Космическая опера, или Гитара Гварнери

Когда все, включая Котьку, наконец, поужинали, пришел Оскар и сообщил, что погрузка окончена. Капитан распорядился: навигатору подготовить первый участок трассы – до Лиры, пилоту – начинать готовиться к взлету, Полине – убрать со стола и приготовить каюту для пассажира, Михалычу ничего напоминать было не нужно. Сам же капитан вдвоем с Вениамином направился в грузовой отсек. Там, пересчитав ящики и подписав накладные, он хотел уже отпустить кремонских охранников восвояси, но тут все заметили еще один флайер, явно нацеливающийся на посадку рядом с «Мозгоедом». - Буонаротти, - сообщил Оскар. - Я понял, - вздохнул Стас. – Ну что, Веня, пойдем, встретим дорогого гостя, - слово «дорогого» вышло как-то ненатурально. Флайер приземлился у главного шлюза. Из него вылез мрачный пилот в черном форменном комбинезоне с логотипом мэрии, помог выбраться пассажиру и выгрузил с заднего сиденья десяток чемоданов. - О Боже, - простонал Станислав, – всего-то? Без лакея, массажистки и импресарио? - Вероятно, для соблюдения конспирации. Для всех Буонаротти улетел на «Канцоне», - пояснил знаток шоу-бизнеса Оскар. Тенор приблизился неспешным шагом. Да, чем-то он напоминал Вениамина. Но перепутать их можно было, действительно, только от безмерной любви. Дорогой костюм, платок, торчащий из нагрудного кармана, темные очки по случаю позднего вечера снятые и зажатые в руке – прилагались. Лицо у певца было крайне несчастное. Что я здесь делаю и как меня сюда занесло, примерно это должен был прочесть на нем каждый. - Здравствуйте, - смело шагнул вперед Станислав, протянув руку. – Я Станислав Петухов, капитан «Космического Мозгоеда». Добро пожаловать. Надеюсь, ваше путешествие будет приятным и недолгим, - кажется, он ляпнул что-то не то, но слово не воробей. По крайней мере, Станислав искренне надеялся, что его улыбка не выглядит приклеенной Рукопожатие певца было вялым, грустный взгляд ушел куда-то в сторону. - Бона сера, - пробормотал он с легким вздохом. - Он что, - тихо, сквозь зубы пробормотал Станислав, полуоборачиваясь к Оскару и пытаясь удержать гостеприимную улыбку на лице, - говорит только по-итальянски? А нас он вообще понимает? - Все он понимает, - заверил Оскар, также вполголоса, прикрываясь ладонью. – Это у них такой сленг. Арго. Кастовая принадлежность. В общем, выпендреж. - А-а, - облегченно выдохнул Стас. - Это Вениамин Бобков, судовой врач. - Как себя чувствуете? – вместо приветствия выдал доктор, тоже немножко растерявшись. - Ва бене, - прошелестел тенор. - Прошу за мной, - пригласил капитан. – Да, кстати, каюты у нас небольшие. Один чемодан можете взять с собой, остальные в багажное отделение, пожалуйста. - Квесто, - простонала депрессивная звезда, ткнув пальцем. Оскар тут же подхватил выбранный чемодан и жестами показал пилоту и второму охраннику, чтобы они позаботились об остальном багаже. Станислав продолжал изображать радушного хозяина. - Это наша пультогостиная. Теодор, пилот, - капитан сделал знак Дэну, тот привычно отошел в уголок, - Михалыч, механик. Буонаротти скептически оглядел помещение и слегка прищелкнул языком. - Каюта готова, Станислав Федотович, - в пультогостиную вошла Полина. - Полина, медсестра, - представил ее капитан. - Чао, белла синьорина, - слегка оживился тенор, но ненадолго. Экскурсия продолжалась. - Здесь у нас медотсек. Здесь – санузел, - капитан открыл дверь и продемонстрировал важнейшее на корабле помещение. Тенор капризно поджал губы. Да что такое, в самом деле, начал раздражаться Станислав. Я тоже ему не очень рад! - А это ваша каюта, прошу, - он нажал сенсор, прошелестела дверь. После небольшой паузы Буонаротти воздел руки к небу и совершенно убитым голосом пробормотал: - Пессимо… - и вошел. Капитан остался снаружи. - Ах, пессимо? – неискренне улыбнулся он. – Вы, синьор Буонаротти, знали, на что шли. Певец горестно скривил лицо. В его глазах сверкнуло то ли «Да если бы я знал!», то ли «Да, я знал, но куда мне было деваться!» Тем временем Оскар бочком занес чемодан в каюту, торопливо попрощался и поспешил удалиться, подмигнув Полине на прощание. - Значит так. Подчиняетесь общему распорядку на судне, - четко и беспрекословно заговорил капитан. – Завтрак в восемь. Обед в час. Команде не мешать работать. Если что-то понадобится – обращайтесь к Полине и Вениамину Игнатьевичу. На ужин вы опоздали, но если хотите – вам приготовят. - Нон вольо! – с видом невинной жертвы суровых гонений заявил Буонаротти. - Через полчаса старт. Будьте любезны в это время находиться в каюте и пристегнуться. У меня все. – Станислав нажал на сенсор, и дверь закрылась перед носом у оставшегося внутри тенора. - «Пессимо» ему, - со злостью проговорил капитан, оскорбившись за свой любимый кораблик. - Ну, Стас, может ты слишком сурово? У человека, можно сказать, кризис мировоззрения, - вступился за гостя Вениамин, когда все вернулись в пультоготиную, - в гостинице его одного бросили, сюда привезли, может и против его воли... У нас, прямо скажем, не люкс… - Ага, и при этом никто не просит автографов, не дарит цветов, не объясняется в любви и не рассказывает ему, какой он замечательный и единственный. Но я мэру обещал, придется терпеть эту знаменитость. Ладно, у нас получасовая готовность. Откуда-то нарисовалась Котька и стала тереться о ноги Станислава. - Да, - вспомнил он. – Теодор, после того, как взлетим, до самой станции гашения ты будешь не сильно загружен. Возьми на себя Котьку. Она у нас… В общем, он все-таки мировая знаменитость. Представляете, если он явится на открытие фестиваля с царапиной на носу! - А почему я? – немедленно взвился Тед. – Почему не Полина? - Полина будет занята. Она завтра разбирает ящики с лекарствами. Вениамин Игнатьевич еще болеет и будет отдыхать. У Дэна – прокладка дальнейшей трассы. И вообще! С каких пор мы открываем дискуссию на тему, кому выполнять приказ капитана? Тед сверкнул глазами, но промолчал. Когда корабль вышел, наконец, из червоточины, все, за исключением капризного гостя, снова собрались в пультогостиной. Спать никому не хотелось. Этот бурный день всем подкинул впечатлений. Вдруг Станислав вспомнил об одной очень важной вещи. - Веня! Вот черт, голова дырявая! А футляр с ключом я в сейф так и не положил! Он у тебя? Давай-ка! Вениамин похлопал себя по карманам. Раздался бумажный шелест. - Что это? – спросил сам себя доктор, вытаскивая из кармана ворох каких-то записок. Из второго кармана – аналогично. Из заднего кармана брюк – тоже. - Кармелита, адрес почты, номер видеофона, страница в соцсети… Мариелена, то же самое. Ракель… Кассандра… Роза… И когда они только успели? Стас, а у тебя? Теодор посмотрел на Вениамина с такой откровенной завистью, что тому стало стыдно. - У меня… - капитан уже выкладывал на стол целый небольшой архив. – Марианна, Эстер, Изаура, Даниэлла… Хм, а вот просто – Мария. - И что теперь со всем этим делать? - А отдайте мне, - предложил Тед, - я сохраню. Как реликвию. А потом, может быть, и пригодится… - Нет, - отрезал капитан. – Это как чужое письмо прочесть. Если нет возможности вернуть, значит, надо уничтожить. В мусоросжигатель. - А может, отдать адресату? – не унимался пилот. - Отставить сводничество! - Давайте мне, я точно донесу, - засмеялась Полина. - Забирай. А ключ-то где? - Да здесь, Стасик, не волнуйся. Во внутреннем кармане. По коридору протопал в направлении душевой Буонаротти в роскошном золотистом халате с бордовыми драконами. Через минуту оттуда раздались плеск воды и «Фуникули – Фуникула-а-а»! Громкое и жизнерадостное. Голос и правда был хорош! - Позер! – заявил капитан. – Вся его депрессия – это игра на публику. - Артист, творческая натура! – заступился Вениамин. - Кстати, а почему гитара так называется – Санта-Лаура? – спросила Полина. Дэн на несколько секунд прикрыл глаза, подключаясь к нужной базе данных, после чего выдал: - Святая Лаура, чилийская девочка со Старой Земли, причислена к лику блаженных после того, как будучи избита собственным отчимом, после перенесенных побоев скончалась, не дожив до тринадцати лет. Считается покровительницей разбитых семей среди адептов католической конфессии. Мастер Фабио Гварнери полагал, что голос его новой гитары будет так же чист и проникновенен, как голос невинного ребенка… Я что-то не понял. Взрослый избил ребенка? XX-ребенка? И поломал ее до смерти? – в глазах Дэна пока не было ни сожаления, ни гнева, просто чистое непонимание, - ну, я еще могу представить, что киборга. Ну, человека. Взрослого человека, преступника, убийцу, работорговца. Но… Разбитых семей… Сначала он поломал свою семью, потом поломал ребенка? - Пойми, Дэнька, - тихо проговорила Полина, осторожно беря его за руку. – Это было давно, на Старой Земле. Сейчас так уже не бывает. До Дэна наконец, дошло. Его глаза потемнели, челюсти сжались до хруста. Он проговорил сдавленным голосом: - Вот, например, Рикки. Если бы пираты поймали его там, на Самородке, что – убили бы? - Нет, Дэн, скорее, продали бы, - сказал капитан. – Понимаешь… - Я все понимаю. Для некоторых – что человек, что киборг, что игрушка… Захотел – поломал… И тогда, и сейчас… Говорить что-либо никому не хотелось. Все поняли, что пора расходиться по каютам. День кончился. А вот новый день начался со скандала. Прямо в коридоре грозный капитан держал в руках дорогой модельный ботинок, гостеприимно отмеченный Котькой. Перед ним стоял расстроенный пилот и пытался оправдываться. - Ну не знаю я, как его ботинки оказались в коридоре! Станислав Федотович, надо ж было до такого додуматься! - Вероятно, наш гость, - рассудительно начал Вениамин, - выставил ботинки в коридор перед сном, по привычке. Так делают в дорогих отелях, чтобы персонал вымыл и вычистил обувь постояльцев. - Твою ж! - начал капитан, но спохватился, что может разбудить певца, снизил тон и продолжил, - Теодор, он может делать со своими ботинками все, что захочет. Я тебя о чем просил! Теперь ты возьмешь этот чертов ботинок, - Станислав вручил названный предмет пилоту, - пойдешь и отмоешь его до первоначального состояния. И не в посудомойке, пожалуйста! А потом извинишься перед синьором Буонаротти. Дэн, Полина и Михалыч, судя по всему, очень сочувствовали Теду. Но помогать никто не горел желанием. Все понимали, что беспечный пилот то ли проигнорировал приказание капитана, что редко, но все же случалось, то ли просто забыл о нем. Во время разговора все постепенно перемещались в пультогостиную, чтобы их голоса не мешали дорогому пассажиру. - Выполняй! – резко приказал капитан. - Время до завтрака у тебя еще есть. Тед выпрямился. Губы его дрогнули. Глядя на его лицо, можно было подумать, что он только что получил пощечину. «Вот умру от незаслуженной обиды, - казалось, говорили его выразительные темные глаза, - пожалеете, да поздно будет!» Капитан хотел было высказать все, что думает об этом очередном спектакле, но тут Дэн на две секунды прищурился, а затем резко и широко распахнул глаза. В то же миг из динамиков пультогостиной полилась музыка. Сдержанная, негромкая, пронзительно трагичная и полная мужественного достоинства. Это была Песня Человека, Идущего Навстречу Своей Смерти. (1) Мелодия звучала. В глазах Теда поочередно отразились удивление, непонимание, осознание. Осознание того, что над ним поиздевались. Весь пафос слетел с него моментально. - Дэнька! – завопил он, смертельно обиженный. – Это ты, негодяй? Ты транслируешь? - Я, - невозмутимо подтвердил Дэн. – Правильно я считал твои эмоции? Капитан, уже некоторое время сдерживающий смех, наконец, не выдержал и расхохотался от души. Экипаж дружно поддержал. Тед понял, что ловить тут нечего, и удалился выполнять приказание. Через полчаса каторжных трудов пилот вернулся. Все честно ждали его за накрытым столом. - Нехорошо как-то, - сказал Вениамин, глядя в тарелку. – Может, позвать его? - Я оповестил его о времени завтрака, - отрезал капитан - Ну, хоть он и неприятный тип, но… Стас! - Хорошо. Полина, сходи, позови его. Он на тебя лучше, чем на меня среагирует, белла синьорина. Захвати Теда, он ему что-то должен сказать. Тед и Полина постучали раз, другой, третий. Позвали. Громко позвали. Прибежал обеспокоенный капитан, тоже постучал и покричал, и, наконец, попросил Машу разблокировать дверь. Звезда мировой оперной сцены валялся на койке, насколько валяться позволяла ее малая ширина. Все в том же золотом халате. Одеяло сползло на пол. Громкий храп и аромат спиртного разливались по каюте. На столе стояла пустая бутылка из-под дорогого сорта виски. - Пусть спит, черт его возьми, - решил Станислав. – Депрессивный! У звезд свои причуды. Идемте обратно. - О! Как раз и ботинок высохнет, - обрадовался Тед и поставил рядом с кроватью обувь тенора. После завтрака, пользуясь моментом, когда в пультогостиной никого не было, Станислав сидел на диванчике и смотрел голографический информационный фильм о Буколике – следующей после Лиры планете маршрута. Тихо подкралась Полина и напросилась на серьезный разговор. - Да, Полли? – выжидательно посмотрел на нее капитан. Полина присела рядом, вздохнула и начал: - Станислав Федотович, знаете ли вы, что Лира – это родина флюоресцирующих… - …багровых моллюсков. Да, знаю. Что дальше? - А вы знаете, что там можно купить очень миленькие такие аквариумы, маленькие, закрытые крышечкой, с замкнутой экосистемой, очень красивые… - Полина, - напомнил капитан, - никаких животных! - Это всего лишь моллюск. Он небольшой и симпатичный. И неприхотливый. Одного можно поставить в вашу каюту. Днем он будет как украшение, а ночью будет светиться, как ночник! Вот увидите, очень красиво! - Полина, нет! - Они недорогие, я смотрела на сайте их зоомагазина. Их туристы прямо сотнями покупают! - Полина, нет! - Ну, Станисла-ав Федо-о-отович! - Эх, Полина, как же ты с мужем будешь жить! Я так и представляю себе, как бедный Роджер находит разных моллюсков то в борще, то в ящике с постиранными носками, - улыбнулся капитан. Девушка уже давно не раздражала его своей тягой к живому. Скорее вызывала умиление. Из динамиков полилась мелодия.(2) Это была ария синьора Капулетти, самодура и тирана, который на самом деле страстно мечтал устроить счастливую судьбу своей крошки, и в то же время ревновал ее ко всему белому свету. Навигаторское кресло развернулось. Дэн, которого до сих пор не замечали, смотрел на них с довольной улыбкой. - Дэн! – гневно выкрикнула Полина, - бессовестный, вот научила тебя на свою голову! Капитан счел, что дискуссия о моллюсках закончена, и решил, что досмотрит фильм в своей каюте. Ботинок артиста, несомненно, высох. А Буонаротти до обеда так и не вышел. Несколько раз из его каюты слышалось кряхтение и сопение, а Дэн уловил даже бульканье. На стук в дверь гость не реагировал. Вениамин предложил еще раз принудительно открыть дверь и обследовать певца на предмет состояния здоровья, но Станислав не хотел снова врываться в каюту пассажира. - Выйдет же он когда-нибудь! Придется выйти! Тогда и обследуешь. Перед обедом гостя все же решили позвать к столу. Но только Полина сделала шаг в строну коридора, как все услышали приглушенный, но явный звук. Так должен был, наверное, звать на помощь человек, запертый в кладовке. Поскольку голос Буонаротти уже был всем знаком, а все члены экипажа находились в пультогостиной в преддверии обеда, оставался только один кандидат. - А скажи-ка мне, Тед, - поинтересовался капитан, - куда ты дел Котьку после утреннего инцидента? - В подсобке запер, - ответствовал пилот, - чтоб никому не мешала. Михалыч при этих словах вскочил, замахал руками и начал что-то объяснять. - Он фильтры в вентиляции прочищал, - объяснил Дэн, прислушавшись. – После омикронского проветривания мелкие стеклянные осколки набились, то есть древесные. Как раз сейчас на подсобке закончил. Отвинтил решетки, поставил стремянку и пошел обедать. - Она в вентиляции? - с ужасом осознала Полина. – Застряла? Перед мысленным взором каждого члена экипажа тут же встал кошмарный призрак Моси. Все тут же рванули в подсобку. - Михалыч, - укоризненно спросил на бегу капитан, - ты что, не видел, что кошка в подсобке? - Нвдл, - оправдывался Михалыч, - спртлсь нврн. - Надо же, забралась по стремянке и сиганула в отдушину?- удивился Вениамин. - А ты, Тед, даже не предупредил никого, куда животное спрятал? - Станислав Федотович, вы сказали убрать ее, а не предупреждать! - Твою ж… Ладно, судя по звуку, она недалеко залезла. - Котя, Котенька, девочка моя, отзовись, ты где? – воззвала Полина. - Ау-у-у! Р-р-ряу! – страдальчески взвыла кошка. - Дэн, где она? – спросил капитан. Киборг просканировал помещение и указал в сторону короткого коридорчика, ведущего в машинное отделение. - Пролезла вот здесь, а теперь находится где-то здесь. - Котенька, подожди, милая! Сейчас мы тебя спасем! - Тед, тащи стремянку! Михалыч, отвертку давай! - М-м-м-мау! У-у-у! Стук складываемой и снова раскладываемой стремянки смешивался с топотом людей и воем несчастной кошки. Когда решетку отвинтили, решено было, что вытаскивать полезет Тед, как самый длиннорукий. Тот залез на стремянку и всмотрелся в вентиляционный проход. - Да вот она! - облегченно выкрикнул пилот. – Я лапу нащупал. Удачно застряла! Сейчас вытяну. Иди сюда, котяра! Бедная кошка вопила, не переставая. - Котя, не плачь!- утешала Полина. – Потерпи немножко! Вдруг Дэн, который поддерживал стремянку и страховал Теда, повернул голову к коридору и сообщил: - Буонаротти вышел из своей каюты. - Ну, вышел и вышел, подумаешь! – не впечатлился новостью капитан. – Куда пошел-то? - В сортир. - Ну конечно, куда же еще! Ладно, Денис, не отвлекайся. Не хватало еще, чтобы наш спасатель грохнулся! Когда бедное животное было, наконец, спасено и на радостях затискано всеми членами команды по очереди, включая капитана, когда вентиляционные решетки тут же привинтили «во избежание», а стремянку сложили и поставили в угол, когда казалось, что жизнь снова прекрасна, выяснилось, что лимит сюрпризов на сегодня не исчерпан. - О-о-чи-и черныя-а-а-а! Очи страстныя-а-а-а! Неземной красоты, чистый и чувственный, высокий мужской голос невероятной силы и мощи разливался по всему кораблю. Посреди пультогостиной стоял и самозабвенно пел небритый мужик в дорогих ботинках, смутно напоминающий Буонаротти. Одет он при этом был в вытянутые на коленях тренировочные штаны и в серую мятую футболку. В руке мужик держал полупустую бутылку, которую то прижимал к груди, то принимался ею дирижировать. - Твою ж мать! – реакция капитана была очень непосредственной. – Во что это пугало обрядилось? Где взял? Котька вырвалась из рук у Теда и забилась в угол. - Вау! – впечатлился пилот. – Во дает! Силен! Давай, маэстро, жарь! Михалыч как-то весь сжался и на манер Котьки отступил в тень. - Мамочки, почему так громко? – зажала уши Полина. - Еще бы, - спокойно пояснил Дэн. – Он представляет себя в концертном зале на две тысячи мест. - Э-э-то мое, - заикаясь, пояснил Вениамин. – Э-это я … отложил, чтобы в спортзал ходить. Т-только вот не выбрался пока… - Ну и где он это достал? – озадачился капитан. Подошел поближе, и, морщась от акустических ударов, помахал ладонью перед лицом исполнителя, стараясь вставить свои слова между музыкальными фразами: - Синьор Буонаротти, где вы взяли эти вещи? Буонаротти широко улыбнулся и сменил тему: - Живет моя отрада-а-а-а в высоком терему-у-у-у! - Бесполезно, - констатировал капитан, – как бы его выключить? Сопровождаемая вдохновенным пением, команда переместилась в каюту пассажира. Там кое-что изменилось. Бутылок на столе теперь было две. Обе пустые. На полу валялся чемодан, замки наполовину были вырваны из сочленений, но защелкнуты. Осмотр каюты доктора позволил восстановить ситуацию. Там на полу валялся тот самый золотой халат. Явно облитый содержимым одной из тех самых бутылок. Шкаф открыт, вещи перемешаны и разбросаны, что было не свойственно аккуратному доктору. - Все ясно, - сказал Станислав. – Прочухался, решил оздоровиться глотком из бутылочки. Облился. Решил переодеться. Замки в чемодане заело, открыть не смог. Забрел к Вене в каюту, позаимствовал вещи. Вот свинство! Ведет себя как в собственном родовом замке! Ну я его сейчас! – он с таким лицом направился к увлекшемуся вокалисту, что Веня тут же повис у него на руке: - Стасик, Стасик, не надо, ну черт с ними, с вещами, он же больше ничего не взял! Станислав, не обращая на него внимания, продолжал свой путь. Тем временем Буонаротти завел новую песню: - Дывлюсь я на нэбо тай думку гадаю: чому я нэ сокил, чому нэ литаю… - Слышь, ты, сокил, убери звук! Ноль эмоций. - Михалыч! – воззвал Станислав, - включи-ка аварийку. Минуток на несколько. Механик с готовностью закивал и бодрым шагом поскакал к щитку. Взвыла сирена. Замигали красные лампочки. Певец закрыл рот, склонил голову к плечу и прислушался. Сирена смолкла. В наступившей тишине капитан подошел к тенору и потребовал: - Отдай бутылку! - Но, - гордо ответил тот. - Неподчинение? Капитану? – обрадовался Станислав. – Ну, все. Сейчас я покажу тебе, кто тут альфа-самец. Он молниеносным движением выхватил несчастную бутылку, перебросил ее подоспевшему Дэну, затем пинками и тычками загнал тенора в его каюту, метким броском усадил на койку, навис над ним в виде статуи Командора и высказал, наконец, все, что наболело. - Ты где это, звездец вселенский, по чужим шкафам шастать научился? У себя в консерватории? Да мы у нас в армии знаешь что с такими делали, кто по чужим тумбочкам крысятничал? И Стас объяснил, что делали, как делали и какого результата добивались. Со всеми подробностями и в красках. Команда в пультогостиной, слушая интересный рассказ капитана, лежала вповалку кто где и смеялась до изнеможения. - Понял? – завершил капитан. Бедный тенор горестно свел брови, часто закивал, потом всхлипнул, а потом начал так горько рыдать, что Станислав невольно пожалел бестолкового. - Как себя чувствуешь? - спросил он бедолагу. - Фифти-фифти, - покрутил рукой певец. - Есть хочешь? - Си… - Пошли обедать. Садись с нами. Но веди себя… - угрожающе начал Станислав. - Скузи, - виновато потупился тенор. До самой станции гашения гость вел себя сравнительно тихо. Сидел на диванчике перед голограммой и пел вполголоса дуэтом с Машей неаполитанские песни. Соответственно случаю, Маша преобразилась в брюнетку: босая, в платье с открытыми плечами, с корсажем на шнуровке, широченной красной юбкой, и с алой розой в волосах. Все несколько расслабились, особенно когда Буонаротти заговорил, наконец, на общедоступном человеческом языке, нормально перезнакомился со всей командой и напросился к молодежи в компанию прогуляться по станции, размяться и купить минеральной воды или тоника. - Хорошо, но, может быть, вы переоденетесь? – предложила Полина. - Ах, белла синьорина, - вздохнул тенор. – Если бы вы знали, как мне надоели эти официальные костюмы от кутюр, эти сценические блестки, парча и бархат… Когда еще я похожу вот так вот, как дома… Чтоб никто не узнавал… Тем более Вениамин, - певец любезно кивнул в сторону доктора, - разрешил мне поносить… - Подарил, дорогой Микеле, подарил, - добродушно махнул рукой доктор. Станция гашения была не маленькая, в два этажа, и вмещала в себя несколько магазинов и кафе. Одновременно могли гаситься около десятка судов. В центре торговой галереи даже наблюдался фонтанчик, окруженный лавочками. Прогулявшись туда-сюда и поглазев на публику, друзья разделились. Тед с Полиной направились к мини-маркету, позвав за собой Буонаротти, а Дэн свернул к магазину под броской бело-зеленой вывеской «Метизы», чтобы купить какую-то детальку для Михалыча. Тенор немного отстал, привлеченный окриком сзади: - Эй, друг! Слышь! Одолжи полторы единицы! Буонаротти оглянулся. На него смотрел здоровенный, небритый и лохматый мужик в майке-алкоголичке и таких же, как у певца, трениках. Из-под резинки трогательно выглядывала полоска «семейных» в горошек. Из вырезов майки топорщились внушительных размеров мускулы. - На пиво не хватает. Помоги, а? Тенор не спеша смерил незнакомца взглядом с головы до ног и почувствовал в нем родственную душу. - Как звать? – спросил он, вытаскивая кредитку из кармана тренировочных штанов. - Витёк, - ответствовал мужик. – А тебя? - Мика. Ну, пошли, Витёк, - и они направились к скромной забегаловке типа «рюмочная» в дальнем углу первого этажа. Когда перепуганные и всклокоченные Тед и Полина обыскали уже половину станции, пришел вызов от капитана. Он интересовался, все ли в порядке. Пришлось признаваться. Через несколько минут станцию обыскивали уже все вместе. Певец нашелся в той самой забегаловке. Они с Витьком очень плодотворно общались за кружечкой пива. Витек что-то рассказывал, размахивая руками, все время вставляя «бац», «бдыщ» и «ну ты понял». Буонаротти кивал, поддакивал и всем видом излучал дружелюбие. Когда их столик окружила запыхавшаяся команда, Буонаротти поднял на них глаза, поставил кружку и, как ни в чем не бывало, заявил: - Друзья, это Витёк. Вот такой парень, - тенор выставил перед собой большой палец. – Возвращается к себе на базу после отпуска. Мы даже номерами обменялись. - Микеле, ну что же вы делаете! – укоризненно вскричал доктор. – Мы волновались! Капитан молчал, но по его виду было понятно, что он свое слово еще скажет. - Иду, возвращаюсь. Извините, друзья. Пока, Витёк, пора мне. Витёк сделал ручкой и проворно придвинул к себе недопитую кружку певца. Вернувшись на корабль, Станислав первым делом отправил тенора в свою каюту, пообещав, что поговорит с ним после, а команду выстроил перед собой, как на расстреле. Все приготовились к немедленному и полному разносу в пух и прах, как вдруг… Вместо гневных капитанских речей зазвучал из динамиков Марш Темного Лорда.(3) Грозного, страшного, величественного, не знающего жалости и снисхождения. - Дэн!!! – заорали на навигатора в четыре голоса. Тот только пожал плечами и невинно посмотрел вокруг: - Что? По-моему, вполне соответствует… - Вы… Вы… - еле выговорил Станислав. - М-мозгоеды! – Он схватился за голову,- Чтобы я еще раз связался с этими… артистами! Творческие люди! Трепетные натуры! Да лучше б я… Да лучше б я во вражеский тыл десантировался! Лучше б я сто заложников освободил! Лучше б я один против трех киборгов… Извини, Дэн. Кстати, от тебя я никак не ожидал! Гостя упустил, представление тут устроил! - Простите, Станислав Федотович, не удержался. - К завтрашнему утру на тебе уборка санузла. - Слушаюсь, капитан, - уж чего-чего, а раскаяния в голосе навигатора не было. На следующий день, когда корабль благополучно приземлился на Лиру, а до прилета аэролимузина, вызванного к почетному гостю, еще было время, Микелино Буонаротти, надушенный, гладко выбритый и элегантно одетый, постучался в капитанскую каюту. В темных очках и с белым платочком, естественно. - Станислав, можно к вам? - Заходите, Микеле. Присаживайтесь. Попрощаться зашли? - Попрощаться и поблагодарить. Станислав, вы меня просто спасли. Вы, во-первых, привезли меня на Лиру, когда все про меня просто забыли, а во-вторых, доставили мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Путешествие с вами и с вашей командой – это было незабываемо. Да-да, я же не всегда был звездой галактического масштаба! И у меня была бедная молодость, учеба в консерватории. Даже армия! До учебы я два года прослужил по контракту. Правда, меня сразу же перевели в Ансамбль песни и пляски, но все равно, это было незабываемое время. Молодость! Приключения! В обществе вашей очаровательной команды, на этом скромном, но таком милом корабле, я так живо все это вспомнил! А просто походить среди обычных людей, посидеть с товарищем за кружкой пива в дешевом кафе! Я так давно об этом мечтал! А как вам повезло с командой! Доктор – добрейшей души человек. А ваш ун пикколо пилота! – Видимо, от переизбытка чувств, певец перешел на итальянский. – Ла белла Полина! Ингеньозо мекканико! - Ну что вы, - скромно ответствовал капитан, - обычная команда. - А ваш прекрасный киборг! Вы замечали, как он вдумчиво и внимательно слушает музыку? - Это программа имитации личности, - тут же заверил Станислав. - Ах, капитан, поверьте мне. Ни одна программа не устоит перед волшебной силой искусства. Пусть он слушает музыку как можно чаще. И скоро вы удивитесь, каких высот он достигнет. Интеллект разовьется в геометрической прогрессии. Самообучение будет давать потрясающие результаты! - Да куда уж дальше… - пробормотал капитан. – Кстати, Микеле, как удачно, что вы об этом заговорили. Хочу с вами проконсультироваться. Я собираюсь взять киборга с собой в ВДМ. Он будет охранять Санта-Лауру и экипаж. Как к киборгам относятся на Лире? - Как? Нормально! Боевых киборгов у нас нет. Охранники, грузчики, подсобные рабочие. Конечно, до творческих профессий им не дорасти. Осветители, декораторы, рабочие сцены у нас только люди. Если у вас в порядке документы… - Документы в порядке. - Когда будете проходить через сканеры систем безопасности, по требованию охраны предъявляйте ваши бумаги. И все! - А спецодежда или опознавательные знаки? - Нет, ничего этого не надо. - А если я захочу взять с собой своего киборга на генеральную репетицию или на концерт? - Да берите, ради бога. У нас некоторые музыканты тоже таскают за собой своих киборгов. Вот есть у нас один студент, у него папаша какой-то важный министр с Новой земли – 5. Так за этим мажором киборг повсюду таскает контрабас. А у знаменитого пианиста Ван Гиллеса есть личный киборг Натали. Представьте себе, только она переворачивает ему ноты во время репетиций и концертов! Вся команда вышла проводить Буонаротти до самого лимузина. Он обнялся и расцеловался со всеми, включая Котьку. - До завтра! – крикнул он, садясь в свое роскошное такси. – Передача гитары завтра в одиннадцать! Буду рад вас всех видеть! - Ф-фу, наконец-то, - с облегчением выдохнул Станислав, избавившись от дорогого гостя. Команда, кажется, его мнения не разделяла. Вздорный и взбалмошный певец, в конце концов, очаровал всех. - Ладно, всем отбой, - скомандовал капитан. – Завтра у нас опять трудный день! Перед тем, как заснуть, Станислав по привычке заглянул на новостной сайт. «Сенсация! – гласили статьи на первых полосах, - яхта «Канцона» потерпела аварию в открытом космосе! На сигнал SOS отозвались два космических судна! Военный крейсер 45-32 отбуксировал поврежденный корабль обратно на Кремону, а знаменитую «Санта-Лауру» и звезду мировой оперы синьора Микелино Буонаротти принял на борт скромный небольшой транспортник «Космический Мозгоед». Катрани, как истинный Капитан с большой буквы, не покинул свой корабль и также вернулся на Кремону. «Космический Мозгоед» прибыл на Лиру сегодня в 19.00 по местному времени. Встречаем дорогого гостя! Завтра утром состоится пресс-конференция Микелино Буонаротти для представителей крупнейших галактических изданий. Затем в честь певца будет устроен прием в городском муниципалитете. Да здравствует… и т.д.» Отлично, подумал Станислав. Только не хватало попасть в газеты! Он искренне понадеялся, что сборище звезд первой величины, прибывшее на ВМФ, легко затмит их скромные персоны.