***
Роберт и его семья проталкивались сквозь толпу нижнезосовцев и гостей этого населённого пункта. Люди в большинстве своём толпились вокруг румяной девушки, державшей поднос, на котором находились стаканчики с чайком. Плант подбежал к девушке и посмотрел на поднос. Тем временем милая блондинка начала перечислять все виды чая, которыми она могла угостить Роберта: — Чай с малиной, чай с мелиссой, чай со вкусом упрсти — нижнезосовский фирменный, чай с лимоном… — С лимоном? — прервал её Перси. —Squeeze my lemon!.. — запел он. — Роберт, дети рядом! — Наталья Александровна сделала замечание мужу. — Да ладно, мам, — сказал маленький Роберт. — Меня папа давно этой песенке научил. Наташа тяжело вздохнула и закрыла лицо своей изящной рукой. — Роберт, чему ты учишь детей? — по-учительски строго спросила Наталья Александровна. Плант свою жену не слышал. Он, выпив чаёк с лимоном, позже названный «сквизальным», угощал детей чайком со вкусом упрсти. — Роберт, что ты детям даёшь?! — лицо Натальи Александровны полыхало от гнева. — Чаёк со вкусом упрсти! — в один голос воскликнули отец и дети. — Очень вкусно! — отметила Анечка. — Попробуй, мам! — Да знаю я, из чего сделана эта упрсть! — рассерженно сказала Наташа. — Из радуги? — поинтересовалась малышка. — Не скажу, — буркнула Наталья Александровна и, повернувшись на каблучках, ушла в противоположную сторону. — Мама, мама! — завопили дети, погнавшись вслед за Наташей. — Натаха! — крикнул Перси, бросив стакан на заснеженную землю и побежав за любимой женой. Тем временем Бонзо, Тамара и Таня Семейство Бонэмов находилось в первом ряду, и они могли различить костюмы выступавших на сцене Джимми и его сыновей. Стоял мороз, но на них была довольно лёгкая одежда (чаёк согревает!) — Джимми и Зосики были в похожих шёлковых рубашках в цветочек и светлых брюках. — Смотрите, это Зосики! — закричала Таня, посмотрев на мальчишек, помогавших отцу играть зажигательную музыку. — Да, Зосики, — кивнул Джон. Его больше интересовало сходство Джимми и маленьких пейджиков. И отец, и сыновья были тощими, даже костлявыми, с густыми тёмными волосами. Даже жесты мальчиков были похожи на жесты Джимми! К сожалению, Бонзо не мог разглядеть щёчек братьев-близнецов. Это было бы вообще прекрасно — если мальчишки были уменьшенной копией старшего Пейджа. Тамара завороженно слушала музыку. А когда Пейджи заиграли прекрасную «Black Mountain Side», Тамара зажмурилась и стала кивать головой в такт — она обожала это произведение. А маленькая шалунья Таня, пока родители думали о чём-то своём, подбежала к самой сцене, запищав: «Привет, Зосики!» Один из братьев подмигнул ей, но Таня это вряд ли заметила. «А теперь, — объявил Джимми в микрофон, — выступает виртуоз балалайки Зося Пейдж!» Под бурные аплодисменты на сцену вышла Зося в русском народном костюме и с балалайкой в руке. Она низко поклонилась, громко засмеялась и, сев на край сцены, заиграла на своём инструменте. Импровизируя, она играла замысловатую мелодию, которую было легко запомнить, но трудно сыграть. Кстати говоря, вдохновил её один такой вкусненький чаёчек, приготовленный её мужем. Энергия чая передавалась толпе зрителей. Она согревала их, бодрила. Раскрасневшаяся Зося играла веселее и веселее, а мелодия со временем становилась похожей на песню «Эх, мороз-мороз!» Бонзо знал её наизусть и никак не мог не подпевать. Зося имела острое зрение и острый слух, так что она, увидев Бонзо в первом ряду, воскликнула: — Бонзо, иди ко мне! Отчасти смущённый Джон взобрался на сцену. Зося встала и вручила ему микрофон. — Бонзо, запевай! — попросила она. — Запивай или запевай? — в недоумении сказал Бонэм. — Запевай, — разъяснила Зося. Вздохнув, Джон принялся петь: — Эх, мороз-мороз… — В штанах, — добавила играющая Зося. — Не морозь меня… — Без штанов! — Не морозь меня… — В штанах! — Моего коня… — Без штанов! Зал взорвался громоподобным хохотом. Вскоре зрители разделились на две части: первая подпевала Бонзо, вторая — комментирующей слова песни Зосе. А в закулисье Пейдж пил чаёк, смешанный с водкой. Напившись до отвала, он вышел на сцену, хотя Зося и Джон ещё пели (честно говоря, по третьему кругу, но это уже мелочи). Подойдя к стойке с микрофоном, Джимми откашлялся и глубоко вздохнул. Он сильно втянул живот, и… С него упали его красивые дизайнерские брюки. — Без штанов! — пропела Зося. Она повернула голову в сторону и увидела мужа. — Ой, и правда без штанов! — Ой, мороз, — протянул замёрзший Пейдж. Всё-таки чаёк бессилен при таком дубаке. — Моро-о-оз (в штанах), не морозь меня, — хором подхватил зал. — Ладно, товарищи зрители, — сказал Джимми, натянувший свои брюки обратно. — Мы заканчиваем наш праздничный концерт, посвящённый дню Нижнего Зосово. Приглашаем вас прогуляться по нашей деревне, отведать восхитительного чаю и насладиться живописными нижнезосовскими видами. До скорой встречи! Джимми, Зося и Бонзо сошли со сцены и, взяв с собой Тамару и Таню, отправились в дом семейства Пейджей. По пути их догнали двое озорных зосиков. Тем временем Джонси и Марина Джонси и Марина были в самом конце толпы, смотревшей на праздничный концерт. Влюблённые наслаждались музыкой, подпевали и прыгали, но какое бы у Зоси ни было хорошее зрение, она не заметила их. Тогда музыкальная парочка решила продолжить быть незаметной, пойдя по пятам Пейджей и Бонэмов. Семьи Джимми и Джона направлялись в не так давно построенную избу. Никто из гостей Нижнего Зосово не ожидал, что самые знаменитые жители этой деревни обитают в настолько простом, отчасти скромном доме. Но Зосе и её мужу хотелось жить именно здесь. Зося, видите ли, с детства привыкла так жить, а Джимми сильно полюбился русский быт. Однако изба, пусть и выглядела простенько и скучновато, внутри была вполне уютной. Ничего особенного — печь, стол, длинные деревянные лавки. А также гитары и балалайки на стенах, огромный чердак, называемый вторым этажом, с расположенным там кабинетом (где Джимми писал книги о зосицизме, который в Зосово был популярнее коммунизма) и детской комнатой. К тому же, много горшков с травой на подоконниках, виски и чая в подвале. Короче, автор бы сам там жил. Пейджи и Бонэмы вошли в избу, а Джон Пол с Мариной тихо прокрались за ними. Эта парочка быстро и так же бесшумно обосновалась в сенях. Их никто не замечал и не собирался этого делать — дети убежали в свою комнату, а Джимми, Бонзо и Тамара скрылись в подвале. Зося же хлопотала над пирожками, иногда подбегая к малышке Зине, истерично вопившей в своей колыбельке. — Она у вас так громко плачет, — прокомментировала Тамара, выбираясь из подвала. — Тамар, может, поможешь? — попросила Зося. — С чем? С пирожками или с ребёнком? — С пирожками, — пояснила Зося. Тамара мигом очутилась у недоделанных пирожков и принялась заниматься своим профессиональным делом — готовить. Зося же взяла свою дочурку на руки, тихо напевая колыбельную. Однако Зина не хотела успокаиваться. Она хотела громко орать, и всё тут. Но никто из присутствующих это не понимал. Особенно Зося. — Эти маленькие дети — сущее наказание! — вздохнула уставшая мама. — Орут, кричат, а из-за чего — догадывайся сам! — Может, я её успокою? — вылезая из подвала, Пейджи вызвался помочь своей жене. — Давай, — ответила Зося, передавая дочку Джимми. Пейджуха с Зиной на руках шёпотом рассказывал ей секретные способы приготовления чайка. Бонзо, оставшийся без собеседников, держал ухо востро, желая узнать, как же делают легендарный напиток. Но Зина оглушительно громко плакала, так что Бонзо не мог ничего расслышать. — Давай я её утешу! — подала свой голос Тамара, окончившая работу с пирожками. — На, держи, — со вздохом Пейдж передал Зину Тамаре. Жена Бонзо подхватила Зину своими сильными руками, и малышка заревела ещё оглушительнее. — Ну ёлки-палки, сейчас стёкла лопнут! — возмутилась Тамара. — Даже Танька моя так не орала! Ну не плачь так громко, — обратилась Тамара к Зине. — Не Планта же дочь! Последняя фраза заставила всех присутствующих разразиться безумно взрывным хохотом и в уме пропеть «Immigrant Song». Дружный смех напугал маленькую дочку Зоси и Джимми. Она ещё пуще расплакалась. — Давайте я её утешу! — воскликнула Марина, быстро выбежав из сеней вместе с Джонси. Бонзо, Джимми, Зося и Тамара обернулись. Увидев рыжую лохматую незнакомку, они переглянулись, мысленно спрашивая друг друга: «Кто это?» — Да там Джонси! — радостно воскликнул Джимми, увидев своего друга позади девушки. — Джонси! — изумлённо возгласили Зося и Бонзо. — Ты где вообще был всё это время? — спросил Бонэм. Вспомнив, что Джон Пол несколько лет назад на русском вообще не разговаривал, Бонзо перевёл фразу на английский: — Where have you been so long? — В Октябрьской Весне, — на чистейшем русском ответил Джонси. — За этой дамой ухаживал, — пояснил он, указав на Марину. — А она кто вообще? — поинтересовалась Зося. — Моя подруга. Тоже музыкант, — коротко и ясно сказал Джонси. Тамара, внимательно слушавшая разговор, оставила Зину вместе с Мариной, а сама отправилась к печке. Марина, почти не имевшая никакого опыта общения с детьми, взяла Зину на руки. Между тем, малышка не переставала громко плакать. Девушка укачивала её, пела детские песенки, но все усилия были приложены зря. — Пойдём к Джонси, — со вздохом сказала Марина самой себе. — Жоньсе, — Зина на секунду перестала реветь. — Жоньсе! — Да, Джонси, — кивнула Марина. — Ну вот, — с лёгкой грустинкой в голосе сказала Зося. — Я думала, что её первым словом будет «мама». — Или «папа», — добавил Джимми. — Или «зосицизм». — «Чаёк» или «вискарь», — продолжил Бонзо. — Вискай, — попыталась выговорить Зина. — Ну, хотя бы это, — усмехнулась Зося. Вдруг, как в песне, скрипнула дверь. Послышался топот нескольких ног, весёлые визги и восклицания. — Мы пропустили что-то интересное? — раздался голос Перси. — М-да, — отозвался Джон Пол, увидев семейство Плантов в дверях. — Что же? — спросила Наташа, зевнув. — Зина говорит, — ответил Джонс. — Стоп, — резко сказал Перси. — Джонси? Ты где пропадал всё это время? — За девушкой ухаживал, — немного кокетливо произнёс Джонси. — Про Чайковского разговаривал. На басу и на фортепиано играл. Вообще, жил припеваючи. А чего добился ты? — Тоже за девушкой ухаживал, — усмехнулся Роберт. — Успел побыть учителем английского. Спиногрызами обзавёлся. В то же время эти самые спиногрызы вбежали в избу. Они огляделись по сторонам и поздоровались с присутствующими. — А где Зосима и Захар? — спросил Роберт Робертович у Джимми. — Наверное, наверху, — предположил Пейдж. — Спасибо, — сказал мальчишка и убежал. — А как Зина поживает? — поинтересовалась Анечка. — Хорошо, — сказала Зося. — Говорить учится. — А какое у неё первое слово? «Мама» или «папа»? — Жоньсе, — послышался голос Зины. — Вискай. — Перед этим она долго пела вступление к «Immigrant Song», — прокомментировал Джимми. — Может быть, она — наша родственница? — засмеялся Роберт. — Ведь в Led Zeppelin мы все стали братьями, — задумчиво проговорил Бонзо. — И это верно, — отозвался Джонс. — Даже если мы прячемся по всяким Верхнеплантовскам и Октябрьским Вёснам. Даже если нас разделяют километры и плохие русские дороги. — Вот про дороги — сущая правда, — поддержала разговор Наташа. — Это я как автомобилистка заявляю. — А давайте братья-цеппелины, их жёны и их дети есть пойдут? — позвала Тамара. — Пирожки уже готовы. Берите, пока горячие! И под зинины «Жоньсе» и «вискай» наши герои накинулись на вкусные пирожки. Тем временем Захар, Зосима, Таня и Роберт Робертович Дети находились в комнате, заваленной игрушками, книжками и цветными карандашами. Ребята сидели в тесном кругу и тихим шёпотом разговаривали между собой. — А что там, в соседней комнате? — спросил Роберт, вертя в руке игрушечную машинку. — Я ни разу в ней не был. — Кабинет папкин, — ответил Захар. — А туда можно пойти? — маленький Плант поправил очки. — Разумеется, можно, — хором ответили близнецы. — Только беспорядок там наводить не надо, — прибавил Захар. — Ну, я довольно порядочный, — серьёзным тоном отметил Роберт. — Игрушки всегда на место кладу. — Там не игрушки, — пояснил Захар. — Там книги и бумажки всякие. — А книжки интересные? — спросила Таня, чуть подавшись вперёд. — Не очень, — буркнул Зосима, чуть помотав головой. — Я пробовал читать, но ничего не понял. — А это потому что ты тупенький! — Захар слегка дал брату подзатыльник. — Сам такой! — разозлился Зосима. — Я больше на папу похож! — Нет, я! — ответил Захар, набросившись на Зосиму. — Мальчики, не деритесь, — Таня принялась разнимать своих друзей. Как ни странно, костлявые близнецы сцепились так, что разнять их было очень сложно. Однако Таня не зря гордо носила фамилию Бонэм. Своими сильными ручками она оттащила Захара от Зосимы. — Ты чего так больно держишь меня? — возмущённо ругался Захар, брыкаясь и дергаясь. — А нечего брата лупить, — с усмешкой сказала Таня, оттаскивая махающего руками и ногами Зосика в дальний угол. Роберт Робертович зачарованно смотрел на этих двоих и не мог оторвать своих близоруких глаз от Тани. Она показалась ему такой сильной, справедливой… Самой лучшей. — Ты — мой идеал, — неслышно пролепетал Роберт, любуясь дочерью Бонзо. — Будь бы сейчас лето, я бы принёс тебе букет ромашек. — Чего ты там шепчешь? — поинтересовался Зосима, приближаясь к маленькому Планту. — Да так, ничего. — А что по поводу соседней комнаты? — Таня подбежала к Роберту и Зосиме. — Пойдём! — воскликнул Захар. — Ты-то точно не пойдёшь! — пригрозила девочка. — Ведёшь себя слишком плохо. — Да хорошо я себя веду! — обиженно воскликнул Захар. — Ну, если он устроит беспорядок, я приберу за ним, — заступился за брата Зосима. — Ладно, — вздохнула Таня. — Так уж и быть, возьмём.***
Четверо детишек тихонько крались в кабинет Джимми. Впереди шли Зосики, так как они, по их словам, «точно знали дорогу». Зосима держал за руку Захара, как бы защищая его от нахальной Тани. Однако Таня, весёлая и находящаяся в хорошем расположении духа, не хотела приносить вреда отчасти напуганному Захару. Замыкал шествие Роберт, любующийся Таней. «Какая походка! — мысленно восхищался он. — Таня просто очаровательна!» Зосима открыл красивую дубовую дверь, ведущую в любимую комнату Джимми. — Прошу войти, — с забавной интонацией сказал Зосик. Захар первым ломанулся вперёд, но сильная Таня толкнула его так, что костлявый и лёгкий, будто пёрышко, мальчишка отлетел в сторону. — Женщин надо пропускать вперёд, дорогуша, — с сарказмом проговорила дочь Бонзо. — Но ты пока не женщина, ты — девочка! — надувшись, возразил Захар. — Это уже смысла не имеет, — ответила Таня, войдя в кабинет. «А я бы ей руку подал, — подумал Роберт. — И проводил в комнату». Кабинет Джимми представлял из себя тёмное, плохо освещённое помещение (странно, что у Пейджа до сих пор сохранилось хорошее зрение). Комната была уставлена стеллажами, набитыми книгами и различными бумагами, исписанными не всегда понятным почерком Джимми. Всё выглядело запылившимся, давно не мытым, — кажется, Пейджу срочно надо было провести генеральную уборку. У единственного окна в комнате стоял стол, весь заваленный листами бумаги, ручками и карандашами. Более-менее чистым был лишь подоконник, на котором красовалась фарфоровая чашка с чуть надтреснутым краем, украшенная изображёнными на ней полевыми цветочками. — Тут где-то должен быть чайник, — сказал Захар, проходя в глубь комнаты. — Зачем он тебе? — задал вопрос Зосима, гулявший мимо стеллажей и разглядывавший книги, устроившиеся на полках. Зосима мечтал стать таким же умным, как папа. Поэтому он старался во всём подражать Джимми, а самым большим комплиментом ему служили слова Зоси: «Да ты весь в папу!» — Чаёчек приготовить, — ответил Захар. — А что, он у папы кончился? — Не знаю, — протянул Захар. — В любом случае, чаёк — это здорово! — отметила Таня. — А чаёк будет со вкусом упрсти? — послышался голос Роберта. — Он мне очень понравился! — Можно и такой, — согласился Захар. — И ты умеешь? — удивилась Таня. — Нет, — отрицательно помотал головой разговорчивый Зосик. — Но здесь можно найти инструкцию! — Ты собираешься перевернуть весь кабинет? — возмутился Зосима. — Не волнуйся, я всё уберу, — попытался оправдаться его брат. — То есть, убирать всё буду я? — спросил Зосима. — Я всё уберу, — пояснил Захар. — Да ты постоянно врёшь! — притопнул ногой Зосима. Вспыльчивый Захар уже был готов вновь наброситься на своего близнеца, но Таня, звонко откашлявшись, строго посмотрела на них и чётко проговорила: — Тогда я побью вас шваброй и уберу всё сама! Двое мальчишек встали по стойке «смирно» и дружно кивнули. Внутри они боялись суровой дочки Бонзо, и Тане это отчасти льстило. «Какая она смелая!» — с восхищением подумал Роберт. Дабы разбавить резко ставшую напряжённой обстановку, он спросил: — Это правда, что упрсть из радуги делают? Мне Аня говорила, что из радуги. — Ага, прямо сейчас, — язвительно усмехнулся Захар. — Кто ж тебе эту радугу ловить будет? У нас дома для этого специальное растение выращивают. — А ты мне его покажешь? — Так оно тут повсюду растёт! — вставил слово Зосима. — Даже в детской! — И, кстати, мне оно очень нужно, — деловито пробурчал Захар, ковыряясь в отцовских бумагах. — Принесёшь? — Конечно! — отозвался брат. — Я мигом! И тощий Зосик быстро и стремительно, словно ветерок, выбежал из кабинета, не запирая двери. Через пятнадцать минут. За столом — Чёрт, это обалденные пирожки! — выразил восхищение обычно скупой на слова Джонси. — Да, наши девчонки постарались на славу. Я бы и сам не прочь научиться так печь. Тамар, научишь? — попросил Бонзо. — Конечно научу! — своим громким голосом ответила Тамара. — В этом нет ничего сложного. — Ну, ты же у нас профессионал, — сказала Зося. — Эх, жалко нет пирожков с лимонами, — вздохнул Роберт. — Я бы по случаю песенку спел. — Ту, которую ты после чая пел, да, пап? — Анечка отвлеклась от пирожка с капустой и посмотрела на Роберта. — Да, — кивнул Перси. — Кстати, про чай, — вставила свои слова Наталья Александровна. — Я бы не прочь его выпить. — Какой будем? — Джимми, сидевший во главе большого деревянного стола, резко подскочил. — С малиной, с лимоном, с мятой, с упрстью… — С упрстью! — хором заявили все, находящиеся за столом. Конечно, кроме Зины, во весь голос оравшей: «Вискай!» — Ой, — Джимми слегка испугался, — чай с упрстью у меня кончился. Он очень популярен среди гостей. Надо будет заварить. — А способ приготовления у него какой-то особый, да? — Роберт посмотрел на Джимми, готового хлопотать по хозяйству. — Да, для этого трава нужна. — Вот эта? — Джонси и Марина, сидевшие у окна, указали на горшок с травой, находящийся на подоконнике. — Нет. Эта немного другая. Сорт не тот. — А нужная где? — спросила Марина. — Ну, в подвале есть, — Пейдж почесал затылок. — Только там тоже кончилась. Ещё есть в детской. Подождите, я схожу туда. Не ожидая ответа своих товарищей, Джимми сломя голову побежал к лестнице и лёгкой походкой взобрался по ней наверх.***
Распахнув дверь в детскую комнату, Джимми увидал безумный беспорядок. И отсутствие людей в комнате. «Это как-то подозрительно,» — поразмыслил Пейдж. — Захар! Зосима! — позвал он своих сыновей, но ответа не последовало. «Где они?» — заволновался Джимми. Он огляделся по сторонам, снова позвал близнецов, но никто, кроме лёгкого эха, ему не отозвался. «Ладно, — тяжело вздохнув, подумал Пейдж, — я же не за детьми пришёл, а за травой». Поэтому Джимми широкими шагами прошёл в комнату и направился к месту, где должен был стоять горшок с травой. Но он куда-то исчез, словно бесследно испарился. «Точно пойду искать Зосиков, — решил Джимми. — Это их работа». С этими мыслями он вышел из комнаты. Пройдя по небольшому коридору, Джимми завернул к двери своего кабинета. Он остановился около неё и настороженно прислушался. За дверью стоял шум и гам, как будто много человек говорили хором и каждый о своём. «Это песенный жанр такой, знаю его. Кто в лес, кто по дрова называется. И, наверное, Зосима и Захар песни в этом стиле исполняют,» — предположил Пейдж. Тихо открыв дверь, Джимми увидал такую картину: четверо детишек сидели за столом, передавая друг другу любимую чашку Пейджа. Рядом с ребятами стояла бочка, раньше находившаяся в углу, служа подставкой для бюста Ленина, у которого был отбит нос. — Что тут происходит? — спросил Джимми, войдя в комнату. — Чаёчек приготовили, — объяснил Зосима, держа чашку в руке. — Хочешь попробовать? — Хочу, — Пейдж кивнул, принимая чашку из рук сына. — М-м-м… Со вкусом упрсти? — Да! — согласился Захар. — Целую бочку приготовили, — добавила Таня. — А Ленина куда поставили? — Джимми взглядом искал эту забавную скульптуру. — На полку, — сказал Роберт. — И насчёт бочки, — протараторил Джимми. — У нас чай с упрстью кончился. Может, принесём нашим гостям? И не только гостям. — Давай, пап, — поддержал идею Захар, шустро подбежавший к отцу. — Только вот бочка большая… Ты уверен, что мы втроём её дотащим до первого этажа? — засомневался Зосима. Джимми был вполне самоуверенным человеком, так что он не обратил внимания на опасения сына. Зосо и Зосики окружили бочку — Джимми сзади, Захар слева, а Зосима справа. — Раз, два, взяли! — в один голос сказали трое. И не взяли. Слишком тощие были. Худенькие. Хиленькие. Костлявенькие. — Давайте ещё раз, — предложил Джимми. — Раз, два, взяли! — подхватили отец и сыновья. И не подхватили. — Тяжёлая бочка, — вздохнул Захар. — Это вы лёгкие, — усмехнулась Таня. — Давайте вчетвером дотащим. — Вчетвером? Это что, с Робертычем? — удивился Захар. — Нет, — махнула рукой дочка Бонэма. — Со мной. — Но ты же девочка! — возразил Захар. — Но какая девочка! — Роберт был готов поспорить с этим Зосиком. — Захар, — вмешался в разговор Джимми, — если Таня хочет, то пусть нам помогает. Нам как раз нужна помощь. А говорить «ты же девочка» — нетактично. Захар уж было хотел спросить, что значит слово «тактично», но тут раздался голос Тани: — А теперь — раз, два, взяли! — скомандовала она. Ко всеобщему удивлению, бочку удалось оторвать от пола. И даже донести её до двери. Пусть это давалось всем четверым нелегко, но дотащить её до первого этажа выглядело вполне реальным. В бочке чай булькал и болтался, издавая характерные звуки с каждым шагом наших ребят. — Я чего-то подустал, — признался Зосима, когда бочка была уже у двери в детскую. — Я знаю, как это исправить, — сказала неунывающая Таня. — Робертыч, иди сюда! — Вы что, и меня попросите тащить? — с удивлением спросил Роберт, выходя вперёд. — Иди впереди нас, — попросила Таня, — и говори «левой-правой», чтобы мы дружно шли. Так быстрее будет. — Ладно, — кивнул Плант-младший и начал исполнять просьбу Тани. Пейдж, Пейджики и Таня шагали под бодрый ритм, который задавал маленький Плант. Иногда он сбивался или ненароком ускорял его — тогда Таня зло смотрела на него, приговаривая: «Сбиваешься, Робертыч!» Из-за этого Плант-младший стыдливо краснел — что может быть хуже, когда любимый человек недоволен тобой? От этого хочется в землю провалиться, глупо смеясь и нервно дёргаясь. В данный момент Роберт ощущал то же самое. — Чего ты такой красный? Прямо как варёный рак, — возмутилась Таня. — Ничего, — всхлипнул Роберт. — Левой-правой, левой-правой…***
Через минуту бочка уже была у стола. — Донесли, — выдохнул Джимми, приложив ладонь к потному лбу. — Это ты столько заварил? — изумилась Тамара, за всю свою кулинарную карьеру не видевшая такого большого количества чая. — Нет, — сказала Таня, подходя к столу. — Это я, Робертыч, Зосима… И Захар ещё. — Ну что, попробуем, что мы заварили? — Захар улыбнулся и протянул руку за чашкой. — Забористый чаёк вышел, — прокомментировал Джимми. — Я пробовал. Вскоре наши товарищи хлебали ароматный чаёк из красивых фарфоровых чашек. Кто-то под его влиянием видел радугу, из которой, разумеется, и делают упрсть, кто-то — фиолетовые бешеные огурцы, кто-то — лестницу на небо с надписью «Не продаётся», кто-то — океаны борща. Но никто не видел Планта-младшего. — А где Роберт? — спросил Перси, не найдя за и под столом своего сына. — Вот он, — сказал Бонзо, указав на спросившего. — Нет. Сын мой, — объяснил Плант-старший. — Я не твой сын, — удивлённо проговорил Бонэм. — Ладно, — печально вздохнул Перси, продолжая созерцать океаны борща. Как назло, они исчезли, а из приоткрытого окна полетели угрюмые единороги. Роберт Робертович же сидел в кабинете Джимми и сочинял стихи. Впервые в жизни. Потому что впервые в жизни влюбился и разочаровался. Тут, видите ли, уже не до чайка…