Отравленная роза

Чувствовал, что она избегает взгляда, но как проклятый наблюдал за её болью. Холодный взгляд, прямая спина, потому что Лорд следит и проверяет силу воли обоих. Люциус не испытывал больше страданий, чем Аллегра, но боль физическая и моральная - разные понятия, совершенно несопоставимые. Изображать лед, глядя на скорченное в муках лицо с прокушенной до крови губой, сгорать от ощущения собственной беспомощности, покрываться капельками холодного пота вслед за ней. Темный Лорд осторожно копается в мыслях, практически неуловимо и так жестоко. Воспитание, внушение, он великий психолог, он знает за какие ниточки дергать, чтобы слуги слушались, боялись. Она. Она не боится боли и не хочет казаться слабой. Глубокая морщинка, несовместимая с юностью, залегла меж бровей чужого, но не менее юного лица. Первый Круцио от Темного Лорда, но что Аллегра сделала не так? Быть может, та информация, с которой она явилась, вызвала столь бурную реакцию? Или это проблема вернуться в замок и нет смысла в исчезательных шкафах, а проникновение в Хогвартс не является больше такой сложной задачей? Еще чуть-чуть и она потеряет сознание. Глаза, в которых застыли слёзы: ни единого стона, лишь редкие всхлипы. Люциус слышал, как ломаются кости и рвутся мышцы. Стиснутая челюсть. Она больше не выдержит. «Хватит, это нужно остановить!», - молило сознание Люциуса, но сам он молчал, сохраняя маску безразличия. Темный Лорд изредка поглядывал на него: хищная улыбка безгубого рта, наслаждение от чужой муки, от самоистязания сознания Люциуса. Да, он всё знал. Отнюдь такое представление не было разыграно во имя простого удовлетворения садистских наклонностей. Смысл прост – воспитание, чтобы Пожиратели не оступались, чтобы Аллегра обрела жестокость и обращалась с людьми, более низшими сословиями так же, как Лорд обращается с ней. А Люциус от такого зрелища получал лишнее напоминание о том, что может случиться, если не исполнить задание. Круциатус – самая легкая форма наказания - это не смерть, не убийство близких, а к боли Пожиратели привыкли, как привыкли к страху и уважению. Но для неё это впервые, как впервые для Люциуса видеть испытание пыточного заклятия на дорогом человеке. Слишком долго, еще немного и Аллегра отключится, почему так много боли, за что? А Темный Лорд совершенно спокойно наблюдал за рваными движениями девушки, скрючившейся на полу кабинета. Даже такое юное сильное сердце попросту может не выдержать. Внезапно Люциус поймал её взгляд, вряд ли она осознавала хоть что-то сейчас, но он не увидел в глазах страха и мольбы остановиться, он не увидел ненависти или любви, но что-то странное, неуловимое заставило душу Люциуса вывернуться наизнанку. Трость в его руке была крепко сжата, пальцы побелели. Выключить разум, когда любимая женщина может сойти с ума от боли… Не на шутку испугавшись, ведь наказание продолжалось слишком долго, Люциус посмотрел на Темного Лорда, взглядом выдавая неподдельный ужас и тревогу, его глаза словно просили прекратить, а Волан-де-Морт улыбался собственным, только ему понятным мыслям. - М-мой Лорд… - сам от себя не ожидая, произнес Люциус в манере Хвоста. - Что, Люциус? – как-то хитро спросил тот, не прерывая магического контакта с жертвой. - Она не выдержит… - Ты хочешь прекратить это? Молчание в ответ, он действительного не мог выдавить из себя и слова, знал, какое наказание может последовать за дерзость. - Говори! – прошипел Лорд на повышенных тонах. - Да, мой Лорд, я хочу, – иначе Люциус ответить не мог, только прямой ответ… другой мог принести ей ещё боли. Внезапно палочка опустилась, Аллегра притихла на полу, а затем стала кашлять, но и на это сил не было, звук хриплого дыхания заполнил кабинет. Она не пыталась встать. - Очень интересно, я думал, кто же из вас первый осмелится остановить меня? - с ехидной улыбкой произнес хозяин. Любопытство, Мерлин, как это жестоко! Невыносимо, всего лишь фарс… В этом весь Лорд. - Что ж, вы оба сильны. Аллегра, почему ты молчала? – с интересом спросил маг. Она не могла встать, даже пошевелиться, слова давались с трудом… - Так нужно для плана, мой Лорд… - Ты не чувствовала в этой боли наказания? Осторожный кашель, отдающийся во всем теле, сколько ребер сломано в этом хрупком теле? - Чувствовала, мой Лорд, но так было нужно, я виновата… - повторилась она, туго соображая, что происходит. Смех, шипящий, неприятный. - У тебя странные понятия о наказании, обычно люди кричат и молят о пощаде, в крайнем случае, о смерти. - Мне нужно в Хогвартс… Люциус смотрел на Аллегру, действительно тронувшуюся умом на почве пыток. Разум отключился, состояние было плавающим. - Что ж, будь по-твоему. Люциус, подойди. Он подчинился и подошел, обнажая Темную Метку, потому как им понадобится ассистент, чтобы разыграть небольшой спектакль. *** Без оглядки они неслись в больничное крыло, куда совсем недавно доставили Гермиону. Ребята не знали что думать, обвинять в исчезновении из замка было глупо, сейчас не время. Оказывается, она умудрилась выкрасть Карту Мародеров и мантию-невидимку, которые Дамблдор уже вернул в целости и сохранности, что было крайним удивлением, особенно после того, что произошло с их подругой. Как всегда осторожная и правильная Гермиона могла попасться в такую глупую уловку? - К ней нельзя, мисс Уизли, – строго сказала мадам Помфри сестре Рона. - Почему? Она же в сознании! – пыталась уговорить Джинни. - Я всё сказала, – колдомедик повернулась к подлетающим со скоростью разъяренного гриндилоу гриффиндорцам. – И вам тоже. - Но профессор Дамблдор разрешил… - начал было Гарри, едва не врезавшись в неё. - Не важно, что сказал Альбус, к ней нельзя, и точка. Мисс Грейнджер еще слишком слаба, чтобы принимать посетителей. Помфри закрыла дверь в больничное крыло, не желая ничего слушать, но на самом деле она жалела Гермиону, лежащую с множеством переломов и жуткой болью после пыточных заклятий. Бедная девочка попросила никого к ней не пускать, особенно Гарри и Рона. Поппи могла поклясться, что вперемешку со стыдом и виной перед всей школой, она до сих пор не может избавиться от шока и оправится еще не скоро. Колдомедик подошла к кровати, на которой лежала забинтованная Гермиона: взгляд в потолок, слезы, стекающие на подушку, она выглядела так, словно из неё высосал душу дементор. Сердце мадам Помфри разрывалось от жалости. Пустота в карих глазах… Несмотря на глупый поступок Гермиона – хорошая девочка, каждый может оступиться, но никто не в силах сдержать чувства, особенно такие сильные, как любовь… Гарри и Рон смогли попасть в больничное крыло только через три дня, им было глубоко плевать на воровство, главное, что Гермиона осталась жива. Они успели выведать всю информацию у Тонкс… Их подруга лежала на боку и не шевелилась. Ребята попытались заговорить: - Гермиона, – негромко позвал Рон. Никакой реакции, глаза открыты, уставлены в пустоту, а каштановые волосы заколоты в пучок с неаккуратными петухами, бледное лицо… Им стало страшно от того, как сильно на неё повлияли последние события, Гермиона едва оправилась от битвы в Министерстве Магии, как тут… Дамблдор сказал, что она некоторое время пробудет в больничном крыле, но её уже можно навещать. Страшно смотреть на неё такую. В голове у Гарри сразу же всплыли рассказы Невилла о том, как сошли с ума его родители, подвергшиеся Круциатусу, но Гермиона… она ведь такая сильная, она не поддастся безумию и вернется к ним. Страшный взгляд, бездушный… - Простите… - совсем тихо произнесла она. – Я не знала, что всё так получится, он уговаривал… Из уголка глаз прочертила дорожку слезинка. Мерлин, она такая хрупкая. Их Гермиона. - Мы не виним тебя, - тихо сказал Гарри, присаживаясь на край кушетки. Он просто положил руку на её плечо. Гермиона была практически здорова, мадам Помфри напоила её множеством зелий, вот только кто поможет излечить душу? Уязвленная, она казалась такой крохотной, беззащитной… Она попыталась принять сидячее положение. - Нет, тебе лучше лежать. Но она не послушалась и теперь обнимала Гарри, тихо плакала на его плече; он чувствовал, как намокает его рубашка, но только крепче прижимал её к себе. Она с ними, живая… - Простите… - шепнула она всхлипывая. Рон сел на другой край кровати и стал гладить её по спине. Нужно показать, что она не одна, что всё что было, не сможет вывести из равновесия сильную и выносливую всезнайку Грейнджер. - Ничего, всё будет хорошо, – прошептал Гарри. – Мы с тобой, всё прошло, всё закончилось. Слова, глупые, но они могли помочь, могли спасти от угрызений совести. - Гарри, мне страшно, - приглушенно проговорила она в его рубашку. – Мне до сих пор кажется, что я там, я всех подвела, из-за меня вся школа могла быть в опасности. О, Гарри… Из-за ширмы показалась мадам Помфри с подносом, на котором громоздилось множество зелий разного цвета. - Ей что, всё это пить придется? – в ужасе сказал Рон. - Ну, если хотите, чтобы мисс Грейнджер побыстрей поправилась. Странно было то, что на слёзы пациентов Помфри обычно реагировала выпроваживанием посетителей, но в этот раз она почему-то решила иначе, правда, им все равно пришлось уйти. - Мистер Поттер, мистер Уизли. Мисс Грейнджер пора принимать лекарства, вы можете остаться, только подождите в коридоре недолго. Но эти слова произвели обратный эффект, Гермиона только сильнее вцепилась в Гарри, не выплакав еще один литр слёз, но затем она все же выпустила друга из объятий и уставилась в пол. - Гермиона, мы зайдем попозже, после зельеварения, – сказал Рон. – Тебе принести что-нибудь? Она покачала головой из стороны в сторону, как тряпичная кукла, и вздохнула. Парни переглянулись и с тяжкими чувствами покинули больничное крыло. - Я убью этого ублюдка! – злостно кинул Гарри, как только они вышли за дверь. - Его уже ищут авроры. И кто бы мог подумать, что он окажется Пожирателем Смерти… *** Всё что нужно было делать, это без конца ныть, плакать и извиняться с пустыми глазами - это получалось легко, если подумать о том, что Круциатус был не фальшивым и переломал мне много ребер - адская боль, ни с чем несравнимая, ужасная. Темный Лорд очень силен в пыточных заклятиях, это я осознать успела, прежде чем провалиться в некое подобие транса, когда ничего не понимаешь, но дышишь, можешь говорить и даже ходить. Сегодня утром в больничное крыло наведался Кингсли Бруствер, чтобы я могла дать показания. Никто, естественно, не собирался отчислять меня из школы за побег, по той простой причине, что Гермиона – магглорожденная ведьма, и за стенами Хогвартса её может ждать то же, что и во время побега. План был прост, только пришлось подставить одного из Пожирателей, которому доверяла грязнокровка по чистой случайности. Виктор Крам – известный спортсмен из Болгарии недавно вступил в ряды Лорда. Он прибыл в Малфой-мэнор, его взгляд на меня в облике Грейнджер. Оказалось, парень действительно неровно дышал к ней. Глаза полные ужаса, Виктор еще не успел научиться отделять эмоции и превратиться в хладнокровное чудовище. Едва ли старше меня, он был еще юн и неопытен, Крам был тем, кого не жалко потерять в бою, кого не жалко раскрыть перед аврорами. Задание, глупое, бессмысленное, отправиться в Хогсмид вместе с Гермионой Грейнджер и разыграть битву не на жизнь, а на смерть на глазах у охраняющих деревушку авроров. Всё прошло легко, в спектакль поверили, мне поверили. Никто не удивился пробелам в памяти после перенесенных пыток. Я не могла объяснить, как я оказалась в Хогсмиде, они сами додумывали версии, даже назвали меня храброй за то, что мне удалось улизнуть. Как? Не помню, не знаю, не важно… Я – жертва. Версия побега была элементарной: глупая любовь, затуманившая разум и бдительность, просьба Крама прийти на встречу в Хогсмид… Любовь… Дамблдор верит в это чувство, он поверил и мне. Темный Лорд, несомненно, прав, называя любовь слабостью, недостойной чертой для чистокровных магов, однако ей можно манипулировать. Авроры и все остальные так легко поверили в мои несчастные чувства и разбитое сердце, всё оказалось просто, но теперь проход в «Сладкое Королевство» замурован. Не понадобилось даже антидота, никто не собирался поить девочку, испытавшую на себе множество заклятий, Веритасерумом. Даже Гарри и Рон легко поверили и простили. МакГонагалл и Дамблдор не сняли с меня обязанности старосты… Кто нашел тайный ход? - Снейп, видимо тогда, когда Лорд пытался заколдовать Карту Мародеров, и мы не обращали внимания на происходящее. Как нашел? Прогуливался по коридору и заметил странное: статуя Одноглазой Горбуньи оставила за собой шлейф из каменной пыли на полу после сдвижения. Только со мной могла произойти такая нелепость, да еще и именно из-за Северуса я провалялась в больничном крыле несколько дней, словно это он заставил испытать меня множественное Круцио. Я была зла на него, казалось, что сама судьба подводит под черту ненависти к предателю, а он таковым и был. Я много думала о том, что сказал Темный Лорд, о том, как низко пал в моих глазах человек, которого я любила всем сердцем. Всё из-за Пророчества, и его любовь к мертвой Лили – такая же навязчивая идея, как моя любовь к нему. Снейп принес первую часть Пророчества, я - вторую, мы оба служим ради чего-то невозможного, только разным сторонам. Странно, кажется, я повторяю его судьбу в извращенной форме. Лорд обещал не убивать Северуса, но то было сказано до проколола с тайным ходом. Неизвестность, наказание перед глазами Люциуса. Я многое осознала за ту ночь, слова Волан-де-Морта: «не бойся меня, Аллегра»… Он умный, хитрый маг, но иногда нужно воспринимать его фразы с точностью до наоборот. Его стоит бояться, но не стоит слепо пресмыкаться - это то, что он ненавидит, Лорд терпеть не может жалких трусов. Он ясно дал понять, что мы: Белла, Люциус и я – управленческий слой, нас ждет действительно великое будущее, однако стоит приложить усилия. Война только началась… *** Меня выписали из больничного крыла, несколько дней пришлось намеренно строить из себя несчастную оступившуюся жертву. Рон и Гарри не спрашивали ни о чем, а если делали намеки, то моё психическое состояние резко ухудшалось. Легко играть добром, легко вызывать доверие и понимание жалостью. Подлая стерва – вот кем я была, вот в кого превратился лохматый депрессивный мальчишка, влюбленный в своего декана. Я имела право оправдывать свои действия, хотя в этом не было смысла. Стали противны окружающие, наивные разговоры Гарри о Метке Драко и постоянные монологи Рона о квиддиче. Меня тошнило от бессмысленной информации и ненужных людей, с которыми приходилось общаться. Сокурсники, младшекурсники, никто не давал прохода старосте со своими проблемами и задолженностями по учебе. Люциус был прав, говоря, что тебя должны окружать только нужные люди, связи, а остальные – бессмысленная трата времени. Вот почему он был так холоден со мной в первое время, потому, что я не входила в круг его избранных, а теперь меня из него вытолкнули… Холод серых глаз, что ж, подобное должно было случиться рано или поздно. Я не виню его. Могу сказать, что целиком и полностью понимаю. …Сидя в Большом Зале, я наблюдала за Драко: он осунулся и похудел еще больше, бледный цвет лица, отсутствие аппетита, ведь по наблюдениям он совсем плохо ел. «Нельзя, Аллегра, нельзя вмешиваться, Тёмный Лорд приказал вести себя отстраненно, наблюдать, но не более. Не лезь не в свое дело…». Плевать на Драко, но не плевать на его отца, близкого, нужного человека. Приказ хозяина… Нарушить его – значит вылететь пробкой из ближнего круга, это равноценно предательству. Но на душе скребли кошки. Рон и Гарри всеми силами пытались вытащить меня из депрессии, уделяли внимание, а когда нужно, просто оставляли в одиночестве. - Нужно сходить к Хагриду. - Гарри, он наверняка еще обижен за то, что мы не выбрали его предмет в этом году, - негромко сказала я. - Он наш друг, - настаивал он. – Он поймёт. - О, да, - натянуто произнес Рон. – Он поймет, что мы не хотим больше нянчиться с детёнышами соплохвостов, - его аж передернуло от воспоминаний. Пойти к леснику всё равно пришлось. У хижины Хагрида был привязан Клювокрыл - громадный серый гиппогриф, о котором рассказывала Гермиона. Золотое трио спасло животное от казни на третьем курсе, а заодно помогли сбежать Блэку верхом на нем, то-то Макнейр порадовался, представляю его злобную рожу, когда ему не дали совершить законное убийство. Когда мы подошли ближе, Клювокрыл защелкал острым, как бритва, клювом и повернул к нам огромную голову. — Ой, Мерлин, — нервно сказала я, и тут же поймав на себе непонимающие взгляды друзей, добавила. — Все-таки он немножко страшный, правда? — Брось, ты же на нем верхом ездила, — улыбнулся Рон. Гарри шагнул вперед и низко поклонился гиппогрифу, глядя ему прямо в глаза и не мигая. Через несколько секунд Клювокрыл тоже нагнул голову в поклоне. — Как жизнь? — тихо спросил у него Гарри, поглаживая по перьям на голове. — Скучаешь без него? Но ведь у Хагрида тебе неплохо, скажи? Я подошла к твари и тоже поклонилась. Никто не ожидал. Внезапно, гиппогриф встал на дыбы и попытался клюнуть меня. Я видела страшные когти, способные разорвать и металл, когда Гарри со всей силы успел оттолкнуть меня в сторону. Поттер и сам едва не стал жертвой озлобившегося Клювокрыла, но успел отскочить. Животное металось на привязи, но не могло дотянуться до нас. - Что это с ним? – в ужасе спросила я. — Эй! — послышался громкий голос. Хагрид большими шагами вышел из-за угла. На нем был необъятный фартук в цветочек, в руках он держал какой-то мешок. Здоровенный волкодав Клык бежал за ним по пятам; Клык оглушительно залаял и рванулся вперед. — А ну-ка отойдите от него! Он вам сейчас пальцы пооткусает... А-а, это вы. Клык прыгал вокруг Рона, пытаясь облизать ему уши. Мгновение Хагрид стоял и смотрел на нас, потом повернулся и ушел к себе в хижину, захлопнув за собой дверь. — Ну вот... — горестно вздохнула я. — Спокойно, — с мрачной решимостью произнес Гарри. Он подошел к двери и громко постучал. — Хагрид! Открой, надо поговорить! Ни звука в ответ. — Если не откроешь, мы разнесем дверь! — Гарри вытащил из кармана волшебную палочку. — Гарри! — ужаснулась я. — Нельзя же так.. — Можно! — ответил Гарри. — Отойди-ка... Но тут дверь снова распахнулась. На пороге, сурово глядя на Гарри сверху вниз, стоял Хагрид и выглядел он довольно устрашающе, несмотря на фартук в цветочек — Я преподаватель! — загремел он. — Преподаватель, Поттер! Как ты смеешь грозиться, что выломаешь мне дверь? — Простите, сэр, — сказал Гарри с нажимом на последнее слово и убрал волшебную палочку за пазуху. Хагрид остолбенел. — С каких это пор ты меня «сэром» называешь? — С тех пор, как вы называете меня «Поттер». — Ага, очень остроумно, — проворчал Хагрид. — Обхохочешься. Перехитрил меня и рад, да? Ладно уж, заходите, козявки неблагодарные... Сердито бурча, он посторонился, пропуская нас в дом. Я шмыгнула в дверь следом за Гарри, вид у меня был испуганный, особенно после того, как я снова едва не стала походить на груду кровавого мяса. — Ну? — буркнул Хагрид, когда мы уселись за громадный деревянный стол. Клык тут же положил морду на колени Гарри и обслюнявил ему мантию. — Чего пришли? Жалеете меня? Думаете, мне тут одиноко? Или что? — Нет, — быстро ответил Гарри. — Просто хотели повидаться. — Мы соскучились! — сказала я дрожащим голосом. — Соскучились, вон оно что, — хмыкнул Хагрид. — Ага, как же. Он принялся возиться у очага, пристроил на огне громадный медный чайник, не переставая ворчать себе под нос. Наконец он с грохотом поставил на стол три кружки вместимостью с ведро, до краев налитые чаем цвета красного дерева, и тарелку с печеньем. Я знаю, Хагрид действительно переживал за нас, он даже навещал меня в больничном крыле, когда я была якобы без сознания. — Хагрид, — нерешительно начала я, когда лесничий тоже сел за стол и так яростно принялся чистить картошку, словно каждый клубень нанес ему личную обиду, — мы правда хотели продолжать занятия по уходу за магическими существами... Он громко шмыгнул носом. Показалось, что часть соплей попала на картошку, и я в душе порадовалась, что мы не останемся на обед. — Правда! — настаивала я. — Просто мы никак не могли втиснуть эти уроки в свое расписание. — Ага, как же, — снова хмыкнул Хагрид. Послышался странный хлюпающий звук, мы в тревоге оглянулись. Я тоненько взвизгнула, Рон вскочил с места и перебежал на другую сторону стола, подальше от угла, где стоял большой бочонок — мы его сперва не заметили. В бочонке копошились какие-то червяки по футу длиной, белые и скользкие. — Что это, Хагрид? — спросил Гарри, стараясь, чтобы в его голосе прозвучал интерес, а не омерзение, но печенье все-таки отложил. — А, просто гигантские личинки. — И кто из них вырастет? — спросил Рон со страхом. — Никто из них не вырастет, — проворчал Хагрид. — Я их скормлю Арагогу. И вдруг он разрыдался. — Хагрид! Что случилось? — Он... он... — всхлипывал Хагрид. Слезы ручьями текли из его черных, как жуки, глаз. Он вытер лицо фартуком. — Он... Арагог... Кажись, он помирает... Все лето хворал и никак не пойдет на поправку... Прямо не знаю, что со мной будет, если он... если он... Мы с ним так долго были вместе... Минута молчания, словно перед похоронами еще жившего. Я с трудом сдерживала смех. Мерлин, какая чушь! Эта тупая оглобля Хагрид переживает из-за своего милого питомца - огромного паука, враждебно настроенного к людям. Мое лицо едва не выразило презрение, противно… - Всё будет хорошо, - тихо сказала я. - Да, но надежды мало, - полувеликан всхлипнул. - Гермиона, скажи лучше, как ты? Тонкс рассказала мне об этом чудовищном случае с, как там его, Крамом. Мерлин, чего-то подобного стоило ожидать. - Я… я нормально, – лишь выдавила я, понурив голову. - Как удалось сбежать? - Хагрид, Гермионе не нравится об этом говорить, - предостерег Рон, отпивая невкусного чая. - Я, правда... Правда бы рассказала, если бы помнила, – промямлила я. - Дамблдор говорил, что тебя сильно покалечили. Я резко соскочила с громоздкого табурета и сжала кулаки. - Хватит, пожалуйста. Я развернулась и пошла к двери. - Гермиона, стой! Меня нагнал Гарри и схватил за плечи. - Гарри, всё нормально, правда, я пойду в замок, не переживай за меня. Я явно переигрывала с психическим состоянием, однако он не стал докучать. - До свидания, - попрощалась я с Хагридом и вышла за дверь. Сколько еще придется терпеть, выкручиваться, чтобы все отстали? Неужели непонятно? - мне плохо! Я бежала к вечернему замку, в котором уже загорались огни. Редкие окна мелькали в полутьме делая замок… романтичнее, что ли? А я улыбалась и тихо смеялась, не понимая, что на меня нашло. Долго еще придется терпеть это всё? Лорду нужны сведения, но спустя неделю после выписки из больничного крыла я ничего нового не узнала. В башню Гриффиндора идти не хотелось. Библиотека, уже не имевшая ничего нового для моего разума, отпадала. Проходя по третьему этажу, я заметила Драко. Он был один и целенаправленно куда-то шел, немного сутулясь. Что-то подсказывало, что он не просто прогуливается. Интересно, что за артефакт Люциус с сыном пытались починить у Боргина в Лютном переулке? Попасть вещь в Хогвартс никак не могла, Филч проверял всех студентов по приезду в Хогвартс специальным детектером, выявляющим черную магию. Может, тот поход в лавочку тёмных вещиц вовсе никак не относится к заданию Драко? Однако вел он себя странно. Меня разрывало от любопытства, хотя с другой стороны стоял ясный приказ Волан-де-Морта о невмешательстве. Драко скрылся на лестничной клетке. Интерес всё же победил, и я тихонько последовала за ним. Может, всё это предрассудки, может, он просто идет к какому-нибудь преподавателю на отработку или еще по каким делам? Восьмой этаж, тихо, никого нет. Одно известно точно - здесь располагалась Выручай-комната, но я ни разу не была в ней. Гермиона говорила, что вход находится напротив картины троллей в пачках. Остановившись перед поворотом, я осторожно выглянула за угол. Странное ощущение, словно во мне борются две противоположности: не влезать в задание Драко или же наоборот ослушаться. Недавно я уже испытала на себе гнев хозяина и больше не хотелось. Драко стоял напротив глухой стены. Мерлин, что же ему поручили? Он оглянулся по сторонам, и внезапно я почувствовала, как кто-то буквально дышит мне в спину, возможно, это были друзья Малфоя, подстраховывающие у цели. На автомате я выхватила палочку из кармана и резко развернулась, душа ушла в пятки. - Мисс Грейнджер? Вы собираетесь на меня напасть? Скептически поднятая бровь. Эти черные глаза. Ненавижу их, проклинаю, они забирают остатки самообладания, заставлют руки трястись, а язык заплетаться. Ощущение обжигающей боли. Воздух потерялся где-то по пути в легкие. - П-профессор Снейп? – выдавила я. Он так близко. Я избегала его всеми силами целый месяц, старалась не натыкаться случайно, лишь на уроках надоедала вечно поднятой вверх рукой, ведь я - Гермиона Грейнджер. Но рано или поздно всегда происходит то, от чего мы бежим. Притягивать неприятности – стихия человечества, особенно когда постоянно о них думаешь. Я решила для себя, что Северус может только помешать моей конспирации, всё испортить, потому что я не умею держаться при нём, он единственный человек, при котором слетает маска актрисы. Я в ужасе посмотрела на палочку Гермионы, которая практически касалась черного сюртука на сотне пуговиц. Как-то неуверенно рука опустилась. - Мисс Грейнджер, вы теперь будете на всех нападать? Нервы шалят? – проскрежетал он циничным голосом. Жестоко. Снейп, ты совсем с ума сошел в своем мирке ненависти к гриффиндорцам? Я поражалась равнодушию в его словах. Неужели он не знает о том, как «Гермионе» тяжко пришлось в последнее время. Воистину ублюдок. - Извините, – прошептала я и, опустив взгляд, стала изучать его ботинки. Пыль на черной коже лежала неровно, словно он задевал что-то при ходьбе, что-то, что оставляло чистые полосы на обуви. - Минус десять очков Гриффиндору, кого вы здесь высматривали? Я сделала шаг назад, словно оторопев от несправедливости, а сама боковым зрением посмотрела, не ушел ли Драко. На удачу его не было, а значит, он в Выручай-комнате или прошел дальше по коридору, но мне что-то не верилось. - Никого, профессор, - невинно произнесла я. Кривая ухмылка на некрасивом лице. Снейп, за что? За что я люблю тебя и с замиранием сердца смотрю в твое лицо, обрамленное черными волосами, которые практически никогда не бывают чистыми. Крючковатый нос, неровная линия бровей, морщины и круги под глазами. Внезапно я почувствовала странную боль, прошедшую дрожью по всему телу. Неужели он совсем не помнит той юной влюбленной девочки, что плакала в совятне, сетуя на неразделенную любовь? Неужели выкинул из воспоминаний ту грубость и жестокость, с которыми брал тело несчастного ребенка? Чудовище, сторона Дамблдора не меняет твоего начала… Обида и злость - вот что кипело в душе той самой девочки с поруганной честью, той самой женщины, что стоит перед ним сейчас. Я только сильнее сжала волшебную палочку, чувствуя, как в разуме образуется заветное Круцио, сильнейшее пыточное заклятие, готовое в любую минуту вылететь и принести страдания моему растлителю. - Минус пять очков с Гриффиндора. Мисс Грейнджер, вы не умеете врать. Итак, за кем вы следили? ...Северус понимал, что она пережила многое из-за своей глупости, что стоило быть сдержаннее относительно этой заучки, но она явно за кем-то следила. Он заметил, как нервно её рука сжала палочку. - Я не вру, - сквозь зубы проговорила Грейнджер и неожиданно из её правого глаза вытекла одинокая слезинка. Северус непонимающе смотрел на студентку. Головой тронулась? - Мисс Грейнджер, уберите волшебную палочку, если не хотите себе навредить, - язвительно кинул он. - Сходите к мадам Помфри за успокоительным. Он не мог понять, что с ней, смотрел на оружие в руке гриффиндорки, костяшки пальцев побелели, а лицо… Она словно старалась сдерживать какие-то эмоции, не сорваться. Удивление, эта девушка всегда была сдержанной, а тут пара колкостей и она готова наслать на него как минимум Круцио. Явное психическое расстройство. - Да уберите же вы, наконец, эту палочку! – рявкнул Снейп. Она словно очнулась от какого-то транса, вышла из ступора. - П-простите, профессор, - отозвалась она слабым голосом и, обогнув его, помчалась в сторону поворота, за которым скрывался портрет Полной Дамы. Северус с недоумением смотрел вслед Грейнджер. Истерика, словно поствоенный синдром, естественно, пережить за три месяца столько тяжелых ранений… ей всего шестнадцать, но создалось необратимое ощущение, что её агрессия и злоба были не просто следствием душевных проблем. Глаза горели ненавистью к нему лично и какой-то невозможной тоской. Странные эмоции что-то выискивали в сознании и пытались объяснить Северусу чувство дежавю, но он не понимал. Складывалось впечатление, что этот взгляд - ни глаза, ни мимика - именно взгляд был каким-то знакомым и выворачивал внутренности наизнанку, выскребая откуда-то из глубины непонятное чувство вины. Гермиона явно что-то высматривала здесь? Но что? Снейп постоял еще немного и двинулся по делам к профессору Вектор, чтобы обсудить оценки некоторых слизеринцев.