***
Чонгук неправильный. Видимо, где-то в мире что-то наебнулось и пошло-поехало не в ту сторону, не по той дороге и вообще куда-то вниз. Дефект, но на вид «блестит»: гордость родителей, прилежный ученик, и форма всегда отглажена. Нет никаких сомнений, что именно в нем сейчас гниет и подыхает очередная подростковая мечта. «Дебильная», как утверждают те, кто больше прожили, априори больше знают и правильнее других, одинаково убежденных в том, что они лучшие. Чонгуку хотелось бы хоть на секундочку вдохнуть реальность собственными легкими, почувствовать ее горечь, запомнить, как она царапает горло и как потом больно под ребрами, но его так беспощадно защищают от этого, что он и сам не понимает, как можно дышать самостоятельно. Уткнувшись носом в учебник, он зарывается в физические формулы, записывая и уверяя себя, что это нужно, важно, а в голове в это время представляет, как дышит на свободе. Престижная школа, престижный район, чтобы после можно было вести престижную жизнь, иначе зачем ты вообще? Чонгук заблудился в лабиринте непонимания, и дело не в физике - дело в жизни: он не знает, что с ней делать. Чем, черт подери, поможет знание, что «Проекция скорости на координатную ось равна изменению координаты в единицу времени», понять смысл сидения за этой партой сейчас? Ничем. Однообразие убивает желание к жизни. Если желание жить - это одуванчик, то однообразие - асфальт, в который этот одуванчик закатали. Внутри Чонгука целое поле одуванчиков - желание, воля к жизни. Они цветут внутри Чонгука желтым, и он пылко, с оскалом охраняет свои одуванчики от асфальтоукладчиков. Потому что хочет дышать, верит, что получится. Пусть и не сразу, пусть нужно будет потерпеть. Но ведь всегда плохо не бывает?***
В семнадцать лет хочется натворить всего. Увидеть закат, а после встретить рассвет, напиться до беспамятства, не спать всю ночь, обсуждая что-то в эти годы для тебя важное, драгоценное, ветхое, то, что ты оберегаешь. Встретить приключения, проблемы и любовь лицом к лицу, столкнуться лоб в лоб и прочувствовать каждой клеточкой тела - как это. Испытать эмоции, окрасить их в цвета, которые имеют для тебя особое значение, запомнить, отложить в памяти и никогда не терять те впечатления, которые испытал, еще пока только в начале своей жизни. «Средняя скорость при неравномерном прямолинейном движении равна отношению перемещения на время, в течение которого оно совершено» - уже в шестой раз перечитывает Чонгук, не понимая смысла прочитанного совершенно. Он вздыхает устало, откладывает учебник и потирает глаза, вяло и сонно. – Я устал, – еле слышный шепот себе под нос и только для утешения. «Ты не бесполезен, ты просто устал». Чонгук подпирает голову ладошкой и отводит взгляд в сторону окна библиотеки: ярко. Сегодня - первый раз в его жизни, когда он прогулял урок. Странно, конечно, что в библиотеке и за учебниками, но сам факт, что не на уроке - уже достижение для такого правильного снаружи и сопротивляющегося внутри Чонгука. Парень тяжело и шумно выдыхает, прикрыв глаза, словно в мыслях ведет диалог сам с собой, решает судьбу мира, собственного мира. Хочется послать такую жизнь в преисподнюю, разрушить все светлые иллюзии родителей, которые так уповают над тем, что сынок "чудо", раздробить каждое предостережение об опасности реальности и лично сжечь забор, которым его отгородили от жизни. Чонгука, кажется, всю жизнь держат за идиота, потому что «Я знаю, как тебе будет лучше!», а сам он, видимо, до сих пор не в курсе. Сегодня он лично убедился, что, если прогулять, на тебя не снизойдет кара, твоя жизнь не оборвется внезапно и смысл существования в этой вселенной на самом деле не угаснет. «А если можно прогулять, значит можно и все остальное? Нет никаких правил на самом деле?» - Чонгук ловит себя на этой мысли и останавливается: ему кажется, что он осознал тяжелую и терпкую истину. Правил нет, нет рамок и нет ограничений - это осознание на секунду аннулировало в нем все, что он до этого знал, а после счетчик начал крутиться заново, но уже в своем ритме.***
На ровном месте о неправильности своей жизни, безусловно, не задумываются. У Чонгука место не ровное: бугристое, то ввысь, то к земле падает, и все эти мысли о правильном и неправильном постучались к нему в голову совершенно внезапно. В один дождливый четверг он заметил за собой странность, которая еще долго зудела у него в висках. И нет тут ничего сверхъестественного: он просто считал свой пульс, пока смотрел на одноклассника, сидевшего рядом и так глупо дующего губы. Каждый день. А потом случилось то, что Чонгука убедило в его собственной дефектности и бесполезности этому миру. - Можно я возьму твой конспект? – парень напротив смущенно смотрит из-под челки и мнет край идеально выглаженной рубашки. Конспект Чонгук, конечно, отдал, не жалко, но не ожидал, что уже через пару недель будет сидеть в этой библиотеке и размышлять над правильностью данной Вселенной. Внутри как-то неуютно и колюче, противоречия так и лезут из-под кожи. Чонгук даже не знал, что так бывает, тем более не думал, что такое случится с ним. Но раз правил нет, разве это плохо? Плохо влюбиться в одноклассника? Он не мог понять, это плохо или хорошо, все эти мысли накладывались друг на друга, и в итоге было непонятно, о чем вообще речь. Чонгук мнет тетрадь с конспектами по физике, перелистывая снова и снова, словно пытаясь отыскать там ответ на свои глупые, ребяческие вопросы, но не получается. Он приходит к выводу, что о таком нигде не написано, и, наверное, решение, что делать со своим собственным миром, люди должны принимать сами. Чонгук встретился лбом с любовью и смотрел на нее так ошарашено, так непонимающе, что становилось страшно: первый реальный вдох, собственный. Он старательно запоминает каждый удар сердца, чтобы не забыть это чувство. Такую смесь воодушевления, непонимания и отторжения самого себя, ведь так неправильно, едкий коктейль из мыслей было бы обидно когда-нибудь забыть.***
Банально. Чонгук это ясно осознает: глупо и банально. Но это же в первый раз, так что осознание того, что ты идиот, совершенно блекнет, в сравнении с ощущением волнения, какого-то азарта, в сравнении с учащенным сердцебиением с примесью стеснения, с эмоциями, которые чувствуешь, когда обдумываешь свое первое признание. Чонгук вырывает несколько листов из тетради по физике, в очередной раз убеждаясь, что за это никто не наказывает и это не против целостности мира, и пялится в пустые клетки, крутя ручку в правой руке: с серьезным выражением лица снова обдумывает правильность решения. Чонгук не из робких, но о письмах с признаниями знает ровно ничего. Вся его жизнь была сосредоточенна вокруг учебы, дома и дополнительных занятий. Поэтому сейчас, когда нужно говорить не о физике и формулах, а о собственных чувствах, дается с трудом, ведь еще даже для себя толком не разобрался. Чонгук корявым почерком, скомкано и непонятно, карябает что-то на листе, сам не понимая смысл написанного, и ни на секунду не задумывается о проблеме невзаимности. Парень изводит несколько листочков, комкая и скидывая в рюкзак те, что не проходят его контроль на адекватность, и в итоге решает сделать проще. Даже письмо сложнее, чем казалось, вроде бы просто напиши, сунь в шкафчик и беги, но почему-то неуютно. Письмо с признанием парню от парня, это вообще как? Он почесывает затылок и на последнем уцелевшем листочке, каким-то сверхаккуратным, тонким почерком, не похожим на его, пишет: «Я парень и ты мне нравишься, 3864». Оставлять номер Чонгук побоялся, а KakaoTalk - вполне приемлемая альтернатива, поэтому сейчас этот листок, тоже скомканный, покоится на дне кармана чонгуковского пиджака.***
Звонок с урока пробуждает Чонгука от мыслей и заставляет, наконец-то, поднять задницу: прогуливать приятно, но не хотелось бы заиграться. Он, ошеломленный сегодняшними открытиями, усаживается за свою парту и как ни в чем не бывало, включается в занятие. Объяснения преподавателя смешиваются с собственными мыслями, с каракулями на полях тетради, с зачеркнутыми словами, а еще он каждые 15 секунд бросает взгляд на Чимина, продолжая думать: правильно ли. Когда изучающий взгляд встречается с удивленным, неловкость вокруг Чонгука можно, кажется, потрогать руками. Чонгук не зная, что делать, снова тычется почти носом в тетрадь, усердно обводя клеточки и пряча смущение за серьезностью, больше на Чимина не смотрит. Он всегда думал, что время на уроках тянется мучительно медленно, каждая секунда растягивается на несколько минут и, посмотрев на часы, думаешь, что полчаса назад стрелки были на тех же местах, но сейчас отчетливо слышит каждое «тик, тик, тик»: время торопилось, спешило куда-то и с каждым брошенным на часы взглядом, казалось, что не может так быстро быть. Парень снова бросает взгляд на наручные часы и, когда остается две минуты, рядом раздается звонкое "Можно выйти?", а Чонгук чуть ли не подпрыгивает от неожиданности: хоть вещь и обыденная, но почему-то пробрало. Под всем этим давлением, под этой тишиной и монотонной речью преподавателя, голос Чимина отдается эхом в голове: звонко и чересчур громко. Чонгук отсчитывает последние две минуты и зарисовывает последнюю клетку на листе, не беспокоясь о том, что вся тема мимо ушей, собирает вещи второпях и, не замечая всей суеты вокруг, торопится скорее затолкать скомканное признание Чимину в шкафчик. Чонгук дрожащими пальцами мнет бумажку у себя в кармане и переминается с ноги на ногу, стоя напротив шкафчика 3768, тихонько достает потрепанный клочок бумаги и пропихивает через решетку шкафчика, прислушиваясь к глухому шороху. Потом он, со спутанными мыслями и подрагивающей душой, переобувается в кроссовки, которые тоже до противного чистые, и берет курс до дома, стараясь отстраниться от постоянно кричащих внутри «адекватности» и «нормальности». «Я так хочу!»***
Дома, как всегда, Чонгука встречает только лайка по кличке Пан. Это, пожалуй, единственное, на что родители согласились, чтобы Чонгуку не было одиноко. Потому что хобби, друзья и девушки мешают учебе, а учеба – это будущее. - Я тоже скучал, Пан, ты кушал? Погулять хочешь? – Чонгук радостно зарывается в теплый мех пальцами и ни разу не жалеет, что ждет его только собака. Пес виляет своим закрученным хвостом и счастливо облизывает Чонгуку щеку, закинув лапу на колено. Наверное, собаки действительно чувствуют людей. - Давай, пойдем. – Парень снимает с крючка поводок и цепляет к ошейнику: погулять с псом одно из любимых развлечений, а других Чонгук пока не знает. Пану всегда и все было интересно: он затаскивал Чонгука в самые странные места, которые только можно было найти, они гуляли по три, а то и по пять часов. Чонгуку нравилось. Всегда находилось что-то интересное: необычная улочка, неизвестный ранее парк или закоулок со странными домами. И Чонгук действительно был рад подобным мелочам, потому что они его, он сам их нашел и узнал о них, а это очень важно. Осенние вечера сами по себе прекрасны: немного мокрый асфальт, в котором отражается свет фонарей, оранжево-коричневые листья под ногами и запах влаги в воздухе. Действительно расслабляет. Чонгук бредет до парка, где все усажено молодыми кленами: это одно из любимых мест, чтобы сосредоточиться и подумать. Тут всегда тихо, изредка прогуливаются парочки, и шуршит ветер в опадающих листьях. Чонгук садится на излюбленную скамейку, не придавая значения тому, что та немного влажная из-за дождя, и отпускает собаку с поводка, разрешая поиграть с листьями и окунуться в пару неглубоких луж. Он смотрит в тяжелое и уже потемневшее небо, стараясь разглядеть меж плывущих облаков месяц, но только тяжело вздыхает, вспоминая о чужих глазах. Чонгук жмурится и чувствует, как щеки немного краснеют, несмотря на то, что на улице прохладно. В кармане телефон оповещает о новом сообщении в какао быстрым и визгливым звуком. Чонгук отрывается от созерцания прекрасностей природы и шлепает себя по щекам, достает телефон и косится на экран с недоверием. Действительно, одно непрочитанное. С неизвестного аккаунта. Чонгук уверен, что это Чимин, но открывать не торопится: теперь страх невзаимности, внезапно выглянул из-за угла, наступил на уверенность и улыбается Чонгуку в лицо. Чонгук волнительно покусывает губы и постукивает по потухшему экрану, цокает и, наконец, быстро щелкает по сообщению. Minni 19:49 Это самое странное признание, что я получал… Чонгук перечитывает уже в десятый раз и не может определиться: что дальше-то? Будет нормально, если он ответит? Или он не должен отвечать? И какого черта вообще так неловко и неуютно, жарко и страшно, ведь это же просто переписка. Чонгук не понимает. Minni 20:06 Нет, серьезно, впервые подобное получаю Чонгук решается, наконец-то, совладать со своими бушующими эмоциями: он сам начал. 3864 20:08 Разве плохо, что оно странное? Чонгук с облегчением выдыхает: это как камень с плеч, сразу становится чуть легче. После того, как один раз шагнешь, второй не так страшен. Minni 20:10 Я не говорил, что это плохо 3864 20:11 Думаешь, что плохо? Чонгук готов получить закономерное и естественное «Ты не нормальный», руки немного трясутся, и тут имеет место и то, что холодно, но больше, конечно, из-за того, что Чонгук прекрасно понимает, что идиот. Minni 20:16 Не думаю, что плохо У Чонгука и так в голове сумбур из обрывков всей его жизни, записанной на оборванных листах памяти, которые сегодня он сам разодрал в ошметки из-за собственных размышлений, а тот, кто виной всем этим событиям, по его мнению, еще и издевается. 3864 20:20 Ты издеваешься? Minni 20:21 Разве я где-то издевался? 3864 20:21 А выглядит, словно издеваешься Minni 20:22 Присмотрись получше У Чонгука в голове застревает новое ощущение и, кажется, оно называется "надеждой на лучшее": въедается и не отпускает. 3864 20:26 Где ты сейчас? Чонгук интересуется, просто потому что не знает, что говорить. Как вообще люди начинают общаться, встречаться? Как находят что-то общее? Это все такое новое и непонятное, физика проще. Minni 20:27 Дома, а ты? 3864 20:28 Я гуляю со своим псом… Minni 20:29 Не замерзни, мне пора~ Чонгук замерзать не собирается, напротив, краснеет и глупо выглядит, пусть и перед своим псом, но все же. Этот день слишком новый.