Столетняя война Эннора

Грэйхлим Элхарион больше не мог медлить. Истэним видел это по его взгляду, понимал, что произойдет это скоро и он оказался прав. Его решения всегда зависели от него самого, но оказавшись в такой ситуации он не мог ответить, что же для него было важнее: узнать в Эреборе о судьбе Арнара или оставаться в Бри, где он теперь был не опасен. В городе кто-то ударил в колокол, послышался вдалеке рог гвардии северных роххиримов. Грэйхлим не колебался. В его светящихся, вечно зеленых глазах можно было увидеть все, кроме той детской наивности, от которой не осталось и следа. Возле западных ворот Бри слышался топот и ржание лошадей. Элхарион принял решение ехать к Одинокой Горе и узнать у Джаарта ответы на вопросы, которые тот припас для него. Кони под воинами, готовые в любую секунду сорваться с места, гневно перебирали ногами, а Истэниму все казалось, что это сон, лишь один длинный сон, который никогда не закончится. Он стоял поодаль и все думал о том, как он будет расспрашивать великого гнома из Эребора, странничавшего с Арнаром Хириллом более восьми лет, прошедший с ним от самых Врат Торина до Дунланда и Эвендима. Даже Истэним, знавший до тонкости Арнара, по-видимому, не знал его. Братья Марован и Фаравэ молча кивнули, завидев Грэйхлима и спешились, чтобы поприветствовать своего капитана. Отношения между его отрядом и самим Элхарионом всегда были натянутыми, не было момента, когда они не препирались по любому поводу. Роххирим и дунадан вскочили в седла. Фаравэ поднял рог и протрубил, призывая всех двигаться в долгий путь. Вскоре гвардия исчезла в вихре пыли. Они скакали под темным небом и, наверное, ни одна живая душа не могла их увидеть. Но могла ли мертвая? Гвардия проезжала поля Форноста, когда Грэйхлим отдал приказ остановиться на ночлег, а сам поднялся на холм, и Белый Конь взвился у него над головой. Они спешились недалеко от курганов в Аннундире и решили держать путь на Руненлад, где когда-то Истэним виделся со следопытами, осматривающими те земли. Дорога от Аннундира до Руненлада, как думал сам роххирим, будет недолгой. Ему казалось, что, обойди он поля Форноста немного раньше, то смог бы провести отряд другой дорогой. Сейчас же, выглядывая из крепости Амон-Врун, взгляд Грэйхлима привлек один силуэт. Это оказался безжалостный охотник из клана Таркрип, имевший плохую репутацию в Северном Нагорье и Форохеле. Эти орки не служили ни Саурону, ни Куруниру Изенгардскому, что, определенно, вызывало сомнения у жителей Эриадора, откуда же они пришли. Сам клан обитал по северным границам Лихолесья и, как подметил Истэним, у них была странная черта: никогда не покидать крепость Дол-Гулдур. Да и обычному описанию они не подчинялись. Но жители Бри упрямо пытались поверить в уродливых тварей, что так любят пугать народ. Случалось, что кто-то в темноте почувствует шорох, увидит тень, подумает о мраке и тут воображение разыгрывает его. Нет, Грэйхлим не боялся. Скорее, в нем закипала злость и непонимание. Высокие и мерзкие, они являли собой тех злобных орков, способных одним ударом меча разрубить свою жертву пополам. Морда у них была чуть вытянута, а глаза всматривались в даль, будто бы в душу, пожирая ее. — Останемся здесь еще на день? Я слышал, что в глубине Маленхада, что в землях Ангмара, гоблины из клана Таркрип зорко следят за недругами Саурона. Едкие испарения тамошних трясин покрывают гоблинские доспехи необычным сверкающим налетом, который делает их более сильными, — дотронувшись до плеча Грэйхлима, проговорил Фаравэ, — Если он отбился от клана, то он не слишком опасен, а значит мы можем просто убить его, и продолжить наш путь. — Нет, не стоит, — покачал головой Элхарион, — подождем еще вечер, а поутру двинемся в путь. Марован, отправь разведчиков следить за передвижениями Врага. Теперь я почти уверен, что этот орк может быть нам полезен. Вдруг ристанийский войн услышал крик — страшный, пронзительный крик. Грэйхлим огляделся, словно ожидая увидеть существо, испустившее этот вопль. Но вокруг не было никого. Крик повторился снова — ужасный, нечеловеческий звук, резкий и короткий. В этом звуке был какой-то металлический оттенок, какого роххирим никогда не слышал. Грэйхлим снова огляделся, пытаясь понять, кто же кричит. К счастью или к сожалению, его гильдия не слышала ничего, а потому Элхарион не смел пугать их. Грэйхлим снова услышал короткий вопль. Крик раздался как раз в то мгновение, когда охотник из клана Таркрип резко повернулся, выхватывая лук. Из темноты показалась фигура, на бегу полоснувшая мечом по брюху орка. Тот с диким воплем осел на землю, не успев даже достать стрелу. Существо, так просто убившее орка, склонилось подле него, что-то шепча. — Эльф, — фыркнул Марован, — терпеть не могу эльфов. Их манеры просто варварские, хоть я и презираю орков, но не стал бы так убивать их. — Заткнись, он может нас услышать, — зашипел на Марована Истэним, — Подумать только, мы добрались до тех вещей, о которых я знаю очень мало, и монстров, чья история — сплошная загадка, а теперь и до этого. По словам Грэйхлима, в Аннуминасе было неспокойно. Он знал, что ангмарцы продолжают сражаться в разрушенном городе, хотя большая часть войска вернулась в Ангмар. Ему было необходимо попасть туда, зная, что время больше не работало на него. Существо, слышавшее все, зашипело. Истэниму даже показалось, что от ярости он начал трястись. Грэйхлим же ясно читал по его осанке: «Всё, что вы говорите — ложь! Ложь и бессмыслица.» Что ж, от этого уже холодная ненависть Элхариона к нему не стала меньше. Несмотря на ненависть, он словно чувствовал его боль в своем теле — смертельную боль, и все же не такую невыносимую, как удушье. Существо дураком не было и понимало, что если он атакует отряд, то лишится своей жизни очень быстро — роххиримы славились своей скоростью и меткостью стрельбы из лука, но тот тем не менее развернулся, уставившись на отряд, облаченный в темные одежды. — Едва ли он выживет здесь, — чуть закатив глаза, Фаравэ поежился от пробиравшего до костей ветра, несшегося от самого Ангмара. — А как же он выживет, если видит, что один? Кажется, он единственный, кого мы сейчас видим, — донесся откуда-то сверху голос Грэйхлима. Пока все рьяно обсуждали незнакомца, ристаниец взобрался на дерево, чтобы получше рассмотреть, что происходит с высоты птичьего полета. В жилах всех давно уже бушевала кровь. Отряду не терпелось показать, на что они были способны, на что был способен каждый отдельный человек в гильдии Грэйхлима, а потому они, не долго думая, выбрались из укрытия, представ в полный рост перед существом. Бежать ему было некуда, прятаться — не в его духе. Не ведая, что творит, исполняясь то ли отваги, то ли безумия, он выхватил меч. — Не справятся, — констатировал Истэним, пожелавший остаться на месте и понаблюдать. Нибет оказался прав — они атаковали его с разных сторон и даже ранили. Но убить не получилось. Меч незнакомца надвое разрубал мечи роххиримов, заставляя их отступать на несколько шагов назад. — Хватит! — Незнакомец поднял руку вверх и что-то закричал не своим, чужим голосом. Его эмоции в этот момент были скрыты под капюшоном, таким же черным как и его одежда. Но никому и не надо было догадываться, что испытывал человек. Он был зол, — Мне не нужно знать, — злым голосом проговорил он, — кто вы. — Лишь люди, которые пытаются выяснить правду и не дать злу заполнить этот мир, — спрыгнув с дерева на твердую землю, Грэйхлим подошел к человеку, — В тебе есть сила, но вместе с этим и злость, — заметил роххирим. Не дослушав речь Грэйхлима незнакомец развернулся и пошел прочь. Его не собирались останавливать или догонять, это был его выбор. Элхарион лишь покачал головой, улыбнувшись уголками губ. «Что же, в следующий раз стоит быть внимательнее, Грэйхлим» — подумал он и направился к своим людям. — Путь твой долог и труден, Грэйхлим, сын Эйма. Напрасно ты идешь этой дорогой в поисках своего ученика, — послышалось за спиной Элхариона. Стоило ему обернуться, Гаэрдринг натянул поводья так, что ветка дерева прогнулась, и тихо заржал, — Если ты идешь этим путем, в конце тебя будет ждать лишь смерть, — в этом голосе было полно горечи, сожаления, но с тем и надежды. — Все мы думаем сейчас о смерти, но это лишь сон и я не верю, что Тьма придет так скоро, — осторожно заметил роххирим. — Тьма уже пришла. Тьма, которая окутает весь мир, если ты будешь так же неосторожен. Элхарион видел эту деву несколько раз, прогуливаясь по садам Имладриса, во владениях Элронда. Она была историком. Собирала утраченные знания и пыталась проникнуть в их суть. Таким образом, она могла создавать свитки для представителей других профессий, благодаря которым они получали шанс произвести более качественный продукт. Эльфийка собирала древние и утерянные предания и с помощью накопленных знаний та облегчала страдания своих спутников, заговаривая раны и противодействуя силам тьмы. В историю Средиземья вошли имена многих Хранителей мудрости, неоднократно помогавших союзникам избавляться от насылаемых Черным Властелином недугов и жертвовавших собой ради других. Ходят слухи, что некоторые Хранители мудрости знают языки животных и даже обращаются к ним за помощью. Также известно об их способности ошеломлять, сбивать с толку и калечить врагов с помощью колдовства. Они призваны использовать свои обширные знания и острый ум в борьбе со злом во всех его проявлениях. Такой Грэйхлим узрел Арэфинд, дочь владыки Элронда. Она звалась Раэн — странствующая дева эльфийского народа. Давным-давно Арэфинд покинула Дольн, но дом тянул ее к себе, и она не медлила. — Если Тьма уже наступила, то почему я не чувствую над нами нависшей опасности? — спросил Грэйхлим и голос его чуть дрогнул. Он стоял поодаль Арэфинд, не решаясь подойти ближе, боясь спугнуть. — Слова твои мрачны, но дела всегда приносят надежду, — она замялась, — Не иди по тропе Арнара Хирилла, ибо ступив на этот путь тебе предстоят горькие дни и скитания в неведомых доселе местах, — Арэфинд опустила голову, и ее лицо приняло задумчивое выражение. — Я иду тропой Арнара, дабы узнать правду, которую скрыл от меня твой отец, и не по своей воле я избираю этот путь. Лишь одно меня влечет — истина, и я намереваюсь ее узнать. — Арнар Хирилл — мертв. Он не восстанет из могилы, хоть его жизнь и предвещала быть долгой, — воскликнула Раэн, — быть может тебе этого не понять, но прятаться больше сорока лет невыносимо! — она распахнула глаза и в страхе вскрикнула, — Арнар провел в скитаниях большую часть своей жизни, рано или поздно это должно было случиться и это случилось. — У меня нет выбора, — вздохнул Грэйхлим, — Джаарт что-то знает, и мне нет смысла задерживаться здесь. Видя, что переубедить столь настойчивого война у Арэфинд не получится, она кивнула и молвила: — Тогда поспеши, Грэйхлим, сын Эйма. Но когда ты узнаешь правду Арнара Хирилла — дорога в Имладрис будет закрыта для тебя, ибо ты будешь опасен, неся знания о судьбе того, кого ты любишь. А любил ли Грэйхлим Арнара? Трудно говорить это об эльфе, которого Элхарион практически не знал. Роххирим не знал его прошлого, но знал настоящее и предвещал мертвецу хорошее будущее. Но все рухнуло в одночасье. Вдруг послышался какой-то шум, чей-то голос раздался за спиной Грэйхлима. И в одно мгновение Арэфинд почувствовала, как Элхарион протягивает ей в руки кинжал. — Уходи отсюда, Раэн, тебе нечего здесь делать, — проговорил Грэйхлим, в спешке перехватывая ее руку, — Дойдешь до Примостья, а дальше без проблем доберешься до Бри. Элхарион помог ей взобраться на лошадь, и она вскочила в седло, усаживаясь на нем. На тропе застучали копыта, перешли на галоп — и скрылись в ночи. *** До Примостья было не больше трех верст, когда Гаэрдринг, сопротивляясь поводу, остановился, вытянул шею, фыркнул и неловко стал перебирать ногами. Арэфинд слегка покачивалась в седле, затем тихо спешилась и перекинула повод через шею коня. Арэфинд повернула голову и, посмотрев по сторонам, затаила дыхание: ее взору предстал человек в чёрной накидке с капюшоном, вооруженный опасным оружием. Темные волосы падали ему на лоб, закрывая широкие брови. В руках он держал свиток. — Негоже так подкрадываться, — с укоризной молвила Арэфинд, видимо, не испытывавшая страха пред тем, кого она увидела. — Значит, во всех грехах виноват я? — как-то безразлично произносит он, но скорее для себя, ведь ответ ему известен. Поведение меняется резко, как течения у дна океана. Оно может быть сначала теплым, медленным, а потом резко становится холодным и быстрым, опасно набирая обороты до того, что прежде спокойная гладь обращается в волны невиданной высоты. Так и теперь. Клокочущая в горле ярость уже не может быть просто так урезонена хозяином. Выплёскивающаяся через края, никуда не потраченная им теперь сила понемногу убьёт изнутри его самого, но позже. Произошло все столь быстро, что такой скорости незнакомец и сам удивился. Всего мгновение и жертва находится между деревом и человеком. Пальцы смыкаются вокруг шеи девушки стальной хваткой, но слегка ослабляются. В карих глазах плещется ярость, гнев, готовый всей своей мощью обрушиться на Раэн, стоит только дать ему волю. — Я могу помочь тебе, — но незнакомец обрывает речь девушки и голос ее становится похож на шипение потревоженной кобры. Он не отпускает. Кажется, что под таким напором могут сломаться все кости, но он себя пока контролирует. Человек ждет, меряя её ненавистным взглядом. — Мне не нужна твоя помощь! — тон теперь больше похож на рычание рассвирепевшего дикого зверя. Он сжимает пальцы на шее сильнее, практически перекрывая доступ воздуха, свободная рука с размаху влетает в одно из деревьев. Щепки едва ли не со свистом разлетаются прочь и почему-то ему все равно, ранил он девушку или же нет. На лице рисуется улыбка. — Я не знаю, где я, не знаю, какого черта тут происходит, — презрительно фыркнул человек, перехватывая девушку за шкирку и поднимая её над землей, по-прежнему упирая спиной в дерево. Он лишь прожигает её взглядом, полным всепоглощающей ярости, знает, что новые убийства повлекут за собой много чего для него неприятного, — Я не собираюсь воевать. — холодно цедит он, медленно остывая и отпуская девушку, — Лишь хочу узнать, что это за место. — Это Земли Бри, — молвит Арэфинд, поднимаясь, — поля Форноста, если быть точнее. Но это место не лучшее здесь. В Ангмаре идет война, не стоит задерживаться тут, пока не прибыли войны. Раэн показалось будто бы на секунду ее мысли обрели порядок. «Зря, Арэфинд, ты соглашаешься на это» — подумала она про себя, замечая на шее человека метку Короля Чародея.