Столетняя война Эннора

Истэним Нибет родился в Минас-Тирите в 2927 году Третьей Эпохи. Он был одним из первых дунаданов, кто бывал в Валиноре и вернулся в Арнор, северное королевство нуменорцев. Он последним видел Эрейниона перед его смертью. Вместе с ним Истэним возглавлял эльфов Линдона, совместно с нуменорцами разбил Саурона в Эрегионской войне, участвовал в битве с Эграном Жестоким. В эту эпоху наступил закат эльдаров. Издавна наслаждались они покоем и распоряжались Тремя Кольцами, покуда Саурон спал, а Единое Кольцо Всевластья было утеряно. Истэнима Нибета чтили и уважали во всех свободных государствах Средиземья. Эльфы воспевали его храбрость, люди рассказывали неслыханные истории. Так бы и проходили его дни, а за ними и недели, пока один случай не изменил его жизнь навсегда, когда больше ни одно живое существо не смело упоминать его имя. Как-то раз в Нарготронде собирались гвардии разных народов Средиземья. Роххиримы, нуменорцы, эльфы Лориэна и Ясного Бора. Были там и те, кто пришел из других мест. Мест незнакомых и враждебных. Те, кто пришел из Дол-Гулдура. Темные силы явились в Нарготронд. Илдувиал был там. И велел он Истэниму сразиться с ним, ведая о великих подвигах дунадана, тогда молвил Нибет: — Знаю я о тебе, Илдувиал, знаю о том, что ты пытаешься скрыть от меня, но принимаю твой вызов, ибо нет для меня большего наслаждения, как тешить своих соратников. В глазах Илдувиала блеснул опасный огонек и когда они сошлись в жестоком бою, Илдувиал промахнулся и его меч полоснул лишь сырую землю. Довольно много времени понадобилось Илдувиалу на то, чтобы осознать — все его попытки были и будут тщетными. В следующую минуту все старания задеть Истэнима он оставил. Безысходность. Она превратила бравого мага, приспешника Тьмы в тень самого себя. Смысл жизни здесь так или иначе был им в одночасье потерян. Илдувиал будто состарился еще на несколько веков. Но в один момент дунадан не успел отразить атаку Илдувиала. Схватил тогда он Истэнима и проговорил на мордорском наречии: — Отныне ты служишь мне. Я дарую тебе вечную жизнь, на вечную службу Илдувиалу. Поход Нибета в Нарготрогд окончился неудачно. Поистине великими были его дела на благо Мордора. С темными силами он заново воздвиг крепость Нэн-Гиртэд, а орки во главе с Шагратом увлеченно исполняли любую его прихоть. Почернела душа Истэнима, ибо слуги Тьмы теряют со временем свои сердца, полностью отдаваясь во власть зла. Но в душе Нибета еще теплился лучик надежды и если бы не Эрхатель из Лихолесья, прознавшая об Истэниме — слуге Тьмы, дальнейшая его судьба была бы неизвестна. Нибет видел ее издалека и, сморщив нос, приказал, во что бы то ни стало уничтожить ее. В груди мгновенно вспыхивает неусмиримое пламя ярости. Неконтролируемая агрессия часто чревата поджиганием лесов и нередко — домов. С пальцев начали срываться искры готового вырваться наружу пламени. Затем ярость разом потухла, оставив после себя только мысли. Истэним замер, пугаясь на мгновение собственных дум. Все-таки нужно было… Но теперь ничего не исправить. От безысходности хотелось просто завыть. Почему Эру посылает ему испытание за испытанием вместо того, чтобы помучать кого-то другого? Его и без того черная душа не может пропитаться тьмой еще сильнее. В глубине души он уже бросил затею вернуться назад в Бри и желал лишь, чтобы никто из его гвардии сюда не заявился в самый разгар учиненного им веселья. «Их страшит неизвестность и то, кем я могу оказаться», — отметил про себя Истэним. Тогда Эрхатель прошла через врата Дол-Гулдура и предстала перед самим Илдувиалом. Как же интересно было наблюдать за всей той бурей противоречивых эмоций на лице Илдувиала, укрывающих с головой Эрхатель, к которому она имела неосторожность подойти слишком близко. Было полнейшее впечатление, будто она вовсе и не скрывала себя чарами невидимости, настолько разительной была перемена. Подняв руку, она велела погрузиться ему в вечный сон и проговорила: — Прислужник Зла, уходи, покуда есть еще время! Ибо пока существуют на земле дунаданы, ты не забудешь, что такое страх! Илдувиал склонил голову на плечи и заснул. Но жизнь готовила Истэниму и Эрхатель другую судьбу. Ужас охватил эльфийку, когда она увидела Нибета; мрачен был его взгляд, а в руках он держал Санад, последний из утраченных палантиров. Валар будто играют с его судьбой, преподнося испытания, несправедливо навязанные. Судьба словно раз за разом проверяет его на прочность, ожидая, когда его воля будет сломлена, чтобы погрести его под обломками собственных убеждений. Однако, он упрямо выстаивает и выстоит в этот раз, даже если его все-таки попробуют спасти. — Истэним, — Эрхатель сократила дистанцию до Нибета и остановилась, — Помнишь ли ты меня? Истэним… За твою голову назначена неплохая цена военачальником Ангбанда, и если ты не поторопишься, он ее получит. Последнюю фразу Истэним оставил без внимания. Военачальник Ангбанда… Как будто он является порождением тьмы… Слухи. В Средиземье слухи распространялись подобно пожару, охватившему иссохший лес и все деяния Истэнима тут же становились известны едва ли не каждому. Пересуды вредили. В этом он убеждался раз за разом. Передаваемая из уст в уста информация часто умножалась и искажалась до неузнаваемости. Благодаря тем же слухам он и стал тем, кем является теперь. Дунадан чуть обернул голову назад, ловя боковым зрением силуэт Эрхатель. — Ты опасен, Истэним. Опасен для всего Средиземья, — ничего не выражающим тоном молвила эльфийка. — Вот именно! — неожиданно, резко развернувшись к Эрхатель, воскликнул Истэним. — Я опасен для всего Средиземья, а ты почему-то даже не задумалась над тем, почему до сих пор, встретив меня, еще жива. Странно? Более чем! Мне все еще кажется, что у тебя либо испортился инстинкт самосохранения, либо тебя подослали. Почти все слова Нибета теперь сочились ядом. Ни малейшего признака на былое дружелюбие в момент не осталось. Эта эльфийка слишком много себе позволяет. Она уже начинает становиться помехой. Ярость отразилась в серых глазах человека. Впрочем, он тут же помянул свое происхождение и скрыл эмоции за непроницаемой маской безразличия. Холодно, отчужденно выслушивая девушку, чьего имени он до сих пор не выведал. Да это было и не столь важно. Истэним отвернулся, покачав головой. Его просто оставили в безвыходном положении и даже не указали верного направления. — Переживала бы лучше за свою шкуру, — сухо изрек Истэним, почти полностью маскируя в мягком баритоне ноты беспокойства. — Если тебя со мной заметят, ты тоже свое от моих проблем получишь. Казалось, что смертью и рухнувшими надеждами закончится поход за Нибетом, но в этот миг над темной башней показались четыре птицы, что мчались на запад. Высоко над владениями Илдувиала парил Торондор и его соплеменники. Орлы унесли Эрхатель и Истэнима к Лоэг-Нинглорн, громадным зарослям камыша и ирисов на берег к прибрежной воде Андуина, где когда-то был убит Исилдур и потеряно Единое Кольцо. И сказал тогда Истэним, сын Истэльма, смотря вдаль улетающим орлам: — Ты видишь, Эрхатель, что не стоило мне принимать тот бой, — говорил он, — и как я несправедливо наказан. Но если моя душа теперь свободна, то не раб я более Илдувиалу! Молвила тогда Эрхатель, отступая от Нибета на шаг: — Все твои слова о рабстве. Но если б то было рабство, был бы ты рабом Илдувиала вечно. И потому твое наказание таково: на двадцать лет ты должен оставить эти земли, где был опасен для всех. Подумай, для чего ты пришел в этот мир. И после этих лет твое имя и твои дела должны быть забыты и не помянуты более. Помни, пророчеству не свернуть с пути его. У меня еще много дел, у тебя еще много свершений. Мы оба знаем, что этот день не отменить. Мы оба знаем, что поднимем на друг друга оружие, как и оба знаем, что погибнем. И к этому нельзя быть готовым. Никогда. — Считаешь меня злом? Почему я не удивляюсь… Наверное потому, что все, кто знает меня, именно так и считают. — произносит он вслух некоторые из своих мысленных рассуждений, без какой-либо эмоциональной окраски голоса. «Я все еще не могу признать, что ошибся в тебе… — мысленно бросает Нибет. — Потому что тогда придется тебя убить… Ведь ты слишком много знаешь. Ты слишком близко подобралась к душе того, кому удавалось более девяноста лет успешно обороняться ото всех…» Глаза его полыхнули безумным огоньком, и он медленно перевел взгляд с берега на эльфийку. Сумасшествие грозит вырваться из-под маски холодности и если это случится, его остановит только смерть. Осознание этого проводит между «можно» и «нельзя» четкие рамки, заставляя держаться. Так происходит все чаще. Все чаще он балансирует на грани, но не срывается. Что-то еще удерживает его от ухода вглубь своего безумия. Так проходили недели, а за ними года. Истэниму уже минуло сто двенадцать лет, но он по-прежнему был бодр, ибо текла в нем кровь людей Запада и славными предвещали быть его дела. Закат… Садящееся за горизонт солнце окрасило алыми лучами небо, отражая блики на бледную кожу дунадана. Их теплое прикосновение будет последним, что он почувствует здесь, еще не отойдя, но уже решившись уйти. И Истэним сделал шаг… Отдаляющий его от Бри и всего, что было связано с ним и мирной жизнью в последние дни. Пусть это будет лишь сном. Он позаботится о том, чтобы запомнить его как сон и ничто иное. Чтобы забыть. Шагнет еще раз и скроется во тьме окончательно. Едва ли что-то или кто-то способен вырвать его душу из цепких когтей мрака… *** С того времени прошло двадцать лет, но Истэним не забыл лихих деяний, сотворенных им под властью Илдувиала. Он вернулся в Бри, где еще долго прятал свое лицо, отзываясь на имя Даэрут. Как-то раз, уезжая из Бри в поисках долины в местах, где обитал народ Форхота, Истэним увидел деву, идущую меж деревьев, и остановился. Нибет решил, что на него снизошел дар Илуватара, который дал ему лишь мгновение, чтобы полюбоваться красотой девушки. То была Арэфинд Раэн, дочь Элронда. Не взглянула она на него и Истэним так и остался стоять пораженный, навечно полюбив деву Ривенделла. И под тихий шум прибоя Где-то в гавани одной Ищет путь до Эгладора Воин Гондора младой Пел Истэним по дороге в Бри, не смея более прятаться. Он ехал по дороге, обгоняя ферму Торнли и лошадиные поля, рукой похлопывая своего коня по шее. Аслокк под седлом резво перебирал мощными ногами, иногда задирая голову вверх, прикрывая глаза. Вдруг, внимание Истэнима привлек всадник. Стоял он далеко, но дунадан уловил недобрые намерения, что излучало существо на огромном вороном коне. По мере приближения, Истэним смог спокойно вздохнуть. Всадник поднял руку и тихим голосом проговорил: «Mae govannen». — Недобрые вести ты несешь в Бри, Арнар, — тихо произнес Истэним, узнав, что далеко на границах Эвендима собираются войска под предводительством Лафарата, орка из Дол-Гулдура. — Хорошие они или плохие — не мне решать. Скоро будет битва, к которой нужно быть готовым. И они вместе направились в небольшой город Бри, отгоняя от себя печальные мысли и далекие думы о войне.