Сокровенные мысли

Прохладный ветер ласкал мое лицо, и я открыла глаза. Лучи солнца проникали в комнату, и я больше не зависела от аппарата, стоящего рядом. Я не чувствовала себя, словно после болезни, но в то же время не знаю, что именно чувствовала. Я хотела ездить по миру, узнавать что-то новое и увидеть неизведанное, просто потому, что жизнь очень коротка. Я знала, что вскоре мы уедем с Брайаном. Я хочу свадьбу, где будут наши близкие и друзья, а затем хочу весь мир. То, что я видела, пока спала, изменило меня, и теперь я не буду жить той жизнью, которой жила. Я научусь прощать и стараться понимать поступки людей. Принять их мысли и чувства, потому что в конечном итоге туда мы не заберем ничего, кроме собственной души. Сейчас было шесть часов утра, и я немного поспала. Я услышала звук открывающейся двери и повернула голову. Брайан направился ко мне, одной рукой обнимая за талию, а другой запутался в волосах. Я закрыла глаза, когда он прильнул к моим губам, и у меня почти остановилось дыхание. Я ухватилась за плечи своего мужчины, и его язык вторгся в мой рот. Внутри меня столько всего освободилось. Я издаю громкие стоны от удовольствия, потому что наконец-то могу что-то почувствовать. Брайан улыбается мне в губы, а затем обхватывает мое лицо руками, встречаясь со мной взглядом. — Не заставляй меня спать ближайшие недели, — сказала я. — Я выспалась на всю оставшуюся жизнь. Я хочу защитить тебя. — А я хочу все время защищать тебя, — ответил мой муж. — Ложись рядом, — подвинулась я на кровати. — Соскучилась по тебе. — Я много говорил с тобой, Эмили. — Иногда я слышала, — свернулась я калачиком возле своего мужа. — Правда? — Я не могла открыла глаза, но мозг все равно продолжал работать, и я слышала тебя, и Донну, и маму, и папу, и брата. Я слышала всех наших друзей и разговоры врачей, — потекли слезы из моих глаз. — Только не прерывай меня. Я хочу поплакать, очень давно хочу. Я помню, что не могла шевелиться, тело словно умерло, и я все время хотела открыть глаза. Я чувствовала боль. Но также иногда я попадала в другое место, куда-то высоко взлетая, и видела других людей. Они улыбались. И еще я видела что-то странное, словно не из этого мира, и они пели, что-то прекрасное. Радость переполняла их, и они были словно птицы. Это было что-то другое, не люди. И словно из планеты, которой не существует. — Прости, что подвел тебя, Эмили. Я знаю, что, возможно, ты больше не поверишь мне, и... — Я узнала кое-что прежде чем уйти, — перебила я его. — Твой отец потом стал поганцем. — Что ты имеешь ввиду? — У меня есть знакомый детектив, — гладила я кисть Брайана. — И он действительно любил твою мать и тебя. Он сказал, что не все года были ужасны у твоих родителей. Он влюбился в нее с первого взгляда. Они были парой оборванцев, и потом он украл машину и вложил эти деньги в компанию. Ему пришлось выбирать между деньгами и вами, и он сделал неправильный выбор. — Ты третья женщина, которую я полюбил, Эмили, — поцеловал Брайан мои волосы, сильнее прижимая к себе. — Ты как Белладонна. — Значит я смертельный яд? — улыбнулась я сквозь слезы. — Нет, в Италии — это красивая женщина. — Я слышала другое. — Белладонна является ядом только в Англии. Твоя мать меня убьет. — Ты боишься мою маму? — засмеялась я. — Думаю, да. Детка, я боюсь твою маму. Его улыбка была такой заразительной. Такой легкой. И она заставляла меня улыбаться. Брайану было присуще делать все в одиночку, в том числе, защищать нас. И я не хотела воевать со своим мужем. — Чего бы тебе хотелось? — Чтобы в мире не было никого, кроме нас, — снова поцеловал он меня. — Тебе было бы недостаточно только меня. — Ты ошибаешься. Это все, чего я хочу. А ты, Эмили? Тебе было бы достаточно только меня? — Я люблю семью и наших друзей, Брайан. Но без тебя жизнь не имела бы смысла. Мне нужно сказать родителям. — Хорошо, я буду рядом. Позвонить сейчас всем? — Нет, только папе и маме, — ответила я. — Я хочу сказать им о свадьбе, они ведь не знают, и хочу принять наконец-то душ. И я сделаю это сама. Брайан притянул меня в свои объятья и захватил мои губы в жадном поцелуе. Я наслаждалась им. Я знала, что в палате стояла камера, но также понимала, что Брайану так спокойней. Он смотрел за мной, не находясь рядом, и я не стала возражать. Мой муж поднял меня в воздух, держа в такой же мертвой хватке, так как я была еще не уверена в собственных ногах. Он тяжело дышал, и, войдя в душевую кабинку, мы почувствовали, как вода стекала по нашим телам. Он снял с меня рубашку, но сам остался одетым. Я не могла на него насмотреться. Брайан дразнил мою шею поцелуями, покусывая подбородок, и я застонала от его прикосновений и необычайно нежных и страстных губ. Я никогда не устану от голоса Брайана, от его глаз и ласк. Я стала зависима от него. Он изменил меня. Он провел языком по моему соску, немного прикусив, и я выгнулась ему навстречу. Я попыталась произнести хоть что-то, но смогла лишь вцепиться в его шевелюру, чтобы не упасть. Его волосы прилипли к лицу, а вода стекала по идеальному костюму. Потрясающие зеленые глаза казались еще больше, когда он смотрел на меня из-под длинных ресниц. От его поцелуев мои губы начали жечь от непривычки, но я соскучилась по этой боли. — Пожалуйста...— умоляла я. — Брайан... — Я люблю. Я знала, что сейчас он имеет ввиду меня и то постоянство, привычное только для нас двоих. Я понимаю, что сейчас для своего мужа, я как открытая книга, но от этого начинаю чувствовать животную похоть. Мой взгляд ничего не скрывает — потребность в нем и безграничную любовь. Брайан притягивал и требовал. Я покачнулась назад, и он поймал меня, перейдя к другой груди. Мой клитор сжимался и хотел большего, возбуждаясь до безумия. Я боролась за Брайана, но никогда за его внимание. Он убил ради меня, и между нами была связь. Я принадлежала своему мужу, а он мне. — Ты так возбуждаешь меня, Эмили, — сказал он. — Я все время тебя хочу, и я так соскучился по тебе. Его прикосновения были отчаянными и лихорадочными в одно и то же время. Я расстегнула его ремень и спустила вниз брюки. Он бросил их за пределы кабины и не сводит взгляд с моего рта. Брайан целует меня так, словно до сих пор не может поверить, что я реальна. И я почти задыхаюсь от недостатка воздуха, когда он поднимает мою ногу себе на бедро и заполняет меня до предела. Он сейчас так глубоко. — О Боже, — прижимаюсь я лбом к его плечу, пытаясь выровнять дыхание. — Я хочу тебя в нашей постели, Эмили, — его голос скорее похож на рык. — Сегодня, завтра и всегда. Я чувствую каждое нажатие его пальцев, где он касается меня. Я делаю круговое движение бедрами, и Брайан со стоном сильнее вдавливает меня в кафель. — Черт, еще, Эмили. Когда он со мной так близко, и я слышу его вздохи и рычание, меня охватывает чувство собственного превосходства над другими женщинами. Для него существую только я. Его пальцы находят мой клитор, и он смотрит мне прямо в глаза. Внутри все стягивается от каждого покачивания его бедер. Все сильнее. Я чувствую, как жар вырывается наружу, и все мое тело становиться ватным. Я обмякла в руках Брайана и закричала от блаженства, которое чувствовала в этот момент. Я наслаждалась, пока его удовольствие заполняло меня, и укусила его за плечо, наблюдая за разрядкой. Когда мы занимались любовью, я с трудом дышала. Он доставлял мне удовольствие и сам получал от этого кайф. Его рука блуждала по моей спине, а другая — по внутренней стороне бедер. — Ты моя и лучшая, — поцеловал он мой подбородок, улыбаясь. — Да, — засмеялась я. — Это стоило комы. — Нет, — пропала улыбка с лица моего мужа. — Я запрещаю тебе уходить туда до моей смерти. Запрещаю быть чужой и красивой не со мной. — Ты такой умный, Брайан, — все еще улыбалась я. — И слегка причудливый. Я влюбилась в него задолго до того, как встретила. Я точно знала, кто мне нужен. Я знала, что мне нужен был Брайан. И я буду любить его до конца своих дней, никогда больше не присматриваясь к другому «конструктору». Он вынес меня из ванной, доставая из своей сумки одежду. Его вещи пахли им, и я позволила одеть меня в спортивные брюки и футболку. Брайан посадил меня на кровать, давая таблетки, которые оставил ему доктор, и стал расчесывать мои волосы. Я наслаждалась прикосновениями своего мужа и хотела просто обнять свою семью. — Эмили. — Да? — Ты замужем за мной. — Я заметила, — улыбнувшись, подняла я руку в воздух показывая кольцо. — Что случилось, Брайан? — Я хочу, чтобы мы отметили свадьбу. Вдали от всех. Всех газет, журналов, а только ты, я и наша семья. А потом уехали. Уехали путешествовать и вернулись только в случае действительной потребности, а не ностальгии. Я ничего не ответила. Просто не знала, что сказать. Сама так же думала об этом. Но мне нужно было узнать человека, который заказал мою смерть. Узнать, чем я дальше хочу точно заниматься. Хочу обдумать, что буду делать дальше с теми знаниями, что получила там. Я хочу вернуться и уехать с мужем. Но сейчас просто не могу. Я не приходила в себя не только из-за ранения, но и из-за усталости. Усталости от самой жизни. Еще я знаю, что Брайан до сих пор скрывает от меня что-то. Что-то, что связано с нашим знакомством. Пусть я и не открывала глаза, но часто слушала их разговоры. Но, к сожалению, они ни к чему не привели, и теперь я буду сражаться до тех пор, пока он не сдастся. — Эмили, порой я могу делать глупости. Могу ужасно шутить и не смеяться с вещей, которые тебе кажутся забавными. Но я всегда смеюсь, когда ты смеешься. Порой могу забыть важную дату в наших отношениях, но я всегда буду помнить, какую именно пиццу ты предпочитаешь. И я совершенно не умею делать покупки, выбирать разные безделушки, которые тебе кажутся важными. Но я никогда не откажу тебе в этом, если ты попросишь. Просто потому, что не могу, да и не хочу говорить тебе «нет». Все, что связано с тобой в этом мире, всегда звучит эхом в моих ушах как «да». И мое сердце не хочет тебя терять. — Я люблю тебя, — прошептала я. — Я очень люблю тебя, Брайан. Но сейчас я задам тебе один вопрос и хочу честного ответа. До того, как мы познакомились, ты знал меня? Или, точнее, ты знал обо мне? Ты знал, кто я? Мой муж присел передо мной и взял мои руки в свои ладони. — Зачем ты спрашиваешь? Ты ведь и так знаешь ответ. Ты всегда спрашиваешь, когда знаешь наверняка. Ты моя. Я чуть не потерял тебя. И ты не покинешь мою жизнь, пока я не умру. — Я не хочу тебя покидать, — ответила я. — Мне просто нужна правда. Ты не мог так быстро полюбить. Или ты просто уже любил меня, когда встретил? — Я сейчас или изображу сердечный приступ или переживу настоящий, чтобы избежать этого разговора. Я всегда любил тебя, Эмили. Я никогда не был добрым, а ты была. — Странно, — хмыкнула я. — Я то же самое говорю о тебе. — Может, мы просто будем жить? — дотронулся он губами к моим рукам. — Просто жить. Ты соткана из цветов, Эмили, сколько бы не говорила, что не любишь их. Ты — солнце, но ты не узнаешь того, от чего я смогу тебя защитить. Но ты услышишь все. И ты права, я знал тебя и знал о тебе. Темнота однажды украла тебя, и больше я ей этого не позволю. А сейчас я позвоню твоим родным, чтобы они наконец-то смогли увидеть твои глаза и твою улыбку. Мы все пережили с твоим уходом больше потери, чем способны выдержать. Я сглотнула и качнула головой. Брайан так пристально смотрел на меня, и этот зеленый оттенок глаз вводил меня в состояние оцепенения и восхищения. Раньше я думала, что так не бывает, но ошибалась. Бывает. В нашем мире бывает все, ведь все истории — это правда. — Значит, ты мне потом все расскажешь? — медленно спросила я. Он кивнул и больше не сказал ни слова. Затем поцеловал меня в лоб и вышел из палаты. Я хотела просто подождать или что-то почитать. Я уже соскучилась по старой бумаге, пыли и оттенку своей спальни. Нашей спальни. Меня накрыло нелепое чувство. Снова. Будто меня подняли над землей, перед этим с болью вырвав из нее, и только что у нас был разговор, где мой муж, которому я доверяю как никому другому, признался, что у нас все еще есть вещи, которые нам только предстоит исследовать. Я подошла к окну, и солнце встретило меня. Я все время оборачивалась, но сейчас, наверное, пусть будь что будет. Пусть мой муж в прошлом будет серийным убийцей, жертвой которого я могла бы стать, и он наблюдал за мной. Но сейчас я делю с ним постель, и он так часто поднимает брови и с улыбкой смотрит на меня, что я не могу не любить его только за это. Я всегда пытала слабость к красивой улыбке и мужской силе. Губы, ямочки на щеках и красивые глаза. Минут через двадцать распахнулась дверь, и мое сердце подпрыгнуло, когда я увидела родителей. Мама сильно сжала меня в объятьях, а затем отец стремительно направился ко мне, делая то же самое. Я по ним так соскучилась и до этого момента просто не понимала, как сильно. Я прижалась лицом к его плечу и узнала знакомые запахи: запах дома, теплоты и чистоты. Когда отец отпустил меня, взял мое лицо в ладони, всматриваясь некоторое время в мои глаза. — Я рад, что ты сморишь на меня, — потекли слезы из его глаз. — Я еще никогда не был так рад видеть твои глаза, Эмили. Я знал, что ты справишься. Ты всегда справлялась. Мама поцеловала меня в лоб и подвинула стул, чтобы я села. Я улыбнулась ее попытке ухаживать за мной, и ее лицо сияло, когда я сделала то, что она хочет. — Сегодня мы все приедем и заберем тебя. — Мне нужно вам кое-что рассказать, — тихо ответила я. — Но я хочу, чтобы вы выслушали. — Хорошо, — улыбнулась мама. Я встала с кресла и отошла в другую часть комнаты. Я смотрела на небо, но не видела ничего, в отличии от времени, когда я смотрела оттуда. В конце жизни человек смотрит, что оставил после себя, но я, побывав лишь мгновение в этом состоянии, поняла, что не оставила бы ничего, кроме папки дел и руин разбитых жизней. — Я и Брайан, мы поженились. — Молчание. — Скажите что-нибудь. — Я не знаю, что сказать, — ответил отец, и я перевела глаза на мать. — Эмили, это было так, как ты того хотела? — спросила она. — Нет, но это было идеально. — Я знал, что он сделает что-то такое, — зарычал отец. — Я должен был выдать тебя замуж, Эмили. И ты не сказала об этом. Ты лежала в коме два месяца, значит, мы не знали больше, чем все это время. Я вздрогнула, и слезы хлынули из моих глаз. Дверь распахнулась, и я увидела Брайана. Его взгляд впился в меня, а затем в моего отца. Он прошел в комнату и стал передо мной, закрывая своим телом. Я поймала запястье мужа, качая головой. Его глаза сузились, и он снова вернулся взглядом к отцу. — Вы с ума сошли? — сказал мой муж ледяным тоном. — Вы можете злиться и кричать на меня, но не впутывайте сюда мою жену. Я женился на вашей дочери и принял ответственность за ее счастье, и после того, как она проснулась, наш брак должен быть последней вещью, которая должна вас волновать. — Эмили, — тихо сказал отец, спустя какое-то время молчания. Я сделала глубокий вдох и стала рядом с Брайаном. — Прости меня, но можно мне немного времени, чтобы принять мир, в котором ты теперь живешь? — Конечно, — ответила я. Отец вышел из палаты, а мама обняла меня и Брайана по очереди. — Поздравляю, дети мои, — улыбнулась она, но улыбка не затронула ее глаз. — Я позову Макса. Не обижайтесь на отца. Я посмотрела на своего мужа, и он взял меня за руки, когда мама вышла из палаты. Удивительно, сколько силы я получала, просто находясь рядом с ним. Его глаза не отрывались от меня, и он смахнул пальцами слезы на моих щеках. — Не могу видеть, как ты плачешь. — Я хотела показать, что могу быть таким же опасным противником, как и ты. — И ты можешь, Эмили, но не нужно. — Что тебя смущает? Или гложет? Я чувствую это. — Эмили, — отошел он к окну. — Я защищаю тех, кого люблю. Я привязался к тебе так сильно, что не мог дышать, когда ты оказалась в этой долбанной больнице из-за меня. Я хотел быть на твоем месте, понимаешь? Ты закрыла меня своим телом, а я просто убирал тех, кто представляет опасность для тебя. Я почувствовала страх и беспомощность. Я думала, что он становился лучше со мной, а оказывается, становился жестче и тверже. — Зачем? — прошептала я, отходя от него. — Я не беспомощна. И я еще раз закрыла бы тебя собой, Брайан. Я ведь люблю тебя. Ты мой муж, а для меня это слово не просто печать в паспорте. — Эмили, ты открыта, — схватил он меня, прижимая к своей груди. — И я люблю тебя за это. Твоя душа ничем не защищена, и эти поступки — мое дикое понимание защиты. Может, дать тебе воды? — Лучше бокал вина, — сказала я шепотом. — Нет, лучше два бокала вина. — Брайан схватил меня, когда мои ноги подкосились. Сильные руки моего мужа держали меня, и я смотрела ему в глаза. — Кто был заказчиком? — Не важно. — Кто? Не испытывай мое терпение, Брайан. — Тиффани, — с отвращением ответил муж. — И даже не думай к ней идти. — Я хочу поговорить с ней. Если ты идешь на уступки, я тоже иду. Тебе известна схема. — Почему ты всегда такая упрямая? — Потому что другая с тобой бы не справилась, — поцеловала я его в щеку, улыбаясь. — Я слышала что-то о ресторане, который ты купил. — Я решил, что будет не плохо, если ты будешь что-нибудь читать весь день и общаться с людьми, не встречая их по биографии, которая была результатом поступков, сделанных целую вечность назад. Я отошла от Брайана и раздвинула шторы с улыбкой на лице. Как его можно не любить? Особенно после слов «Я решил». Синева неба выглядела восхитительно, и через несколько дней я уже буду видеть океан или море. Улица перед моими глазами была усыпана людьми, и я так люблю этот город, что мысль уехать отсюда болью отражается в моей груди. — Эмили, — слышу я голос Донны за спиной. — Ты проснулась. Даже не видя ее лица, я знаю, что она плачет и изумлена. Донна редко показывает это, но я оставила ее одну, пусть и не специально, и она словно потеряла почву под ногами. Я знаю это, потому что чувствовала бы то же самое. Я развернулась и увидела всех: Донну, Макса, Еву, Стейси, Долорес, Эбби, Лидию, Адама и Майкла. То, что излучали глаза каждого из них, можно было прочесть, как слова в книге, но больше всего боли я видела в глазах Донны. Даже не в глазах Макса, а именно в ее. Я ее семья, и я единственная, кто всегда рядом. Обретая такого человека, ты понимаешь, что в ответе теперь за его чувства. Девушка кинулась ко мне и сильно сжала в объятьях. Слезы заполнили ее глаза, и она цеплялась за мою футболку, как за жизнь. — Больше не смей, поняла? — говорила она, наконец-то выплескивая все, что накопилось. — Я злюсь на тебя, Эмили, я ужасно злюсь. Но только потому, что люблю. Ты мне важна. Ты самый важный человек в моей жизни, и ты навредила себе. Ты сделала себе больно и сделала больно каждому из нас. Я злюсь на тебя, потому что ты сделала то, что разбило мне сердце, и мне просто нужно, чтобы ты знала об этом. Я злюсь, потому что, когда закрыла глаза ты, мои тоже открылись только сейчас. Я знала, что ты выдержишь, но все равно не могла найти слова, которые бы помогли тебе, и не могла ничего сделать. И я кричу, — повышала она голос с каждым словом. — Я кричу на тебя, потому что у меня такое количество чувств, что это причиняет боль. Я злюсь на тебя, потому что не смогла уберечь, и тем самым, злюсь на себя. И не смей больше делать то, из-за чего я могу злиться. Я ведь так люблю тебя. Ко мне подошли все подруги и обняли меня. Я так соскучилась по ним, и мои слезы сейчас были от счастья. От счастья, что я не потеряла эту жизнь и не потеряла этих людей. — Эмили. — Я в порядке, Эбби, — прошептала я. — Ладно. Теперь все хорошо. Я люблю Эбби за это. Она единственная, кто принимает слово «хорошо» в качестве ответа. — Эс? — Я просто рада, что ты жива Эмили, — ответила та. — Не поступай так больше. Пусть твоя жизнь будет наполнена волшебством, мечтами и сумасшествием. Ты сможешь жить, не думая о завтрашнем дне, ведь незнание так замечательно. Будешь радоваться цветам, читать хорошие книги и целовать того, кто считает тебя удивительной. Не будешь никогда одержима местью или монстрами, ведь искусство делает жизнь такой изумительной. Твою жизнь. А обо всем остальном мы позаботимся. — Ты меня пугаешь, — улыбнулась я сквозь слезы. — Так и должно быть. Вскоре каждый обнял меня, и в этот день мы поехали домой. Мама с подругами готовили, а мне не давали лишний раз даже самой помыть яблоко. Они накрыли на стол на всю семью. Нашу семью. Пусть и не кровную целиком, но сильную и до смерти преданную. — Я пойду переоденусь, — вздохнула я улыбнувшись. — Может быть, хоть платье позволит мне тратить калории. — Иди, — послала мне воздушный поцелуй Долорес. — И возвращайся красивой. — Тебе нужно больше есть, — сказала мне вслед Ева. — Ты совсем исхудала. — Зависть — плохое чувство, — ответила я, направляясь в гардеробную. Перебирая вещи, я увидела платье, которое ни разу не одела. Легкое и интересное, из тонкой струящейся вышитой тонким узором ткани приятного молочно-бежевого цвета. Облегающий топ, где ткань собрана на частую сборку вдоль груди и талии, а также обрамлен рюшами вдоль грудных рельефов, придавал ему такой нежности и воздушности. От талии расходились складки в свободную юбку длиной ниже колена, которые продольно провисали, создавая гармонично-ассиметричное визуальное сочетание со сборкой на топе. Такое платье — идеальный вариант для романтичных прогулок или легких ужинов в теплые летние дни. — Ты выглядишь роскошно, — услышала я голос мужа за спиной. Я обула красные туфли и улыбнулась своему отражению. Брайан стоял за моей спиной и надел мне на шею ожерелье из черных бриллиантов. — Оно такое красивое, — прошептала я, улыбаясь. — Спасибо. — Оно — ничто по сравнению с тобой. Затем он достал такие же серьги из бархатистой коробочки, надевая их мне на уши, и браслет. Я ошеломленно наблюдала, когда он скользнул вокруг моего запястья. — Теперь все будут знать, что ты моя. — Я и так твоя, — подняла с руку с обручальным кольцом. — Да, но теперь никто не сможет это переплюнуть. Брайан улыбался, обнимая меня за талию. Я легко дотронулась своими губами к его, запечатлев его лицо в этот момент в своей памяти. Мой муж смотрел на меня с такой любовью, что сердце замирало. — Тебя удивил мой поступок? — спросил он. — Нет, — улыбнулась я. — Ты предсказуем, Брайан. — Да что ты, — поднял мой муж меня на руки. — Я собрал вещи. — Зачем? — Мы уезжаем. — Куда? — А вот и моя первая непредсказуемость. Брайан решил увезти меня подальше от людей, но, когда прошло два дня, я поняла, что так и не смотрела на расписание рейсов и каждый раз искала отговорки, чтобы этого не делать. Но сегодня он сам принес авиабилеты и дал мне день на сборы, визиты и прощания. Я вышла на кухню и увидела Макса, который сидел за столом, склонив голову на руки. — Привет, милый, — поцеловала я его в висок и направилась рыться в шкафчиках. — Эмили, мне нужно поговорить. — Я слушаю, — положила я попкорн в микроволновку. — Я боюсь, что не встречу больше такого человека, как девушка, которая мне нравится. Но я идиот. — Почему? — Я переспал с другой. — Ладно, — растеряно смотрела я на брата. — Зачем? — Не знаю, просто мне сейчас всего семнадцать, и я подумал: «А почему бы и нет?» Но теперь понял, что могу искать ее в другой. Черт, так и происходит, я сейчас только это и делаю. — Секс хоть того стоил? — Он был ужасен. — Почему? — засмеялась я. — Она вела себя как проститутка. Сама раздела меня, царапала мою спину и издавала отвратительные звуки, — я начала смеяться, не в силах сдержаться. — Это было не самое худшее, Эмили. — А что могло быть хуже? — Она делала все то, что я ненавижу, но с таким лицом, словно этого жаждал от нее каждый. Это ее паршивое притворство выводило меня из себя. И этот блеск на губах, — кривится брат, а я не перестаю хохотать, — был просто ужасен. — Сделать тебе горячий шоколад? — спросила я. — Да, и заодно стационарную амнезию. — Я тебе постельку застелю и приготовлю ужин, дитятко. — Ты лучшая сестра в мире. — Я знаю. Ты рассказал той девушке о том, что сделал? — Да, и сразу потерял ее. Она внезапно стала совершенно другим человеком. Девушки, которая раньше любила меня, переживала обо всем и держала за руку, больше не стало. — Макс, ты мой брат, и я люблю тебя, но ты изменил ей, понимаешь? — села я напротив. — Да, но я думал, что мы нашли с ней друг друга. В темноте. — Что ты имеешь ввиду? — Когда ты уехала, я потерялся. Я привык, что ты всегда была рядом, и потом тебя не стало. Я каждый день думал о том, что ты вернешься или просто заберешь меня, но этого не произошло. И потом я встретил ее. — Прости меня, Макс, — прошептала я, когда слезы потекли по щекам. — Из-за меня ты столько лет учился чувствовать меньше. — Да, но именно ты показала мне, что мы не зависим от других людей. Всех наших демонов мы создаем сами. И только сами можем их уничтожить. Мы ушли в комнату смотреть «Мстители», и я все не переставала думать о Тиффани. Я, возможно, больше не так хороша, но я знаю, что она говорила правду. Я бы прочла ее, будь это по-другому. Брайан был против моего разговора с ней, но, как и он, я была так же упряма. — Эмили, — вошла Донна в комнату. — Хорошо, что ты не сменила замки, и еще я не понимаю, куда деваются мои штрафы за парковку. — В каком смысле? — помахала я ей рукой, и мы направились на кухню. — Я нарушаю, мне выписывают штраф, и я должна его оплатить. — И? — Они пропали из базы данных полиции. Имею ввиду, из общего доступа. — Кажется, у тебя есть ангел-хранитель, — улыбнулась я, определенно узнавая почерк Адама. — Ты к этому причастна? — Нет, клянусь, — засмеялась я. — Кофе будешь? — Да, — фыркнула подруга. — Что-то тут не чисто. — Ты думаешь, что к тебе не может быть кто-то привязан, как и ты? — Я ни к кому не привязана, —сняла она туфли. — Или же привязана? У меня огромная куча недостатков, заморочек и тараканов, которых я, кстати, сама кормлю. Но я ни к кому не привязана, у кого есть такое же количество недостатков, которых я не замечаю, правильно? — Нет, Ди, — улыбалась я, наливая кофе. — Ко мне. Ты привязана ко мне. А у меня такое же количество недостатков, как и у тебя. — Все, мне надоел этот бессмысленный разговор, — забрала она у меня чашку возвращаясь на место. — Когда вы уезжаете? — Завтра утром, — ответила я. — Ты же будешь в порядке? — Да, потом у вас родится маленький Брайан, и вы не сможете назвать его в мою честь. Кстати, Эм, начни откладывать деньги ребенку на колледж, для этого никогда не рано. — Что? — Правда, он быстро вырастет. Частная школа, отдых каждый год и дорогие игрушки. Затем колледж, а это, поверь мне, удовольствие не из дешевых. — Прости, Ди, я на секундочку уснула. Так мы говорили о переизбытке секса? А нет, извини, ты хотела сказать, что скоро я буду ходить как бегемот, с маленьким Брайаном в животе, откладывать деньги на учебу и водить минивен? — Да, именно это я и сказала, — улыбнулась она. — Я хочу свадьбу сначала, — подперла я подбородок. — Брайан думает, что со мной произошло что-то ужасное, но на самом деле это не так. Но я не знаю, успею ли я все организовать и все успеть. — Эмили, мы все успеем, — спокойно ответила Донна. — Господи, ты просто не похожа на одну из тех женщин, с которых я всегда смеялась. Где будете праздновать? — Я еще не знаю. Брайан предоставил мне полную свободу и право выбора. — Кто бы сомневался. Кстати, я слышала, что он продал практически всю собственность, которая перешла ему в наследство. — Он не хочет ничего, что принадлежало его отцу, и я не могу его винить за это. — А что насчет той девушки, Эмили? — Ты посчитала бы меня дурой, если бы я сказала, что простила? — Возможно, — нежно улыбнулась мне подруга. — Но как сказал Айрис Мердок: «Любовь не дает любящему никаких прав». Ты никогда не ждала, что люди перестанут быть такими, какие они есть, а просто принимала их. Донна отличная подруга. Ей всегда удается растолковать мне саму суть проблемы, даже которую я сама создала. Когда Брайан пришел домой, я без улыбки на лице, но с бокалом вина, сказала: — Мне нужно поговорить с Тиффани и нужно, чтобы ты кое-что сделал. — Мне не нравится каждое слово в этом приложении. — Мы договариваемся, Брайан, — покачала я головой. — И если ты решил, что сможешь хранить от меня секреты, и я их просто так забуду и прощу, то ты ошибаешься. — Не уходи от меня, — направился он ко мне, поднимая на руки. — Не бросай меня, Эмили. Ты не можешь этого сделать. Его глаза были такими завораживающими, когда он смотрел на меня. Порой он был жесток, но так красиво улыбался. И если меня не было рядом, в его душе был постоянный надлом. — Я не собираюсь тебе бросать. — Ты же сказала, что не простила, — прошептал он. — Но еще я сказала, что не забыла. Но я никогда не оставлю тебя, и ты давно должен был это понять. — Скажи мне, что я должен сделать, и я сделаю это. Нет, Брайан не был зол, когда услышал меня. Я впервые не могла понять его эмоций. Была и злость, и ненависть, и презрение, и страх, и чуть-чуть изумления. Но Брайан всегда исполнял свой долг и обещание — он безоговорочно делал все, что могло сделать меня счастливой. — Как я должен себя чувствовать, когда ты просишь меня о том, что мне ненавистно? — Дорогой, — не отводила я взгляд. — Помнишь первую нашу встречу? Вспомни, как ты себя чувствовал, уже тогда зная обо мне больше, чем я была осведомлена о самой себе. — То, что чувствовал я, чувствуют все при первой встречи с тобой — восхищение. — Тогда, может, стоит начать восхищаться? — улыбнулась я. — Ведь такие поступки того стоят. Мы сели в машину и поехали на встречу. Тиффани находилась в тюрьме Райкерс, и, услышав это, я почувствовала, что меня охватила паника. — Эмили, ты не можешь этого сделать, — говорил мне Брайан по пути туда. — Она причинила тебе боль. Ты могла умереть, понимаешь? — У тебя от меня есть секреты, и если ты хочешь сохранить его и меня рядом, мне нужно то, что я сказала, и полная конфиденциальность. — Ты ведь собралась больше не заниматься адвокатской практикой, — прорычал он сквозь зубы. — Мы говорили об этом, мать твою! — А теперь, Прайсон, перестать на меня кричать и послушай, — ответила я спокойно. — Я не твоя собственность. Я замужем за тобой, и если ты хочешь, чтобы я была счастлива, ты сделаешь это, несмотря ни на что. — Черт, — вздохнул он, сжав мою руку в своей ладони. — Я не хочу потерять все то, чего мы наконец-то смогли достичь. — Не имеет значения, Брайан. У тебя по-прежнему останусь я. Брайан помог мне выйти из машины, и мы вошли внутрь. Он держал меня за руку, порой сжимая слишком сильно, и прежде, чем я вошла в зал свиданий, сказал, что все готово, и он примет любое мое решение. Когда я вошла, она сидела за столом и выглядела совсем другой с момента нашей последней встречи. Кроме ужасающей худобы у нее была разбита губа, которая до конца еще не зажила, и глаза, которые наверняка не видели чего-либо связанного с красотой достаточно времени. — Что это за бумаги, Эмили? — голос Тиффани слегка дрожал от волнения. — Ты знаешь меня, Тиффани. То место, где я побывала, — прервалась я на мгновение, — изменило меня. И пусть раньше я бы никогда не простила тебя, но сейчас той Эмили больше нет. Единственное, что осталось неизменным — я всегда защищаю свою семью. И ты будешь ее частью. Ты оставалась мне верна и просто защищала того, кто тебе дорог. Тиффани наклонилась ближе ко мне, нервно сглатывая. Слезы ослепили ее глаза, и она с трудом отвела взгляд, читая то, что написано в документах. Это были бумаги, где было сказано, что она ни в чем не виновата. Настоящий заказчик скрылся, и все телефонные звонки уничтожены. — Можешь не читать, милая, — улыбнулась я. — Ты научилась у меня всему, что могла. Я уже подписала, и через несколько часов тебя отвезут в другую страну, где ты станешь совсем другим человеком. Тебе предоставят дом и деньги на первое время, но советую найти работу, — сжала я ее руку. — Зачем ты делаешь это, Эмили? — Просто я не могу перестать любить, полюбив уже однажды. И даже если я потом сотню раз разочаруюсь, буду ждать встречи с тобой снова. Всегда. После того, через что мы прошли, я верю тебе, Тиффани. И я люблю тебя, но все же мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. —Что? — вытерла она мокрые щеки от слез. — Пообещай, что проживешь свою жизнь счастливо. Найдешь того, кого полюбишь, и нарожаешь нескольких ребятишек, у которых будут твои глаза и чувство юмора. — Обещаю, Эмили, — снова пелена слез появилась в ее глазах. — Я обещаю тебе. Затем я вышла, понимая, что не стоит сейчас ее обнимать, ведь за нами наблюдали. Я увидела Брайана, который вышел из соседней двери, и в его глазах читалось восхищение. — Ты в порядке? —прильнул он к моим губам. — С тобой все хорошо? — Да, — улыбнулась я, хватая его за руку. — Я смогла это сделать, Брайан. Я смогла простить. Стоит быть на волоске от смерти, как все, что было важно раньше, становится бессмысленным. Я научилась просто любить. — Ты учишь любить все, к чему прикасаешься. Ты научила любить меня, и благодаря тебе этот мир так прекрасен. Я счастлива, ведь не застыла статуей в мире. Мной восхищаются и продолжают завоевывать, и далеко не за внешность, которой наградила меня природа. Длинные ноги, пухлые губы — все это не имеет значения, если мужчина не любит. Красота угасает и не оставляет ее обладателю больше надежды на счастье. Мрамор всегда холодный. Хорошего мужчину рядом женщина создает сама, если он любит ее, конечно. Если я хочу спасти его от черноты, значит, должна уметь прощать. Я могла бы найти место в своем теле для его демонов, но предпочитаю их изгнание. Мужчины не забывают свои поражения и очень тяжко вспоминают. Но если писать историю, то ведь стоит взять чистый лист, не так ли? — Приятного полета, мистер и миссис Прайсон. — Марк, — позвал мой муж своего ассистента, который летел с нами, и на данный момент был как менеджер на частном самолете Адама. — Да, мистер Прайсон? — Узнай имя бортпроводника и положи на его банковский счет достойную суму. — За что, Брайан? — посмотрела я на него. — Ты слышала, как он тебя назвал? За такое я готов доплачивать. Брайан улыбался. Но его улыбка не была насмешливой, а нежной, и в ней было столько восхищения. Этот момент такой знакомый и уютный, когда спустя все это время он так же говорит со мной обо всем и улыбается, потому что я улыбаюсь. — Что ты думаешь о том, что будет дальше? — спросила я, положив голову ему на плечо. — Думаю, что под влиянием обстоятельств мы все порой немного чокнутые, но отсутствие скрытности сбивает людей с толку. — Все хорошо? — Все хорошо, — отвечает мой муж. Брайан расслабляется и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать в шею, где бьется пульс. — Наконец-то. Эпилог — В чем секрет ваших отношений? — В разговорах. Мы просто говорим обо всем. О детях и плохой погоде. О закате и рассвете. О новой опере Шекспира и концерте рок-группы. Как мой муж играл с друзьями в футбол, и кто выиграл, а я рассказываю ему о новых книгах, и порой мы ведем дискуссии насчет новых реформ. Каждый день я жду новое завтра с этим человеком. Мы часто готовим вместе завтраки и до сих пор вместе ужинаем. У нас пятеро потрясающих детей, и я люблю его за то, что он внес все это в мою жизнь. Я читала интервью, которое недавно давала одному журналу. За эти года моей жизни все так изменилось. Я больше не была той Эмили Харисон. Теперь я была Эмили Прайсон, женой Брайана Прайсона, и матерью наших детей. После рождения Джозефа я поняла, что такое семья. Мой сын — моя кровь и плоть. Я всегда хочу быть рядом с ним. Я не могу его оставить, даже чтобы пойти в магазин, а моя работа занимала бы половину моего дня и ночи. Мой ребенок дороже моего сердца и жизни, а что такое офис, даже в моем случае? Сердце моего сына билось, и я слышала его стук. Он улыбался мне, и я не могла отвести от него взгляд. Каждый орган внутри меня был пропитан любовью к этому чудесному созданию. Мы любили с Брайаном друг друга. От большой любви рождаются красивые дети, и я искренне в это верила. В тот момент, когда я садилась в самолет, отправляясь с моим мужем путешествовать, я точно знала, что на этом часть моей жизненной главы «юрист не профессия, а жизнь» была окончена. В момент, когда я узнала, что беременна нашим первым ребенком, все изменилось уже навсегда. Я помню, как Брайан приехал домой, когда малышу было не больше двух месяцев. Я держала его на руках, и когда он улыбнулся мне, оказалась на небесах. — Привет, — поцеловал меня муж в щеку. — Я люблю тебя, Эмили. — Есть будешь? — спросила я улыбаясь. — Буду. Я отдала ему нашего сына и пошла в кухню. Я знала, что мы для него — весь мир. Мгновенья наполнялись счастьем, и я всегда буду лететь, как птица в родной край, к этому человеку. — Что насчет компании? — спросила я.— Решил, что будешь делать? — Я хочу распродать ее. — А ты подумал о рабочих местах? О семьях, которым нужно кормить детей? — Что ты предлагаешь? — Я предлагаю продать ее целиком с условием сохранения рабочих мест. — Но я потеряю деньги. — Зато сохранишь собственное уважение. — Не знаю, как бы я жил без тебя, — прикусил Брайан мою шею, сразу облизав место укуса. — У меня для тебя кое-что есть. Он вышел из дома на несколько минут. Я уже не удивлялась. В течение этих месяцев Брайан по несколько раз в неделю дарил подарки. Это была как еще одна машина или домик у озера, так и украшения, которые я надела максимум раз. Но я не стала говорить, что, по большому счету, это не нужно. Я хвалю своего мужа, тогда у него вырастают крылья, и он чувствует себя нужным. Он держал перед собой огромную картину, и я улыбнулась. Мне нравилось искусство. Оно придавало жизни любому миру. — И что же это? — спросила я. — Моне? Да Винчи, или же?.. — Надеюсь, ты удивишься. Ткань все еще закрывала картину, и, когда он убрал ее, я ахнула. На ней была изображена я. Я смотрела вдаль с легкой улыбкой на лице. На мне была то ли шаль, то ли белая ткань, которая закрывала лишь одно плечо. Другое же было обнажено, как и грудь. Я была счастлива на этой картине. Каждый день теперь я была счастлива и на яву. Но через двенадцать лет моя история изменилась еще больше. За то время у нас были ссоры и открытие тайн, которые удивляли, разводили и сводили еще сильнее. Однажды я кричала на своего мужа, что больше не буду инкубатором, а он лишь улыбался, сказав, что любит. — Милая, а кто у нас, мальчик или девочка? — Божечки, и угораздило меня на мужика. Брайан хотел шестеро детей, я — максимум трое. И сейчас я вынашиваю шестого. Он улыбался мне, играя с Джульеттой. Кэмэрон Джульетта Прайсон — наш четвертый ребенок. Единственная девочка среди своих четырех братьев. Ей пять. У нее голубые глаза и шоколадные волосы. Старшему девять — Дилан-Джозеф Прайсон. Этот парень соблазнитель, и у нас особая связь. Русые волосы, голубые глаза и такая милая мальчишеская улыбка. Я сидела на веранде и пила чай вместо Космо который год подряд. Джозеф сел рядом, снимая солнечные очки. Ему всего девять, а он уже знает, как правильно подмигнуть, чтобы девочки не прошли мимо, и пожать плечами, а затем улыбнуться, чтобы окружающие забыли, в чем он провинился. Брайану нужно было отдать должное, я ни разу не пожалела, что вышла за него. Мне было так хорошо с ним с первой нашей встречи, что я больше не захотела его отпускать. — Мама, если у меня появятся еще братья, я перееду на крышу. Я улыбнулась, смотря на него с полной серьезностью. — Что случилось? — Я больше не могу успокаивать Ариана, Джульетта плачет без папы, а Эмануэль вечно читает, словно не из этой семьи. Хорошо хоть Маркус слишком мал, чтобы понимать, что его ждет. Я притянула к себе своего сына, поцеловав в макушку. Я и не думала, что смогу стать мамой. Не думала, что смогу быть кем-то кроме жены, но с рождением моих детей они стали ценнее всего мира. — Скоро у тебя будет еще один брат, — глаза Джо увеличились, и он улыбнулся. — Только тихо. Ты единственный, кому я сказала. Трентон Макс Прайсон. В честь твоего дяди. — Ты можешь мне доверять, мама, — прошептал мой сын, поглаживая живот. — Я знаю, — ответила я, подавая ему руку. — Пошли в дом, я кое-что тебе покажу. Из-за книг я достала браслет, и, когда мы сели на диван, застегнула его на правой руке своего сына. — Не снимай его. Где бы ты ни был, я всегда буду с тобой. Браслет был из белого золота с восемью маленькими черными бриллиантами вокруг. — Мама, почему отец так относится к Джульетте? — Она девочка, — улыбнулась я. — Вы всегда будете ее защищать от всех опасностей, а на тебе лежит самая большая ответственность, ты ведь самый старший из братьев. Мой сын покачал головой, а затем поцеловал меня в щеку и вышел. Такого счастья в глазах Брайана я больше не видела, как когда он узнал, что у нас будет девочка. Джульетта — папина дочка, и его трепетное отношение умиляет. Она потрясающая. Большие глаза, которые были моей копией, пропадающие в длинных ресницах, когда она моргала. Шоколадные волосы спадали с ее плеч, и именно рождение этой девочки изменило мой взгляд на Брайана, как отца. Я поняла, что только этому ребенку будет отдана вся его нежность. Имена моих детей не просто красивы, но и значимы. Дэвид Эмануэль Прайсон. Ему восемь, и он действительно много читает, что меня бесконечно радует. Лука Ариан Прайсон. Его имя говорит за себя — целеустремленный, требовательный, лидер, но в то же время добрый и чувствительный. И самому младшему два года. Джей Маркус Прайсон. Странно, всех своих детей я чувствую, но только не Маркуса. Я надеюсь, что это из-за того, что он слишком маленький, но страх, что мой ребёнок будет далек от меня, все еще живет во мне, несмотря на семью, которую мы создали с мужчиной моей жизни. Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, поглаживая свой живот. День был замечательный. На улице было тепло и солнечно, кроме того, мы жили за городом. После того, как я узнала, что беременна, мы переехали на окраину Нью-Йорка. Хоть я и привыкла к городу, моим детям нужен был чистый воздух и тихий сон, так что я была готова к радикальным изменениям. — Миссис Прайсон? — Да, мистер Прайсон? — улыбнулась я, открывая глаза. — Ничего лучше я не слышал в своей жизни, — поцеловал он меня, помогая встать. — Пошли прогуляемся. — С кем ты оставил детей? — С Максом, — улыбнулся Брайан. — Полчаса он присмотрит за ними. — Я думаю, нам не судьба иметь спокойных детей. Они все-таки произведение своего отца. — Учительница Джо жаловалась мне, — засмеялся мой муж, — сказала, что он слишком мил, и она не может его ругать. — Боже, помоги женщинам, когда Джозеф подрастет. — Я люблю тебя, — сказал Брайан, обнимая меня. — Вы — моё все. Мой мир. Моя жизнь. Мое сердце. Он смотрел на меня таким взглядом, что я верила каждому его слову. Мы и правда были центром его жизни. Он обнял меня и провел языком по пульсирующей вене на шее, отчего я засмеялась. Мой брат женился на ирландке с рыжими волосами, и все мои подруги все-таки вышли замуж. Вы узнаете их истории, когда они будут готовы их рассказать. Лидия стала музыкантом и сейчас путешествует по миру. Все-таки свобода заключается вовсе не в дальних странствиях, а в желании остаться. Брайан оторвался от меня, одной рукой продолжая держать за талию, а другой расстегивал рубашку. — Брайан. На его груди возле сердца было имя нашей дочери. Я провела кончиками пальцев еще по живой ране. — Она твоя копия, Эмили. — Я стала такой сентиментальной, — прошептала я, когда по щекам текли слезы. Брайан обнял меня обеими руками, сильно прижимая к себе. Я думала, наша страсть и желание быть рядом утихнет со временем, но оно становилось сильнее. Спустя столько лет каждый день мы любили друг друга сильнее, чем в предыдущий. Все поступки в нашей жизни мы совершаем ради любви и во имя любви, и даже не зная того, с самого нашего рождения мы уже принадлежим определенному человеку, которому подарим все наши сокровенные мысли.