Неразрешимое

Дождь упруго барабанит по крыше – третий день льет. Заунывно, протяжно воет ветер, запутавшийся в этой холодной мороси. Небо затянуло серой беспросветной мутью. Рик устало коснулся прохладного оконного стекла лбом, наблюдая за расплывшейся александрийской улицей. Звучный голос дождя словно засел в голове, подобрался к самым вискам, заполнив собой пространство от уха до уха – методичный и бесперебойный стук как попытка заглушить собственные гниющие мысли. Попытка заглушить собственные мысли – подпись под актом о капитуляции. Полной и безоговорочной. Собственной. - Я там чай заварила. Будешь? На часах шесть утра, за окном льет дождь, и Кэрол, зябко кутающаяся в длинный кардиган и склонившая сонно голову, словно хрупкая птица, идеально вписывалась в акт о капитуляции. Являясь им полностью и безапелляционно. Её имя и голос свистели пулей от виска до виска, глуша тот бесперебойный стук, почти похоронивший на время тревогу. Её именем и голосом Рик копался в своей изнанке – не подживающей. - Буду, - дежурно улыбнулся он, пряча в уголках губ горечь. Темнота внутри него нуждалась в её спокойной тишине. Нуждалась в чашке крепкого чая, заваренного ею. Нуждалась в молчаливом разговоре, уютно обнимающем за плечи. Нуждалась в совершенном тепле, лучащемся из глаз. Прощении. Позволении быть искренним. Рик, изверяясь в собственном благоразумии, искал близости этой женщины, ставшей для него кровоточащей отрадой. Необходимая и отравляющая. Питающая разум и его забирающая. Темнота внутри него нуждалась в ней – монолитной и армированной, надежной. (я целую автомат, висящий на твоем плече) Дом, убаюканный дождем, спал, и лишь Кэрол и Рик, уютно устроившись на кухне, пили чай, пялясь на подернутый прохладой пейзаж за окном. - Спасибо, - вдруг хрипло сказал Рик, когда в чашке оставалось ещё на глоток. Кэрол приподняла брови в удивлении, и на её губах застыл немой вопрос. - Без тебя мы были бы мертвы, - сказал он, спрятав задумчивый взгляд в гладкую поверхность столешницы. – Я был бы мертв. Он поднял глаза, цепляясь взглядом за её прикушенную губу, но затем обращаясь к глазам. Она, пять секунд себе выделив на принятие его слов, кивнула. Благодарно кивнула. Прошлась по стиснутой в кулак ладони теплыми пальцами, затем накрыв его руку своей ладонью. Улыбнулась. - Мир меняется, Рик, и всё, что мы можем – держаться вместе и беречь друг друга. Он, промолчав, кивнул и допил чай, терпкостью ласкающий нёбо. Сжал её тонкие пальцы, ласкающие его руку, другой своей ладонью и, впитав в себя эту близость, оставшуюся каплями горьковатого чая на языке, мягко поднялся. Ушел, выходя под моросящий дождь. Кэрол устало потерла виски и уронила голову на сердцевину скрещенных на столе рук. (на грани)