Увидеть

Гипер режим не давал Саваде покоя. Она падала на постель после дневных тренировок и забот, полуживая от усталости, а ночью видела восхитительные сны. Они волновали ее, заставляли застывать над завтраком с поднятыми палочками, перебирать каждое мгновение сна, стараясь как можно крепче ухватить ускользающую реальность, не забыть ни единой детали. Ей грезилось теплое пламя, оранжевое и пушистое, словно котенок. Оно ласково льнуло к ногам, обвивало руки, укутывало все тело легким плащом, а затем осторожно пробиралось на лицо, формируясь в огненную маску. Тсунаеши открывала глаза, подернутые пламенем и смотрела вокруг себя. Видела отчаянную решимость Гокудеры, вынужденного бороться с собой, видела показную беспечность Такеши, видела печальное одиночество Хибари, непостижимую для простых смертных уверенность Рехея, превратившуюся в настоящего монстра детскую обиду Мукуро. Она чувствовала множество ниточек, связывающих ее с ребятами, могла читать в их сердцах скрытое днем. Многое становилось понятным, что-то оказывалось гораздо проще, чем на первый взгляд, что-то внезапно усложнялось. Дневные проблемы приобретали здесь совсем дневную окраску, мельчайшие детали оказывались подмеченными и принятыми к сведению. Целый день пробегал перед глазами Савады, и она была рада увидеть его с другой стороны, однако ближе к концу сердце ее начинало взволнованно биться. Воздуха перестало хватать, в груди поселялось странное томящее ощущение, хотелось прижать к себе руки и свернуться в клубок, чтобы успокоить сладкое волнение глубоко в сердце. А потом Савада видела Реборна. Он мало чем отличался от того, который появился в сражении с Мукуро, лукавая улыбка заставляла хватать пересохшими губами воздух, лукавый блеск глаз заставлял смеяться против воли. Он был идеален. Он был совсем другой. Не такой суетливый, более сдержанный, в нем можно было найти понимание, и душа его светилась ровным золотистым светом уверенности и спокойствия. Тсунаеши смотрела на него всю оставшуюся ночь, а просыпаясь, уставлялась больным взглядом в потолок, не в силах вырваться из объятий уже закончившегося сна. Она стала почти одержимой. Тренировалась и день, и ночь, изучала хроники семьи, стараясь понять, как Примо Вонгола стал тем, кем стал. Владение пламенем улучшалось из раза в раз, но девушке все еще не хватало опыта для того, чтобы вырвать его без помощи пилюль и использовать без перчаток. Пламя стало ее целью, навязчивой идеей, и мама, и друзья уже начинали с беспокойством поглядывать на то, как она ранним утром покидает дом, чтобы вернуться лишь поздним вечером. Школа и уроки отошли на второй план, но желание не сдаваться не позволило девушке упустить эту сторону жизни. Помимо прочего, Савада развивала свою гипер интуицию. Она стремилась угадывать малейшие решения окружающих, проникнуть в их души не только во сне, но и наяву. Девушка до мельчайших деталей помнила свои ощущения во сне, ей нравилось быть такой, какой она становилась ночью. Саваде казалось, будто как только она сможет достигнуть того уровня, сразу же поймет, что ей делать со своей жизнью, найдет выход для себя и Реборна. Нужно было только чуть-чуть постараться, требовалось лишь немного приложить усилий - и тогда все получится. Время закрутилось безумной каруселью, и Тсунаеши не успевала за его стремительным полетом. Девушка чувствовала, что устает, ей казалось, что она не справляется, что она ничтожество и никогда не сможет добиться желаемого. Из-за нагрузок ее работоспособность резко упала, однако Саваде казалось, будто она не прикладывает достаточно сил, она называла себя лентяйкой, волевыми усилиями отправляла себя на тренировку, вытирая слезы ярости на саму себя. Ребята и мама уже не раз пробовали сказать ей, что не стоит так убиваться. Мама даже пробовала как-то развеять свою дочь, но Тсунаеши, напряженная словно струна, с раздражением принимала подобные попытки и однажды даже огрызнулась на мать. Нана беспомощно развела руками и больше не стала вмешиваться в дела дочери. Из-за этих же резких вспышек раздражительности друзья Тсунаеши несколько отстранились от нее. Они не знали, как себя вести с новой Тсуной, она стала казаться им чужой. Реборн долго наблюдал за безумием Савады. Ему не хотелось вмешиваться в ее дела, поскольку он считал, что ученица должна научиться отвечать за свои решения и поступки, доводить дело до конца. Ему не нравилась одержимость Тсуны, и он пару раз попытался направить ее тренировки в нужное русло, но наткнулся на прежде невиданное: Савада Тсунаеши ни во что не ставила своего наставника, отмахивалась от него, переводила тему разговора на другое. Реборн знал возможную причину такой раздражительности, но он знал так же и то, что в погоне за мечтой девушка разучилась видеть настоящее. Это следовало пресечь.