Калейдоскоп чувств

Фэндом: Pentagon Персонажи: Ацки, Ютори Рейтинг: PG-13 Жанры: Ангст, Юмор, Hurt/comfort Когда Ютори написал, что хочет выпить в его компании, и пригласил к себе домой, Ацки решил, что тот опять хочет сходить с ума весь вечер, вынося ему мозг своими шутками и смеясь так, чтобы на следующий день звенело в ушах. Тем не менее, как ни странно, сгорая дома от скуки в свой первый за долгое время выходной и скучая по посиделкам с другом, которых они давно не устраивали, Ацки согласился. Написав короткий ответ и быстро собравшись, он поспешил в гости. Уже через час после того, как прочел сообщение, он стоял у входной двери квартиры Ютори и кусал от нетерпения губы, предвкушая веселый вечер. Он еще даже не догадывался, как сильно ошибался, думая, что Ютори решил выпить с ним без повода, просто так, чтобы расслабиться или развлечься. Когда Ютори открыл дверь, Ацки замер в растерянности, не спеша проходить в квартиру, хозяин которой шмыгал носом и тер покрасневшие глаза, отворачиваясь от друга. Неужели плакал? Озвучивать этот вопрос не было смысла — все и так было очевидно. — Привет... — прошептал с порога Ацки, озадаченно глядя на одногруппника. Ютори не ответил. Он лишь махнул рукой, приглашая Ацки войти, и поплыл, как призрак, как серая тень, вглубь квартиры. Закрыв за собой дверь и разувшись, гость побежал следом за ним, всерьез начиная переживать и напрочь забывая о своих первоначальных планах. Вечно веселый, активный, позитивный Ютори почему-то плакал! Хозяин квартиры обнаружился в гостиной, сидящим на диване с бутылкой в руках. На журнальном столике перед ним стояло еще несколько таких же бутылок, половина из них уже была открыта и наполовину пуста. — Эй... — так же тихо, как и здоровался, произнес Ацки, присаживаясь рядом с Ютори, невидящим взглядом уткнувшимся в пол и даже не моргающим. Это было плохим знаком, и Ацки начал мысленно укорять друга в том, что он позвал именно его. Он совсем не умел утешать, а произошло что-то, видимо, очень плохое. — Что случилось, Ю? Ацки заглядывал другу в лицо, однако ничего на нем не мог прочитать. Оно казалось безжизненным, лишенным всяческих эмоций, только застывшие в уголках глаз слезы, горошинами скатывающиеся по щекам, давали понять, что Ютори очень больно. Он не посмотрел на своего гостя и никак не изменился в лице, когда после минуты молчания едва слышно произнес: — Его больше нет... Ацки не понял, что Ютори имеет в виду. Вернее, он не хотел понимать и верить в то, что слышит именно эти слова. Они были слишком пугающими. Их могли произносить герои фильмов, комиксов, но только не его всегда радостный Ютори, лучик солнца, у которого все и всегда должно быть хорошо — иначе быть не может. — Кого нет? — осторожно поинтересовался он, пододвигаясь к Ютори поближе и вынимая бутылку из его рук. Это вынудило парня поднять голову и взглянуть на гостя. Его широко раскрытые глаза выглядели виновато и вновь наполнялись слезами. — Моего близкого друга... Произнеся это, Ютори вздрогнул и опять опустил голову. Но Ацки все равно увидел, как задрожали его губы и увлажнились скулы. — Как это — нет?.. — туповато спросил он. Когда друг вновь потянулся за бутылкой, он не стал ему мешать. Кажется, Ютори сейчас действительно было необходимо выпить. И чем больше, тем лучше. До потери памяти, до легкости внутри... — Он умер. Такого ответа Ацки опасался больше всего. Он не знал, о ком идет речь, и боялся интересоваться. В принципе, достаточно было знать то, что покойный был близким другом Ютори, а значит, его кончина сильно подкосила гитариста. А значит, Ацки ничем не сможет ему сейчас помочь. — Какой кошмар... — только и смог произнести он, качая головой и прикусывая губу. Ему казалось, что ведет он себя как идиот последний, а не как лучший друг, на чью помощь рассчитывал Ютори этим вечером. Хрупкий, ссутуленный, содрогающийся в рыданиях Ютори, которого невыносимо хотелось обнять, поддержав хотя бы так, но к которому в то же время было страшно прикасаться. Хотя если бы компания других людей парню сейчас была бы противна, он не звал бы Ацки в гости. — Кошмар. А ужаснее всего то, что в его смерти виноват я. Я с головой погрузился в работу и не заботился о нем, когда он больше всего в этом нуждался. Я бросил его на произвол судьбы, а та, дрянь, оказалась ненадежной, жестокой сукой. Я ужасный человек... Ютори качал головой и вновь вливал в себя алкоголь, но тот все никак не желал смыть печаль и заглушить вкус горчи. Парень выглядел ужасно, наверное, долго терзал себя этим вечером укорами в безответственности и эгоизме и перебирал в памяти общие для него и его покойного друга счастливые воспоминания, от которых становилось больнее. — Ты не ужасный, Ютори... Просто ты старался не подвести других людей, старался для нашей группы... Думаю, твой друг не винил тебя, уходя... — успокаивающе произнес Ацки, осторожно кладя руку на дрожащее плечо Ютори и начиная его поглаживать. Слишком мало он мог в данный момент, сейчас не выйдет как в детстве, на рану в душе Ютори недостаточно будет подуть, чтобы та престала болеть, а на лицо парня вернулась очаровательная улыбка. — Но разве жизнь моего друга — справедливая цена за успех нашей группы? Я не должен был бросать его, мне стоило проводить с ним больше времени, каждый день уделять хотя бы чуточку внимания, в котором он нуждался, помогать ему. Или хотя бы найти человека, который мог позаботиться о моем бедном друге, пока я был занят... Ютори все больше винил себя, и Ацки понял, что переубедить его невозможно. Он не знал всей ситуации, не исключено, что Ютори действительно сильно провинился перед другом. А может, он просто не мог смириться с уходом близкого. Наверное, каждый человек винит себя в потере того, что было ему дорого, даже если его вины в этом нет... Как было на самом деле, Ацки не знал, поэтому предпочел молчать, слушая, что говорит ему Ютори. Тому было необходимо выпустить все, что накопилось внутри, чтобы сильные эмоции и болезненные мысли его не разорвали. — Мне была доверена драгоценная жизнь, а я не смог ее уберечь... Ведь все могло быть иначе... Я действительно отвратителен! — последние слова Ютори едва ли не выкрикнул. Он занес за голову руку с опустевшей бутылкой и с такой яростью смотрел перед собой, что у Ацки не осталось сомнений в том, что его друг хочет сделать. Поэтому он резко подался вперед и выхватил у него бутылку, пока та не оказалась с силой брошенной в стену и не рассыпалась на мелкие осколки. Отставив ее в сторону, Ацки подвинулся поближе к Ютори и решился наконец-то крепко его обнять, сжимая сильными руками, натренированными игрой на барабанах, до хруста костей. — Эй, слышишь меня? Ты не отвратителен! Если это случилось, значит, оно должно было случиться, и тебе придется с этим смириться, как бы больно ни было. И я... я помогу тебе оправиться. Ты должен был сказать нам раньше, что близкий тебе человек в беде, мы выделили бы тебе больше свободного времен, помогали бы, чем смогли... Но раз этого не произошло, позволь мне хотя бы сейчас быть тебе настоящим другом, — сбивчиво шептал Ацки Ютори свою эмоциональную, пронизанную сочувствием и жалостью речь, сжимая все крепче, словно это могло придать его словам убедительности. Теперь Ацки тоже грызла совесть: их группа безжалостно нагружала Ютори работой, когда тот должен был находиться в совсем другом месте и с совсем другими людьми, а он, Ацки, не смог разглядеть беспокойство на лице друга и помочь ему вовремя. — Я сделаю все, чтобы тебе стало легче. Обещаю. Он не лгал, успокаивая, он действительно был готов горы свернуть, чтобы Ютори перестал винить себя и вновь начал улыбаться. Время в тот момент застыло. Комната погрузилась в тишину, не было слышно даже шума улицы. Ацки весь напрягся и терпеливо ждал, что ответит ему Ютори. Тот перестал дрожать и всхлипывать, однако не расслабился, вцепившись пальцами в рубашку друга. Уткнувшись подбородком Ацки в плечо, Ютори не двигался. Наверное, он сосредоточенно думал о чем-то серьезном. Да, несерьезным мыслям и словам в данной ситуации места не было. Ацки вздрогнул, когда друг раскрыл рот и обжег своим дыханием его скулу. Он приготовился услышать нечто важное, что Ютори вот-вот должен был прошептать ему на ухо. — Все-все? — сперва недоверчиво переспросил он, а затем, выпустив ткань рубашки друга и нежнее обняв его за плечи, несмело попросил: — Тогда купи мне нового тамагочи. Обещаю, в этот раз я буду ответственным хозяином.