Джинни Уизли и Возвращение Злодея

Все тело болит, словно один гигантский синяк. Ее прожевали, переварили и выплюнули, как расходный материал, прямо на холодный кафель больничной палаты. Из носа капает кровь — горячая, что само по себе удивительно, учитывая, что живой Джинни себя не ощущает. Сгнившим бесполым трупом — вполне, но не еще дышащим живым человеком, девушкой, спортсменкой-гриффиндоркой, которой ей надлежало быть. Она глубоко вдыхает, смотрит на свои руки и ноги — они еще есть? Или она теперь — это тесто с торчащими вывернутыми палочками-зубочистками вместо конечностей? Убедившись, что руки и ноги слушаются, стирает тыльной стороной ладони кровь с лица, брезгливо морщится. Пытается нащупать волшебную палочку, но ее нет на месте. Потеряла? Выронила где-то рядом? Джинни поднимает голову и тотчас натыкается на пару глаз — серых, скептических и любезно ожидающих ее пробуждения, слишком ярко выделяющихся на пепельной коже. Свесившись с кровати, Драко Малфой с любопытством смотрит на ее ничтожество. — Прикольно быть марионеткой Лорда? Нитки запястья не трут? — Заткнись, — Джинни закрывает глаза и снова стирает с лица кровь. — Ты во всем виноват, и не смей на меня валить. — Я?! — Драко почти поперхнулся. Опершись на локти, он садится на койке. — Я тут, как гусеница, лежу с первого дня учебы! Какое, кстати, число сегодня? — Утром было двадцатое сентября, но когда было это утро? — Вы не могли меня вытащить почти месяц?! Вы идиоты?! — Драко хлопает себя по лицу, изображая полное разочарование. — Я, конечно, был уверен в отсутствии элементарной логики у гриффиндорцев, но как же ваше желание лезть, куда вас не просят? А МакГонагалл? Хотя, тут-то, конечно, ей не позавидуешь: в спеленатом виде я вызываю жалость даже у тех, кто требовал мою голову на блюде, так что, разумеется, компромисс, с этим нужно считаться… Разозлившись и бурча себе под нос, он пытается распутать простыни, натянутые вокруг его тела. Джинни неинтересно, она кидается к брату и проверяет, дышит ли он. Грудь Рона мерно вздымается-опускается, как морские волны. Значит, шантаж Тома — это уловка, чтобы заставить ее, глупую наивную Джинни, позволить Теням выйти наружу? Значит, теперь Рон проснется, и с ним все будет в порядке? Это же прекрасно! Но кто заколдовал Рона? Кто украл записи Гарри о Тенях? Нет, это не может быть Том — если он что-то и делает, то ее, маленькой впечатлительной Джинни, руками. Мерлин великий… Значит, действительно сообщник? Один из гриффиндорцев? — Драко! — Джинни резко поворачивается, чтобы задать вопрос, но тут же прикрывает лицо ладонями, краснея от смущения. — Оденься немедленно! — Только не говори, что ты не видела голых мужчин, — бурчит Драко, хлопая, судя по звуку, по кровати ладонями. — Впрочем, красивых голых мужчин тебе точно не доводилось. — Твоя задница сейчас больше похожа на исколотую подушечку для булавок, и это не комплимент, — фыркает Джинни, давая волю смеху. — Она синяя, в красных разводах и… — Еще одно слово, и я скажу Гарри, что ты со мной целовалась! — Скажи! А я добавлю, что только из жалости, потому что маленький Драко, проснувшись, плакал навзрыд и звал мамочку! — Уизли, заткнись немедленно! — Драко яростно рявкает, и Джинни мысленно дает себе затрещину — упоминание о семье сейчас действительно не к месту. А дразнить Малфоя можно и сотней иных способов. — Все, я оделся, прекращай играть в смущенную невинность. Она открывает глаза — Драко не нашел одежды, но повязал простыню вокруг себя, как это делали древние греки. На удивление, это ему даже шло. Синяки, во всяком случае, прикрывало. — Отлично. Ты не пожираешь меня голодными глазами, мне не холодно, а твой брат, наконец, молчит и не выпендривается. Кстати, не расскажешь, что произошло, пока я спал? — Может, сначала я отведу тебя к Гарри? — засомневалась Джинни, проверяя свой нос. Вроде кровь перестала течь. — Ты же так шумел, Малфой, хваля свои неоправданные достоинства, что сейчас наверняка придет мадам Помфри и наверняка снова напоит тебя лекарствами до помутнения рассудка. А нам нельзя терять времени. — Пока ты, дорогуша, валялась на полу в отключке, я, как единственный адекватный человек в этой комнате, позаботился о том, чтобы нас никто не слышал и не врывался сюда без стука. — Драко кивнул на лежащую на тумбочке волшебную палочку. Джинни проверила свою — на месте не оказалось. — Ты своровал мою палочку?! Ты меня трогал?! — Да, голый, холодный и противный, лапал за все места хрупкую принцессу. Уизлетта, у тебя явно нерешенные проблемы, не надо их решать за счет меня. Что, — он подмигивает, — твой ненаглядный Лорд позволяет себе с тобой играться? — Заткнись, — Джинни прикоснулась к ошейнику. — Это мое личное дело. — После того, как ты освободила мою тетку и вместе с ней еще сотню мертвых магов, которыми меня нашинковали, твое личное дело становится нашим общим делом, не находишь? Имей в виду, это не безобидные зверушки, а подарок из Азкабана, сплошные убийцы и психи через одного. — Расскажи мне. — Нет уж, сначала ты все расскажешь мне, чтобы я случайно не сболтнул при всех, что у тебя vip-контакт с Тем-Кого-Ваш-Гарри-Задолбался-Убивать. — Это не разговор на пять минут. — А я куда-то тороплюсь? Меня не было месяц, неужели никаких новостей? — Допустим, ты прав, но я не хочу говорить при Роне. — Джинни косится на кровать, где лежит ее брат. Он улыбается во сне, как ребенок, и внутри у Джинни все переворачивается: может быть, она его не спасла, потому что не нужно было спасать, но это неважно. Важно, что он и до этого был в безопасности. Впрочем, синяки? Кто успел так поколотить его до прихода Гарри? Не больше пяти минут, но почему следы появились так скоро?.. И так много?.. Она вздыхает. — Договорились, — Драко страдальчески закатывает глаза. — Мне тоже не нравится присутствие твоего брата, но исключительно потому что он козлиный козел. — Малфой! — Я что, своей точки зрения не могу иметь? Дай лучше свою волшебную палочку и не перебивай. Джинни недовольно протягивает ему палочку. Если бы он хотел причинить вред ей или Рону, то причинил бы уже и не тянул время. Значит, сейчас ему можно доверять. Возможно, он все же расскажет что-то ценное? Драко задумывается на секунду, а затем начинает заклинание — оставшиеся простыни на кровати сворачиваются в кокон, напоминающий спящего человека, свет тускнеет. Мелодия, похожая на колыбельную, тянется, как морок, и у кокона появляются очертания головы, согнутых в коленях худых ног. Приминается подушка. Натягивается одеяло. Мелодия превращается в ровное, едва уловимое дыхание. Песнь заканчивается. — Я сбегал из дома в четырнадцать, — Драко возвращает палочку ее владелице. — К подружке. Мать и отец были против, и пришлось покопаться в домашней библиотеке. — А подружка — Паркинсон? — Если бы, — он фыркает и подходит к зеркалу, поправляя отросшие за месяц волосы. — Тогда меня выпускали бы в любое время дня и ночи через парадный вход. Мы с Панси обручены были, пока не началась вся эта заварушка с воскрешением Лорда. Приходилось терпеть и улыбаться, как тебе сейчас. — Можно подумать, я тебе рада, Малфой. — Ты мне рада, — Драко самодовольно кивает. — Ты можешь от меня не прятаться и можешь рассказать мне все то, что не можешь своим друзьям. Потому что мы в одной лодке — у меня тоже есть секреты, которыми я не намерен делиться, но которые имеют отношение к Теням Хогвартса. По одиночке нас съедят и не подавятся. А вместе мы поможем друг другу. Так что, сотрудничаем? — Ты не оставляешь мне выбора, — Джинни пожимает его протянутую ладонь. — Но, повторюсь, мне не нравится оставаться здесь, потому что я не хочу, чтобы Рон… — Он спит и видит десятый сон, — Драко отмахивается, как от назойливой мухи. — Мадам Помфри напичкала его зельями, он теперь разве что не булькает при вдохе. Но мне тоже нужно выбираться отсюда — я отработанный материал, и тот, кто меня сюда упрятал, должен прийти и замести следы. Инсценируете потом мою смерть или исчезновение, чтобы ни у кого и мысли не было, что я живой. Я же знаю, кто меня оглушил. — Кто? Кто это был? — Джинни подходит ближе. Ее глаза широко распахнуты. Сердце колотится. Неужели сейчас, сейчас она узнает, кто стоит за всем этим безумием? Кто этот предатель? Мучитель? Убийца?.. — Не здесь. — Драко поворачивается к ней. — Нам нужно уйти туда, где нас никто не услышит. Дай мне руку. Джинни подает руку, и Драко резко тянет ее в сторону висящего на стене зеркала. Поколебавшись, он подносит к блестящей тверди их сплетенные пальцы, и по стеклу бежит рябь, как по воде: «Теперь встань на стул, вот так…». Драко помогает все еще сомневающейся Джинни зайти в зазеркалье, а потом, не выпуская ее руку, залезает сам. Стекло затягивается за ними. *** Держась за руки, они стоят в длинном коридоре — будто бы бесконечном или замкнувшимся на самом себе. Справа и слева — двери. Плывут Тени — черные или серые, медленные или быстрые. У некоторых Джинни может различить лица, прочерченные будто дождем по асфальту — бесформенные, ползущие, меняющие форму. У других же нет ни лиц, ни угольков глаз. Просто сгусток тьмы, через который страшно пройти насквозь. — Цацка на твоей шее — пропуск в чужой мир, — поясняет Драко, ведя ее куда-то прямо по коридору. — Как мы видим, не для тебя одной. — Ты знал об этом? — Джинни оглядывается по сторонам, стараясь запомнить дорогу. Двери кажутся одинаковыми, но если предположить, что коридор и его ответвления повторяют этажи Хогвартса, то сейчас они идут в сторону туалета Миртл. — Хотел бы сказать «да» и выглядеть крутым, но, нет, просто предположил. Зато я точно знаю, что все, сказанное здесь, будет слышно только Теням, а они пока не нашли способ передавать информацию живым. — «Пока»? — Джинни чувствует, как ее душа уходит в пятки. — То есть они могут научиться? — Они должны научиться, их за этим со мной и послали. Кто-то очень большой и сильный хочет отмщения, и оно должно перевернуть весь волшебный мир, — Драко глухо смеется. — Я даже думаю, что потом этот «кто-то» захочет уничтожить твоего Лорда, и уж здесь тебе придется выбирать, кто ближе. Джинни молчит. Она не готова принимать решения — конечно, да, она хочет избавиться от Тома, потому что больше нельзя, она просто больше не может, ее разрывает на части только от мысли о новых «пожеланиях» ее теперь практически хозяина. Она теперь его цепная собачонка, готовая прийти по первому зову, — вот даже ошейник уже есть. Хочет ли она убить Тома? Разумеется, хочет. Но кто тогда будет понимать ее так же, как он? Что если она заслуживает такого с собой обращения? Он ведь всегда был с ней, с самого первого курса — и это именно он, кто оберегал ее от проделок слизеринцев, от сплетен однокурсников за спиной. Не старшие братья, которые увлекались чем угодно, кроме своей обязанности быть «старшими братьями», а он, гнусный коварный призрак, мучащий ее и врывающийся без спроса в самые потаенные уголки души. Он — часть ее, и сможет ли она расстаться со своей частью? Сможет ли она выжить без него, без его магии? Она ведь слабая, слабая девчонка, которой только и остается, что плестись в хвосте и ждать, пока ее Герой, ее Гарри, к ней придет. А придет ли он, когда она будет без сил? Когда он узнает, что половина ее — это остатки Темного Лорда, который все это время жил в ней, питался ей? Что он был всегда рядом, даже когда они говорили, когда гуляли, когда целовались вдали от всех? Будет ли тогда Гарри с ней? Или она, потеряв Тома, потеряет все?.. — Миртл, привет! — Драко вежливо улыбается выплывшему из зеркала привидению. Действительно, они пришли в туалет Плаксы Миртл, и хозяйка теперь смущенно прижимает руки к лицу и пытается поправить прическу. Джинни переводит взгляд с Драко на Миртл и обратно, теряясь в догадках. — Я рад тебя видеть. — Драко, я тоже, я тоже! — восклицает Миртл, едва бросив еле слышно «привет» в сторону Джинни. — Я слышала эти ужасные слухи о тебе и том, что ты — как это только возможно! — при смерти в Больничном крыле! Впрочем, я солгу, если скажу, что мне не хотелось хотя бы на минуту, чтобы ты присоединился ко мне теперь уже навеки! Особенно в таком виде, — Миртл плотоядно окидывает взглядом наскоро сделанную из простыни «тогу» и замечает, что Драко и Джинни держатся за руки. Буднично роняет: — Продолжите держаться, оболью водой из унитаза. Драко смеется. Искренне и непосредственно — Джинни удивлена такой перемене. Лично ей ревнивая шутка Миртл кажется грубой и чрезвычайно собственнической. — Если я отпущу ее руку, то не останусь даже призраком, меня поглотит ничто. Между нами, Миртл, — он подмигивает, — Джинни теперь — наполовину Тень. — Из-за этой штуки на ее шее? — Вам не кажется, что это невежливо — обсуждать меня в моем присутствии?! — вспыхивает Джинни, но ни Драко, ни Миртл не обращают на нее ни малейшего внимания. — Именно. Вот эта цацка поможет нам отстоять наш замок, вернуть Хогвартсу мир и спокойствие. Но нам, Миртл, нужна твоя помощь. Без тебя мы не справимся. Ты же единственная, кто знает все ходы и выходы, даже не отмеченные на карте. — Конечно, — Миртл довольно улыбается, чувствуя себя звездой первой величины. Лесть Драко, впрочем, опирается на рациональное зерно, и Джинни нехотя соглашается, что, пожалуй, он прав — если есть что-то, что не отражено на плане Хогвартса, то Миртл должна знать. — Я знаю много мест. Какое вам нужно? — Мне нужно спрятаться. Так, чтобы меня никто не нашел, даже если долго искал. Но так, чтобы я мог всегда быть на связи и имел доступ к пище и информации. Миртл захлопала в ладоши от радости. — Я знаю! Я знаю! Место, открыть которое может только избранный, и место, которое я лично охраняю! Тайная комната! Джинни стало дурно. Она не хочет снова туда, откуда все началось. Она все эти годы избегала рассказов о Тайном комнате и василиске, старалась выкинуть из памяти и просто притвориться, что ничего не было. Но Том не давал ей забыть. А теперь нужно вернуться, вернуться к самым истокам… — Но открыть комнату может только змееуст, — она пытается возразить, но уже знает, что не может. — А на что нам Гарри? — лениво осведомляется Малфой, и Джинни готова ударить его прямо сейчас, рассоединить руки, чтобы его тут же поглотила тьма. Но, нет, так нельзя. Драко прав, он нужен им, потому что он владеет информацией, которая может все изменить. Все исправить. Малфой, чувствуя дрожь ее пальцев, добавляет: — А еще у нас есть ты. Может, и в тебе есть что-то слизеринское? — Нет, — тихо, но твердо говорит она. — Я не умею. — Но это же ты открыла эту комнату, когда была еще на первом курсе? — давит теперь и Миртл. — Один раз смогла, второй раз точно сможешь! — Тогда я была под гипнозом! — отчаянно кричит Джинни, чувствуя слезы в глазах. — А что поменялось-то? — Драко подходит к краю, намереваясь выйти из зеркала. — Не получится, сходишь за Гарри. Или он тоже разучился? — Он разучился, — сквозь слезы зло говорит Джинни. — Мы все разучились. Гарри убил Волдеморта. — Попробуй, — мягко предлагает Драко. Он уже почти вышел из зеркала, осталась лишь рука, сжимающая ее пальцы. — Ты ничего не теряешь. В крайнем случае, мы притворимся, что это была глупая шутка. Джинни остается за зеркалом одна. Она хочет бежать обратно к Рону — растормошить его, заставить проснуться и рассказать, откуда синяки и кого все-таки он видел, но… она глубоко вдыхает и находит в себе силы остаться. Если она права, и ее магия — не только ее, но и Тома, сидящего так глубоко в ней, что и не найти, то, возможно, она сможет еще раз открыть Тайную комнату? Вспомнить слова, которые она никогда не учила, а просто знала? Она вылезает из зеркала, и Драко, подав руку, помогает ей спуститься на пол. Джинни кивает и подходит к неработающему крану с изображением змейки. Не слышно ни звука — и Драко, и Миртл ждут, затаив дыхание. Джинни спиной чувствует напряжение — вязкое, влекущее ее, тянущееся из самого подземелья… что-то внутри нее ждет своего часа, рвется наружу, в давно забытое прошлое, частью которого оно являлось — ненавидимого, но трепетно желанного. Раскрошить, переписать заново, уничтожить и воссоздать. Джинни открывает рот и шепчет «Откройся», но вместо слов вылетает лишь шипение, и змейка на кране оживает. Это невозможно. Немыслимо. Но это реальность. — Миртл, ты гений, — довольно заключает Драко, не в силах оторвать взгляд от разверзнувшегося спуска в Тайную комнату. — Джинни, пойдем. Джинни в смятении позволяет слизеринцу увлечь себя вниз по старым каменным ступеням. Их шаги глухо отдаются под сводами. Не хочется ни о чем говорить — ни о том, что случилось сейчас, ни о том, что произошло семь лет назад. Снова Малфои заставляют ее делать то, что она не хочет. Сначала старший, подсунувший ей тетрадь. Теперь младший, приведший к крану и сказавший «делов то». Она ненавидит. Ненавидит их обоих. Даже больше — всех, всех Пожирателей! — Не знала, да? — Драко нарушает тишину. — Ты еще будешь думать, избавляться от него или нет. — Не лезь не в свое дело. — Повторю: если я туда не полезу, то на твоих друзей и на всех, кто в Хогвартсе сейчас, полезут Тени. А когда они съедят нас, то доберутся и до всех остальных, кто сейчас крепко спит дома в тепленьких постельках. Поэтому твое «личное дело», Уизлетта, давно вышло за рамки «личного». — Я не хочу, чтобы ты говорил с Гарри об этом. Я скажу ему сама, когда придет время. — А ты думаешь, он не догадается, как я попал сюда? — Драко, — голос Джинни становится слаще меда, — а ты думаешь, что я скажу Гарри о тебе? Он все равно не сможет сюда войти. Я буду приходить раз в день к Миртл, открывать комнату и оставлять тебе на лестнице еду. Тайная комната не отражена ни на одной карте, и найти тебя без моего желания никто не сумеет. — Договоришься до того, что решишь меня убить, да? — Драко старается отвечать уверенно, но Джинни сомневается в его искренности. — Как бы не так. За событиями в Хогвартсе стоит не Лорд, а живой человек из плоти и крови. Вероятно, не один. И поймать их можно только на живца, то есть на меня. Поэтому я буду нужен тебе и твоим друзьям, чтобы держать в напряжении тех, кто пытается уничтожить вас. Ты же хочешь жить? И ты же хочешь, чтобы были живы члены твоей семьи? То, что происходит сейчас, — только начало. Ты отпустила Теней, и вскоре они придут за каждым из вас. — И за тобой, — шепчет Джинни. — И за мной, — покладисто соглашается Драко. — Только у меня есть в рукаве козырь, который, как я думаю, делает меня не такой аппетитной игрушкой. И, нет, дорогуша, я не собираюсь тебе это рассказывать. — Тогда расскажи, кто был на вокзале. Кто тебя оглушил? — Оглушила, — Драко с насмешкой выделяет окончание. — Это была та самая девчонка, к которой я сбегал в четырнадцать лет. Ее звали глупым именем Рози. Рози Милкис. Хаффлпаффка, дура до мозга костей. Две тонкие светлые косички, курносый нос и огромные голубые глаза. Полная противоположность Панси — стройная хохотушка, интеллектом ниже утки. Жила с родителями в симпатичном двухэтажном домике на отшибе. Я увидел ее на вокзале, вместе со всеми — удивился, она ведь была меня старше на четыре года — да, именно это меня в школьные годы в ней и привлекало, как можешь понять. Она меня увидела, помахала, и я, как дурак, пошел за ней… Свернул за угол. И все. Следующая остановка — голым в Хогвартсе. Знаешь, что самое отстойное? — Малфой горько смеется. — Что никакой Рози Милкис никогда не существовало. После возвращения Лорда я решил навестить ее еще разок, и каково же было мое удивление, когда в домике на отшибе я увидел вековой слой пыли. Там не жили десятилетиями, почти все развалилось. Я не знал, что делать, но обращаться к отцу или к аврорам казалось глупой затеей, и я попросту притворился, что ничего не было. А тут я вижу ее на вокзале, совсем не изменилась… Меня одурачили, как полного кретина! Он стискивает кулаки. — Ты ее любил? — Чисто женский вопрос? Нет, не любил. Мне льстило, что на меня запала девчонка на четыре года старше. — Тебя это не смутило? — осторожно спросила Джинни. — Или ты все списал на свое совершенство? — Я вообще-то симпатяга, если ты не заметила, — надменно произнес Драко, распрямляя спину. — Хотя с твоим дурным вкусом не мудрено. В любом случае, этот крохотный эпизод должен подсказывать тебе, что наш злодей качественно подошел к своей задаче и свое появление он планировал задолго до того, как оно произошло. Даже, вот, девчонку какую-то нанял. — А, может, это она сама? Приревновала тебя к Паркинсон? С катушек слетела? — Да нет, конечно! Собрать с Азкабана Тени, запереть их во мне и прислать посылочку туда, где ее откроет тот, кому она предназначена, — это выполнено красиво и на высоком уровне. Я сомневаюсь, что сейчас среди преподавателей Хогвартса, кроме МакГонагалл, на это кто-то способен. Но ты только подумай — этот кто-то следил за нами всеми долгие годы, собирал информацию, копил… Кто знает, что Лорд не умер, а частично паразитирует в тебе? Кто знает, что у меня была подружка-хаффлпаффка летом перед четвертым курсом? Я не рискну даже предполагать, что этот кто-то еще знает… Они оба замолчали. Не потому, что закончились темы, вовсе нет. Просто они спустились по лестнице и оказались в огромном зале, в центре которого лежали кости. Когда-то белые, теперь чернеющие от времени и сырости. Скелет василиска, хранителя Тайной комнаты.