Еще один шанс

      — Киллиан, — специально медленно протянула девушка.       — Да, душа моя.       Свон не переставала удивляться тому, как Джонс разговаривал с Эмили. Он всегда вежливо обращался к ней, даже если она уже перегибала палку, он ничего плохого ей не говорил. Истинный джентльмен. Хотя кажется еще вчера, они ненавидели друг друга, а сейчас гуляют по парку, о чем-то разговаривая, смеясь. Из них вышла отличная команда.       — Обними Эмму, — мило улыбаясь, сказала девушка. Сама же Свон была в шоке вместе с Киллианом.       — Ну, ради меня, пожалуйста, — она подошла ближе к нему, умоляюще посмотрев в глаза.       Крюк тихо выругался, а затем обнял за талию Эмму. Девушка недоумевающе посмотрела на подругу, а та поспешила все объяснить. Оказалось, таким образом, она хочет заставить Нила ревновать. Как она сказала, не имеет значение, бывшая ли, настоящая, парни всегда ревнуют.       — Не так ли, Джонс? — с вызовом в глазах, сказала Уотсон.       — Тебе виднее, — подмигнул тот в ответ.       Нил обратил на них внимание и ему действительно стало неприятно, что его бывшая девушка ходит с каким-то парнем. И, разглядев его получше, он понял что это его одноклассник — Киллиан. Он глазам не мог поверить, первый красавчик школы (таковым его считали все ученики женского пола), по видимому, встречается со Свон. Нет, она, конечно, хорошая девушка, но такие парни, как Джонс, обычно предпочитают, таких как Уотсон, которая тоже гуляла с ними. В школе ходят слухи, что они вместе, а, как оказалось, нет.       «Значит, Эмили ни с кем не встречается…»       — Свон, признай ты, наконец, что приятно прогуливаться в объятьях дьявольски красивого парня.       — Еще чего.       — Разве я не дьявольски красив? — Крюк удивленно посмотрел на Эмму.       — Поздравляю, он и в правду тебя ревнует. За несколько минут, раз двадцать на вас посмотрел и при этом сильно сжимал кулаки, аж костяшки пальцев побелели, - Крюк приподнял бровь, нацепил свою фирменную улыбку и посмотрел на Уотсон. Она уже приоткрыла рот, чтобы ответить ему, но передумала и просто подмигнула. Парень удивленно посмотрела на девушку, и покачал головой.       — Плохой ты человек, Уотсон, вон, у подруги парня уводишь! — после чего подошел поближе к ней и добавил. — Но, в принципе, я не против, — ухмылка снова расползлась по его губам, он, чуть приоткрыв рот, провел языком по внутренней стороне зубов, так, чтобы девушка увидела. Эмили закатила глаза, а затем цокнула. Девушка отвернулась, чтобы Джонс не увидел, как ее щеки стали пунцовыми. Свон заметила, что Уотсон немного смутилась, а парень, скрестив руки на груди, выжидающе смотрел на девушку. Эмма решила нарушить это неловкую тишину, поэтому предложила сходить в кафе.       По дороге в кафе им встречались различные магазины, витрины которых так и заманивали прохожих. Люди на улице были радостные, они будто светились изнутри. Смотря на них, самому хотелось улыбаться. Сегодня, безусловно, самый счастливый день у каждого, несмотря на мелкие неприятности, сегодня просто хотелось радоваться жизни. Солнышко ярко светило и дарило свое тепло каждому. Приятный осенний ветерок нежно перебирал волосы девушки, заставляя Эмили невольно этому улыбнуться. Казалось, в воздухе витает волшебство, что-то сказочное. Они не переставали смеяться, не только из-за шуток, а от смеха друг друга. Они прошли мимо музыкального магазина, на витрине которого стояла прекрасная акустическая гитара. Эмили встала напротив витрины, обнимая себя руками, будто ей было холодно. Киллиан и Эмма остановились в нескольких шагах от нее и непонимающе посмотрели сначала друг на друга, потом на девушку. Со словами: «Я сейчас», — парень подошел к Уотсон. Он встал позади нее и шепотом спросил: «Почему?», девушка сильнее обняла себя и сказала: «Я не хотела ее забывать».       — Может, уже пора?       — Может…       После этого девушка зашла в этот магазин. А, через минут пятнадцать, вышла с новой гитарой. Она грустно улыбнулась парню, а затем шепнула ему на ухо: «Спасибо». Свон тем временем ничего не понимала, поэтому поспешила узнать зачем она купила гитару, сначала у ее обладателя, а потом у Крюка. Первая ответила: «Просто захотела», а второй: «Когда-нибудь ты узнаешь, поверь, я и сам всю историю не знаю».       Они вновь направились по положенному маршруту. Некоторое время они молчали, не зная о чем еще можно поговорить. И вот, одна неудачная запинка Уотсон, как Крюк превратил все в смех. Теперь улица вновь была заполнена их звонким смехом.       Наконец, они дошли до пункта назначения. Кафе было в коричневых, белых и черных цветах. Помещение небольшое, но довольно уютное. Несколько столиков на четверых и пару на восьмерых. Так же пять стульев возле барной стойки.       Ребята сели за столик возле окна. На окне стояли искусственные цветы. Только они сели, как к ним подошел официант, протягивая меню.       Сделав заказ, Свон и Джонс уткнулись в телефоны, а Эмили принялась рассматривать новую покупку. Новая гитара была чем-то похожа на прежнюю, эта была явно лучше, но старая была особенной. Она принялась настраивать инструмент, иногда поглядывая на друзей. Вот инструмент она настроила, осталось опробовать. Пальцы сами начали играть. Мышечная память все-таки осталась. Она вспомнила какую-то мелодию и начала играть ее. Все стали смотреть на нее, даже работники этого заведения прекратили работать, чтобы только послушать, посмотреть как она играет. Киллиан одобрительно кивнул головой, затем искренне улыбнулся. Эмма улыбалась, как маленький ребенок и качала головой в такт музыки. Вдруг в голову пришли давно забытые слова к этой мелодии. Особыми вокальными данными она не отличалась, но все-таки решилась подпевать. Эту песню она услышала относительно недавно, но она ей очень понравилась и, каждый раз слушая ее, все лучше и лучше запоминала слова.       Звучание музыки совпало с ритмом сердца. Оно бешено билось, что кажется вот-вот выпрыгнет из груди. Озорные лучи солнца попадали на гитару, руки и часть лица, но это нисколько не мешало ей играть. Ароматный запах кофе, вперемешку с запахом свежих булочек и расставленные по всему кафе ароматические свечи, дарили приятную нотку уюта и безмятежности. Бархатный голос Эмили было приятно слушать. Ее игра на гитаре была подобна некому волшебству. Она и не заметила, когда ее голос перестал дрожать, а пальцы так легко и привычно играли на струнах. Все посетители слушали и наслаждались, даже не понимая, когда потеряли связь с реальностью. Последние слова песни спеты, а помещение заполнили громкие аплодисменты. Абсолютно все хлопали, и кричали что-то вроде: «Отлично играешь!», ее щеки сразу стали розовыми, а улыбка расползлась по ее губам.       Киллиан впервые увидел ее такой радостной. Она была действительно счастлива в этот момент. Ей было безумно приятно, что незнакомые люди говорят ей столько приятных вещей. Кто-то даже попросил сделать селфи. Парень был очень рад за нее, чтобы не случилось семь лет назад, она все-таки решила забыть.       День прошел замечательно, не считая того, что телефон Эмили разрядился из-за многочисленных звонков от ее родителей. Они до сих пор не знают, где ходит их дочь и все ли с ней в порядке. Они скорее всего с ума сходят, но девушку похоже это совсем не волновало. Она уже прекрасно знала, что придя домой, ее убьют. Ну, хотя бы последний день своей жизни, она провела прекрасно. Джонс отвез всех по домам, а перед тем, как Эмили вышла из машины, пожелал удачи. Она поняла, к чему он клонит, и сказала, что она ей понадобится.       Вот девушка стоит перед входной дверью своего дома, боясь постучать. Простоя вот так около десяти минут, она нашла в себе храбрость, и, наконец, постучала. Дверь открыла мама. Она молчала, скрестив руки на груди. Вид у нее, мягко сказать, не очень. Вот со второго этажа спускает папа. Он удивленно смотрит сначала на миссис Уотсон, затем на дочь. Его взгляд изменился за секунду, теперь он смотрел на нее грозно.       «Промывка мозгов включена?», — мысленно задала сама себе вопрос девушка.       — Ты под домашним арестом, до начала следующей четверти, — устало выдохнула мать, потирая переносицу.       — А как же школа?! До каникул всего неделя осталась!       — Отныне мы сами будем отвозить и привозить тебя в школу, — продолжил за маму отец.       — Я так и не поняла, мне теперь нельзя идти завтра в школу? — начала злиться девушка.       — До конца этой недели ты будешь ходить в школу, а не следующей мы тебя никуда не пустим, — сказала миссис Уотсон.       — Вы даже не хотите узнать, где я была?! — пожалуй, это взбесило Эмили больше всего. — Так вот, я ночевала у Киллиана! — неожиданно для себя выпалила девушка.       Родители будто оживились, услышав про него. Мама встала в позе а-ля «Что?! Повтори!» А отец скрестил руки на груди.       — Что?!       — Мы ведь запретили тебе с ним общаться! — повысила голос миссис Уотсон.       — Да вы должны прыгать от счастья, что я, наконец, завела друзей! Ведь из-за этого вы, семь лет назад, выкинули мою гитару! — после этих слов, девушка быстрым шагом поднялась на верх, и закрылась в своей комнате.       «А ведь началось все так хорошо. А теперь все вернулось на круги своя…», — уткнувшись в подушку, думала девушка. В комнату постучались. Не трудно было догадаться, что это была ее мама. Эмили не сдвинулась с места, продолжая лежать на кровати, обнимая игрушку.       «Эмили, пожалуйста, открой дверь», — послышался голос по ту сторону двери. Девушка тяжело вздохнула, поднимаясь с кровати. Она подошла к двери и ее рука остановилась в миллиметре от дверной ручки.       «А надо ли?», — говорил внутренний голос. Уотсон открыла дверь, затем отошла от нее, впуская мать. Было заметно, что она не знала, как начать разговор. Миссис Уотсон подошла к дочери, обнимая ее за плечи. Девушка вопросительно посмотрела на мать, пытаясь скинуть ее руки. Женщина поняла, что Эмили хочет сделать, поэтому сама убрала руки и устало прикрыла глаза.       — Эмили, прошу, прости нас за все. Мы думали как лучше, а получилось как всегда. Мы больше не будем так с тобой поступать, но и ты нас пойми, не стоит общаться с этим парнем. Помнишь, зачем мы переехали?       — Чтобы начать новую жизнь. Без ссор, — безразлично ответила Эмили.       — Мы начали меняться ради тебя, и ты должна идти нам на встречу. Не может же какой-то мальчишка разрушить все, к чему мы так стремились,       Девушка усмехнулась, закрыв глаза. Она засмеялась, выставив указательный палец.       — Вы не изменились. Ничуть. Вы так же продолжаете обвинять людей, которые здесь совершенно не причем. Запомни, люди не меняются, — качая головой, говорила Уотсон.       — Вот, видишь, ты сама сказала, что люди не меняются, значит, твой друг не изменился. Я лишь хочу, чтобы он не причинил тебе боль,       — А он и не сможет. Я к этому уже привыкла, к тому же… Я умею за себя постоять и, если меня кто-нибудь обидит, он об этом пожалеет. Даже будь этот человек моим близким другом, — после минутного молчания, девушка добавила, — а пока, я не перестану с ним общаться. Думаю, разговор окончен,       Перед тем, как покинуть комнату дочери, миссис Уотсон сказала, что ее домашний арест остается в силе.       «Просто замечательно», — подумала девушка.       Скоро уже каникулы, а потом наступит вторая четверть. Она пройдет незаметно. Следом за ней пройдут и оставшееся две четверти. Надо лишь сдать экзамены и можно, наконец, уехать из этого города. Еще чуть-чуть и она станет свободной. Все было бы еще прекрасней, если бы ей не пришлось оставлять Свон и Джонса. Но, чтобы исполнить мечту, приходится чем-то жертвовать. Девушка решила не задумываться об этом, и, как истинная девушка, начала думать, что лучше ей завтра надеть в школу. И она, кажется придумала.       Утро следующего дня.       — Я в школу! — крикнула из коридора Уотсон. В ответ она услышала лишь тишину. — О! Не беспокойтесь, меня Киллиан повезет, — «Ну не услышали, их проблемы».       Девушка вышла из дома, сильно захлопнув дверь.       Сегодня она выглядела крайне необычно. Волосы решила не собирать в замысловатую прическу и просто распустила. Легкая, непрозрачная серая рубашка доходила до бедер; поверх неё черная кожаная куртка; такого же цвета узкие кожаные лосины; осенние полуботинки на каблуке; опять того же цвета, темно-коричневая легкая шапочка, коричневые матовые очки, с темным стеклом, за которыми не видно ее глаз; массивные кольца на правой руке, выполнены из серебра; на шее длинная цепочка с кулоны в виде черепа; и, в заключение, серебряная серьга, лишь в одном ухе; так же черная небольшая сумка. Сегодня, видимо, был день черного цвета, потому что она никогда раньше не носила столько черного.       Крюк с нескрываемым любопытством рассматривал девушку. Эмили это забавляло, видимо, она и в правду так сильно преобразилась. Парень то открывал, то закрывал рот, ему было трудно подобрать слова. Единственное, что он смог выдавить из себя: «Я знал, что ты пиратка», — на что девушка улыбнулась и закатила глаза, правда, это было не видно за очками, но он точно знал, она их закатила.       В школе никто из учителей или учеников не смог узнать Уотсон. И, когда в ней узнали ту самую Зачарованную, то не поверили своим глазам. Некогда, своеобразно, милая девушка, превратилась в настоящую рок-звезду.       Придя в класс, все начали что-то говорить о ней. Кто-то даже предположил, что она хорошо вчера погуляла. В принципе ей всегда было плевать на слухи, но не перед ее носом же их плести.       — Клуб юных сказочников, а ну, размах у фантазии убавили!       В класс заходит Эмма, и Уотсон сразу кидается ей на шею.       — Сво-о-он! — радостно приветствуя подругу, протягивает девушка.       — Эмили, раз Джонса задушить не удалось, за меня взялась? — прохрипела Эмма. Она посмотрела на Уотсон, сначала нахмурилась, потом подняла бровь и скрестила руки на груди. Она уже открыла рот, чтобы хоть как-нибудь это прокомментировать, но сразу же закрыла.       — Необычно, — все, что смогла сказать девушка.       — Черный — чертовски элегантный. И это явно мой цвет, — гордо проговорила Уотсон. Эмма ухмыльнулась, затем села за свою парту. Эмили начала возмущаться, мол, время еще есть, а она уселась, лучше пройтись по школе, чем в учебник смотреть. Дальше последовали нечленораздельные слова, поэтому Свон не поняла больше ни слова. Еще чуть-чуть и у девушек мозг взорвется, только у одной от потока информации, а у другой от передачи этой информации. Наконец, Эмма сдалась, и Уотсон куда-то ее потащила.       Киллиан сидел за своей партой, рисуя что-то в тетради. Вдруг за парту Эмили, садится парень, поворачиваясь лицом к Крюку. Это был бывший Эммы - Нил.       «И что ему надо?», — подумал Крюк.       — Нил, — приветливо начал парень.       — Киллиан, — неохотно ответил Джонс. Ему не хотелось говорить с этим человеком. Больше всего из-за того, что он поступил крайне подло со Свон. Джонс хоть и не ангел, но никогда бы не бросил девушку по средствам сотовой связи. Нил ведь даже не позвонил, а написал сообщение! Это было низко даже для Джонса. Этот человек был безумно противен ему.       — Ты уже достаточно давно в нашем классе, а мы так нормально и не познакомились. Может, сходим сегодня в бар, пропустим по стаканчику?       «Так он еще и выпивает? Мерзкий тип», — отметил про себя Киллиан. Но снаружи дружелюбно улыбнулся.       — Я не пью, — «С некоторых пор», — и еще, на дворе двадцать первый век, тебя могут неправильно понять, приятель, - Нил сразу же смутился, Джонс, заметив это, закатил глаза.       — Чего тебе, Кэссиди? И дураку понятно, что тебе от меня что-то надо.       — Ладно… Я хотел спросить кое-что по поводу новенькой.       — Уотсон. Что тебе от нее надо? — «Ну нет, приятель, здесь я тебе не помощник».       — Ходят слухи, что вы вместе, это правда? — немного неуверенно сказал парень.       — Слухи всегда содержат в себе долю правды. — после этих слов Киллиан вышел в коридор.       Парень шел по школьному коридору, не замечая людей на своем пути. Он смотрел себе под ноги, а вокруг люди уступали ему дорогу, ведь никто не хотел переходить дорогу Джонсу. Если с Эмили и Свон он не мог вести себя, как последний ублюдок, то на других это не распространялось. В школе его боялись, он был неким авторитетом. Связываться с Киллианом, себе дороже. Но, несмотря на это, Уотсон его не боялась, потому что была такой же. Все судили ее только по одному внешнему виду и никто и подумать не мог, что за всем этим таится сильная и совсем не милая девушка. В детстве ее отдали в спортивную секцию, поэтому постоять за себя, она уж точно могла. Что касается Крюка, он показывал всем только одну свою сторону — самую худшую. Темную сторону. Друзья у него были, из параллельных классов, в этом, ему казалось, одни неудачники, которые считают себя крутыми. Конечно, все замечали, как менялся Киллиан, когда находился рядом с Уотсон. Она, конечно, не белая и пушистая, но быть с ней тем плохим парнем он просто не мог. Однажды, какой-то парень толкнул его, видимо, нечаянно, но Джонс готов был его на месте закопать, а, увидев поблизости Эмили, отпустил его. Он менялся ради нее, сам не понимая зачем. Она не была для него больше чем другом, так же, как и он для нее. Ведь однажды, он позволил своему сердцу влюбиться… Говорят, первая любовь — любовь последняя, видимо, так и есть.       Он верит в это светлое чувство, которое способно изменить всех и каждого. Она знает: любви нет, а люди — никогда не меняются.       Он и не заметил, как столкнулся с Эмили. Она уже хотела сказать что-то в его адрес, и ее взгляд весьма красноречиво об этом говорил. Эмма поняла, что в этой борьбе кто-то точно умрет (а она не любила такие зрелища), поэтому незаметно ушла. Она девочка впечатлительная, ей лучше этого не видеть.       — Теперь ты мне должен за то, что я тебя не прикончила на месте.       — Хорошо.       — Ответь мне, зачем тебе крюк?       — Давай потом расскажу, скоро урок начнется, — засунув руки в карманы брюк, Джонс направился в класс.       — Долг.       — Это грустная история, уверена, что хочешь ее услышать?       — Не тяни резину.       — Мне было пятнадцать. На тот момент я жил в Ирландии. В новом учебном году к нам в класс перевели девушку. И… мне было всего пятнадцать, я, черт возьми, влюбился в нее. И так сложилось, что она играла Венди в спектакле «Питер Пен», а я Капитана Крюка. В последний день репетиции, я хотел ей сказать о своих чувствах, но… Она попала в аварию и… — его губы дрогнули в грустной полуулыбке.       — Хей, все хорошо. Можешь дальше не рассказывать. Я все поняла. Идем, — она положила свою руку на его плечо и посмотрела в его голубые глаза, наполненные болью. Такой взгляд появляется только тогда, когда человек теряет кого-то близкого.       — Она погибла. И этот предмет, служит напоминанием о ней. Ее звали Мила, — шепотом произнес парень.       Он на секунду прикрыл глаза затем, открыв, посмотрел в ее карие глаза. В них можно было прочитать, как сильно она ему сочувствует, как хорошо она его понимает.       «Но потом появилась ты и изменила мою жизнь. Ты сделала ее краше. Я уже не помню, когда был так откровенен с кем-либо. Ты меняешь меня, меняешь в лучшую сторону. Несмотря на твой сложный характер, ты, как магнит, притягиваешь меня к себе. Ты чертовски вредная и странная, но безумно обаятельная. Ты нужна мне, как никто другой, ведь ты мой друг. Каким-то образом, ты залечила все мои раны и я буду вечно тебе благодарен за это. Ты об этом не знаешь, скорее всего даже не узнаешь, но спасибо тебе за все. Спасибо тебе, Уотсон».