Скорая всё не ехала, и не ехала. Оно и не удивительно. Сейчас в городе пробки, плюс — Новый год. Все празднуют, и им нет никакого дела до седого подростка с проломленной головой и какого-то злющего японца с репутацией Джона Уэйн Гейси-младшего.
Но как только парень решил вновь перезвонить медикам, в дверь позвонили. «Их вспомнишь», — усмехнулся Юу, провожая взглядом четырех человек в белых халатах, направляющихся к нему в зал. Увидев Аллена в полном здравии, медики несколько удивились, но не стали задавать лишних вопросов.
— Ничего серьезного, — после долгого осмотра постановила врач со светлыми волосами, собранными в низкий хвост, улыбаясь.
— Как это? У него же кровь, — недоверчиво переспросил японец. — И голова проломлена.
— Не спорьте со мной, молодой человек, — хмыкнула женщина. Где-то Канда уже видел её лицо потенциальной стервы, странную прическу, похожую на короткое каре, из которого, собственно, выходил хвост, и эти затонированные очки. — Это просто кожа рассечена. Если бы у юноши была проломлена голова, он бы не то что готовить, разговаривать бы не смог. У Аллена сотрясение.
— Сотрясение?! Тогда почему он ничего не помнит?!
— Такое может случиться даже от обычного удара головой, тем более, воспоминания потихоньку возвращаются, так?
Подросток кивнул, улыбнувшись.
— Хорошо. Если не вспомните всё до вечера, позвоните нам снова. Спросите Лулу Белл. И немедленно заявите в полицию.
Лулу Белл. Нет, Канда определенно слышал это имя. Только вот не помнил, где. Низенькая медсестра, по всей видимости, практикантка, приехавшая вместе с врачами, выглядела не намного старше Аллена. Её иссиня-черные волосы торчали в разные стороны, желтые глаза постоянно сверкали, а розово-черные лосины делали её еще больше похожей на ребенка. Она почти что плотоядно изучала молодых людей, однажды даже подмигнув седовласому, за что получила подзатыльник от статного мужчины, похожего на аристократа. На пороге комнаты молча стоял странный высокий мужчина, чуть ли не подпирающий своей головой потолок. Черные, на вид жесткие волосы растрепались также, как и у девушки. Отличительной чертой всех врачей был черный крестик, болтающийся на одежде.
Врачи что-то написали на стикере и поспешили к выходу из дома. В общей сложности они находились в квартире приблизительно двадцать минут. Что ж, ему же лучше. В общем-то, кто ему этот мальчишка? Чего это он так о нем печется?
Переведя дух, молодые люди вновь вернулись на кухню, где уже вовсю кипел процесс приготовления, даже норовя сбежать с плиты. Управились они ближе к вечеру. Мальчишка всё время противился и не давал вызвать полицию, убеждая, что с ним всё нормально, и денег пропало немного. Да и он вообще не уверен, что они у него были. Но объяснить, почему он сопротивляется, так и не смог. Юу это раздражало. Сильно раздражало. Но мало ли что? Версии вырисовывались разные, вплоть до проблем с законом.
Аллен заставил парня зажечь свечи и достать какой-нибудь напиток. Кроме текилы ничего не нашлось, поэтому ребенок решил довольствоваться водой. Скоро они уже сидели в зале, за тем самым столиком, на котором все еще покоилась сумка седовласого. Молча отпив простую прозрачную воду из фужера, Аллен посмотрел на настенные часы, показывающие без пятнадцати минут двенадцать.
— Скоро Новый год! — радостно воскликнул ребенок, начиная потирать ладони в предвкушении.
Канда не ответил.
— Ты альбинос? — вдруг спросил он.
— Не твоё дело, — юноша решил отплатить парню за его грубость, шутливо показав язык.
Подросток вспоминал всё новую и новую информацию о себе и болтал без умолку. Юу не слушал его примерно с середины, ему это было не нужно. Он не хотел вновь привязываться к кому-то. Всего несколько раз подряд он с интересом вслушивался в слова людей, и это стало причиной многих бед: он подружился с человеком, которого считал безмозглым кретином, влюбился в похожего идиота и связался с Лави.
Когда стрелки сравнялись и застыли, указывая на цифру «двенадцать», мальчишка радостно заголосил, пытаясь растормошить угрюмого спасителя.
— Тебя родители не будут искать?
— Не-а, я беспризорник, по-моему.
Хозяин квартиры цокнул языком. «По-моему, беспризорник». Нормально.
— Мне почему-то кажется, что когда я помнил, кто я, у меня был другой характер, — почему-то прошептал Аллен, успокоившись и вернувшись на место. — И эти кресты… Я уже видел этих людей.
— Я тоже. Но не помню, где.
Следующее время они сидели молча. Аллен с аппетитом поглощал огромный кусок пудинга, чуть ли не мурлыкая от удовольствия, а Канда погрузился в собственные мысли. Наконец, решив, что ничего уже не вернёшь, он отхлебнул из фужера добрую часть содержимого. Юноша лишь кинул на него кроткий взгляд, но вновь вернулся к своему занятию. От природы ему достался дар неумения долго держать язык за зубами, поэтому, отложив почти пустую тарелку в сторону, несмело спросил:
— Канда, а кем ты работаешь?
— Тренером по кендо, — спокойно ответил парень, даже не поднимая взгляда.
— А что это такое?
— Японское единоборство. Мы с Дейсей вместе занимались им с детства. А потом он в футбол свалил.
— Дейся… Это твой парень?
— Нет, — почему-то засмеялся Юу. — Друг.
— А почему ты с ним не отметишь Новый год? Не обязательно ведь встречать его с семьей.
Улыбка вмиг сошла с лица парня, и подросток, заметив это, вздрогнул.
— Он тоже мертв, — зло кинул Канда, нервно хватая тарелку с пудингом и начиная поглощать его без всякого удовольствия.
Аллен уже в который раз за сегодняшний день почувствовал себя виноватым. «Ни друга, ни любви, ни семьи», — мысленно вздохнул он, окончательно поняв причину такого поведения сидящего рядом с ним парня.
— Будешь? — сам не зная, зачем, Юу кивнул в сторону бутылки текилы. — «Праздник», ведь.
Подумав некоторое время, потерпевший кивнул. Скоро его фужер наполнили странной жидкостью, которую он, понюхав, немедленно залил в свой рот. И тут же, чуть не выронив стакан, сильно поморщился, схватившись за нос.
— Вот дурак! — всплеснул руками длинноволосый. — Кто ж так бухает? В нос дало?
Юноша быстро закивал головой, прокашлявшись и засмеявшись через мгновение сам над собой. Канда, сам того не заметив, слабо улыбнулся. Когда мальчик успокоился, он заметил в шкафу какую-то рамку с фотографией. Произнеся тихое «можно?» и получив утвердительный ответ, направился к цели, не выпуская из рук фужер с недопитым алкоголем. Да, это была рамка. С изображения в ней смотрело три человека, сфотографированных по пояс — посередине, несомненно, находился недовольный Канда. А по бокам — двое неизвестных парней, чем-то похожих между собой. У обоих зачем-то подведены глаза, и плавные линии спускались по их щекам, делая взгляд «плачущим». Только у молодого человека, стоящего справа была короткая стрижка и монголоидные черты лица, по всей видимости, он держал камеру, а слева Канду обнимал европеоидной внешности парень со странной прической и черной горизонтальной полоской на носу.
— Кто это?
— Который обнимает меня — любимый человек, Алма. А придурок, решивший нас сфотографировать — Дейся. Мой друг.
— А что это за белые крестики у вас на футболках?
Юноша заострил своё внимание на белых крестах, пришитых к одежде парней с левой стороны, точно над сердцем. Они все были облачены в одинаковые наряды — черные футболки с коротким рукавом и высоким воротом, и черные брюки с белоснежным поясом. Только на Дейсе была надета расстегнутая кофта с капюшоном.
— Это раньше общество такое было, — ответил длинноволосый. — Черный Орден. Мы выступали за определенную цель, а некая «Семья Ноя» постоянно нам мешала. Они носили черные кресты. Тысячелетний Граф, их главарь, сожрать нас втроем был готов. А потом Орден распался, когда Алма и Дейся умерли.
Внезапно Аллен замер, будто что-то вспоминая. Его рука, потянувшаяся к рамке, так и застыла в воздухе, а немигающий взор устремился куда-то в одну точку. Канда заметил это, но не придал особого значения — мало ли, может, он что-то там вспомнил.
— Чего замер? — зевнул парень, прикрывая рот рукой. — Вспомнил что-то?
— Да, я вспомнил…
Вдруг мальчишка развернулся в сторону своего спасителя и решительным шагом направился к нему. Юу удивился и чуть не отшатнулся вместе со стулом, когда ребенок опустился перед ним на колени.
— Эй, Мелкий, ты чего? — молодой человек потряс мальчика за плечи, который, кажется, вовсе его не слышал.
Аллен положил руки на ремень Канды, принявшись решительно расстегивать. Японец был ошарашен, поэтому некоторое время даже не смог среагировать, и только когда тонкие пальцы оказались в его уже расстегнутых брюках, он оттолкнул наглеца от себя.
— Ты чё удумал, кретин?!
Приподнявшись с пола на локтях, мальчишка вдруг проговорил:
— Я просто хотел тебя отблагодарить. У меня нет денег, поэтому возьми мое тело…
— Что?! Ты на себя-то посмотри! — Юу пришел в бешенство. — Ты ребенок еще, какое нахрен тело?! Тебе тринадцати-то не дашь!
— Мне больше. Примерно шестнадцать… Мне уже можно, не беспокойся.
— Тебе совсем мозги отказали? — длинноволосый вскочил со стула, присев на корточки и подходя к ребенку и хватая его за волосы. — Мы знакомы всего несколько часов, плюс — ты несовершеннолетний. С какой стати мне с тобой спать? Благодарности мне не надо, забей. Еще раз такое вытворишь, из окна выкину, понял?
Седовласый нахмурился, но все же кивнул. Образ милого нелепого ребенка, каким Аллен был еще несколько минут назад, для Канды растворился навсегда. Он брезгливо глянул на лицо юноши и уже собирался встать, как вдруг цепкие пальцы вцепились в его волосы, а губы накрыли чужие. Он возмущенно распахнул глаза, собираясь заехать пацану кулаком в живот, но тут с первого взгляда хрупкий подросток каким-то образом повалил его на пол и оседлал бедра. Аллен целовал жадно, пытаясь протолкнуть свой язык парню в рот и кладя его руки к себе на бедра.
— А ну слезь, паршивец! — прорычал японец, залепляя «наезднику» звонкую пощечину.
Но подросток его не слышал. Он выпрямился, начав поглаживать ладонью интимное место спасителя.
— У тебя давно не было партнера, да?
На минуту Юу показалось, что седовласый сошел с ума.
— Я тебя сейчас реально из окна выкину, мелкий!
Против воли хозяина тело реагировало на несмелые ласки, пока Канда пытался руками столкнуть небольшое тело с себя, но то ли из-за нетрезвости, или еще от чего-то, не мог это сделать. Все эти года Юу хранил верность своему любимому, выкручиваясь, как может, без участия живых людей. Почувствовав внизу живота такое, на самом деле желанное тепло, он стал сопротивляться еще больше.
— Мм, — Аллен потерся бедрами о бедра парня.
Почувствовав возбуждение и взглянув на довольную мордашку мальчишки, японец зарычал. Изловчившись, он толкнул пацана в грудь, после нависая над ним и глядя в немного испуганные глаза. Ему хотелось на месте прибить распластавшегося по полу наглеца, но в то же время тело жаждало близости, тепла, страсти. Все же выпитый алкоголь ударил в голову, затмив светлый разум ко всем чертям. Всё-таки этот мальчик живой, горячий, хочет его.
Канда поднялся с пола, грубо схватив подростка за предплечье, дернув и потащив его за собой.
— Сам напросился, сучоныш! — прошипел он, открывая доселе неизвестную дверь по правую сторону коридора.
— Канда, стой, я же просто пошутил! — заверещал Аллен, как только увидел в темной комнате большую двухместную кровать.
Но Юу его не слышал, толкнув на постель и тут же одним движением стягивая с себя футболку, кидая куда-то в сторону. Заметив надвигающуюся опасность, мальчишка постарался отползти назад, не сводя взгляда с парня. Он и сам не знал, что на него нашло, когда он полез к человеку, с которым едва был знаком. Но тело действовало быстрей его, он был уверен, что ему нужно отдаться этому парню, но не понимал, зачем. Он чувствовал, что изменяется с каждой секундой, что, возможно, теряет рассудок, понимает, что он далеко не такой, каким себя представлял. От осознания этого становилось страшно.
— Не надо со мной шутить. Опасно, — японец оперся одним коленом об кровать и навис над юношей, придавив одной рукой его запястья к простыне, а другую запустил под футболку, гладя живот. — Сам ко мне полез. Как добропорядочный гражданин я обязан тебя выкинуть, но из-за вредности не сделаю этого. Из-за удара по голове у тебя запросто могли начаться галлюцинации, да и у меня связи с полицией, так что обвинить меня в изнасиловании ты не сможешь. Тем более, меня спасет еще один фактор. Усек?
Что это за «еще один фактор» Аллен решил не интересоваться. Он кивнул и уже приготовился к боли, но тут его чуть не состоявшийся насильник почему-то ухмыльнулся и выпрямился, принявшись искать футболку. Ребенок сел на постели, удивленно на него глядя:
— А ты… Меня не изнасилуешь?
— Зачем? — прыснул Канда, поднимая одежду с пола. — Во-первых, тощий ты сильно, мне такие не нравятся, а во-вторых, не хочется становиться педофилом. А ты больше бы не позволял себе вешаться на взрослых дядек, иначе это добром не кончится. Я тебя просто напугать решил.
— Я не знаю, что на меня нашло, — грустно ответил мальчишка, прекрасно на самом деле зная, ЧТО именно на него нашло, и сделано это было намерено. У него появилось отвращение к самому себе, ведь, всё еще не помня, почему, он пришел сюда именно за этим.
— Испугался? — Юу присел на кровать, приподнимая голову седовласого, чтобы заглянуть в глаза.
Нужно было действовать. Белый крест. Черный крест. Он был одним из них. Участвовал в одной из этих групп. Но в какой? «Да что это вообще такое?» — из глаз чуть было не брызнули слезы, но вдруг мозг будто снова отключился, и дальше Аллен уже не соображал. Он вновь поцеловал этого парня, затем, опрокинув на кровать, снова оседлал его. Раздел и отдался. Как последний.
Воспоминания медленно затекали в голову, заставляя мальчишку всё больше и больше ненавидеть себя. Его язык будто зажали клещами, а руки и ноги сковали кандалами, не давая возразить и сбежать. Он мог лишь пахабно стонать, изгибаться, подставляться под сильные руки. Очнулся он лишь пару раз: верхом на раздетом Канде, лежа на спине с широко раздвинутыми ногами, когда его партнер дотрагивался губами до шрамов на животе, ласкал его плоть горячим ртом, явно получая от этого огромное удовольствие. Он слышал свои крики. И ненавидел, ненавидел, ненавидел себя. Он даже ничего не чувствовал. А этот парень, который сейчас грубо вдалбливает его в простынь и тяжело дышит, не очень-то, кажется, и сопротивлялся. Хотя, может, и сопротивлялся. Аллен не помнил. Во всяком случае, во всё виноват исключительно он сам.
— Алма, — вдруг сорвалось с губ молодого человека.
Последний раз так хорошо ему было только с ним.
Сейчас Канда находился в некой прострации, пока тело получало желаемое. Он не задумывался о последствиях соития с этим несовершеннолеткой. Просто хотел — здесь и сейчас. Тем более, что он у пацана явно не первый, это чувствовалось почти сразу. Его это, конечно, немного расстроило, однако он не подал виду. «А если это тело уже опорочено, у него уже был партнер, тут даже и корить себя не следует, — думал про себя Юу. — Будь трезвым, никогда бы на такое не пошел». А ведь в их с Алмой восемнадцать они были друг у друга первыми. Куда катится мир? Конечно, ему показалось странным то, что странное желание проснулось у седовласого как только он узнал об Ордене и Ноях. Кто знает, что задумал этот юный безумец.
После того, как всё закончилось, Аллен просто лежал и глядел в потолок. Он всё еще не мог справиться с невидимыми кандалами. Не мог пошевелиться, как сильно бы этого ни хотел. Двигались лишь глаза. И он тихо заплакал. Это выглядело глупо, с какой стороны ни посмотри.
— Чего ревешь, псих? — как-то равнодушно спросил Канда, сидящий к мальчишке спиной и заметивший его слезы лишь чуть повернув голову назад. — Поздно играть жертву. Девственности я тебя не лишил, ты полез ко мне сам, удовольствие, как я понимаю, ты получил, да и я не собираюсь тебя теперь убивать или выбрасывать. Не вижу причины рыдать здесь. Бесит.
— Я не… — начал оправдываться подросток, но почему-то не мог произнести ни слова. — Это не я… Настоящий Я ужасен…
Юу молча повернулся к партнеру лицом, с долей удивления глядя на его лицо.
— А врачи сказали, ничего серьезного, — хмыкнул молодой человек. — Ты помешался. Успокойся.
— Нет…
— Сейчас я принесу тебе воды, лежи, и без шуток.
Проговорив это, хозяин квартиры быстро привел себя в порядок и, надев домашние брюки, вышел из комнаты. Спустя несколько минут он вернулся со стаканом воды, который Аллен осушил сразу и залпом. Вот в его голове уже начала вырисовываться настоящая причина его прибывания здесь. Но он не решался её озвучить и сдаться с потрохами, решив кое-что уточнить.
— Канда?
— Что?
— Расскажи, как умерли Алма и Дейся, пожалуйста.
Скрывать что-либо Юу уже не видел смысла. Какой в этом толк, если они с пацаном больше никогда не встретятся? Он сжал в руке стакан, отданный мальчишкой и, опустив голову, начал вспоминать подробности смерти самых дорогих ему людей. Это было тяжело, но он решил постараться.
***
Наступило двенадцать часов, об этом известил звон часов БигБен, которые было отлично видно с крыши высотного дома. Черный небосклон озарило вспышками не одной сотни ярких фейерверков. Парень с темными короткими волосами восторженно воскликнул «Вау», чуть ли не прыгая от радости. Его глаза искрились радостью и безграничным счастьем.
— Нравится? — улыбнулся Юу, прижимая брюнета к себе и накидывая на его плечи часть своей расстегнутой куртки.
— Это потрясающе! — кивнул парень, обнимая Канду и мягко целуя его в ледяную щеку. — Ты лучший, Юу!
— Брось, дурак-Алма. Я просто вытащил тебя на крышу.
Хоть он и старался выглядеть серьезным, но все равно чуть ли не мурлыкал в объятиях любимого. Ему было безумно хорошо ощущать на своей шее горячие губы, заставляющие его то и дело таять от блаженства. Приятно целовать эти самые губы, запускать пальцы в густые темные волосы, гладить рукой стройные бедра, обтянутые тонкой тканью черных брюк. Также ему нравилось чувствовать на своей спине руки, нервно сжимающие его футболку, видеть румянец на до этого бледных щеках, появившийся не то от мороза, не то от смущения. Он наслаждался этим и сейчас.
— Вроде бы мы с тобой давно перешли к более близким отношениям, а ты всё равно краснеешь, целуясь, — усмехнулся он, отпрянув. — Почему?
— Мне это очень нравится, и всё, — смущенно ответили ему.
Хоть этот парень и был старше его на целых полгода, он продолжал вести себя как ребенок, что хоть иногда и бесило, но сильно забавляло грубого Канду.
Они простояли так некоторое время, наслаждаясь видом, как вдруг Юу сделал шаг в сторону. Алма непонимающе уставился на возлюбленного, а потом и вовсе ошарашено распахнул глаза, когда не способный на нежность японец встал перед ним на одно колено и взял в ладони его руки. Длинноволосый заметно нервничал, кусал губы, его руки немного дрожали, но все же, собравшись с духом, он начал:
— Алма.
Упомянутый молодой человек замер, не сводя взгляда с макушки опущенной вниз головы своего бойфренда.
— Мы прошли с тобой уже через всё, — продолжил Юу. — И дрались до крови и сломаных конечностей, и занимались сексом до изнемождения. Мы вместе разрушали и создавали. Прошли через огонь и воду. В прямом смысле.
Оба засмеялись, прекрасно помня побег из полицейского участка, в который угодили за драку. А Юу как всегда — прямолинейный до жути.
— Мы видели всё. Поэтому я хочу тебя попросить… Ты… станешь моим? — Канда все же поднял на парня свой полный надежды взгляд.
— Я и так твой.
— Нет, дурачье, ты не понял, — японец начал судорожно шарить по карманам, пытаясь что-то найти и попутно ругая себя на родном языке. — Я люблю тебя. Давай… Давай поженимся. Ты… выйдешь за меня? — наконец, произнеся заветные слова, парень удовлетворенно выдохнул, протягивая свободной рукой ту самую сапфировую коробочку в виде сердечка с симпатичным кольцом в ней.
Алма замер. Он был счастлив услышать подобное от своего возлюбленного. Из его глаз даже покатились слезы, и он прижал ко рту ладонь, чтобы не зарыдать от счастья.
— Да… Я согласен, — только и смог прошептать он, после утопая в желанных объятиях и ощущая на безымянном пальце левой* руки приятный холод золотого металла.
Сколько они простояли там, никто не знал. Просто стоя там, им было хорошо. Алма всегда мечтал увидеть фейерверк так близко, мечтал увидеть весь город с одной единственной высотной точки. И Юу исполнил его мечту, решив осуществить свой коварный план по завоеванию сердца любимого дурака, который строил уже очень давно, и не в одиночку.
— Может, спустимся? — вдруг проговорил Алма. — Прохладно здесь.
— Давай побудем здесь еще немного, — японец состроил умоляющую мордашку, и его жених не смог устоять, махнув рукой.
— Тогда я схожу за пледом.
Брюнет направился к выходу с крыши. Сейчас он позволил себе буквально завизжать от радости, но быстро справился с собой, продолжив спускаться. Ему оставалось преодолеть всего этаж, как вдруг из-за угла прямо перед ним вышел человек. Парень остановился, приглядываясь, но, увидев на повязке, выглядывающей из-под капюшона куртки, символ «третий глаз», замер. Это был Вайзли — главный враг их пары. Лютый ненавистник гомосексуалов и, кажется, вообще сумасшедший. Его волосы были белоснежными, однако даже его некая «светлость» не могла сделать его ангелом. Она была не в состоянии затмить подавляющие ехидность и недоброжелательность. Из-за белых брюк и светлой куртки его хорошо было видно в темноте. Канда давно порывался избить его, но Алма не давал ему этого сделать.
— Откуда путь держишь, пидор? — усмехнулся Вайзли, поднимая бесцветные глаза на адресата своих слов.
— Не твоё дело, — буркнул Алма, быстрым шагом стараясь поскорее миновать неприятеля.
— Чё так грубо, сладкий? — беловолосый преградил парню путь, поставив ногу на перила, находящиеся в противоположной от него стороне.
— Будто «пидор» — это не грубо. Пропусти.
— На правду не обижаются.
— Пропусти! — брюнет ударил рукой по колену врага, заставив последнего убрать ногу.
— Я тебя не отпускал! — Вайзли схватил Алму за рукав кофты, дергая на себя.
Брюнет попытался высвободиться, успев заехать этому поклоннику всяких мифических жаб и третьих глаз прямо в физиономию, из-за чего у него из носа немедленно хлынула кровь.
— Ах ты заднеприводный! — беловолосый, выпустив жертву, с силой толкнул последнего, который успел лишь коротко вскрикнуть, а потом кубарем покатился по длинной бетонной лестнице.
Вайзли замер, после усмехнувшись и, накидывая скинутый в драке капюшон на голову, скрылся с места преступления. С грохотом скатившись, Алма чуть было не потерял сознание. Всё же он смог найти в себе силы и приподняться на руках. Кажется, когда он катился, что-то явно хрустнуло. Но что, он не знал. Основной удар об холодный пол пришелся на голову, поэтому она внезапно заболела так сильно, что от боли хотелось взвыть. Держась за сильно ушибленное место, парень попытался встать. Черные брюки разорвались на коленях и были сильно испачканы, но он этого даже не заметил, поднявшись на ноги и с горем пополам доковыляв до их с Юу квартиры.
Даже по возвращению на крышу голова не переставала болеть, но Алма улыбался, держа в руках увесистый теплый плед. Тем временем Канда разговаривал с кем-то по телефону.
— Судя по твоему голосу, ты там тоже не хило отжигаешь, — усмехнулся японец, не оборачиваясь и всё еще не слыша, что жених вернулся.
— Ага, бля, веселье так и прёт, мать его! — из-за качественного динамика, встроенного в сотовый, был слышен замученный голос собеседника, которому явно было не до веселья. — Я прямо не знаю, куда себя деть от радости! Если ты не понял, это сарказм.
— А если серьёзно, что случилось-то?
— Этот мудила португальский, ну, как его там, который ко мне клеился, короче…
— Тикки?
— Да, он. Он меня трахнул… Ушлепок… Я до дома-то еле доковылял!
— Ты в полицию звонил?
Алма старался держаться в стороне, незаметно присев на скамейку за спиной любимого. Всё-таки за пару месяцев, что они тут живут, они успели обустроить здесь целый парк отдыха. Естественно, не без помощи соседей, с которыми на данный момент у них были просто замечательные отношения.
— Ага, конечно! На кой хрен я им сдался? Ладно, всё, разберусь как-нибудь… Как Алма? Сделал ему предложение?
— Сделал. Он согласился.
— Я надеюсь, ты хотя бы сейчас его никак не обозвал? — голос хоть и оставался замученным, но заметно повеселел. — Молчишь? Ну, значит, обозвал. Честно, будь я на его месте, я б тебе по морде надавал, вот честно!
— Слава Богу, ты не на его месте. И вообще, ничего не ладно! Этого гандона искать надо! — Юу сильно разозлился, ведь этот гадкий тип ему очень не нравился и постоянно напоминал того самого соседа-гомофоба. — Он же без защиты?
— Блять… — раздалось в трубке после продолжительной паузы.
— Вот именно. Сходи в больницу. И в полицию заодно.
— Да ну! Эта капустница, — друзья называли так Тикки из-за любви к бабочкам. — Смылась. Теперь и не сыщешь. И вообще, если быть параноиком, то…
— Дейся!
— Чё? Хватит строить мамочку. Не пойду я никуда. Сам знаешь, как на меня смотреть после этого всего будут. «Звезду футбола отымел мудила из подворотни». Представляешь такой заголовок в газете?
— Ну ты дурак! Тебе что, репутация дороже здоровья?
— Всё. С Новым годом и счастья молодым. Плодитесь и размножайтесь.
— Идиот.
— Я тебя тоже обожаю, — засмеялись на том конце провода и Канда нажал на кнопку отбоя.
Парень глубоко вздохнул, запуская ладонь в свои волосы и несильно вороша их. Теперь он волнуется еще и за друга. А Тикки он пообещал себе найти и убить. Как можно изощреннее.
— Кто это был? — наконец, подал голос Алма, уже укутанный в плед так, что были видны только глаза и нос.
Японец чуть вздрогнул, после разворачиваясь и подходя к жениху. Накинув на себя плед и прижавшись к любимому, он ответил:
— Это я Дейсе звонил. Хотел проконтролировать, чтобы он дурного не наделал.
Подробностей Алма решил не спрашивать. Он сам всё и так слышал.
— А ты чего такой грязный?
— Упал.
Он знал, что если расскажет обо всём, Юу точно не выдержит и убьёт этого Вайзли. Посидев в обнимку еще некоторое время, молодые люди решили пойти на каток, находящийся недалеко от их дома. Канда не любил лед и коньки, а его возлюбленный просто приходил в восторг от фигурного катания. В детстве он занимался коньками, но потом бросил, получив травму головы. Теперь он лишь изредка позволяет себе это, ведь старая рана, из-за которой он чуть было не сошел с ума, иногда дает о себе знать.
Юу неуклюже топтался в сторонке, пока брюнет выписывал на удивление ровной поверхности льда красивые пируэты. Окружающие заворожено наблюдали за молодым фигуристом, фотографировали. Дети хлопали в ладоши. Ничто не предвещало грядущей беды. Зимняя сказка, кажется, длилась чуть ли не вечность. Всё замерло вокруг этого немца, превратившись в одну огромную идиллию.
— Смотри, Тимоти, как дядя красиво катается, — улыбнулась светловолосая молодая девушка, обнимая мальчика со странного цвета зелеными волосами и большим родимым пятном на лбу, издалека похожим на камень.
Алме это льстило, и он с удовольствием дарил своим зрителям зрелище. Но вдруг в голове раздалась новая вспышка боли. Невыносимой боли. Брюнет захрипел, резко остановившись и хватаясь за голову. Люди немедленно поспешили к нему, и Канда успел его подхватить, когда он внезапно начал падать.
— Алма! Алма! — закричал Юу, прижимая любимое тело к груди и заглядывая в глаза. Он увидел в них тот самый затуманенный неосознанный взгляд, который ненавидит до сих пор.
Его жених, кажется, не соображал вообще, учащенно дыша, открывая и закрывая рот. Его глаза медленно закрывались, а тело обмякло полностью.
— Кто-нибудь, вызовите скорую! — закричал Канда, прекрасно помня, что после разговора с Дейсей аккумулятор телефона разрядился полностью.
Миниатюрная девушка с двумя хвостиками черного цвета набрала номер скорой помощи и приложила сотовый к уху. Молодая женщина с мешками под глазами лихо затормозила перед молодыми людьми, правда, чуть из-за этого не споткнувшись, после немедленно присаживаясь на корточки и начиная что-то спрашивать у Канды, представившись врачом. Вместе с ними как раз был рыжеволосый парень с повязкой на глазу, высокий мужчина в новогоднем колпаке, со странной топорщащейся светлой челкой и худощавый блондин с двумя точками на лбу.
Что было дальше, Канда помнил смутно. Он помнил лишь имена этих людей: Линали, Миранда, Лави, Алистер и Говард. И еще одно страшное предложение. Диагноз, прозвучавший, как приговор. «Кровоизлияние в мозг» — раздавалось в его голове. Спасти возлюбленного не удалось даже врачам. Он умер, забрав с собой часть надежды на светлое будущее. Просто исчез, и всё. А этим людям он поклялся служить верой и правдой до гробовой доски, тем, кто хоть как-то пытался помочь.
***
— Вот оно что, — прошептал Аллен, грустно вздыхая.
Всё время молчания Юу сидел к мальчику спиной. Он старался держать рвущиеся наружу слезы.
— А твой друг? Что стало с ним? Того мужчину нашли?
— Нет, не нашли. А Дейся умер от СПИДа, которым он его заразил, — Канда всё-таки решил развернуться, всё так же сидя на кровати, облокотившись на разведенные колени. — Не пошел вовремя в больницу, запустил, и кранты ему пришли одним новогодним вечером.
***
Парень до сих пор помнил тот момент, когда убедился, что даже из вечного шута можно выжать слезы. Они находились дома у Дейси. Канда занимался самобичеванием уже как полгода, и товарищ в кой-то веке вытащил его на улицу. После визита на родину он заболел неизвестным местным гриппом, и сейчас практически не вылезал из дома, и друг согласился помочь ему приготовить еду и немного прибраться. Внезапно в дверь позвонили. Открыл японец. Он с удивлением принял конверт из рук высокого мужчины с пышными усами и до жути кудрявыми волосами. Он молча отдал письмо и вернулся в свою машину.
Это оказались результаты анализов, которые Канда всё-таки заставил своего товарища сдать. Дейся долго не решался вскрыть конверт, глядя на него как на исчадие Ада. Но этот момент наступил. Турок, зажмурившись, извлек оттуда небольшой лист. Его руки сильно тряслись, что было очень на него непохоже. Когда он прочитал написанное, то резко побледнел. Результат был положительным.
Так и не добившись ответа, Юу уже сам взглянул на лист. И ужаснулся. Они сидели молча где-то с минуту, потом Канда вдруг почувствовал что-то неладное и увидел, как по щекам вечно веселого скомороха текут слезы. А потом он просто зарыдал, положив Канде голову на плечо. Такое случилось с ним впервые.
— Я не хочу умирать, — шептал он, вытирая черные из-за подводки слезы. — Я должен поехать на чемпионат мира…
— Ты не умрешь, — японец обнял лучшего и единственного друга, начав гладить того по спине.
Но он умер. Спустя два года после Алмы. У себя дома, в полном одиночестве. Он всё-таки поехал на чемпионат мира по футболу, где его признали лучшим футболистом десятилетия. Это случилось как-то внезапно и спонтанно, он хватался за жизнь, пытался дотянуться до телефона. Но не смог. Когда после восьмого безуспешного звонка Канда ринулся к нему домой, он нашел уже бездыханное тело его последней крупицы надежды.
***
— Я до сих пор помню, как он рыдал… — у парня уже не осталось сил сдерживаться, и его ресницы всё-таки намокли. — Он был так счастлив, когда приехал с матчем в Бодрум, его родной город. Семью повидал. А потом грипп какой-то подхватил, который и положил окончательно его здоровье.
— Погоди. А он… тоже?
— Что «тоже»?
— Ну, гей? Просто в журналах я видел его только с моделями разными.
— Это прикрытие, — прыснул Юу. — Кто-то из них был его родственницей, кто-то вообще лесбиянкой. Взаимовыгодные отношения для создания нужной репутации, так сказать…
— А я не альбинос, — решил прервать его Аллен, приняв решение тоже открыть некоторую правду. — Я поседел. От страха. Когда родителей убили. И ожог на руке со шрамом оттуда же.
Всю левую руку юноши покрывал один страшный ожог, сделавший его кожу грубой, похожей на чешую. Он молчал, но вдруг тихо, почти одними губами прошептал:
— И я вспомнил, где живу.
