Hiding Feelings and Seeking Friendship

Тело Дэна еле-еле восстанавливается, все еще имея на себе цветные синяки и зияющие раны, горящие от прикосновений. Его энергия иссякла, оставляя его без эмоций, похожим на зомби; он просто существует. Были лишь страшные утренние прогулки, наполненные страданием и накручиванием, которое только отравляло его мозг ядовитыми мыслями. Он, кажется, не понимает сути счастливой жизни или счастья в общем, потому что все, с чем он знаком, это наполненный меланхолией стиль жизни. Его худший ночной кошмар продолжает возвращаться домой, потратив часы на выпивку, начиная разбрасывать вещи по дому. -Мам, можешь, пожалуйста, присесть и вздремнуть или типа того? -сказал Дэн спокойно, стараясь держаться от нее на дистанции. -Не говори мне, блять, что я должна делать! -она грубо засмеялась, у Дэна по спине прошелся холод. -Ты можешь просто остановиться? Ты еле ходишь и при этом говоришь, что я в чем-то неправ? -его тон был настолько пронизан раздражением и разочарованием, что она даже не собиралась его слушать. Медленно, она подходит к нему, резко хватая за подбородок, выдыхая слова, оставляя шлейф алкогольного запаха. -Не провоцируй меня, Дэниэл. Я твоя мать и заслуживаю немного уважения. Он может чувствовать ненависть в ее голосе, звук больно достигает его ушей, словно инъекция яда, введенная в кровь, жалющая все больше, пока не убьет его. Все это заставляет его чувствовать себя таким маленьким и уязвимым. И он зол, зол, потому что она единственная, кого он презирает. Она это причина того, что он не может легко довериться людям, причина того, что он был одиноким всю свою жизнь, потому что все, что составляет его имя- лишь буквы. В этом нет никакого значения или важности, он просто призрак, помещенный в тело, который хочет освобождения и возвращения домой. И не в тот «дом», в котором алкоголь важнее всего, а крики - все, что заполняет уши. Вместо такого счастья, от которого вены избавляются от всех эмоциональных токсинов, он испытывал лишь сильнейшую меланхолию, которая забивается в его зубах и жжет кожу с каждым прикосновением. Его челюсть сжимается, и он резко убирает ее руку от своего лица. -Ты не заслуживаешь моего уважения. И никогда не заслужишь. Ее глаза расширяются в полнейшем шоке, почти что в неверии. Он знает, что сделал с ней, потому что она никогда не сталкивалась и не боролась с этим ранее. Было ощущение, что прошли часы, солнце село, и наступила ночь, но это была реальность, они застряли в этом молчании, которое, казалось, никогда не кончится. Вдруг она поднимает свою руку для уже знакомого удара, для него это издевательство стало таким привычным, что в этом не было ничего нового для него. Но она лишь выдыхает ругательство, прежде чем поплестись на кухню, оставляя вонь алкоголя в его носу, когда она уходит. Дэн не понимает, что он делает или зачем это делает, но что-то на улице манит его, что-то там, где вещи имеют смысл, где счастье действительно может быть правдой. И он сидит на качелях, все еще удивленный тем, что сделал, и какие это может иметь последствия. В голову приходило лишь сжимающее чувство страха и непрекращающаяся боль, что делало его еще более неспокойным. Солнце высоко, оставляет приглушенные фиолетовые, оранжевые и желтые тени под ярким небом. И он просто смотрит, смотрит на это достижимое счастье, которое было в красоте неба; оно было так близко, а сейчас до него нельзя достать, потому что он застрял, пытаясь избежать этого ужасного обращения своей собственной матери. Он знает, что однажды станет счастливым, но слишком сложно выносить это ожидание. Дэн не знает, как долго он еще сможет продержаться. Но знал ли он, что счастье стояло прямо за углом с наброшенным на плечо рюкзаком, смотрящее на Дэна. Воздух застрял в его горле, он был все еще в полном неверии, что печальный мальчик был снова на качелях, прямо перед ним. Фил был испуган, неподвижен, ведь как только он покажется, все его заветные эмоции рассеятся в атмосфере, оставив после себя ничего, кроме тусклых обещаний. Он боялся снова открыть эту часть себя, такую защищенную и чистую, для чувства одиночества и подавляемого гнева. Но он жаждал того чувства, того чувства, подразумевающего настоящую эйфорию; это мог принести только разговор с Дэном, только прикосновение Дэна. Ему потребовалось все мужество, каждая крупинка уверенности, которые он смог собрать, лишь для того чтобы подойти к качелям, которые навевали такую стойкую ностальгию еще раз, вопреки всем трудностям. Он знал — Дэн его не видит, потому что он уставился на единственную вещь, не подводившую его — небо, то же самое небо, в которое они оба были влюблены. То самое небо, которое олицетворяло свободу и комфорт, которые не могла дать такая враждебная к нему мать. Все, что он может слышать, подходя к качелям, — беспорядочное биение сердца о грудь, неровное дыхание, вырывающееся из его губ в виде холодного пара. И он не может перестать думать о том, как красив Дэн, что практически невозможно, чтобы один человек мог вмещать в себя столько красоты. У него сгорблена спина, и Фил находит тот факт, что его плохая осанка совсем не изменилась, таким милым. Совсем немного, и он подходит качелям, стоя рядом с ними, и впервые в жизни он действительно онемел. Он не может сделать ничего, чтобы ясно объяснить то чувство, которое испытывает при взгляде на Дэна, находящегося так близко рядом с ним в первый раз за восемь лет. Бабочки заполняют его живот, проделывая путь к горлу, его руки стали суетливыми и холодными от страха и волнения, из-за того что он не мог сказать ничего. Он сглатывает комок в горле, образовавшийся из-за напряжения, и решается произнести фразу. -Привет, приятель с качелей.