человек умный и битый, ломать все до основания, как бы ни был зол, не станет. Может, он придумает, что делать? — Вообще-то они были врагами, но сейчас находились в одной лодке, так что раскачивать утлое суденышко было не в интересах обоих. — Все зависит от такого, что именно расскажет ему Адалинда… — Осознавать, что все твои планы зависят от правдивости и великодушия обиженной на тебя женщины, было горько. *** Перепуганная Адалинда спустилась через полчаса, обнаружив лишь темную гостиную, которую освещал один торшер, и Ника с полупустой бутылкой виски на столике перед ним. — Проходи, садись, — махнул он полным стаканом на кресло напротив. — Если есть желание, можешь себе тоже налить. Не чинясь, Адалинда выполнила указание, но пить не стала. — Рассказывай. — Несмотря на то, что глаза Гримма были спрятаны за цветными контактными линзами, они пугали ее до нервного озноба и почти неудержимого желания спрятаться, как в детстве, под кроватью. Вдруг монстр ее там не найдет? — Кто такой Шон Ренард, кто такой Мейснер и откуда вы друг друга знаете. — Я училась в Нью-Йорке на адвоката, там же и осталась после практики, — ведьма все же пригубила для храбрости обжигающего желудок напитка. — Тогда же, ведя одно из дел, познакомилась с многообещающим офицером полиции, которому прочили блестящее будущее. Даже начала рассчитывать на нечто большее, чем просто встречи, когда нами была допущена ошибка, и я оказалась беременной. Аборт я делать не стала, но Шон, он… отказался жениться на мне, хотя и пообещал, что признает ребенка и поможет нам финансово. — Если он отказался жениться на тебе, то почему ты оставила Диану? — Ник сверлил взглядом Адалинду, отчего та все больше нервничала и путалась в словах. — Потому что я уже знала, что это будет девочка, наследница дара и крови, а еще — она уже тогда показывала свою силу, которая была больше моей. Убивать такого ребенка? Если бы другие узнали — меня сожгли бы на костре! Но когда она родилась, я поняла, какие проблемы получила. Шон слишком хорошо себя контролирует и умеет прятаться, поэтому я до последнего не знала, что он — Принц Крови. Бастард короля Филиппа, рожденный от ведьмы, которого тот признал. Королева уже давно мертва, ходили слухи, что к этому приложили руку сам Шон и его мать, но доказано ничего не было, и у них довольно ровные отношения с остальной семьей. Ренард не претендует на корону, поэтому у принцев нет к нему претензий. Однако рождение Дианы сместило баланс сил. Тем более, что Шон сдержал слово и официально признал ее своей дочерью, выделив финансовое обеспечение. То, что он с ней не общался, ничего не меняло. Ее пожелали получить, я не захотела отдавать, поэтому у меня просто не осталось выбора, кроме как вернуться домой и понадеяться на помощь матери. — В которой Кэтрин тебе отказала, — понимающе кивнул Ник, доливая виски в уже опустевший во время рассказа Адалинды стакан. С тревогой проследив за уменьшившимся количеством спиртного в бутылке, та подняла на Ника умоляющий взгляд. — Я не хотела терять Диану, не хотела, чтобы она стала разменной пешкой в борьбе за власть! Я просто хотела, чтобы у нее было детство и мать! Да, я убила посланных за ней Ищеек! Но мне не оставили выбора! Если бы мне предложили остаться с ней, то вполне возможно, я бы согласилась. Но никто и не подумал этого сделать! Всем нужна была моя дочь — обо мне не было сказано ни слова. И тогда на моем пути повстречался ты. — Бедный глупый благородный Гримм, — сжал зубы Ник. — Благородный, но не глупый. Совсем нет, — покачала головой Адалинда. — Сильный, хитрый, жестокий, умный. Думаешь, те, кто здесь живут, не понимают, как им повезло? Не знают, что творится на других территориях? Не знают, что из себя представляют Гриммы? Тот договор, что ты мне предложил, — это был ответ на мои молитвы. Больше, чем я могла мечтать и надеяться. Я получила безопасность для себя и дочери, спокойную жизнь без оглядки и ежесекундного ожидания удара. То, что я оказалась привязана к этому городу и делю с тобой один дом и жизнь… все могло быть гораздо хуже. Мне нет смысла рушить единственную стену, что ограждает нас с дочерью от проблем. — Хорошо, — эту мотивацию Ник понимал. — А кто такой Мейснер? — Еще в Нью-Йорке, когда родилась Диана, я хотела обратиться за помощью к Шону, но того не оказалось в городе. А мне нужно было исчезнуть. И тогда я вышла на Мартина. Есть Существа, есть Королевские Дома и есть Сопротивление. Ты же сам это знаешь. Мартин — один из его лидеров. — Я знаю про Совет Существ, знаю и про Сопротивление. Что он захотел взамен? — На Ника накатывало опустошение. Не помогало даже то количество спиртного, что он в себя влил. Хоть организм Гримма и был куда более устойчив к разным зельям, снадобьям и алкоголю, но свой предел был и у него. — Ничего, — тихо прошептала Адалинда. — Бескорыстная помощь со стороны одного из лидеров Сопротивления? Ты смеешься? — Ник удивленно уставился на нее. — Я тоже так подумала. А потом мы случайно встретились здесь опять. Потом еще раз, но уже не случайно. А потом… — А потом вы оказались в одной постели, — понимающе кивнул Ник. — Да, оказались, — с некоторым вызовом вздернула голову Адалинда, но тут же сникла, вспомнив, что не в ее интересах сейчас демонстрировать свой норов. — Но он никогда не спрашивал меня о тебе или о Шоне. Мы вообще старались эти четыре года не затрагивать тему политики. — Четыре года? — даже удивился Ник. — Долгий срок для простой интрижки. Знаешь, что… иди спать. Мне завтра на работу, с утра встреча с мэром, а голова совсем не варит. Твоей вины здесь, в общем-то, нет, но желание кого-то убить у меня так и не пропало. Поэтому постарайся не попадаться мне под горячую руку, пока я все это перевариваю. — Спасибо, Ник, — сочтя это разрешением, Адалинда буквально взлетела по лестнице на второй этаж и решительно направилась в комнату дочери. Сегодня ей хотелось ощущения тепла и безопасности, а собственная спальня этого чувства дать не могла.