Мак

      В яркой небесной лазури проступают черные дыры бездны Обливиона. Такое сочетание можно увидеть лишь в пустотах меж спиц, где ровные строчки законов аэдра сталкиваются с хаосом их братьев даэдра, создавая бесконечное количество уничтоженных на корню вероятностей.       Диус сидит под раскидистой ивой собственных воспоминаний, а Шеогорат лежит у него на коленях и срывает бледные серебристые листья один за другим, разглядывает вдумчиво, а затем отправляет в рот.       — Так вы поглощаете мою душу, Лорд Шеогорат? — Диус смотрит на тонкие болезненные ветки и думает, что древо его души, вероятно, горько на вкус.       — Не душу, глупый смертный - она и так моя - а разум, — Шеогорат вздыхает, словно Диус спрашивает что-то совсем очевидное, и цокает языком. — Вопреки тому, что говорят твои плесневелые книги, душа не сохраняет разум своего тела - это три отдельных составляющих человека. Если мои глупые братья и сестры довольствуются лишь частью главного люда, то это их проблемы, — он усмехается, а затем смотрит Диусу прямо в глаза. — Ну, и какого это - когда тебя едят?       — Я ничего не чувствую, — честно признается Диус.       — Правда? — откровенное разочарование с легкой ноткой скепсиса. — А я чувствую.       — И что же? — ему правда интересно.       — Хммм, — Шеогорат касается пальцем губ. — Я чувствую то же, что и ты. Эмоции человека. Страх, гнев, зависть, радость, любовь, надежду, отчаяние. Ты помнишь человека, к которому впервые испытал ненависть?       Диус качает головой.       — А я помню. Теперь. — Назидательно говорит даэдра. — Отныне и на вечность Ты — Я, Ты — Мой. — Эти слова звучат как что-то очень важное, но почему-то их смысл ускользает от его разума.       — Хм. — Диус хмурит брови. — Кажется, я что-то все-таки чувствую.       — О? — даэдрот срывает очередной лист. — Говори, и побыстрее, а то опять забудешь.       Эту фразу говорил ему кто-то из прошлой жизни. Кто-то, кого он... уважал?       Любил?..       Не имеет значения.

То время уже не вернуть.

      — Я ощущаю… — он прислушивается к себе. — Пустоту. Словно был кувшином, а стал решетом. От меня откалывают куски, полостей в моем теле становится все больше, содержимое утекает через них в чьи-то страждущие руки, а я стою на месте и исчезаю медленно, скол за сколом.       — Вот как, — во взгляде Шеогората мелькает что-то странное, что-то очень похожее на понимание. — Тебе страшно?       Недик качает головой.       — Нет.       — Хм. — Шелест листьев. — Ты и правда необычный смертный.       Они молчат. Поднявшийся ветер приносит с собой запах соли и моря, которого просто не может быть рядом с бесконечным маковым полем.       — Можно спросить вас, милорд? — Диусу чудится шум - страниц ли, голосов ли.       Неважно.       — Валяй, — кивок.       — Это лицо, — Диус склоняет голову к плечу. — Оно ведь не ваше. Как вы выглядели, когда родились?       Шеогорат, кажется, удивляется такому вопросу. Но лишь на мгновение.       Диусу кажется, что он не ответит.       Но проходит мгновение.       — Изначально у даэдра нет лиц. — Голос ровный, уже другой, но знакомый. — Нет имен. Имена нам дают позже, лица придумывают следом. Лепят в сознании, вырезают в камне согласно своим представлениям, а мы смотрим и выбираем те, которое понравятся больше. Никто из нас изначально не обладает обликом, как и положено всякой силе. — Шеогорат улыбается и лицо его вдруг становится серым, остроскулым, выцветает, обращается в мертвую кварцевую маску без малейшего изъяна. — Мы имеем индивидуальные особенности, связанные с нашим Аспектом, полученным от Предтечей, но не более. — Диус вспоминает попытку спроектировать идеальную форму голема на кварцевой основе, чтобы заменить рабов-землекопов, которых мертвыми выносили из туннелей и присыпали свежей землей. — Ответь же и ты на мой вопрос, недооцененный брошенный: люди создают облик Бога или Бог создает его через людей?       Этот вопрос не на шутку волнует его душу. Так сильно, что он теряется в мыслях.       Бегут минуты. Шумит ветер.       Бог ждет.       — Если бы этот вопрос мне задали в Мундусе, — говорит он, наконец, — то я бы ответил: Бог создает свой образ через людей. Это логично, ведь сущность сформировывается задолго до контакта, основываясь на отдельном Аспекте, служащем Ядром. Она уже обладает личностью, своей системой ценностей, знанием, что недоступно смертным, силой, о которой мы можем лишь мечтать. Но правда в том, — Диус закрывает глаза, и когда открывает их, то видит вместо кристальной маски белую тонкую кожу, полные губы и острый, неправильно сросшийся нос. — Что это все ложь. — Грудь болезненно сдавливает. — Пустота не обладает формой. Меж спиц восьми пустот шестнадцать, но капель крови вровень. Как звезды носят лишь частицу Ану, так даэдра — Падомая. И только в Спицах есть две крайности, что дает им возможность созидать. Когда ты смотрел на меня с неба — ты был моим отцом. Когда вел сюда — моей любовью. Твой голос был так нежен, забирал все крохи здравого смысла. Затем ты обратился моим другом, потом — несбыточной мечтой. Теперь же… — голос дрогнул.       Листья ивы срывает соленым ветром. Увядают стремительно белые маки.       — Твоим будущим, — Шеогорат произносит эту фразу мягко и беспощадно. — Пойдем же, - он встает на ноги, возвышается над обессиленным Диусом.       — Куда? — падают наземь осколки кувшина, и через дыры в жадные руки льется драгоценное содержимое, что одарит силу иную пониманием сущности Человека.       — Вперед. Вместе со мной, — Бог протягивает ему руку. — Пройдем этот путь вместе.       Капли дождя падают на щеки Диуса.       Никогда еще агония умирающего не была столь прекрасной.       — Да, — прикосновение к ладони было таким, каким он его запомнил.       Шершавая от однотипной работы, но теплая, живая.       «Отец!»       В этот раз он ее не оттолкнет.       В этот раз…       — Пойдем, — мир за их спинами умирает и рождается вновь. — Нам еще многое предстоит создать. Вместе.