Anotherstory

       На круги своя всё возвращается ненадолго. Следующий день был записан в календаре как конец недели, но я не поверил в это. Столько всего за эту неделю перевернулось и изменилось, что это немного пугало и обнадёживало. Я всё ещё не знал своего места в жизни, но теперь знал, куда я должен идти дальше.        После того инцидента и душераздирающей сцены расставания Коннора с девушкой я пытался быть в автобусе незамеченным для него. Утром я прятался за другими, щелился и носил маски незаинтересованности. Сам парень выглядел потрёпанным бессонными ночами, часто зевал, но его взгляд уже не искал меня в транспорте. Я вернул ему сумму, заплаченную за такси, но он принял её так, будто уже и забыл о ней.        В свой выходной мне случалось думать о нём, но не больше, чем вспоминать его вытянутую фигуру в автобусе и бесконечно благодарить за то, что он не оставил меня в совершенно незнакомом месте одного. Мне было не о чем думать. Я не строил грандиозных планов, не следовал за шумными компаниями, не лез в проблемы, и это было скучно. Сколько бы так длилось время? Полгода, а может и год. Я бы продвигался в навыке рисования, всё так же смотрел на Коннора из-под корок газет, как сыщик.

       Моё привычное бытие нарушила посылка. Наверное, всё бы в дальнейшем и было так, как я назвал выше, если бы не она. Я попытался объяснить почтальону, что Джоуи уже не живёт здесь, и я не знаю адреса его проживания, но он всё же сунул мне в руки коробку и заставил поставить роспись. Я уминал чизкейки с чаем, смотрел фильмы, но время от времени бросал свои взгляды на эту безымянную коробку без логотипа или любой другой подсказки. Просто хлам, нарушающий покой моей тесной комнаты. Должен ли я был вернуть посылку Джоуи? Или он сам позвонит мне? Сам приедет? Сумма на чеке была не маленькой, поэтому я всё больше и больше хотел узнать начинку внутри посылки. И чёрт бы побрал моё любопытство.        Открыв её, я, наверное, стал краснее, чем новогодний шарик. Дилдо всех цветов радуги, разной текстуры и форм. Я скривился, когда представил, где все эти вещи могли побывать, если бы моя свадьба всё-таки состоялась. Заказ датировался как раз тем числом, когда мы только планировали начать совместную жизнь. Я испытываю множество эмоций, в том числе и облегчение. Переполненный эмоциями, я смотрю на номер Джоуи в телефоне и хмурюсь, не решаясь нажать «вызов». Спустя месяцы молчания трудно сделать первый шаг, но ситуация меня вынуждала сделать это. - Забери это сейчас же, - как его разгневанный бывший я вкладываю в свою речь раздражённую интонацию, как можно больше злости и недовольства. Начать с простого я не мог. - В чём дело? - как ни в чём не бывало, отвечает Джоуи. - Посылка. Забери её. - Аа, это, - отвечает он. Я уже вижу, как он привычно хватается за затылок и стучит по лбу невидимой ладонью. – Ты открыл её? - Пришлось. Ты ведь не живешь здесь больше, - мой голос немного вздрагивает, потому что сердце много раз подпрыгивает от волнения. Слышать Джоуи было странно и то, каким непринужденным он казался. - Ладно. Эмм…. - Я не буду держать это у себя в квартире, - твёрдо говорю я. - Пф, я бы не позволил тебе. Занеси её завтра ко мне на работу, окей? - Я не почтальон. - Мне надо тебя уговаривать? - В чём сложность прийти сюда? - Генри, – одним словом отвечает Джоуи, будто ответ был очевиден. Мистер Генри – мой сосед, у которого я снимал часть квартиры, и он очень не любил, когда ко мне приходил Джоуи. В последний раз они сильно повздорили, а Джоуи не любил стрессовые и неудобные для него ситуации. Чистый воды эгоист. - Напишешь адрес СМСкой. Увидимся,- быстро говорю я и сбрасываю. Пару секунд ещё смотрю на журнал звонков и номер, который был не подписан, потому что когда-то я удалил его. Будто рана снова начинала кровоточить.

       Этот звонок был один из самых ярких событий за последний месяц. Грустный факт.

***

На следующее утро я просыпаюсь от грохотов из комнаты чопорного англичанина мистера Генри, который явно встал не с той ноги, потому что, когда я выхожу в коридор, то сталкиваюсь с его бешеными глазами. Его усы напоминающие щётку недовольно шевелятся, но он в силу своих манер говорит: - Доброе утро, мой мальчик. Его голос чётко выделяет согласные, будто передо мной стоял не мистер Генри, а породистый жеманный немец. Я попытался не задавать вопросы и не подавать виду, что его шум потревожил меня. - Взаимно, мистер Генри, - я даже улыбаюсь, а потом ныряю в ванную, лишь бы не встречаться больше один на один с его белыми глазами, сливающимися с сединой волос. Также мне было суждено сутра пораньше споткнуться о коробку резиновых фаллосов, которые потом чуть не высыпались в коридор и не попали на глаза соседу. Можно было считать утро неудавшимся?

Я опрокидываю в себя кружку крепкого чая и кутаюсь в пальто. Честно говоря, кроме чая на кухне и не было ничего, потому что мистер Генри отчаянно любил свою страну и её традиции, которые были символом Англии. В Америке он оказался из-за какого-то шума, который вынудил его осесть здесь. Нью-Йорк он считал развратным и вульгарным, поэтому почти не выходил из комнаты, а когда выходил, то делился со мной впечатлениями (ворчанием). Поскольку я был очень бедным парнем, который жил в этой квартире почти не платив, то и зимних вещей у меня не было. Одно заношенное пальто, совершенно не защищающее от наружного холода. Приходя домой каждый раз, я дрожал и прятался в тысячу одеял. От этого меня сразу погружало в сонливость, и я, как правило, крепко засыпал.        Последний выходной. Час пик. Мои красные пальцы намертво вцепились в телефон, экран которого высвечивал адрес работы Джоуи. За спиной рюкзак, в рюкзаке коробка с членами. Довольно иронично, в ответ на свои мысли я улыбаюсь. Челюсти дрожат, так что улыбка выглядит странно и немного похотливо со стороны. В самый раз.        Я остановился возле презентабельного здания, этажи которого уходили куда-то вверх в небо. Входом обозначалась высокая дверь, которую окружали рельефные колонны, визуально длиннее нее. Я быстро скрылся в здании и задрожал от перемены температур. Растираю плечи и думаю, куда можно направиться дальше. Столько ветвистых коридоров, указателей. Люди вокруг отлично выглядели, обладали приятной внешностью как на подбор; изыскано одеты и суетились, будто организовывали важное мероприятие. Я лишь растеряно скитаюсь по первому этажу пока не нахожу лифт. Снова и снова перед глазами рябит какой-то логотип, но я не концентрировал на нём своего внимания, а больше думал о том, чтобы узнать в одном из этих разгуливающих красавчиков своего бывшего. Где-то у окна чернится его силуэт, стоящий рядом с незнакомой фигурой. Я делаю пару глубоких вздохов, пытаюсь заставить сердце сбавить темп, и подхожу очень медленно, мнусь, закусывая губу.        Выглядит потрясающе, надо же. Ещё лучше, чем я его помнил. Блистательная улыбка, глубокий взгляд светлых глаз и выкрашенные в белый короткие пряди. Он каждый раз менял стиль, и этот, безусловно, нравился мне. Я будто заново влюбляюсь в то, что уже сжёг. Наш диалог начинается со встречи взглядов. Наши губы открываются почти одновременно, но мы не можем заговорить или поздороваться, потому что последняя наша встреча закончилась довольно скандально. - Ты похудел, - первое, что говорит он. Я тысячу раз краснею, зачем то смотрю на свои ноги, прислушиваясь к его замечанию. - Ты… покрасил волосы, - говорю я и сразу закусываю губу. - Да, - он кивает и опускает взгляд на свой стол, заваленный макулатурой. В его руках тут же оказывается связка бумаг, и он выравнивает в ней торчащие листы. Провальная встреча. Что я должен был говорить дальше? Что должен был сказать он? «Извини, я принёс тут тебе коробку хуёв, которые ты хотел запихать в меня когда-то»? «Ты принёс коробку с хуями»? Я никогда прежде не чувствовал себя так озадаченно. Я молча достаю из рюкзака помятую коробку, кое-как склеенную обратно скотчем, и ставлю на стол, тут же одев рюкзак на себя. - Джоуи,- говорит кто-то позади. Мы с Джоуи оборачиваемся, и у меня останавливается сердце. Я пытаюсь не раскрывать рта, прячу глаза в чёлке и медленно разворачиваюсь, будто разглядываю что-то в стороне. – Инвесторы приезжают уже завтра, но Перс не сможет организовать встречу, поэтому внезапно я перекладываю эту обязанность на тебя. Справишься? - Не впервой. - Тогда будь здесь не раньше девяти. - Ладно. Это получается как-то случайно. Я просто смотрел на папку, которую он держал в руках, а его глаза задели мой взгляд. Его лицо забавно озадачивается, я легко считываю с его лица удивление, которое он не успевал скрыть. Тёмные глаза расширяются, лицо искажает некое подобие шока. - Привет, - говорю я Коннору, улыбнувшись уголком губ. Мне трудно казаться дружелюбным, как и ему, но мне я стал чувствовать себя хуже, потому что я пришел сюда, чтобы вернуть бывшему коробку с фаллоиметаторами, а не просто чай пить. - Что ты делаешь здесь? - нервно усмехается он. Я хмурюсь, будто ищу оправдание, которое, в общем-то, лежало в этой коробке, и опускаю взгляд на связку документов, которую держал Джоуи. Корона в ромбе, подписанная буквами «Common Culture». Сам Джоуи удивлён не меньше, наверное. - Я пришёл к Джоуи, - просто отвечаю я, пожимая плечами как можно более непринуждённее. Коннор переплетает нас с ним взглядами, словно просчитывая что-то у себя в голове, но потом он становится расслабленнее и говорит: - Завтра в девять, хорошо? Джоуи много раз кивает и прослеживает взглядом за его быстро удаляющейся фигурой, за машиной с прекрасным задним видом. Возвращая взгляд ко мне, парень вопросительно кривит бровь, но потом лишь усмехается. - Ты постоянно меня удивляешь, Трой. - Мы незнакомы, просто ездим в автобусе каждое утро, - тараторю я. Сердце тысячу раз отстучало мне по голове молотком, его удары отдавались в ушах, но я всё же пытался выглядеть уравновешенным и спокойным. - Это, конечно, интересно, но я не об этом. Я не задаю вопросов, мне было не до них. - Спасибо, что принёс посылку. - Всегда пожалуйста.        Честно говоря, я уже не переживал насчёт того, что только что встретил часть своего прошлого, а больше пребывал в шоке от появления Коннора. Я прячу потные кулаки в кармане пальто, быстрым движением руки взбалтываю кудри и на прощание показываю Джоуи ладонь. Я останавливаюсь возле лифта и сжимаю брови в полоску. Сплошные коридоры и незнакомые вокруг фигуры уже не вызывали во мне интереса, я не разглядывал их, а просто проходил мимо быстрым шагом, а они пялились на меня в спину, потому что я не сочетался с окружающими костюмированными сотрудниками. Я прохожу мимо его кабинета, сделанного со вкусом и красиво оборудованного. Он сидит в кресле для посетителей, нога закинута на другую, в руках телефон, в который он быстро вбивает что-то. Пару глотков воздуха, и я переступаю порог кабинета, чувствуя, что всё должно идти именно так, всё шло правильно. Я забываю, что я должен говорить; забываю, что выгляжу не подобающе; забываю, что я должен дышать и моя импровизированная речь должна была быть связной и понятной. - Может… выпьем как-нибудь?- мямлю я, теребя край пальто. Да, я выгляжу жалко и отвратительно глупо, но я напросто забываю об этом, словно действую по какой-то схеме, план которой был всегда у меня в голове. – кофе например, - добавляю я, вспоминая его страсть носить по утрам кофеин в карманах. Коннор уже с полминуты стоит озадаченный и встревоженный, как будто моё присутствие действительно пугало его. После моих слов он хватается за воротник рубашки тонкими пальцами и прокашливается. - Можно чего-нибудь покрепче, - говорит он, даруя мне несильную улыбку, от которой моё напряжение немного спадает. - Сегодня? - Эм… я свободен в шесть. Подойдёт? - Да, да. - Тогда… ты можешь подождать здесь. - Ну… там вообще-то в коридоре мой бывший… мне немного, хм, неудобно. - Оу. Я не знал. - Всё в порядке. Потом мы полминуты молчим и пялимся друг на друга с детским румянцем на щеках. Я кусаю внутреннюю сторону щеки, чтобы не улыбнутся. - Ты ещ… я зайду за тобой, верно? – продолжаю я комкаться, как лист бумаги. Он кивает ответ и сжато улыбается. Эта улыбка была на его лице впервые, и она меня очень забавляла. Такая светлая и искренняя, что передавалась мне через воздух и заиграла на моих губах тоже. Я выхожу из кабинета так, будто на приёме у врача мне сказали, что я абсолютно здоров, и я готов осветить своей улыбкой кварталы, а под стук сердца отплясать каждый народный танец. Неловкость и дискомфорт всё равно имели место в груди, но их с каждой минутой всё больше и больше освещала предательская радость, которая не сходила с моего лица.