Любовь наступает тогда, когда ты глядишь ей в глаза.
Шанклин*. Остров Уайт. Юго-Восточная Англия. Солнце садилось, а небо, да и все вокруг окрашивалось постепенно в яркий оранжевый цвет. Воды залива Сэндаун* как бы принимали в себя солнце, тушили его свет, перед этим окрашиваясь в цвета солнца. День выдался ветреным. Ветер трепал волосы и уносил с головы широкополую шляпу Эбигейл, и она уже успела пожалеть о том, что не взяла с собой хотя бы что-нибудь, что можно было бы накинуть сверху, так как ветер был еще и прохладным. Уходить не хотелось. Хотелось сидеть так же на песке, хотелось оставаться в этом месте, у воды и подошвы склона, наблюдая за тем, как садится солнце и местность погружается в сумерки. Но все же, полностью промерзнувшая в одном шифоновом платье, Эбигейл встала с песка и медленно побрела в направлении склона, по которому можно было без особого усилия подняться. Погода в Шанклине, как и на всем острове и во всей Англии, никогда не была по-настоящему теплой и даже жаркой летом, напротив, прохладной, так что очень глупо было надевать тонкое платье, зная предварительно, что никакой жары не будет — климат не позволит, но надежда все же была. Глупая, как и сам поступок, надежда на то, что хотя бы один день будет без дурацких дождей и ветров, без облаков, туч и холода, и что хотя бы один раз климат забудет о своем постоянстве. Глупая такая надежда, таящаяся в сердце Эбигейл, глупая и пустая, ни на что не влияющая надежда. Вода уже почти полностью поглотила солнце и Шанклин погружался в сумерки. Нужный склон уже был на виду, когда на глаза попалось что-то, сверкнувшее в последних лучах солнца, а быть может и чего-то другого. Казалось, оно плывет по воде и медленно приближается к берегу с помощью волн. Эбигейл подбегает ближе к кромке воды и, будто совсем лишившись головы, ступает в холодную воду, тянется к предмету двумя руками, вытаскивает из воды, и так же безумно прижимая к груди, бежит к склону, хлюпая мокрой обувью.***
Свет мягко лился из окон старых домов одной из деревень Шанклина. Дома казались маленькими и от того очень уютными, как и вся маленькая улочка. Уже горели фонари, на дорогах не было машин и иногда мимо проходили знакомые Эбигейл люди, ее соседи, с которыми она сердечно здоровалась. На нескольких пальцах правой руки девушки висели лямки сандалией, указательным и большим же пальцами она поддерживала промокший подол своего потяжелевшего платья, а ее левая рука прижимала к груди предмет, из-за которого Эбигейл бросилась в холодную воду. Как она поняла, этим предметом была стеклянная запечатанная бутылка. Эбигейл успела осмотреть сосуд, пока шла к своему дому. Бутылка была довольно-таки грязной — вся в песке и чем-то еще, но на вид неповрежденной, а еще она была запечатана пробкой. Эта бутылка разыграла в Эбигейл небывалый интерес. Поступок уже можно было отнести к очередному из списка глупых. Эбигейл вечно поступала глупо, не было ни дня без этого. И держа в руках грязную бутылку, она полностью отдавала себе отсчет в том, что это вполне может быть просто бутылка из-под пива, которую течение загнало с одной стороны залива Сэндаун на другую, а она ведь надеется, как минимум, на вторую историю Робинзона Крузо. Дом Эбигейл был маленьким и уютным, в общем, таким же, как и все на этой улочке. Он был двухэтажным, а его серая крыша причудливо закрывала чуть ли не половину окна, расположенного на втором этаже, как отросшая челка глаза. Свет горел во всех окнах первого этажа, и девушка видела свою мать, хлопочущую на кухне. Эбигейл быстрыми шагами приблизилась к своему дому и, отворив дверь, вошла, сразу же направившись на кухню к матери. Софи была одна в доме. Она работала в собственном книжном магазине, находившемся неподалеку, и имея очень гибкий график, она всегда могла посвятить себя своей небольшой семье, в отличие от собственного мужа. Бен работал в Чичестере*, поэтому часто приезжал домой очень поздно, а часто и вовсе оставался ночевать на работе. Раньше отец Эбигейл работал Ньюпорте*, но позже, когда брат девушки поступил в Лондонский университет Королевы Марии*, понадобились деньги, и семье пришлось продать дом в Ньюпорте и перебраться к бабушке, в Шанклин, а отцу еще и поменять работу. Бабушка Эбигейл, Анна, жила одна после смерти мужа, зарабатывая на продаже книг в своем книжном магазине, когда же ее сын с семьей перебрался к ней, она отдала магазин своей невестке. Сейчас Анна, как думала Эбигейл, наверняка была у своей близкой подруги, живущей по соседству — Анна часто заглядывала к ней, так как сама нигде не работала, а дома порою было скучно сидеть одной. В доме было тихо: Бен все еще был на работе, Анна у соседки, а Чарли, старший брат Эбигейл, остался на лето в Лондоне на подработку, так что в доме были только Софи и ее дочь. Эбигейл тихонько подобралась к кухне и постучала по открытой настежь двери с виноватым видом. Увидев дочь у двери, Софи поспешила к ней. Она была невысокой, худощавой и довольно-таки миловидной женщиной с копной вьющихся волос приятного оттенка молочного шоколада, Софи была быстрой и резкой в движениях, и выглядела на сорок пять. — Эбби, почему ты не подождала меня? — спросила Софи у дочери, прерывисто обняв ее в качестве приветствия. Эбигейл помогала в магазине, когда мать просила ее, но сегодня, когда работа была закончена, и в книжном магазине оставалась продавщица, которая могла закрыть магазин, Эбби и ее мама могли позволить себе уйти пораньше. Они так и сделали, но по пути к дому им встретился мистер Гилл, приятный старичок, с которым Софи всегда обсуждала прочитанные книги. — Мама, ты разговорилась с мистером Гиллом, я видела. — Эбби пожала плечами, переступая порог и проходя к столу, — К тому же, мне хотелось прогуляться. Эбигейл села за стол и пододвинула к себе махровое полотенце с другого конца стола, только после этого положив на него найденное. На ее платье в области груди остался грязный и мокрый след. — Эбби! — удивленно ахнула Софи, увидев грязную бутылку на чистом полотенце, но Эбигейл не обратила внимания на это, вытирая бутылку. Когда удивление Софи немного прошло, она подошла к дочери и села на соседний стул, все же она уже привыкла к таким выходкам дочери. — Ну и что на этот раз, милая? — сказала она с улыбкой. Даже если поступки дочери казались глупыми, впоследствии всегда им находится вполне логичное и правильное объяснение, а все вещи, найденные Эбби оказываются весьма интересными. — Ты только не думай, что я сошла с ума, — дочь посмотрела на Софи, и она увидела в глазах Эбигейл детское любопытство, — но мое сердце подсказывает, что это определенно что-то ценное, мама.