Многоточие

      Человеческая жизнь очень коротка и хрупка. С каждым годом, днем и часом люди становятся сначала старше, а потом стареют. В детстве все это кажется таким далеким, в 20 - 30 лет в суете ежедневных забот - не имеющим значение, а потом в один прекрасный день ты открываешь глаза у себя в квартире в своей постели и понимаешь, что жизнь пролетела неприлично быстро, а ты не успел пожить, вздохнуть полной грудью от полной свободы загнанный в рамки человеческих общепринятых моральных принципов, их же ценностей и необходимостью "выживать" в этой круговерти событий. Тебе еще далеко до этого момента, хотя твоя жизнь и не напоминает существования - как ты там говорил? - Man. Ты каким-то образом умудряешься игнорировать все это и при этом не идти против себя, не идти против своих внутренних устоев, принципов и убеждений. Ты особенный. И ты всегда это знал даже если и пытался не выделяться из толпы. Сначала не пытался. Потом нашел в этом свой способ самовыражения. Ты интересный. Никогда невозможно угадать что же твориться в твоей голове и каким будет твой следующий шаг или слово. Ты красивый. И по прошествии стольких лет ты не только признал это, но и научился замечательно этим пользоваться. Многие люди буквально возносили тебя к культу Богов за красоту и готовы были ради тебя сделать если не все, то многое, а некоторые переставали соображать не в силах сопротивляться твоим глазам, голосу и грации, и начинали делать ошибки и попадаться в расставленные тобой сети. Ты не любил играть в эти интеллектуальные игры, но иногда жизнь заставляла. Ты же всегда был умным мальчиком, хотя раньше и не торопился думать своей головой, рассчитывая на грубую силу и на то, что взрослые подумают, что делать и просто скажут, куда бежать, кого бить и кого спасать. Мне непривычно видеть тебя через столько лет. Я уверен, что ты правильно подумал о своих незваных гостях. Ты точно заметил. Это видно по твоим настороженным взглядам, кидаемым в сторону передвижения этих самых гостей. Но спустя столько лет ты не придаешь этому особого значения, тебе просто не нравится, что кто-то без приглашения вторгся в твое личное пространство, бродит по квартире и при этом прячется от тебя же, хозяина. Ты почти правильно подумал. Мне больно тебя видеть.

***

      Намариро-но-Суимин была женщиной сорока пяти лет с черными, как вороное крыло, волосами, цепким взглядом пронзительно-синих, не свойственных японцам цвета, глазами и слегка рыхлыми длинными губами. В свои сорок пять женщина выглядела достаточно, ели не сказать очень, молодо. Люди не давали ей больше тридцати, от чего, впрочем замужней женщине и матери троих детей, приходилось частенько отбиваться от ухажеров, которые так и норовили познакомиться "с красивой молодой женщиной, которая так одиноко пьет кофе посреди дорогого кафе почти в центре Токио. Должно быть Вам хочется хорошей и приятной компании".       Она действительно была прекрасна и не лишена женского очарования, которого в наше время лишились большинство девушек, пытаясь косить под мужчин и хвалясь этим как золотой медалью олимпийских игр. Стройная, даже хрупкая, черноволосая красотка невысокого роста, замечательной фигурой и весьма неординарной внешностью. Нет, не из-за цвета глаз, хотя это тоже имело свое немалое влияние, а из-за татуировок, которые украшали ее по-аристократически белую кожу.       И сейчас эта хрупкая очаровательная "фея" - как звал ее Ичиго - тихо дребезжа машинкой и внимательно следя за процессом любимой работы, наносила на тело очередной "жертвы дикой моды" совершенно не хрупкие и очаровательные рисунки.       - Не дергайся, - строго произнесла женщина и, резко мотнув головой, откинула со лба прядку черных волос. - - А то линии криво получатся.       - Щекотно. - Куросаки прикрыл глаза и зевнул. Спать хотелось неимоверно и даже не самые приятные ощущения от процесса нанесения татуировки не могли изгнать из него сон. Ночка выдалась какая-то дикая.       - Как будто ты первый раз. Не жалуйся.       - Я и не жалуюсь. Хватит читать мне нотации. На самом деле щекотно.       - Да? Обычно люди жалуются о том, что больно.       - И это тоже. Но щекотно больше. Ты же знаешь, я боюсь щекотки. - мужчина приподнялся на локтях и посмотрел на то, что получалось у него на ноге. Пока еще, откровенно говоря, ничего. Так, очертания контуров.       - Ага. Хватит болтать и отвлекать меня от работы. - сказала как отрезала Суимин. Женщина очень не любила когда ее отвлекают от любимого занятия. Кроме этого она не могла допустить и малейшей ошибки, ведь не за просто так ее звали одним из лучших тату-мастеров в Японии. Лучших и дорогих. Она по праву заслужила это звание.       Ичиго послушно заткнулся и аккуратно прилег обратно, что бы не вызывать новую волну негодования со стороны женщины. Все-таки он уважал ее, и не только за мастерство.       Глаза непроизвольно закрывались под монотонное жужжание машинки и не менее монотонное покалывание в ноге. Думать о чем-либо решительно не хотелось, но подумать стоило бы раз уж выдалось свободное от суеты время. Хотя этим планам не суждено было сбыться и незаметно для самого себя Куросаки погрузился в неглубокий, но совершенно нечуткий сон. Из этого состояния его выдернул резкий и достаточно ощутимый шлепок по ноге в области лодыжки. Ичиго нехотя разлепил глаза, сел и уставился на Намариро, глазами как бы спрашивая "ты закончила?", но вопреки его ожиданиям фея не спешила обрабатывать и заматывать ему рану. Она все еще держала руку на щиколотке своего клиента и немигающим взглядом уставилась в проем темнеющего окна. Мужчина слегка сузил глаза и немного заторможено повернулся в ту же сторону, куда смотрела Суимин.        - Здравствуй, Ичиго.       Если сказать, что Ичиго был удивлен, то это можно смело назвать самой откровенной ложью. Правильней было бы назвать это непониманием и легкой настороженностью, и, конечно же, маленьким триумфом у себя в голове от того, что правильно распознал ту тень, которая последние дни завела привычку бродить у него по квартире. Но триумф все же был слишком мал и уступал здравому смыслу, которому категорически не нравилось появление призраков прошлого, да еще и столь открыто. Они перестали наблюдать и перешли к открытым действиям, а это, как правило, не сулило ничего хорошего, а даже наоборот - уйму проблем. А проблемой как не хотелось. Молодой мужчина отвел взгляд от гостя, так ему ничего и не ответив, и дернул за плече своего тату-мастера.       - Суимин, ты закончила?       - Ах, да, извини. - женщина отложила машинку и занялась обработкой раны. - Ты знаешь этого человека?       - Да... мы были знакомы несколько лет назад. Хотя мне бы было интересно узнать, как он сюда попал. - последнюю фразу Куросаки произнес демонстративно громко, чтобы мужчина смог его услышать. -       Да, мне тоже. - Суимин замотала клиенту ногу пленкой и улыбнулась. - Свободен, Куросаки, заходи еще.       - Обязательно. Ты же знаешь, я только к тебе. - и уже обращаясь к мужчине, который все так же неподвижно стоял у окна и молча следил за происходящим. - Идем.

***

      Ичиго открыл входную дверь и похрамывая пошел в квартиру. Ногу жгло и хорошее с утра настроение бесследно испарилось, оставив после себя только досаду за испорченный день. За всю дорогу до дома гость не произнес ни слова, лишь внимательно смотрел за тем, как молодой мужчина ведет машину и досадливо морщиться, когда на дорогу выскакивают пешеходы и велосипедисты. Впрочем он тоже ничего не говорил. Тем кто знал Ичиго раньше могло бы показаться, что он не знает, что сказать, но тем, кто знает его таким, какой он сейчас, было более чем понятно, что то выбирает линию поведения. Такую линию, чтобы не проиграть. Гость об этом не знал.       - Иди на кухню, я сейчас приду. И не говори, что не знаешь где она.       - Как скажешь. Ты уже заметил?       - Ты не пытался скрываться, чтобы я тебя не заметил. Скорее даже наоборот. - Куросаки зашел на кухню и полез в шкафчик за стаканами. Пить с утра - пошло, не пить в такой ситуации - глупо. Разлив по бокалам красное вино и поставив один из них на стол, мужчина залез на подоконник и слегка пригубив алой жидкости, посмотрел на своего гостя.       - Ты знаешь, что я не нуждаюсь в еде и воде.       - Не предложить гостю выпить, когда пьешь сам крайне не вежливо. Пить или нет полностью твое право, я не настаиваю.       - Ты изменился, тебя не узнать...       - Ты ведь не для этого вернулся?       - Для этого.       - Сказать мне о том, что я изменился? Поверь мне, Зангецу, я знаю это и так.       - Ты редко звал меня по имени... Кажется, у тебя звонит телефон.       Ичиго прислушался и кивнув своим мыслям легко спрыгнул на пол, как будто и не у него болела нога. Сделав пару шагов в выходу с кухни, он развернулся, взял свой бокал и ушел, захватив с собой пачку сигарет с зеркала в холле. Хлопнула дверь в лоджию.       Зангецу откинулся на спинку стула и обвел взглядом помещение. Оно не вызывало у него интереса, ведь рассмотреть квартиру его бывшего хозяина у него хватило времени. Куда больше его заботило то, как и о чем говорить с бывшим временным шинигами. Надо быть полным идиотом, чтобы не понять, что его шинигами не хочет с ним разговаривать, но поговорить он хотел. Он о многом хотел поговорить с молодым человеком, многое объяснить и в конце концов извиниться за то, что десять лет назад так поступил... Он был слишком обижен тогда и поддавшись эмоциям наговорил слишком много всего лишнего, и, конечно же, совершил самый не обдуманный поступок в жизни - ушел от своего шинигами. И вот теперь он сидит на кухне уже не юного глупого мальчишки, который сломя голову рвался всех спасать, а у умного взрослого мужчины, который сам построил свою жизнь и который думает уже головой, а не грубой силой. Надо было подобрать слова, но они как назло не шли в голову и стена по имени Куросаки Ичиго не желала облегчить занпакто задачу.