рабство

Marilyn Manson — Happy Nation (Ace of Base Cover) — Давай попробуем ещё раз, хорошо? Просто расслабься, Тэхён… Тебе всё равно никуда от этого не деться, ты понимаешь? — Джин, ты лапаешь меня уже примерно два часа, и за всё это время меня постоянно подташнивало, но твои прикосновения меня не возбуждают. — Да как такое вообще может быть? Я всех без исключения соблазнил, хотя вы все натуралы! Да, каждый ломался, но из-за недотраха в итоге возбуждались все! — Видимо, я не все. Ну правда, сколько можно? Ничего, кроме отвращения, у меня это не вызывает. Мне не нравятся мужчины, Джин. Ты может быть и красавчик, но я тебя не хочу. Просто смирись, ладно? — я изогнул бровь, глубоко вздохнув и взъерошив свои волосы. Меня подстригли и сделали волосы темнее, почти чёрными. Поменяли стиль в одежде и прибавили больше сексуальности. Всё для фотосессии. Завтра аукцион. Я надеялся, что эти три недели будут тянуться очень медленно, но я ошибся. Время словно бежало от меня… И с каждой прожитой секундой я всё больше приближался к своей казни. И за все эти три недели Джин так и не смог меня возбудить. Сам немного удивлён, я был почти уверен, что сдамся из-за, как выразился Джин, недотраха. Но этого не произошло. — Ты понимаешь, что это значит? Твой хозяин не особо обрадуется тому, что ты бревно в постели, — Джин смотрел на меня с явным раздражением. Оно было и понятно, ведь я задел его самолюбие. Но я был не виноват, что совершенно не желал близости с ним. — Я не бревно в постели, ясно? Просто я не гей, вот и всё. Может ты просто уйдёшь? И верни мне Роберта, я соскучился, — я хотел встать с кровати, но Джин резко взял меня за запястье и потянул на себя, так, что я упал на него. Наши лица находились близко друг к другу, а руки Джинa спустились к моим бёдрам. Он чуть приподнял голову и мягко коснулся моих губ своими. Я нахмурил брови, пересиливая себя, и совсем немного, еле шевеля губами, ответил. Мне это было неприятно, но я понимал, что должен был что-то с этим делать. Джин прав. Тот, кто меня купит, не погладит меня по голове из-за того, что он меня не возбуждает. Джин плавно целовал меня, проникнув в мой рот языком и изучая его изнутри. Мой живот снова скрутило, и проснулся рвотный рефлекс. Тело вздрогнуло от отвращения, и я резко оторвался, вытерев губы рукой. Джин страдальчески простонал и, сжав мои ягодицы, перевернул меня на спину и лёг сверху. — Ты на самом деле какой-то дикий, Тэхён. Так нельзя. Тебя покупают для того, чтобы ты мог ублажать и выполнять все приказы. Хозяин не станет терпеть твои иголки дикого ёжика, ясно? Он не для этого платит за тебя деньги. Церемониться с тобой никто не будет. В конце концов, когда на тебе и живого места из-за побоев не останется, тебя просто продадут в ближайший бордель, где тебя будут иметь по сорок клиентов в день. И не все из них, поверь мне, соблюдают гигиену. Ты меня слышишь? Неужели ты этого хочешь? Лучше уж пускай тебя будет трахать только один человек, твой хозяин. Он хотя бы богат и чист. У тебя всё будет, всё, что ты пожелаешь. Но для этого надо быть послушным мальчиком, — я нахмурил брови, слушая пламенную речь Джина, который продолжал вжимать меня в кровать. И почему он так беспокоится обо мне? Зачем? Я молча смотрел на него, понимая, что он прав. Но мой внутренний голос не хотел с этим соглашаться. — Зачем ты мне это говоришь? — тихо и немного хриплым голосом спросил я, а Джин сделал слишком тяжёлый вздох. — Потому что когда-то был таким же как ты. И со мной случилось именно это, пока я снова не попал в руки Чема. Он дал мне ещё один шанс, и теперь я живу здесь, на этой вилле. Меня никто не имеет, и я могу делать всё, что захочу. Мне нельзя покидать пределы виллы, но у меня и так всё есть здесь. Я лишь учитель искусства любви, не более. Но в этом я прекрасно разбираюсь. Ещё не было ни одного парня, который бы не возбудился от всех моих ласк. А ты меня не хочешь. Досадно, конечно, но видимо тут я правда бессилен. Наверное, ты из тех людей, которые могут заниматься сексом только по любви. Но вот только вряд ли ты полюбишь своего хозяина, — он ещё раз вздохнул и слез с меня, надев свою футболку, которую снял при входе в комнату. Я сел на кровати, поправив свою чёрную майку. Может быть он и прав. Но любил я в своей жизни всего один раз. Она была моей одноклассницей, и мой первый раз был с ней. Я правда любил её. А потом она переспала с моим лучшим другом. Это был не самый лучший момент в моей жизни, но после этого ко мне больше никто не прикасался. Фансервис не в счёт. — Ладно, удачи тебе, Ким Тэхён. Она тебе пригодится в будущем. И пожалуйста, не повтори мои ошибки, — с этими словами Джин покинул комнату, в которую спустя пару минут вошёл Роберт. Алиша, когда завела его внутрь, как-то жалостливо посмотрела на меня и решила нас не пристёгивать друг к другу наручниками. Вроде как наш последний день тут… Я был ей благодарен, но в то же время злился на то, что она пожалела меня. Роберт подошёл к кровати и лёг рядом со мной. Мы пролежали так всю ночь, смотря в потолок. Не помню, когда это случилось, наверное уже где-то под утро, но я не выдержал и заплакал. Помню только то, что Роберт крепко прижал меня к себе и молча теребил мои волосы, давая мне возможность, выплакаться и прогнать прочь слабость с первыми лучами солнца. День аукциона После завтрака нам всем завязали глаза чёрной повязкой и посадили в фургон. Словно слепые мы ехали куда-то около трёх часов. Когда мы прибыли на место, с нас сняли повязки, и Алиша сказала, что машина будет заперта, а снаружи нас будет охранять орда охранников. Когда аукцион закончится, она придёт за нами, и каждого посадят в семь разных машин и отвезут в назначенные с покупателем места. Она так спокойно об этом говорила, что сердце немного утихало и не было страшно до чёртиков. В ее взгляде я читал жалость к нам, и мне почему-то очень захотелось узнать, как же она сама сюда попала? Улыбнувшись напоследок, Алиша закрыла дверь, и вскоре стук ее высоких каблуков отдалился. Оставшись одни, мы все посмотрели друг на друга. Мы сидели в кругу и все могли видеть каждого кто находился внутри. Все без исключения были одеты в дорогие деловые чёрные костюмы и белые рубашки с галстуком цвета индиго. Неловкость повисла в воздухе. Я перевёл взгляд на Роберта, который сидел рядом со мной, и он слегка улыбнулся мне. — Всё так дерьмово, что хочется удавиться, — тихо прошептал Сухёк, и некоторые усмехнулись. Я же посмотрел на него. Он сидел с закрытыми глазами и даже не двигался. Как же он был прав… — Кому-то из нас всё-таки повезло, — с некой злобой промолвил Элдис, и все перевели взгляд на Ричарда, который слегка рассмеялся. — Повезло? Ты издеваешься? Если я гей, это не значит, что я рад тому, что меня продают в сексуальное рабство. А если бы мы были девушками? Мы были бы натуралками, но вряд ли кто-то из нас был в восторге от того, что скоро нас будут жёстко трахать какие-то богатенькие и, скорее всего, старенькие извращенцы. Так что не надо так на меня смотреть, ясно? Все мы тут сидим в одной и той же лодке, — немного ядовито ответил он, и Нильс кивнул. — Он прав. У всех нас одна и та же проблема, и не стоит срывать злость друг на друге. Мы семеро, это единственные люди, которые могут понять друг друга. Мы даже не знаем, в какой стране находимся. Это всё очень жутко… — Каждый из нас ведь попытается сбежать от хозяина, ведь так? — не совсем уверенно спросил Василий, и мы снова все посмотрели друг на друга. — Чуваки, хватит киснуть, как сморщенные вишенки в компоте. Давайте лучше друг другу кое-что пообещаем, — предложил Роберт, и все на него посмотрели, а я нахмурил брови. Что он там придумал? — Что пообещаем? — спросил Сухёк, и Роберт широко улыбнулся. — Что если мы встретимся снова, не важно где, когда и при каких обстоятельствах, мы всегда друг другу поможем. Нас окружают враги, и только мы можем по настоящему друг другу помочь. Вы согласны? — он протянул ладонь в центр и осмотрел всех нас. Я слегка улыбнулся и положил свою руку поверх его. Мы встретились глазами, и он подмигнул мне в тот момент, когда на мою руку опустилась ладонь Ричарда. Остальные не заставили себя долго ждать. Через часа два или два с половиной я услышал каблуки Алиши, и моё сердце облилось кровью, как еще никогда до этого. Дверь открылась и она посмотрела на нас. — Пора.