Калейдоскоп чувств

Фэндом: Matenrou Opera Персонажи: Ю/Аяме Рейтинг: R Жанры: Слэш, Ангст, AU В принципе, Ю не жалел о том, что покидает город, ничто его здесь не держало: друзей не было, родители жили на другом конце страны, работа не радовала ни зарплатой, ни коллективом, ни своим содержанием. Зато в Осаке его ждала неплохая должность в компании давнего друга, да и зарплату ему обещали повыше. С одним только человеком прощаться было грустно — со своим коллегой Аяме, за которым Ю ухаживал последние три года. Симпатичный, немного женоподобный парень по какой-то необъяснимой ошибке, по глупой случайности оказался заточен в унылые стены офисного здания. Ю не мог не заметить этот яркий цветок среди поля невзрачных сорняков и все с ужасом ждал, когда он начнет вянуть, чахнуть. А Аяме упрямо цвел, с каждым днем становясь все ярче и ярче. Возможно, усилиями того же Ю, который пылинки с него сдувал. Вот только Аяме никогда не благодарил за внимание. Нет, он бросал бесполезные "спасибо" за кофе или в ответ на комплименты, но никогда не давал Ю то, что тот на самом деле желал — своих ласк. Ю не мог сказать, что любит этого парня или что желает его любви. Это слишком громкие слова, и Ю не был уверен, что они уместны. Его всегда тянуло к Аяме, восхищала его красота, к которой хотелось прикоснуться, однако внутри ничего не трепетало при упоминании имени коллеги, а кокетливые взгляды провоцировали только желание. Острое, жгучее. Поэтому Ю и решил, что его отъезд будет к лучшему: погрустит сперва, но потом желание отпустит, и жизнь станет лучше. С этими мыслями Ю, едва уволившийся с прежней работы и взявший билеты на поезд, складывал в огромные дорожные сумки свои многочисленные вещи. Он требовал от себя оптимизма и внушал себе предвкушение переезда, которое все никак не желало его посетить. В гостиной для фона работал телевизор, однако мысли Ю были громче голоса диктора, сообщающего о последних событиях в Японии и мире. Из-за шума в квартире и в голове Ю не сразу расслышал неуверенный стук в дверь. Это было странно, гостей сегодня он не ждал, но все же решился открыть, не видя в этом проблемы — кто бы ни пришел, незваного гостя легко можно было спровадить, объяснив ему ситуацию и сославшись на спешку. Однако, открыв дверь и увидев пришедшего к нему человека, прогонять его Ю перехотел. У порога робко топтался Аяме, он уже повернулся было, чтобы уйти, передумав или не дождавшись, пока ему откроют. — Э-э... Привет, — поздоровался растерявшийся Ю и жестом показал гостю проходить. Аяме в ответ лишь кивнул и переступил порог, позволяя закрыть за собой дверь. А затем вместо приветствия задал вопрос, который, судя по его обеспокоенным глазам, не давал ему покоя: — Ты действительно завтра навсегда уедешь? Против воли Ю на его лице проскользнула грустная усмешка. Было грустно из-за того, что ради одного единственного визита Аяме ему было необходимо навсегда уехать из города. Зачем он пришел? Чтобы показать, что ему не все равно? Лучше бы не показывал, ведь Ю не передумает, уедет — в плохом настроении — и больше они не увидятся. И все же в тот момент, когда мужчина стоял рядом с Аяме на пороге собственной квартиры, легкая радость имела место в его душе. — Навсегда, — утвердительно кивнул Ю. Он планировал возвращаться за вещами или, позже, чтобы продать квартиру, но жить здесь больше не собирался, как и видеться с людьми из его нынешней жизни, которая вот-вот станет прошлой. — Тогда... Позволь мне сделать тебе небольшой прощальный подарок, — смущенно произнес Аяме, отводя взгляд. От волнения он прикусил губу и после, заглянув вновь Ю в глаза, кокетливо взмахнул ресницами. Ю знал, что соглашаться не стоит, ведь одного раза ему не будет достаточно, чтобы насытиться. Ради одного раза за людьми не бегают годами. Но и отказаться он не мог, слишком давно и слишком сильно желал стиснуть Аяме в объятьях, ощутить вкус его алых губ и завладеть его телом. И даже если Аяме не питал к Ю аналогичных чувств, он, наверняка, будет долго винить себя, если не сможет сегодня отблагодарить делавшего его счастливым человека за все приятные мелочи. Да, такие аргументы Ю считал убедительными. — Я... я только в душ быстро сбегаю! — крикнул он Аяме, когда провел его в гостиную. В коридоре он осторожно его поцеловал, боясь напористой лаской разрушить свое хрупкое видение и присутствовавшего в нем не менее хрупкого Аяме. Хотя страсть с каждой секундой становилась все горячее, жгучее, и если бы у Ю не работали тормоза, он взял бы желанного парня прямо в прихожей. Но надо было терпеть. Это был их первый и последний раз. Единственный. Все должно было пройти лучшим образом. А Ю, весь день носившийся по дому, был потным и липким, что приятно пахнущему, нежному цветочку Аяме вряд ли понравилось бы. Едва Аяме согласно кивнул и продемонстрировал свою милую, успокаивающую улыбку, Ю пулей рванул в душ, надеясь справиться там за минут пять, пока гость не передумал и пока не передумал он сам. А еще он убеждал себя не думать в душе об Аяме, о его бледной гладкой коже, о сверкающих глазках, о покусанных губках, о тонкой шее, о выпирающих ключицах и о том... о том, что ниже. Иначе терпеть было бы невыносимо, а с Аяме он мог повести себя грубо и неаккуратно, даже если этого не желал. Интересно, он впервые с мужчиной?.. А Аяме тем временем, оставшись наедине с собой в полупустой комнате в чужой квартире, где никогда не был ранее, присел на край дивана, скромно сложив руки на колени. Он не боялся предстоящего и не сомневался в своем решении, ведь оно было самым верным, как он считал. Просто Аяме был из тех людей, кто долго привыкал к новым местам и новым людям, поэтому сейчас ему было немного неуютно, поэтому только сейчас он решил подпустить Ю поближе. Тот заслужил. Напротив дивана стоял телевизор, он был включен, на экране на синем фоне можно было увидеть женщину в строгом сером костюме с собранными в хвост волосами. С серьезным лицом, держа в руках какие-то бумаги, она обращалась к зрителям, рассказывая им о том, что творится за стенами их домиков-коробок, ошибочно воспринимаемых хозяевами за непреступные каменные крепости. Пока Аяме ждал Ю, делать ему все равно было нечего, как готовиться — он не знал, поэтому решил послушать девушку из телевизора. — В токийском метро шестнадцатилетний подросток бросился на рельсы прямо под тронувшийся поезд. Что толкнуло парня на совершение самоубийства, никому из его близких неизвестно, родители и друзья школьника пребывают в глубочайшем потрясении... Параллельно со словами девушки зрителям демонстрировали кадры, отснятые в метро: переполошенные случайные свидетели, следы крови на рельсах, рыдающая мать погибшего ребенка, которую уже ничто не утешит... И все в один голос говорят, что парнишка был добрым, оптимистичным, в школе учился прилежно, проблем с одноклассниками не имел, в плохие компании не попадал и так далее. Просто идеальный ребенок. Был. Аяме всегда было жутко узнавать подобные новости, он чувствовал себя подавленным, разбитым. Он не знал этого парня, но ценил людские жизни, считал любую смерть ужасным горем и переживал уход незнакомца так, словно тот был ему добрым другом. Именно поэтому Аяме не любил смотреть новости — мир нынче был окутан мраком и затоплен кровью. — ...пропал девятилетний мальчик. В последний раз мать видела Комацу Юхико вчера утром, она проводила ребенка в школу, а домой он уже не вернулся. Если вы увидите этого мальчика или видели его после того, как он вчера покинул школу, звоните по номеру, указанному на экране. На синем фоне всплыли большие белые цифры и фотография улыбающегося милого мальчика в белой рубашке, обнимающего собаку. У Аяме в груди все сжалось при виде этого фото, мальчик выглядел младше своих лет, маленький и беззащитный, чем-то похожий на него в детстве... И где сейчас он может быть? Не исключено, что мать больше не увидит своего сына, что маленький Юхико больше не погладит своего пса, а какие-то негодяи наживутся на крови несчастного ребенка. "Да что не так с этим миром?!" — возмущенно воскликнул в мыслях Аяме, до боли закусывая нижнюю губу, которая уже подрагивала. На глаза наворачивались слезы, в носу покалывало. Ему было больно за человечество, убивающее себя само. Последующие несколько минут нежная психика Аяме была раздавлена, как мелкий муравей мощной подошвой огромного мужского ботинка, словами телеведущей о военных действиях в отдаленных от Японии странах, авиакатастрофах, терактах, насилии и оружии, способном стереть с лица земли города и страны. За столь непродолжительный отрезок времени на парня вылилось столько негатива, что хотелось швырнуть пульт в телевизор, разбив экран, и рухнуть на пол, зажав уши руками и заорав во весь голос. Конечно, позволить себе подобное поведение в чужом доме Аяме не мог, но внутри него чувства вели себя именно так, приводя внутренний мир Аяме в разруху. — Хорошо, что я еще не упаковал постель, а то думал спать этой ночью на диване... —послышался голос Ю со стороны ванной комнаты. Он весь светился и, прикрыв лишь свое мужское достоинство полотенцем, поторопился к дивану, где его ждал Аяме. Вернее, Аяме его уже не ждал. Ему было слишком тошно, чтобы думать о таких мелочах, как секс. Да и мог он расслабиться и получать удовольствие, пока вокруг ежеминутно умирали люди. Именно из-за таких безразличных ко всему происходящему мразей и умирали... Но что мог сделать хрупкий, беспомощный Аяме, которому всю жизнь помогали другие? Только скорбеть, чем он и занимался. Никак не отреагировав на приближение Ю, Аяме бездвижно лежал на диване — в какой момент он оказался в этой позе, он не заметил — и пустым взглядом стеклянных глаз сверлил экран телевизора, где показывали иностранных военных... На щеках застыли бусины слез, которые сдержать так и не вышло. — Эй, Аяме... — игнорируя его состояние, прошептал Ю, обжигая теплым дыханием его щеки. Он склонился к парню и осторожно обнял его одной рукой, второй начиная расстегивать пуговицы на его рубашке и оставлять легкие поцелуи на открывшихся участках светлой кожи. — Да как ты можешь, Ю? — разочарованно спросил Аяме, посмотрев на мужчину с презрением. Он не собирался быть безвольной куклой в его руках, отдавая тело страсти, а сердце — мукам. Проживет Ю и без его благодарности! Иначе Аяме ощутит себя таким же грязным, как и те злые люди с экрана телевизора, которые проходили мимо недвижно лежащего на земле тела старика. — Что? — удивленно спросил Ю, не понимая, что произошло с парнем за несколько минут, пока его не было рядом, и почему тот его отталкивает, если сам пришел в его дом за лаской и первым ее предложил. — Я не могу, Ю! — воскликнул Аяме, отталкивая от себя хозяина квартиры и дрожащими руками запахивая на себе рубашку. — Не хочу... Не сегодня, я не в том настроении. В другой раз, прости. Произнеся все это дрожащим голосом и отводя полный печали взгляд, Аяме спешно вылетел из гостиной, оставляя растерявшегося Ю и его дурацкий телевизор, эту гребаную коробку с помоями, позади. День был безнадежно испорчен, но Аяме об этом не думал. Его беспокоили мысли о том, что весь мир уже давно безнадежно испорчен... — Но... Но я ведь уезжаю, другого раза не будет... — выбежав в прихожую, растерянно пробормотал Ю, недоумевающе глядя на захлопнувшуюся прямо перед его носом дверь. Он чувствовал себя брошенным котенком, чей хозяин не умел совладать с собственным переменчивым настроением. Его даже не приласкали, прежде чем выкинуть на улицу. С ним даже не попрощались… "И что это сейчас было?" — задался вопросом Ю. А еще уныло подумал, что если соберет оставшиеся вещи поскорее, то даже успеет напиться этим вечером. Из гостиной доносился злосчастный голос ведущей программы новостей, а откуда-то с улицы — вой сирен проезжающих мимо дома полицейских машин, на который Ю уже давно научился не обращать внимания.