Джинни Уизли и Возвращение Злодея

Следуя за Тенями, Джинни перелезает через край зеркала. Словно нет никакого стекла, никаких отражений, никакой тверди. Мягкая, зыбкая, похожая на желе или густой кисель занавесь легко поддается, стоит лишь прикоснуться пальцами. Тени летят рядом, а некоторые даже пытаются пролететь сквозь Джинни, и от этого внутри то и дело ёкает и скручивает в районе живота. Из зеркала Джинни спускается по воздуху, будто по невидимым ступеням. Будто все вокруг подчиняется ее воле, не дает ей ни упасть, ни порезаться, ни ушибиться. Джинни не сомневается — все дело в «Затмении», мертвой петлей затянувшем ее нежную шею. Но если это единственный способ спасти брата, то так тому и быть. Она подходит ближе к двум больничным кроватям — на одной из них спит Рон, расслабленно и спокойно, чуть похрапывая и причмокивая губами. Судя по розоватым щекам, ему действительно лучше после лекарств, которые дала мадам Помфри. Но все же Джинни чувствует, как изнутри, из самого нутра, поднимается злость. Злость на Гарри, на Рона — за то, что эти два искателя приключений и дня не могут прожить, чтобы не вляпаться… во что? В том, в чем она сама увязла по уши еще на первом курсе Хогвартса? Джинни хмыкает. Сестра своего брата. Более того, сестра своих братьев — всех, даже правильного до скрежета зубов Перси, который все равно Уизли, что бы он там ни пытался делать. На второй кровати лежит несчастный Драко — белее простыней, почти растворившийся в мягкой подушке. Его заострившееся худое лицо похоже на лицо восковой куклы или трупа, но, нет, он еще жив — грудная клетка медленно поднимается и опускается, из приоткрытого рта вырываются сиплые выдохи. Теперь Джинни видит их отчетливо — черные Тени окружили его целиком, почти обнимая, почти пеленая всем своим существом, стремясь стать единым целым. Они похожи на десятки кошек, уснувших подле хозяина, греющих его своим теплом. Хотя в данном случае, напротив, это тепло отнимающих, кормящихся волшебством и искрой жизни, сыто урча. Каким бы подлецом ни был все эти годы Драко Малфой, сейчас Джинни не хочет ни его смерти, ни его мучений. Она видит, как ныряют Тени под его дрожащие веки, как вылетают меж приоткрытых губ. Они словно живут в нем, как черви в садовой тыкве, всякий раз выходя не тем маршрутом, которым зашли. Руки Драко покрыты незаживающими ранами и кровоточащими язвами — некоторые Тени сосут их, как младенцы — грудное молоко матери. Джинни морщится от омерзения. А следом приходит страх. Если не спасти Драко, если дать Теням убить его, то следующей жертвой станет Рон. Джинни в ужасе отступает на шаг от кровати Драко и переводит взгляд на спящего брата. Он улыбается, совершенно не представляя, с чем собрался бороться. Ни он, ни Гарри, ни Гермиона… Мерлин великий, как же это сложно! Джинни вновь подходит к кровати Драко, стараясь не думать ни о чем и слиться с этой кишащей черной массой, живой и мертвой одновременно. Морщась, она брезгливо сбрасывает с руки Драко одну из Теней, и та послушно, словно это в порядке вещей, перебирается на его плечо, удобно пристраиваясь к ране на ключице. Джинни сжимает ладонь Драко — такую холодную, с выразительно торчащими сочленениями костей и ярко-голубыми венами с «малфоевской» дефицитной кровью — и несколько секунд просто держит ее, не зная, как быть дальше. Рука тяжелая, неподвижная, и кажется, что если потянуть сильнее, то ее можно вытащить из плеча, как сделала Джинни однажды в детстве с подаренной родителями маггловской ростовой куклой. Упав на пол и ударившись попой, сжимая в крохотных детских ручонках отвалившийся орган, маленькая Джинни тут же зарыдала, и плакала до тех пор, пока папа не вернул — при помощи маггловского клея и крепкого словца — все, как было. Сейчас же все по-другому. Сколько ни плачь, сколько ни жди помощи, ее не будет. Теперь спасать — ее черед. «Проведи меня», — просит Джинни мысленно, закрывая глаза. Сердце бьется сильнее, а затем будто замирает. Джинни чувствует, что ее куда-то засасывает и несет, словно в водовороте. Она падает-падает-падает, стремительно и безвозвратно, и это чувство отдаленно напоминает болезненное перемещение при помощи Летучего пороха, когда перед глазами все плывет, а в горле появляется привкус вчерашнего ужина. И именно тогда, когда, кажется, больше она не сможет вытерпеть и секунды, все прекращается. Джинни открывает глаза. Она больше не в Больничном крыле, и даже не в Хогвартсе. Это замок, огромный и старинный, — мраморный пол, выложенный в черно-белой цветовой гамме, как шахматная доска, высокие винтовые лестницы. Джинни запрокидывает голову — потолка не видно, лестницы и стены словно продолжаются там, где серые повисшие облака и грозовые всполохи. Если бы не эти вспышки, можно было бы решить, что время остановилось, но… внезапно Джинни слышит крик. Мужской, надрывный. Так кричат, когда шансов уже нет, и Джинни хорошо помнит этот жуткий предсмертный вой, с которым бросались в последнюю битву обреченные в прошлом году. Она крепче сжимает невесть откуда взявшуюся в руке волшебную палочку, и, когда понимает это, то замечает, что ее одежда тоже изменилась. Вместо школьной формы на ней длинное алое платье с корсетом и высоким разрезом, открывающим ногу выше бедра. На ногах — туфли на каблуке. «Больная фантазия у ублюдка», — мысленно замечает Джинни, разуваясь и отбрасывая неудобную обувь в сторону. Вновь раздается крик, и, уже не мешкая, она бежит, почти пролетая над черно-белым мрамором. Бежать недолго — уже через сотню метров на полу появляются кровавые разводы, а в следующем зале, как две капли воды похожим на предыдущий, Джинни, задыхаясь от волнения и ужаса, замирает, вперяясь взглядом в открывшуюся картину. Драко, чья порванная в лоскуты одежда едва прикрывает тело, из последних сил, цепляясь за металлические изогнутые перила лестницы, отчаянно отбивается от хохочущей и парящей над землей молодой и полной сил Беллатрикс Блэк. — Ну же, — кричит она, посылая в него невербально и без волшебной палочки заклятье, — борись, слюнтяй! Убожество! Слабак! На Беллатрикс роскошное черное платье, в левой руке, по локоть спрятанной под шелковой черной перчаткой, — хлыст. На правой от запястья до локтя вьется татуировка, похожая на серебристую змею, в любовном порыве обнявшая свою то ли жертву, то ли королеву. — В тебе нет ничего от Блэков, — Беллатрикс цокает языком и замахивается для очередной атаки. — Должно быть, тебя подбросили. Или твой папаша нагулял тебя со своей секретаршей. Она тоже, помню, блондиночка была. — Сектусемпра! — Луч ударяется о перила, но Беллатрикс это не смущает. Она заливисто смеется, глядя, как Драко едва дышит и истекает кровью от прежних ран. — Перерезала ей горло, лично. Знаешь, милый, как много есть опасных заклятий, которые Визенгамот даже не подумал включить в список Непростительных? Ее тон сладкий, приторный, и Джинни хочет блевать. Единственный способ заткнуть «самоуверенную сучку», как называет ее про себя девушка, — это атаковать. На всякий случай она прикасается к «Затмению» — тяжелое плотное украшение по-прежнему на ней, никуда не делось. Том знал, на что отправлял ее. Знал ли, кого она здесь встретит? И где это «здесь»? Беллатрикс снова выкрикивает оскорбления и угрозы. На сей раз заклятье попадает точно в цель, и Драко, закричав от боли, хватается за кровоточащее плечо. Из его правой руки выпадает и катится по ступенькам волшебная палочка. Все кончено? Становится тихо. Беллатрикс опускается на пол, довольно улыбаясь. Драко, тяжело дыша, пытается ползти выше, нащупывая ступени. Все его тело в крови — рассечены лоб и щека, на плече рана, широкая рана на животе и левом бедре, правая нога неестественно вывернута в сторону… Джинни не колдомедик, но ей достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это конец — Драко больше не может сопротивляться, он проиграл. Это же понимает и Беллатрикс, медленно и с наслаждением делая один шаг за другим в сторону своей жертвы. Джинни следует за ней, радуясь, что оставила туфли на каблуках в предыдущем зале. Идя на цыпочках и придерживая левой рукой дурацкое платье, чтобы не мешало, она старается не попадать в поле зрения Беллатрикс и подобраться максимально близко. Нужно всего лишь раз верно попасть, всего лишь раз… Беллатрикс настигает Драко быстрее. Переложив хлыст в правую руку, она размахивается и вслед за свистом от удара раздается новый крик, полный боли и отчаяния. Джинни хочется зажать уши, чтобы не слышать, хочется бежать прочь, но вместо этого она наводит кончик волшебной палочки на спину Беллатрикс и со всей возможной ненавистью произносит «Круцио». Красный луч ударяется в спину ведьмы, заставляя ту неестественно выгнуться на несколько секунд, но сила Беллатрикс-Тени куда больше, чем у Джинни, и огненные искры, еще раз, как угли костра, блеснув на черной ткани платья, растворяются. Джинни едва успевает отскочить в сторону, как Беллатрикс, резко развернувшись, творит несколько светящихся шаров и отправляет их точно в то место, где секундой раньше стояла незваная гостья. — Кто ты? Я не вижу тебя! — кричит Беллатрикс, поворачивая головой направо и налево и наугад бросая шары из ладони. — Появись! Ты здесь, я чувствую тебя! Кто ты?! Она вновь взмывает вверх, обозревая зал с высоты, но Джинни понимает, что Беллатрикс ее не видит, и поэтому не боится и не скрывается. Драко ведь близко, и в первую очередь нужно ему помочь. Он должен продержаться, он должен победить. Чувствуя бурлящую в крови ярость и небывалое пробуждение силы, Джинни зажмуривается и аппарирует, подчиняясь внутреннему зову. Интуиция не подводит — спустя долю секунды Джинни уже стоит на ступенях лестницы, у распростертого тела Драко. Он еще дышит, но все его тело похоже на кровоточащий кусок мяса, глаза закатились. «Ты будешь жить, — шепчет Джинни убежденно, — я помогу тебе». «Убей», — просит Драко, не приходя в сознание. «Убей», — он не поясняет, кого именно: его, страдающего от агонии, или ту, что мучила его на протяжении замерших часов и суток, но Джинни не спрашивает. Очередной светящийся шар пролетел совсем близко, прокатившись по перилам и оставив на стене черный пепельный след. — Ты хочешь защитить его, — угадывает Беллатрикс, вновь возвращаясь к своей жертве. В правой руке сверкает шар, в левой дрожит хлыст. — Ты здесь из-за него, из-за этой паршивой овцы. Кто ты? Кто дал тебе право вторгаться в его кошмар, забирать его у меня?! — Тот, кому ты служила, Пожирательница! — выкрикивает Джинни, и из ее волшебной палочки вырывается новый красный луч. Слишком рано — Беллатрикс уворачивается, ориентируясь на голос. — Сопливая девчонка? — голос полон яда. — Обманываешь меня, я знаю. Господин отдал мне этого неудачника, подарил его для развлечения. Круцио! — ответный красный луч проскальзывает справа от Джинни. — Я наиграюсь, а потом все начнется сначала. — Убирайся! — кричит Джинни. — Твое место в могиле! Ты уже мертва! Беллатрикс задирает подбородок и смеется, подходя ближе: — Я вечно жива, это мой дар и проклятье. Скорее, впрочем, дар, чем наоборот. Попробуй, убей меня, вдруг понравится. — Она стоит в трех шагах от Джинни, и сейчас тот самый момент, каким нужно воспользоваться, вдруг второго не будет, но Джинни отчего-то медлит. — Ты знаешь, что я ненавижу тебя? — Ты боишься меня, поэтому еще не убила. Ненавидишь — возможно. Таких, как я, либо ненавидят, либо превозносят. В первой группе обычно женщины, во второй — мужчины. «Убей меня», — сипло шепчет Драко, все так же не открывая глаз. Джинни понимает, что его боль слишком сильна, чтобы он мог сам с ней справиться, и поэтому нужно убить Беллатрикс как можно скорее… Но все же что-то мешает. Страх? Возможно. От осознания этого дрожат руки и пропадает уверенность, как утренний туман. — Я хочу, чтобы ты страдала, — сквозь зубы произносит Джинни, выбрасывая вперед палочку. — Круцио! Заклятье попадает точно в цель, и Беллатрикс, выгибаясь, захлебывается криком, от которого закладывает уши. Ее тело будто загорается изнутри, ноги подламываются. «Сектусемпра!» — добавляет Джинни со всей злостью, на которую способна. Кожа на лице и животе Беллатрикс расползается, и черное платье тотчас пропитывается кровью. На мраморном полу словно расцветают розы и маки, среди которых в нелепой позе замирает тело в черном. — Глупая слабая девчонка, которая не умеет убивать, — протягивает она тоненьким голоском, улыбаясь окровавленными губами. — Всегда за чужой спиной. Держу пари, ты и сейчас струсишь и сбежишь. А я продолжу свое дело. — Авада Кедавра, — холодно шепчет Джинни, направляя на тело Беллатрикс волшебную палочку. Мгновение, и все кончено. Джинни тыльной стороной руки утирает пот со лба. Убить самую сильную ведьму столетия оказалось не так сложно, как она думала. Это воодушевляет. Словно в подтверждении того, что Беллатрикс мертва, пустой замок наполняется шорохом. Джинни слышит, как открываются невидимые прежде двери, как наполняются звуками коридоры. Среди туч, скрывавших потолок, появляется просвет. Драко стонет, и Джинни склоняется над ним, опустившись на колени. — Как же тебя вытащить отсюда?! По всем магическим законам это место должно разрушиться, и мне бы не хотелось тут застревать… Вулнера санентур! — вспомнив заклятье, едва-едва выученное в том году, Джинни наводит волшебную палочку на тело Драко, и через пару секунд большая рана на его плече начинает стягиваться, вслед за ней сползаются края той, что на щеке. — Ну же, Малфой, приходи в себя! Еще несколько мучительных секунд, во время которых ничего не происходит, а затем раздается смех. Леденящий душу счастливый смех Беллатрикс Блэк. Джинни поворачивает голову. В сиянии солнечного света Беллатрикс, как была — в роскошном черном платье и с плетью в руке, — поднимается к потолку. Она не аппарирует, а будто летит, подчиняясь невидимому потоку, улыбаясь и глядя вверх. — Глупая девочка, — произносит ведьма почти с сожалением, — ты даже не представляешь, что натворила. Впрочем, это ненадолго, — добавляет она со смешком. — Ты больше не причинишь ему вреда! — в отчаянии кричит Джинни, хватаясь за волшебную палочку и выкрикивая заклинания одно за другим. Но они отлетают прочь от солнечного света, окутавшего Беллатрикс. — Когда есть сотни, зачем нужен один-единственный жалкий Малфой? — Беллатрикс исчезает в солнечном сиянии под потолком. Джинни бросает туда заклинание, но и оно не достигает цели. — Что за…?! — восклицает Джинни, слыша нарастающий гул, словно внезапно рядом появился огромный водопад. Шепот, шорох, шум распахиваемых дверей, крики, проклятья… И тут ее сердце будто останавливается, когда она понимает, что происходит. Из стен, прежде серых и монолитных, появляются Тени. Они плывут одна за одной, единым потоком, на свет. Поднимаются выше и выше, кружатся в неведомом танце и следуют за Беллатрикс. Они стонут, плачут, обещают скорую кончину обидчикам и страшную месть. Они исчезают в отверстии в потолке, и, запрокинув голову, Джинни различает среди туч огромное зеркало. — Ты. Должна. Была. Убить. Меня. Не. Ее, — медленно, по слогам, на выдохе стонет-ругается Драко, кончиками пальцев касаясь щиколотки Джинни и заставляя посмотреть на себя. В его усталом взгляде нет и намека на радость избавления. — Это. Мой. Кошмар. — Она бы убила тебя! — Джинни опускается на колени и вновь, водя палочкой над его телом, произносит лечащие заклятья. — Нет, — Драко отворачивается, сплевывает сгусток крови. — Я был их связью. Им без меня было нельзя. Если бы я умер, они остались бы заперты. Ты открыла Ящик Пандоры, Уизлетта. — В его голосе усталость и обреченность. — И, поверь мне, я не та надежда, которая должна облегчить твою участь. — Так он обманул меня? — с ужасом шепчет Джинни, только сейчас догадавшись, что за игру вел Том. — Он сказал, что я должна спасти тебя, чтобы после твоей смерти Тени не перекинулись на Рона. — И цацку тебе от щедрот хозяйских выделил, — Драко, чувствуя себя заметно лучше, прислоняется к стене и вглядывается, наконец, в свою «спасительницу». — Знаешь, что это? Это амулет, который дает тебе возможность встать на одну ступень с Тенями. И ты не обольщайся, они тебя видят. Тетка моя просто притворялась, чтоб ты не струсила. Убить главного злодея кошмара — верный путь к светлым снам. — Он обманул меня… — повторяет вновь Джинни с недоверием, но мозаика складывается слишком легко и быстро. Том воспользовался ее слабостью, ее незнанием, ее желанием спасти всех и каждого. Не в первый раз и наверняка не в последний. — А я… как я могла?! — Вы, гриффиндорцы, всегда лезете, куда не просят, — с чувством отвечает Драко, и, когда Джинни переводит на него взгляд, полный слез, то видит, что слизеринец одет в совершенно целые бежевые брюки с коричневым ремнем и кремовую рубашку. На ногах — коричневые ботинки, чистые и блестящие. — Как ты…?! — Уизлетта, добро пожаловать в царство снов, — поднимаясь со ступеней, Малфой протягивает ей руку, — каждый может выбрать здесь ту роль, какую хочет. Кстати, а где туфли? Помнится, я тут специально пару недель желал роковую брюнетку с третьим размером, в платье и туфлях. Знал же, что не найдут. От мечты тут одно платье, и то на тебе сидит, как на вешалке. Фыркнув, Джинни, отказавшись от его руки, поднимается на ноги самостоятельно: — Рада, что ты пришел в себя. Но искренне жаль, что тебя сейчас убивать уже бесполезно. — Напротив, дорогуша, теперь нам нужно научиться работать сообща. Хотя дружба с Поттером неактуальна уже лет семь как. Драко вскакивает на перила и, оттолкнувшись, летит вверх, словно подчиняясь неизвестному потоку. Оглянувшись по сторонам и с горечью приняв, что замок-тюрьма отпустил всех своих заключенных, Джинни прыгает и, помогая себе руками, вплавь добирается до зеркала. — На счет три? — косится на нее Драко. — Раз, два… Не дожидаясь команды, они оба подтягиваются на руках, и, как только голова Драко оказывается по ту сторону зеркала, он исчезает. «Проснулся», — успевает понять Джинни перед тем, как безжизненно упасть на пол у кровати Рона.