Маленький обман

В наше время работать в крупной фирме даже простым уборщиком повод для гордыни. Ну а если ты, что самое главное, сам добился принятия на хоть какую-то должность и не вылетел в первый же месяц — почти успех. И совсем уже не имеет значения, что ты всего лишь офисный планктон. На этом этапе все и засиживаются, но причины разные: кому-то лень работать, кому-то хватает и этого, а кому-то не позволяет образование. Для Льюиса рост по служебной лестнице закончился из-за нового стандарта: надо было платно улучшать навыки и получать сертификат, без которого дальше не протиснешься. Да и не особо-то хотелось. Всё равно фирма, в которой он работал, заняв свою нишу, прекратила стараться. Расслабилась, сконцентрировавшись только на борьбе с конкуренцией. Все были довольны до той поры, пока вместо дохода в бюджет города она не стала функционировать в убыток себе и мэру. После этого тот официально, через суд, обвинил всю верхушку в денежных махинациях, подпортив этим репутацию организации, и поставил во главе той своего племянника. Его возненавидел весь коллектив наравне с филиалами, ведь теперь пришлось трудиться в поте лица. Беззаботные времена кончились и для Льюиса, ведь теперь приходилось вести чёткую и строгую отчётность, избегая малейших ошибок и недосказанностей. Жалко было, что будние дни Льюиса проходили в центральном офисе. Увеличивались и нагрузка, и риск, и стрессы. Да и омегам тут поблажек не было, так как новый начальник оказался разочарованным в них альфой. Об этом сплетни пошли спустя неделю появления в коридорах специфического запаха елея. Многие, морща нос и преодолевая внутренние протесты, старались как-то закрутить с директором роман, но тот всегда игнорировал, а то и порицал заскоки подчинённых. Однажды дело дошло даже до увольнения особо настырного омеги. После того раза нового шефа все сторонились, а по кадрам пошла молва о нетрадиционности взглядов того на мир. Впрочем, скромного и необщительного Льюиса из нижних должностей это мало касалось, да и сплетни он не затрагивал даже в шутку. До какой-то поры.

***

Первый неудачный день из череды начался с опоздания. Засидевшись за некоторыми бумагами, забыв поставить будильник, не позавтракав при подъёме, Льюис поспешил собраться и кинулся вниз, где уже поджидал таксист. Но и тут всё пошло наперекосяк: на мосту была авария, потому пришлось звонить на работу и врать, мол, у него заело дверной замок, а мастера долго не было. Директор, не заставший у себя важных документов и услышавший эту глупость, лишил его премии, а когда бедняга прибыл на работу, то завалил работой по горло. После этой, кажется, ерунды завязалась взаимная неприязнь между этими двумя. Все близкие друзья-коллеги подбадривали непутёвого омегу, ссылаясь на забывчивость босса, но это было дохлым номером — завалы на столе Льюиса не разгребались совсем, он красноречиво не мог отделаться от мешков под глазами, а запах совсем угас. Знакомые, знавшие его лучше коллег, только неодобрительно делали наставления, предлагали даже уволиться, но для робкого и загнанного тихони выдержать натиск начальства стало делом чести. Конечно, он мог бы просто нажаловаться по горячей линии, сказать, что его шеф ущемляет права омег, которые являются для страны "цветами жизни, которые приносят потомство", но это было бы слишком по-детски и скучно. А что такое скука легко понять после течки, когда тебе ещё и на работу не надо — выходной — и дома ты один, а звать друзей чревато последствиями. Наверное, потому Льюис почти прозевал течку, заявившись так в кабинет начальника, у которого смог прочитать по жестам возбуждение. По той же причине он, наверное, допускал маленькие проколы, не касающиеся работы: то забудет занести бумагу для принтера, то неудачно поменяет картридж, а то и вовсе разобьёт цветочный горшок. Хорошо, когда ты знаешь о перфекционизме босса, ведь появляется возможность доводить того до ручки мелочами. Но и у такого есть предел, тем более война была не односторонней. За любые проколы, которые уже относились к работе, омеге светило хорошее наказание. Бывало, что он и домой не всегда уходил, переделывая отчётности и перепечатывая рукописные бумаги. Были и мелкие опоздания, за которые директор беспощадно штрафовал, были ругань и истерики по ночам, которые стоили кучи нервов. Омега не чувствовал сожаления, когда его отчитывали, он целиком был отдан азарту и адреналину в такие моменты. Иногда даже дерзил, понимая, что за такие слова его не уволят, храня свою гордость, и не ударят, ведь язвительный парень — омега. Наверное, первый раз в жизни он был рад тому, что несколько раз в год у него из единственного отверстия течёт нечто вязкое и пахнущее грушей. Говоря о его запахе можно отметить, что сам парень пах яблоками, а аромат дюшеса появлялся только в течку. Такой индикатор был у каждого омеги, чтобы по запаху его истинный мог догадаться о течке половинки. Слава Богу, что сам Льюис такого ещё не встретил, а то бы, скорее всего, на него бы нажаловались. Да, омеги тут почитаются, как слоны в Индии, но обязаны во всём подчиняться истинной паре. Единственная причина, по которой пару заводить не торопились: омеги из-за зависимости, а альфы из-за ответственности. Хорошо жилось, пожалуй, только бетам, которых эти гонения не настигли. А для директора компании, Седрика Петерса, неуёмный омега стал занозой в том самом месте. Каждый божий день настроение портилось этим пареньком, будто тот за что-то его возненавидел. Да, он альфа, да, племянник мэра, но это ещё совсем не повод. А вот его строгость как раз только повысила пользу от всей фирмы, которая раньше колебалась рядом с самой круглой цифрой. После громкого заявления уволенного подчинённого, мол, босс совсем не учитывает состояние подчинённых, их жизнь и её обстоятельства, Седрик уже хотел объявить о некоторых поблажках всему коллективу, но тут выскакивает этот чёртов Льюис Бекер, жутко раздражает и не собирается этого прекращать. Были бы у него серьёзные заскоки, директор бы и уволил его к чертям, но без повода нельзя. Вот и пришлось докапываться до него особо усиленно, ища недочёты. Кажется, что он буквально сошёл с ума: распустились все, кроме этого злосчастного омеги, а Петерс продолжал держать лишь того в ежовых рукавицах. Даже серьёзные проступки всем прощал, а на Льюиса повышал голос из-за пустяков. Появилось желание того унизить, обидеть или хотя бы ударить. Но первые два пункта не удавались, ибо он слишком плохо знал подчинённого, а третий был запрещён законом и моралью. Оставалось только терпеливо ждать, гадая, когда же непутёвый служащий допустит прокол, достойный увольнения. Так проходили недели неформальной войны, за которой наблюдал весь офис, а кто-то даже умудрялся делать ставки на увольнение непутёвого "мальчика на побегушках". Конечно, тот не раз слышал от коллег предостережения, мол, сейчас надо держаться за работу, а не разбазаривать себя на игру с огнём. Но когда в тебе первый раз за жизнь пробудился азарт, ушедший ещё на школьной скамье, сил прекратить не будет. Вот Льюис и шутил, подкалывал и пакостил, выводя начальника. Понятие о скором увольнение интуитивно ощущалось, но останавливаться было поздно, конечно, ещё не хотелось. Теперь омега жил работой, просыпаясь лишь там. Когда для него это было отдушиной и развлечением, то для его босса это было нервотрёпкой. Прекращать доводить директора Льюис не хотел по двум причинам, но одну знали все знакомые, а о другой он умалчивал. Да, в его жизни ничего не происходило, он был одинок во всех смыслах, имея лишь знакомых, которых и гулять-то звал раз в три года. А вот другая причина, явившая себя некстати, сильно беспокоила уже взрослого, двадцатишестилетнего парня, как школьника. Омеге безумно нравилось привлекать к себе внимание, что он признал не без стыда. Узнай кто, что он чуть ли не помешался на этом, принял бы его за влюблённого в начальство дурака. Но влюблён он не был, потому что в такого человека, как его босс, влюбиться нельзя. Однако много чего объяснить можно было бы лишь этим. Но раз так решил для себя он сам, то переубедить его некому: вся семья распалась шестнадцать лет назад, а он был оставлен при отце-омеге. Тот плотно вбил в голову сыну предвзятое мнение об обеспеченных альфах, таких, каким был его шеф. Наверное, поэтому он и воротил нос от идеи влюблённости. Тем более его отец вскоре умер, а отец-альфа даже не приехал на похороны. Ребёнка это тогда сильно задело — даже сейчас, спустя столько лет, весь флирт сводился к милому общению в интернете от имени беты. Зато у второй стороны, которую доводил омега, ситуация была полной противоположностью. У него были родители, сестра, дом, в котором его ждут несколько раз в году, и бесспорный интерес к поиску своего истинного. Правда, получалось это крайне плохо: были омеги, были беты, но все велись только на его статус. Были те, кто просто экспериментировал в отношениях. Не везло Седрику в любви, зато в работе везло. От отца он зависел только в период обучения и поиска работы, нагулялся и решил остепениться. Получил повышение, купил квартиру, но вторую половину найти не мог. Вся семья старалась поддержать и помочь, делая из этого трагедию. Мол, их сыну уже тридцать, надо поспешить, а то время уйдёт. Только со временем сам альфа уже пустил всё на самотёк, не упуская возможности знакомиться с теми, кто ему нравился. На очереди был и этот паренёк с работы, который не мог подстроиться под нового начальника. Но после его выходок желание исчезло на корню, заменив себя ненавистью настолько едкой, что и у Седрика появилось желание пакостить омеге. Каждый знал, что скоро придёт время для увольнения мерзопакостной омеги. Хотя отчёты и говорили о его стабильном послушании, прилежности в общении и делах, но теперь он изменился. Жаль только, что никто из них сразу не понял причин такого поведения друг друга. А ведь привыкли оба, просто один не хотел признавать. Стоило бы глубже задуматься — так ли они в спорах выражали ненависть? Вот, например, на этой неделе директор отправился на деловую встречу и забыл некоторую документацию. Выручать его никто не отправился, желая его ухода из компании. Но провал предотвратил как раз тот парень-омега, с которым шеф ругался на чём свет стоит. За свои деньги поехал в соседний город, не зная точного адреса, но дело своё сделал. Ему даже дали прибавку к премии, на что весь отдел удивлённо ахнул. Пошли сплетни об их тайных отношениях, которыми на деле и не пахло. После этого даже заслуженных наград Льюис лишился, но не особо переживал. Слухи же были подавлены очередной внеплановой проверкой, из-за которой сократили самого близкого знакомого омеги. Тогда он уже действительно ополчился, хотя всегда был готов к работе. А сегодня рабочий день уже заканчивался, потому абсолютно все сотрудники прохлаждались. Льюис исключением не был, полагая, что начальник уже давно у себя дома, с семьёй. Если та у него была с таким-то характером. Но, к несчастью многих, эта надежда оказалась ложной. Седрик только собирался уходить, засидевшись за бумагами и проставляя свои подписи, а что-то откладывая. Уныло заметив, что пятый отдел напортачил уже в который раз, он зевнул и решил закончить, пока крыша не съехала. Важные бумаги были заперты в сейфе, а ключ затерялся в общей связке: ключ от квартиры, от машины, от кабинета... Надеясь, что два часа офис выстоит и без него, Петерс спокойно зашёл проведать своих работничков. Те, к слову, обычно до конца дня покладисто выполняли поручения, отрабатывая квартал, но не сегодня. Все разом собрались в кабинете начальника отдела, распивая явно не лимонад, а кто-то даже открыто флиртовал друг с другом. Льюис исключением не стал, но заметил босса сразу, поэтому отпрянул и ощутил, как трясутся поджилки. Шестое чувство только проснулось, предвещая что-то плохое. Но начальник, подумав, не стал им мешать. Ещё раз окинув взглядом толпу и убедившись, что присутствуют абсолютно все, он ушёл к себе в кабинет. Вроде бы ничего не случилось, ну максимум — объявит выговор. Лишь интуиция говорила, что это не всё. Однако даже по домам все спокойно разошлись, не получив сообщений об увольнении, не услышав звонка. Да никто и не видел, что их засекли. Кроме Льюиса.