Космическая опера, или Гитара Гварнери

                                                Алеет небо, словно парус,                                                 Стеклянный лес кругом цветёт,                                                 Берет наш Теодор гитару                                                 И тихим голосом поёт...                                                 (эпиграф от читателя) — Купил бы ты, Стасик… — начал Вениамин. — Не-е-е-ет!!! — Что-то нечеловеческое было в отчаянном крике Станислава. – Нет! Веня, прошу тебя, только не это! Сидящая рядом любимая команда опустила глаза и глумливо захихикала. - Я же не о том, что ты подумал, дослушай сначала. Купил бы ты гитару, что ли… — Зачем? — Как зачем? Вот хотя бы для таких замечательных вечеров. Солнце садится, огромное темнеющее небо над головой, лес шумит, а мы сидим вот так, уютно и все вместе, вокруг накрытого стола, пьем чай с пирогом… Тишь, благодать. Не хватает тихого перебора струн и хорошей песни. Вот представь, берет наш Теодор гитару и тихим проникновенным голосом поет: «Бесаме, бесаме мучо…» Капитан поперхнулся чаем. Полина захихикала еще гнуснее. — А что сразу я? — возмутился Тед. — Я не умею и не хочу! — Кхм… Вениамин, прекрати смущать молодого человека, — строго сказал Станислав, - Здесь среди нас нет ни одного человека подходящего пола и возраста, для которого Теодор стал бы такое петь. — А… — ради справедливости хотел возразить педантичный Дэн. — Полина не в счет, сестренкам таких песен не поют. — Ну не обязательно «Бесаме мучо». Можно… "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались"… — из каких глубин подсознания выплыла эта фраза, доктор понятия не имел. — Веня, комм при тебе? Залей туда новейшую фонотеку, таблетки в уши, и слушай. По-моему, тишина, пение птиц и шум леса гораздо лучше всяких «дрыц-тыц» или "ша-ла-лула"... — Стас, я не о том. Ты у нас, прости, конечно, всю жизнь увлекался разве что военными маршами. В музыке ты не разбираешься. А согласно новейшим социологическим исследованиям по всей галактике люди тянутся именно к хорошей живой музыке. К хорошей, а не «дрыц-тыц». Ведь раньше это было нормой — живая музыка. Ты помнишь, когда мы с тобой были еще маленькие, был у нас во дворе дядя Макар одноногий? Мы тогда еще жили в старом квартале, который потом снесли. — Помню, — оживился Станислав. — Домики такие были старенькие, пятиэтажные, пленные окинайцы их строили, еще лет семьдесят назад… Дядя Макар тогда после Восточной кампании без ноги домой вернулся. Регенерация тогда еще не на высоте была. Ногу ему восстановили, но неудачно. Хромал потом всю оставшуюся жизнь. Нас, ребятишек, леденцами угощал. А по выходным садился на лавочку у подъезда со своим аккордеоном и пел. Вальсы старинные играл. «Прощание славянки» тоже играл… - Во-от, а когда мы с тобой в старших классах учились, собирались мальчишки и девчонки стайками, и первый парень был именно тот, кто мог на гитаре Брайана Бэя или Дэвида Дилмора изобразить. А теперь что? Капитан мне аудиотаблетки предлагает. А где творчество? Где любовь к искусству, самовыражение? Все заменили утилитаризм и стандартизация… — Не ворчи, доктор, сейчас молодежь уснет под твою монотонную лекцию. Кстати, Тед, а что, как ты думаешь, ты смог бы освоить гитару? Это же не труднее, чем водить космические суда? Слух у тебя есть… В музыке разбираешься, хотя бы в своем этом… Как его? — Хард-спейс-рок, — подсказал Дэн. — Станисла-а-ав Федотович, и вы туда же, — обиженно протянул Тед, — Ну почему я? Вон пусть Дэн осваивает. Ему что, скачал самоучитель прямо в оперативку — и вперед… — Ну нет, так не интересно! — возразила Полина. — Дэн и без всякой гитары вам воспроизведет любой аудиофайл — хоть орган Домского собора, хоть победную песню ездового заолтанского паука. — Дэн, а ты чего молчишь? — спросил капитан. — Слишком мало данных для анализа. Я могу, конечно… Но зачем это нужно? Музыка, насколько я понимаю, это отражение человеческих эмоций, выраженное звуковыми волнами. Мне это не совсем понятно. Цель написания музыкального произведения — вызвать у человека определенного вида эмоции? — Ну, в самых общих чертах – да. — Зачем? Чтобы еще раз пережить хорошее? Или чтобы забыть плохое? Или настроить себя на определенный лад перед совершением какого-либо действия? Или… — Да, Дэн, совершенно верно, — перебила Полина. — И первое, и второе, и третье… Но зачем ты так усложняешь? Просто это красиво. Здорово так, хорошо, а иногда можно под музыку и поволноваться, посочувствовать кому-то… — С помощью последовательности звуковых волн определенной частоты, амплитуды и тембра? — пожал плечами Дэн. — Ну… А ты не пробовал просто слушать? Без анализа? … — Ребята, а где Михалыч? — спохватился Вениамин. — Только что тут вот сидел… Все наконец-то вспомнили, ради чего они собрались за столом на свежем воздухе — праздновали день рождения Михалыча. Все сложилось очень удачно. Они прибыли на Омикрон с запасом в двое суток. Сдали ценный груз (лекарства для местной сети санаториев) и получили премию за срочность. Капитан чуть было не забыл о знаменательной дате, но, когда укладывал в сейф заполненные накладные на груз, наткнулся на копию трудового контракта механика. Взгляд сразу же упал на данные паспортной карточки сотрудника. По корабельному календарю было тринадцатое августа. А четырнадцатое — дата рождения, указанная в контракте. Скоро исполнялся год совместным полетам экипажа. При этом традиция отмечания дней рождений была весьма своеобразной. День рождения капитана закончился нападением пиратов Балфера и битвой за базу Альянса. День рождения Дэна — центаврианской эпопеей. Было ли благоразумнее «зажать» следующий день рождения и не нарываться на очередное приключение? Может быть. Но капитан решил, что уж в третий раз в одну и ту же воронку снаряд точно не попадет. Не откладывая в долгий ящик, Станислав отправился в машинное. Он решил не рисковать, гадая о предпочтениях самого загадочного члена экипажа, и намеревался спросить прямо. — Михалыч! — кликнул он. — Михалыч, ты где? Дело есть. - А? — как всегда материализовался неизвестно откуда механик. — У тебя день рождения завтра. — Ну… Мгм… Угу. — Понимаешь, хочется тебе сделать хороший подарок, чтобы понравился, запомнился… — А-а, — смущенно отмахнулся Михалыч, — Да чттм… — Нет, погоди, а все-таки? Механик застенчиво потеребил замасленный рукав защитной куртки, потом подумал немного и выдал: — Шшлчку бы… В пршлй рз облмвшл… — Шашлычку? Отлично! Устроим в твою честь пикник. И насчет второго я тоже понял. А что-нибудь для работы? Инструменты там… Из последующей бурной жестикуляции Станислав понял, что выбор инструментов, запчастей, материалов и прочего Михалыч не доверит никому и никогда. И такое серьезное дело не смешивают с праздником. — Я понял! Как скажешь. И будь другом, сделай вид, что это сюрприз. Пожалуйста! — Хрш, — буркнул Михалыч и улыбнулся. По крайней мере эта гримаса была к улыбке ближе всего. Итак, у них был целый свободный день. С утра Полину с Дэном отправили в ближайший к космодрому маркет купить гениальному корабельному механику новую камуфляжную форму, комбинезон и несколько пар рабочих перчаток. Тед с капитаном закупали провизию и оборудование для пикника, а потом пилот самоотверженно повторял свой подвиг с нарезкой и маринованием мяса. Тед старался. Очень хотелось на этот раз воспользоваться плодами своих трудов. Вениамин проштудировал местные инфрасайты и выяснил следующее. Омикрон был кислородной планетой земного типа, колонизированной и терраформированной уже около ста лет назад. Она сразу же задумывалась как один большой оздоровительный комплекс. Богатое содержание кислорода в атмосфере — 26%, уникальные формы жизни, как по заказу вырабатывающие и выбрасывающие в атмосферу все самое нужное и полезное, красивейшие пейзажи. Население планеты составлял в основном медицинский и обслуживающий персонал лесных и морских курортов. Оказывается, были здесь и так называемые «дикари» — можно было без труда арендовать специально подготовленный участок леса (с посадочной площадкой для катера или небольшого корабля, каким был «Космический Мозгоед»), загородный дом, бунгало на берегу океана на срок от одних планетарных суток до месяца. Заключить стандартный договор со строго соблюдаемым условием ненанесения ущерба окружающей среде — и отдыхать в свое удовольствие. Так и решили поступить. Приземлились на краю местного стеклянного леса, выгрузились — и принялись отрываться по полной. И вот теперь, напоздравлявшись, нашумевшись и наевшись до предела, сидели, как когда-то на Степянке, вокруг накрытого стола, уже не с шашлыком, а с десертом, пили чай и наслаждались отдыхом. Котька, вместе с людьми осторожно выйдя из корабля, подумала, повертела головой и погналась за какими-то местными мушками-бабочками… Полина определила их как безопасных. Жесткая белесая, как будто из стеклянных нитей сделанная, трава послушно приминалась под мягкими лапками, не раня их, и за Котькой почти перестали следить. Надеялись, что на аромат эксклюзивного маленького рыбного шашлычка она сама прибежит. Она и прибежала. Но команда была чересчур беспечна в этот вечер. За Котькой не уследили. Она так объелась всем, до чего дотянулась, что теперь в виде полумертвой колбасы болталась на коленях у капитана. Вениамин решил воспользоваться благоприятным моментом и скомандовал по кораблю всеобщую вентиляцию — открыть все шлюзы, все иллюминаторы и до предела наполнить любимый кораблик местным целебным воздухом. Михалыч уже на четвертом часу празднования стал проявлять признаки нетерпения, подскакивал на месте и бросал тоскливые взгляды в сторону машинного — соскучился, наверное. Но Станислав строго наказал механику не ломать компанию, ради него же и собравшуюся. Честно говоря, Михалыч скромно отыгрывал «свадебного генерала» — держался незаметно, при тостах в свою честь морщился и смущенно косил глаза в землю, но шашлык употреблял с заметным энтузиазмом. Ответный тост именинника был лаконичен: «Ну, чтбы все!» И все-таки в разгар музыкального диспута герой дня умудрился слинять в свою вотчину. Экипаж решил его больше не доставать и отпустить с миром. Посидели еще немного, любуясь нереально красивым пейзажем. Розовое закатное небо (оно и днем на этой планете было розоватым, но к вечеру стало алым, как парус мечты), серовато-белая стеклистая трава, и этот фантастический лес… Стволы высоких деревьев были темно-коричневыми, почти черными, и будто отлитыми из толстого матового стекла, причем ствол был не гладким, а рельефным, будто «кора» вся в бороздках и трещинах, как, например, у земных дубов. Кроны были раскидистыми, ветки — многочисленными и тонкими, а вместо листьев на них раскачивались тонкие длинные висюльки, как сережки у берез. При легких порывах ветра «сережки» слегка позванивали. Молодежь убрала со стола и отпросилась посмотреть какой-нибудь фильм. Вениамин предложил капитану еще посидеть на воздухе и повспоминать. Капитан согласился, но предложил другу пересесть. — Ты, Веня, прямо напротив шлюза сидишь. На самом сквозняке. Не замерз? — Нет, ну что ты. Теплынь такая. Кислород опять же. — Не продует? — Не занудствуй, Стас. Давай-ка еще по чуть-чуть… Тем временем в пультогостиной разгорелся яростный спор. Полина категорически восстала против привычных триллеров, боевиков и ужастиков. — Тед, не будь эгоистом. Может ты и достиг вершины своей эволюции, а Дэн растет, развивается. Сколько можно ему смотреть эти тупые поделки масскультуры? В них даже музыка из фильма в фильм почти одинаковая. Давай подберем что-нибудь другое. Особенное. Чтобы и с музыкой, и с чувствами… Маша, что там у нас есть из мюзиклов, что ли? Над голоплатформой возникла блондинка с высокой сложной прической, в концертном платье в пол с длинным рукавом и наглухо закрытым верхом. Единственным украшением на черном бархате была длинная нитка жемчуга. В правой руке она держала дирижерскую палочку. — Могу предложить ретромюзикл, отреставрирован, отличное качество, сплошные переживания и сопли в сахаре на фоне оперной сцены. — Не-е-ет! — простонал Тед. — Не надо! Смерти моей хотите? — Трупы и дуэль тоже будут, — пообещала Маша. — И что тебя, Полли, так тянет на перемены? — не утихал Тед. — Вот выйдешь замуж, меняйся сколько угодно. Всю жизнь свою меняй. А мы тут при чем? — Во-первых, говори только за себя. Вот Дэнька, я вижу, совсем не возражает. Дэнь, вот увидишь. Артисты притворяются. А музыка не врет. Так что твои датчики могут быть спокойны. Дэн промолчал. Ему было любопытно, но и Теда огорчать не хотелось. — А во-вторых, — неумолимо продолжала Полина, — не пытайтесь меня так быстро спихнуть замуж. То, что мы с Роджером помолвлены, еще не означает, что я завтра же… Вы тут без меня совсем одичаете. Так что смиритесь с тем, что свадьба еще не скоро. Дэн, это хороший фильм. Уж я-то разбираюсь. — И откуда ты такая разборчивая? — не удержался Тед. — Как откуда? Я пять лет в музыкалке проучилась, по классу фортепиано. Не закончила, правда… — Чего ж так? — Ну… Это все-таки не мое. Сначала мама заставляла, а потом я прямо заявила, что мне гораздо интереснее… — Ловить лягушек, гоняться за ежиками и ужиками и таскать с помойки домой миленьких котят и щеночков! — заржал Тед. — Ходить в кружок юннатов при городском зоопарке. Ну и щеночки с лягушками тоже. — Ну что, я запускаю фильм, детки? — Маша устала ждать и вмешалась в разговор. — Давай, — махнул рукой Тед. — Но учтите — если я засну и буду храпеть — не будите меня. Маша щелкнула пальчиками, развернулась на 180 градусов, и, показав умопомрачительный вырез на спине и разрез юбки почти до той же спины, гордо растворилась среди первых кадров фильма. Несмотря на все сомнения, фильм Дэну скорее понравился. Звуковые волны не врали. Те образы и чувства, которые навевала картинка, не шли с ними вразрез, составляя единое целое. По крайней мере, так Дэн считывал предполагаемые эмоции. Но сюжет показался Дэну напрочь искусственным и нереальным. Странный герой-мизантроп в полумаске все время строил людям пакости, словно надеясь отомстить человечеству за то, что оно так жестоко обошлось с ним, родившимся не таким как все. Дэн тоже был не прочь в свое время воздать злодеям по их делам, но зачем такие сложности? Тайны, трюки, записки, странные попытки соблазнения невинной и на взгляд Дэна глуповатой молоденькой героини-певицы? Жених, простоватый и честный, в отличие от картинного злодея-соперника, показался Дэну более естественным. Он просто боролся за свою любовь, никого не обманывая и не подставляя. Подобных героев Дэн видел во многих фильмах, и логика в их поведении присутствовала. А уж когда прямо на головы ничего не подозревающих зрителей в зале обрушилась огроменная театральная люстра, кучу народа задавив и покалечив, Дэн окончательно запутался. Как можно делать подобного маньяка героем произведения? В чем смысл — воспевать преступного гения? — Ну как? — с нетерпением обратилась Полина к друзьям, когда фильм закончился. — Ну ничё так фильмец, — признал нехотя Тед, который не только не уснул, а даже несколько раз увлекся, когда оркестровые фрагменты сменялись вполне себе роковым, хотя и несколько занудным, звучанием. — Хотя этот мрачный тип — психопат тот еще. Дэн честно попытался обосновать свою точку зрения насчет героя-злодея. — Ох, Дэн, — после небольшой паузы сказала Полина и погладила его по отросшим рыжим прядям, — какой ты у нас все-таки хороший и добрый… Да, он человек с надломленной психикой, злодей и манипулятор, непризнанный гений и несчастный одиночка, которого никто не любит. Вот его и срывает… если говорить понятнее для тебя…А музыка? — Ну… Я, конечно, понимаю, что звучание оркестра тутти фортиссимо да еще на хроматических ходах должно вызвать у зрителей чувство тревоги, угнетения, страха. Когда к этому добавляется его резкий вокал — этакое торжество появляется. На этом месте Тед повалился лицом в диванчик, заходясь от смеха и сдавленно бормоча: «Нет, вы посмотрите, критик музыкальный… Он уже и словарь подгрузил…» — А когда звучит любовный дуэт на крыше — тихие аккорды струнных, хоровое сопровождение… Но, Полли… Я все понимаю, но не чувствую. Наверное, я… — Дэн виновато улыбнулся. — Дэнька, Дэнька, — Полина чмокнула его в щеку, — не анализируй, просто чувствуй. У тебя душа и сердце человека, поверь мне. Женщины в этом понимают. Тед! Прекращай! Временами твоя эмоциональная тупость меня просто бесит! — на этих словах Полина получила по голове диванной подушкой. — Ах ты! Да я тебя! Дэн! Лови его! Дружескую потасовку прервал приход капитана с доктором. — Так! Тихо и всем отбой! — рявкнул Станислав, — Завтра дежурный по кухне… — Я! — растрепанная Полина подобрала с пола подушки, бросила их на диван и подняла руку, как примерная ученица на уроке. — Отставить! Теодор, я все видел, ты ударил первый. Так что, извини, завтра дежурный по кухне – ты. — Опя-а-а-ать! — страдальчески взвыл Тед, — она меня тут обзывала, унижала и вообще! — Приказ ясен? — с непреклонным видом спросил капитан. — Да, хозяин, — скривился Тед. — Отлично. Всем спокойной ночи, — решительной походкой Станислав направился в душ. Вениамин неодобрительно посмотрел ему вслед, но промолчал.  Дэн, напротив, молчать не стал. — Тед, когда должно было быть твое дежурство? — Послезавтра… — Прекрасно! Считай, что вы с Полиной просто поменялись. Ты — завтра, она — послезавтра. Не думаю, что Станислав Федотович будет отслеживать наш график дежурств дольше завтрашнего дня. — Ну ты киборг… — одновременно вырвалось у Теда с Полиной. — Вот все и уладилось, — улыбнулся Вениамин, — Спокойной ночи, ребята!