***
— Ну, Бекер, что скажешь в своё оправдание? — босс сидел расслабленно, пил кофе и даже не думал отрываться от бумаг, которые изредка помечал остро отточенным карандашом. — Я был свидетелем грубейшего нарушения правил. А омега стыдливо молчал. Впервые за всё время появления нового начальника ему нечего было ответить. Можно подумать, что так обернулась карма, но легче не станет. Оправдываться глупо, особенно когда собеседник уже знает: все твои слова — судорожное переложение ответственности со своих плеч куда угодно. И голос потерял былую уверенность, подчиняясь древнейшему стадному инстинкту: — Но ведь все нарушили, не уволите же Вы целый отдел? — Весь отдел, может быть, и не уволю. А тебя вышвырну, как надоедливую мошку. Есть ещё вопросы? — протягивая, кажется, уже бывшему сотруднику лист, покрытый печатаным текстом. — Это твоё заявление на увольнение по собственному желанию. Я мягко поступаю, не занося проступка в личное дело. Лучше не возникай и подпиши. Омега слабо кивнул, оказавшись вмиг в холодном поту. Теперь Седрик обошёл его, предугадав заранее, что будущее для Льюиса окажется важнее гордости. Когда он подписывал заявление, рука дрожала, а на довольную усмешку альфы появилось желание в последний раз ему насолить. Но не здесь, не очевидно. Потому что шок ещё не прошёл, потому что всё случилось слишком быстро. Но жизнь не была закончена в этом кабинете, и теперь предстояло красиво уйти. В этом Льюис всегда был слаб, вот и в этот раз под ухмылку бывшего шефа чуть не упал и уронил вазу с лилиями. Теперь он чувствовал себя ещё хуже, хотя при входе в это помещение думал, мол, хуже не будет. В гардероб он по лестнице сбежал, чуть ли не впадая в панику. И правда, говорили же, что доиграется. Так и вышло. А надо было всего лишь усмирить свой характер, всего лишь раз послушать не самых близких, но добродушных людей. Эгоизм в Льюисе цвёл и пах, а теперь сыграл с ним дурную шутку, которую исправить нельзя. Взяв там свой рюкзак и "подарив" пропуск охраннику, он быстро направился прочь, не желая позориться в глазах этого ящера, как уже успел окрестить Петерса. Тогда, в кабинете, он не смог противостоять давлению, буквально проиграл. И только сейчас стало так обидно. Вернуться бы да высказать всё, что он думает, но слишком поздно. Не махать же после драки кулаками. Уже покинув территорию организации, когда последняя камера не охватывала его, он замер на месте и тяжело вздохнул. В своих проблемах он виновен сам, вот бы ещё так самостоятельно их исправить. Домой он, благополучно помня о неимении теперь постоянного заработка, отправился пешком. Сейчас оставалось надеяться, что его нигде не поймают хулиганы. Для полного "счастья" этого, пожалуй, и не хватает. Но половина дороги далась легко. Мысли вились в голове, как-то не давая времени смотреть по сторонам и считать время. Омега уже никуда не спешил, возможно, наслаждаясь прогулкой. И уж как-то ярко он осознал это, решив немного покутить. На работу теперь можно не ходить, а расчёт перевели — почему бы и нет? Вот только в планах было не напиться, а просто мирно посидеть где-нибудь и, возможно, обзавестись новыми знакомыми. Раз ничего не мешает, можно не волноваться о раннем подъёме, можно даже пригласить гостей. Главное, чтобы знакомые были приличными, не обокрали и не сделали чего похуже... И только он хотел переступить порог кафе, как грань своей обыденности, из подворотни выбежал кто-то. На вид он был ухожен и в порядке, так что же там такого? Пройти мимо и заниматься своими делами, но нет, любопытство пересилило. И, как вышло, не зря: там, у мусорных баков, стояла маленькая люлька от коляски; в ней виднелось что-то белое. Логически рассудив, что это ребёнок, Льюис поддался своему главному инстинкту и взял малыша на руки. Тот даже не проснулся, что облегчало дела омеги. Вот только оставалось решить, куда его теперь деть. В полицию пойти было бы кощунством: ребёнка направили бы в детский дом, а такой родитель, который оставил своё потомство рядом с мусором, вряд ли вернётся. Тяжело вздохнув и поругав свою природную мягкотелость, Бекер вызвал такси. Тащиться с маленьким ребёнком по сумеречному городу не было бы хорошей идеей.***
Уже дома малыша пришлось помыть, насухо вытереть и оставить лежать на кровати. Конечно, он его покормил, но с помощью соседа, который с удовольствием поделился смесью и парой советов. Было благоразумнее передать ребёнка в полицию, да, но теперь было главным к нему не привязываться: идея о возвращении блудного родителя не казалась теперь такой странной. Вот только малышу явно нравился тот, кто его нашёл. Льюиса успели подёргать за волосы, обслюнявить и развеселить. Вся кутерьма с увольнением отошла на второй план, её вытеснило главное счастье в жизни большинства омег — ребёнок. Пусть и не свой, но уже любимый и родной. "Как-то всё слишком быстро, — подумал он вначале, но потом и плюнул на этот факт. — Зато я теперь знаю, ради кого стараться." Так Бекер думал первые три часа, пока хлопоты с малышом его не утомили. Желание выспаться снова стало суетливо подбираться, но вначале надо было уложить причину сегодняшней радости. За этим уже не пойдёшь к соседям, время-то позднее. Пришлось вспоминать былые времена, когда у его близкого друга появились дети. Тот обычно пел колыбельные, но слов даже самой простой и банальной Льюис припомнить не мог. Мягкий матрас было решено отвести под сон нуждающегося в нежности, потому малыша, которого на время окрестили Крисом, укачивали и напевали стихи. Глупее себя омега, наверное, никогда не почувствует. Но вопреки сомнений малыш заснул очень быстро. На него немного полюбовались, а потом обложили подушками, чтобы во сне он не упал, и вспомнили, что тоже хотели лечь. Мягкую и тёплую постель пришлось поменять на жёсткий кожаный диван у стенки, который холодил. Но чего не сделаешь ради счастья маленького найдёныша.