Иначе и быть не могло

Если Красный Замок в своих огнях похож на уютный очаг, то Великая Септа Бейлора — на нарядный праздничный пирог. Усыпанная разноцветными фонариками, оберегаемая несущим вечный дозор монументом Благословенному королю, она словно наполняет морозный воздух манящим имбирным ароматом. Трудно вообразить более непохожих друг на дружку людей, чем двое благоговейно взирающих на величественные статуи в главном молельном зале. Меднокожий исполин с золотыми кольцами в пышных усах зябко кутается в мамонтовую шубу, и колокольчики в его тяжёлой, до колен, косе, ледянисто звякают при каждом шаге. Его визави едва достаёт ему до пояса, но ступает уверенно, как старый мажордом по дворцу повелителя. С постаментов статуи взирают на них в ответ, и чудесное мастерство скульптора старых лет заставляет воистину чувствовать, будто Небо в великой милости своей спустилось на землю. Благородная строгость Отца, воодушевляющая отвага Воина, нежное вожделение Девы, тёплая забота Матери, тихое смирение Кузнеца, ласковая насмешка Старицы. Даже седьмая ипостась Господа — тучный, бородатый, в приплюснутой шляпе с козырьком, повёрнутый спиною к прихожанам Неведомый — не выглядит пугающей, а лишь обещает: да, будет трудно. Пока идёт жизнь, трудно будет всегда, но со Мной, каким бы ликом Я ни обратился к тебе, всегда будет и радостно. Верховный септон почти слышит эти слова, и его некрасивое лицо помимо воли трогает светлая улыбка. — Объясни мне то, чего я не понимаю, — гость складывает руки на груди в попытке согреться. — Зачем боги андалов поплывут через Ядовитую Воду в наши степи? Там есть свои боги, чтоб отвечать на молитвы. Он не знает языка Семи Королевств, но карлик учён и легко отвечает ему на наречии Травяного моря: — То не разные боги, великий кхал, но различные лики Бога Единого. Твоему народу Он явился в облике Жеребца, и ваши предания верно гласят, что Он один скачет над всеми, выше всех народов и всех богов, которых они создали для себя. Перед нашим народом Господь предстал в семи обликах, ибо без семи этих дел немыслимо жить в наших землях, как без коня немыслимо жить в степи. — Если Жеребец един, к чему тогда новые статуи? Не всё ли Ему равно? — Та, что покорила твоё сердце, привыкла видеть Бога в семи лицах, — и даже снизу верховному септону видно, как смягчается суровое лицо гостя при упоминании сестры короля. — Разумом она может понимать, что и Жеребец есть Его ипостась, но душа её будет тосковать по знакомым с юности ликам. Такое рассуждение благородному варвару понятно. — А чтобы твои воины не усомнились, — продолжает карлик, — я сам поплыву с вами на корабле дядюшки и объясню им то, что уже объяснил тебе. Маленькая рука сжимает семиконечную звезду. Милостью Божию и стараниями своего предстоятеля Церковь Святой Седмицы ныне достаточно крепка, чтобы он мог ненадолго оставить её и возвестить Истину иноземцам — не как государственный муж, повелевающий паствой из-под власти и защиты короны, но как служитель Господа, только в Нём находящий опору. Святые древности шли с именем Семерых на устах по холмам Андалоса — он пронесёт его через весь Эссос и утешит каждую скорбящую душу, что нуждается в этом. И мог ли быть этому лучший повод, нежели любовь, которую прекрасная дева и непобедимый воин как раз теперь решили подарить друг другу? Дрого не знает, отчего так счастлив жрец андалов, однако отвечает: — Hrakkar Jasak много уважаем в Дотракийском море. Ты, его племянник, можешь рассчитывать на то же самое.