***
Этот молодой человек приглянулся ей гораздо больше Бенджамина. Но оно и неудивительно – легче проникнуться симпатией к тому, кто не проявляет по отношению к тебе открытого неприятия и презрения. Все это Кларетта мгновенно прочитала когда-то во взоре Бенджамина. А когда тот узнал, что Барни недолго прожил на этом свете, то едва не сошел с ума прямо на ее глазах. Он ехал в город, в котором когда-то родился, уверенный в том, что спустя столько лет наконец увидит отца и сам спросит его обо всем, а встретился лишь с его постаревшей вдовой и ее сыном, который был совершенно не похож на сына Флауэра. И Бен отказался назвать его братом. Кларетта печально усмехнулась собственным воспоминаниям. Кеннет тогда хотел поехать вслед за ним в Вашингтон и попытаться наладить дружбу. Лишь горькая истина, которую открыла ему мать, заставила его передумать. Кеннет почти ничего не знал о мистере Флауэре, и все же новость о том, что он – не его отец, потрясла юношу. Для ее сына всегда так важно было обрести родных людей – она понимала, что одной матери ему недостаточно. По этой же причине он рано женился на девушке, которую едва успел полюбить, и Кларетте ничего не оставалось, кроме как привыкать к Дейзи – хрупкой, как стебель колокольчика, и чрезвычайно нервной. Женщину порой выводила из себя и в то же время радовала абсолютная непохожесть Дейзи на нее саму, в том числе в молодости. Кеннет выбрал для своих детей более мягкую и ласковую мать. Нет, он всегда любил Кларетту, в этом не могло быть сомнений, но все же подсознательно он избегал твердых по натуре женщин и особенно ценил в Дейзи ее привязанность к мужу и беспрекословное подчинение ему.***
Эйден сдержал слово, данное не только штабу ФБР, но и самому себе, и не упомянул о своей настоящей работе. Впрочем, Кларетта вполне поверила в рассказ о деятельности коммивояжера. Юноша вдохновенно выдумывал его на ходу и, не стесняясь, цитировал модную пьесу, которую читал сам и на премьеру которой его старшая сестра с любовником ездила в Нью-Йорк. К тому времени Лоис совсем перестала скрывать отношения, которые она завязала после гибели первого жениха, и о поездке на Бродвей не умолкала еще несколько недель. Тогда Эйден даже воодушевился съездить на постановку сам, но служба перечеркнула все предыдущие планы. А в прошлом году пьесу вдруг сняли с репертуара. - Забавный случай произошел пару лет назад во время первой крупной поездки. Во Флориде мне нужно было заключить сделку с несколькими клиентами. Помню, как летел туда с чувством предвкушения – ведь сбывалась моя мечта о том, чтобы увидеть побережье! Знаете, коммивояжеру даже нужно мечтать – такова его профессия. Недаром он живет между небом и землей. На его счастье, Кларетта не следила за современным искусством и духом не ведала о творчестве Миллера. (Артур Миллер, «Смерть коммивояжера», премьера на Бродвее – 1949 год. Постановка была закрыта в 1950.) Зато она знала, что в этот раз многолетнее утаивание правды послужит во благо ей и единственному оставшемуся близкому человеку, которого она все еще надеялась уберечь. И она обрадовалась, узнав, что Эйден уже познакомился с Руби. - Эйден, ты славный парень. Ты приехал сюда только затем, чтобы увидеть людей, которых никогда не знал, но которые отчего-то считаются твоими близкими. Возможно, все коммивояжеры и впрямь авантюристы, но среди них ты – первый. Речь Кларетты заставила Эйдена смутиться. Врываясь в ее дом с таким, как он полагал, непростительным нахальством и без предупреждения – всего лишь слово, которому поверили без каких-либо вещественных доказательств – он ожидал чего угодно, но только не этого теплого тона и доверчивой улыбки. Он уже чувствовал себя обманщиком и готов был сделать ради Флауэров все что угодно. - Ты часто видишься с Руби? Господь - свидетель, я сама все реже с ней разговариваю. Она так увлечена работой и взрослой жизнью, а я провожу остаток своих дней наедине со старыми воспоминаниями. Понимаю, любому живому человеку здесь должно быть неуютно. Не смущайся – я вижу это и по твоим глазам. Увы, семейное гнездо сгорело, а это – лишь никчемная серая коробка с вещами, которые уже никому на свете не нужны, кроме меня. А жива ли я? Нелюдимая старуха, не теряющая рассудок разве что благодаря маленькой внучке. Последней оставшейся родной внучке. Больше, кроме нее, у меня уже никого не осталось. Как и у нее. Эйден, ты хоть знаешь, что тебя привел сюда сам Господь? Кларетта прикрыла рот рукой и прерывисто вздохнула. - Ты веришь в судьбу, милый? - Я… не знаю, верю ли в судьбу. Правда, не знаю, - растерялся Эйден. – Знаете, я, скорее, не верю. Мне кажется, что судьба – это ответственность за поступки, которую мы не хотим брать на себя. Он нахмурился, вспомнив легкомысленную Лоис и трусоватую Фанни, но затем лица сестер в его воображении заслонила гримаса покойного Франческо Потенца. - Как же вы все-таки с Кеннетом похожи. Он был бы в восторге от знакомства с таким умным и серьезным молодым человеком. Не будь ты коммивояжером, я бы сказала, что из тебя может выйти прекрасный защитник правопорядка. Неведомая самой Кларетте проницательность этих слов испугала Эйдена. Наступил момент, когда он забыл всю унылую обстановку вокруг и думал лишь о том, каким беззащитным чувствует себя рядом с этой женщиной. - Но я говорила немного о другой судьбе. В этой судьбе сложно найти повинных и ответственных. Я о Руби и ее будущем, в котором, вероятно, меня уже не будет.***
Светло-бежевый седан подъехал к одному из гаражей за домом и в последний момент затормозил у самых ворот. Водитель и его пассажир подпрыгнули на сидениях и едва не полетели грудью на лобовое стекло. - Куда же ты так торопишься, Джоуи? За тобой будто кто-то гонится, - вызывающе произнесла рыжеволосая Изи, поправляя чуть съехавшую прическу. Джо повернулся в ее сторону с многозначительным взглядом. - А ты как думаешь, киска? Я пытаюсь спасти всех от пожара, бушующего в этих штанах вот уже битый час. Тебя, сладенькая, и вторую красавицу, которую я хочу оставить в целости и уберечь от наших страстных игр. - Да ты об этой «красавице» заботишься побольше, чем обо мне, разве что не трахаешь, - наморщила носик Изи. Она сразу же поняла, что речь идет о новой машине, которую Джо холил и лелеял с первого дня покупки и до сих пор. За несколько лет он, разумеется, купил и угнал целую серию машин, но лишь немногие из них удостаивались особой любви. - Когда это ты стала мне так дерзить? А ну быстро вылезла из машины и бегом наверх, пока я не наказал тебя на улице! - Тоже мне грозный мафиози, - Изи закатила глаза. – Что, даже не поможешь даме выбраться наружу? Ах да, когда это я стала думать, что ты у нас джентльмен. Когда она покинула салон автомобиля, Джо еще продолжал возиться внутри с ключами. В этот момент из дома через запасной выход вышел Эйден. Он был озабочен разговором с Клареттой, которую впервые увидел пару часов назад, но уже прощался с ней так, будто знал полжизни. Единственная просьба женщины звучала странно и даже удивительно, но ни капли не возмутительно – Эйден согласился ее выполнить не раздумывая. Он не заметил, как оказался на улице – настолько он был погружен в свои мысли, что сейчас прошел бы и мимо старого знакомого. Но его увидела Изи и, узнав, вскинула брови и широко заулыбалась. Кроме того, Джо уже тоже выходил из автомобиля, и ей захотелось хорошенько его позлить. - Э-хе-хей, красавчик! Ты ли это? – крикнула она, привлекая к себе внимание. – Да-да, это тебе, милый! Чтобы наверняка не упустить рыбку из сетей, она поспешила встать на пути у юноши, и тот оказался в ловушке. Во многих ситуациях Эйден способен был сохранять самообладание, но не при встрече с проституткой, соблазнившей и лишившей его девственности. Он застыл на месте, словно околдованный этим горячим взглядом, и не мог придумать, что сказать ей в ответ. Если бы Эйден был постарше и не выглядел настолько приятно, Джо спустил бы все на тормозах, придумав какую-нибудь остроту. Но при виде такого соперника он моментально ощерился. - Это что еще такое? - Помнишь меня, верно? – Изи приблизилась к Эйдену. - Сложно такое забыть. Я и сама прекрасно помню, Фред, дружочек… - Я тогда так и не представился, - заметил Эйден, сделав два шага назад. Услышав его, Джо расхохотался. - Какой забавный парень! Как вы познакомились, киска? - В баре. Я скучал за стойкой и не подозревал, что через несколько минут мое одиночество будет сметено рыжим ураганом, - перехватил вопрос Эйден, вдруг поняв, что откуда-то знает этого человека. Вот только откуда? - А мне казалось, мы познакомились еще раньше. Правда, в тот вечер я слишком много выпила и… могла запутаться. Изи бросила на Эйдена выразительный взгляд исподлобья, но больше ничего не сказала. - Ох, избавьте меня от дальнейшего рассказа. Приятно было познакомиться, парень, но у нас вообще-то с Изи срочные дела, так что… созвонитесь потом, ладно? Джо схватил любовницу за локоть, намереваясь утащить ее в дом. Изи моментально почувствовала прилив ревности с его стороны и еще больше распалилась. - А я только хотела предложить нам собраться втроем и выпить на брудершафт. Ну же, Джоуи, ты так невежлив! Намек Изи был более чем прозрачен, и от этого Джо разозлился еще больше. Делить любовницу со столь привлекательным незнакомцем в его планы точно не входило. А тем временем Эйден вспомнил, откуда ему знакомо это лицо, и возникшая между ними связь в лице распутной Изи представилась ему в совершенно ином свете.***
Июнь 1951 года Неосторожные действия Альберто Клементе и хитрый ход Лео Галанте привели одну из трех крупных семей Эмпайр-Бэй к гибели. В ходе диверсии, спланированной членами семьи Фальконе, в отеле «Герб Эмпайра» был убит как сам босс семьи Клементе, так и множество его сподручных. Некоторым его людям удалось бежать за считанные минуты после взрыва в конференц-зале, где собрались наиболее доверенные приспешники семьи. Некоторые еще до начала перестрелки поняли, что для хозяина все кончено, а их единственный шанс остаться в живых – очистить дорогу исполнителям приговора, вынесенного Комиссией. Первым, кто это понял, был Генри Томасино, узнавший Джо и Вито еще неподалеку от прачечной, где те забирали свои маскировочные костюмы уборщиков. И это еще куда ни шло, но вот те кошмарные усы (с их помощью эти придурки всерьез надеялись не привлечь к себе еще больше внимания?) он долго не мог забыть и в будущем еще не раз напоминал о них самим горе-конспираторам. Как бы то ни было, эта отчаянная парочка справилась со своим заданием, и Генри все же проникся к ним уважением. Разумеется, убийство босса и развал семьи стали для него катастрофой, но Джо и Вито были повинны в ней меньше всего. Как можно обвинять руки в том, что они выполняют действия, посылаемые импульсами из головного мозга? Руки – лишь инструмент. Генри знал, кто действительно заслуживал мести за произошедшее, и он бы с удовольствием осуществил ее сам, но, пока труп босса еще не остыл, любому из оставшихся в живых солдат было опасно начинать заниматься самосудом. Нет, теперь бездумная сила может сработать лишь в одном случае – когда ей покровительствует чистая мысль и расчет, подобные тем, что обитают в голове хитроумного консильери семьи Винчи. Единственное, чего теперь боялся Генри, так это того, что меры наказания лягут и на ни в чем не повинных людей, которые могли быть связаны с оставшимися в живых членами семьи. «Сиракуза» завоевала блистательную репутацию в Маленькой Италии и уже успела нажить завистников, так что теперь главной целью Генри должна была стать защита этого места и его хрупких обитателей.***
Вопреки всем расспросам и увещеваниям со стороны Генри, Руби так и не рассказала ему о Вито и, более того, продолжила с ним встречаться. На уровне подсознания это был жест протеста, который был необходим ей уже давно. Девушка по-прежнему сходила с ума при виде Генри и менялась в лице каждый раз, когда он заглядывал в «Сиракузу», но со временем она устала по ночам плакать в подушку. Ее ранила и невозмутимость мужчины, и его наставительный тон, когда тот принялся убеждать в том, что она ведет себя как непослушная маленькая девочка. Больше всего на свете Руби хотелось по-настоящему уязвить его в ответ, но пока она понятия не имела, как это сделать. Кроме того, после инцидента в ресторане «Мальтийский сокол» Вито так и не оставил попыток выяснить отношения и помириться с ней. По сути, тогда Руби не на что было обижаться – разве что на беспечность Вито, из-за каких-то срочных дел оставившего ее наедине с клиентами ресторана и теми нападавшими. Но, если рассудить, то он вряд ли мог догадываться о том, что именно в тот самый вечер на самое фешенебельное заведение в центре города вдруг решат покуситься какие-то гангстеры. Руби была честна с собой и даже не пыталась отрицать, что в глубине души ей было лестно внимание этого статного и весьма состоятельного молодого человека. На одном из последующих свиданий он подтвердил историю Бернардо Геллара о своем тюремном заключении, хоть и не желал изначально говорить об этой темной странице своей жизни. Однако затем он рассказал о непростой судьбе своей семьи, о долгах родителей, о том, как его сестре Франческе угрожал вышибала, подозрительно напоминавший того, что когда-то навещал Альфреда, и Руби в своих мыслях окончательно оправдала Вито. А теперь, если судить по его рассказам, он и вовсе собирался заняться лишь самым честным бизнесом, открыв собственную пиццерию. Спустя три дня после завершения задания с боссом Клементе Вито пригласил девушку в одно из зданий, расположенных в полумиле от ее собственной квартиры в Вест-Сайде. Совпадение или нет, но он выкупил место в том же районе и теперь уже руководил его отделкой. Помещение внутри изначально было отремонтировано получше, чем то, что когда-то с большими усилиями приобрел Альфред для «Сиракузы». Да и Вито не собирался увлекаться дизайном интерьера – для него было важно не это. - В «Сиракузе» сказочная обстановка – и вы здорово постарались, создав это чудо в итальянском квартале. У меня все будет гораздо проще. Вито обвел рукой расставленные по периметру зала столы и стойки, которые привезли накануне вечером и с которых еще не успели смести древесную пыль. - Добавь немного освещения вдоль стен, пару музыкальных автоматов – и готово. Добро пожаловать в пиццерию Скалетта! Руби с улыбкой ответила ему: - Звучит прекрасно. И когда же действительно откроются двери твоего заведения? - Неделя-другая – и сюда можно будет приглашать друзей и родных, - Вито повел ее дальше по залу. – Какая пицца нравится тебе больше всего? - Quattro stagioni, - вновь улыбнулась Руби. («Четыре сезона» – пицца, разделенная на четыре части, каждая из которых означает одно из времён года.) - А ты за разнообразие, – обернулся в ее сторону Вито. – Я передам своему pizzaiolo. В день открытия ее подадут каждому гостю. - Ты хочешь сделать мне приятное? – не удержалась от восклицания Руби и тронула его за плечо. – Мне приятно уже то, что ты пригласил меня сюда первой. Последний раз я испытывала нечто подобное, когда вошла в зал, много времени спустя ставший нашим с Альфредом баром. - За это следует выпить! Синьорина, вы согласны пройти в кабинет управляющего, чтобы разделить со мной немного вина? - А ты упорно загоняешь меня в угол! Еще немного – и мне уже будет некуда бежать. И тогда… - Опасаешься за свою честь? – прервал ее Вито. – Allora, учитывая, что здесь больше нет ни души, могу понять. - Ну уж нет, я могу за себя постоять! – возразила Руби и, ускорив шаг, быстрее самого Вито отправилась к двери кабинета. Вито проводил ее тем взглядом, каким много лет назад провожал ее сестру.***
- За твоего отца, - поднял бокал Вито и пристально взглянул на Руби. Девушка и ухом не повела, хотя внутри она вздрогнула от упоминания о Кеннете. Сегодня – 18 июня – у него действительно был день рождения. Вино пришлось по вкусу обоим – не зря Вито обращался за советом к бармену из «Эдемского сада». Стэнли знал толк в своем деле. Маленький кабинет, укутанный полумраком из-за задернутых жалюзи (лишь настольная лампа освещала место банкета) сжимал мир вокруг них двоих в квадратную точку и располагал к более доверительной беседе. Выпив первый бокал, Вито заговорил о том, как познакомился с Кеннетом – разумеется, избегая подробностей и грубостей военного быта тех лет. - С первого дня я был уверен в том, что встретил удивительного человека. Руби, у тебя был отец, которого никогда не было у меня! И я мечтал, чтобы он стал моим отцом. Кеннет держался с каждым из нас на равных, но не забывал об уставе, и поэтому нам никогда не удавалось поговорить обо всем, чего бы хотелось. Он мог понять любую шутку, но не следовало шутить с ним каждую минуту. И когда мы в тот день, на Сицилии… Вито налил себе еще вина. – Когда выбрались живыми из всего отряда лишь мы двое – он, капрал, и я, рядовой, - мне казалось, что нас в тот момент спасла сама Санта Мадонна. Если бы только он сейчас был здесь, он бы наверняка сказал то же самое. И… если бы он был рядом с нами, то я бы сначала спросил у него то, что теперь собираюсь спросить у тебя. Руби одарила его непонимающим взглядом. - Хочу сказать, что… точнее, если… аргх, без виски здесь не обойтись, но его нет. Постой. Он привлек ее к себе, и Руби не сопротивлялась, но поцелуй, как и в предыдущие разы, не вызвал у нее почти никаких эмоций. Поначалу, когда все было в новинку, легкое тепло пробегало по спине, и внутри все трепетало оттого, что она может быть любима, но, как ощущения от нового блюда, чей вкус удивляет свежестью, но не западает в душу, со временем стираются, так и восторженность Руби со временем сошла на нет. Теперь уже ей было жаль все заканчивать – она подозревала, что в этом случае больше никогда не увидит Вито. А он ей нравился, пусть и не так, как бы тому хотелось. Но следующие слова Вито развеяли и эту последнюю сладкую иллюзию.***
- Что желаете на обед, синьора? А вы, маленький синьор? – самым серьезным тоном спросил Луиджи, глядя на гостей. Это были новые для него лица, и официант мог поклясться, что до этого ни разу не видел их в «Сиракузе». - Non lo so, porti qualcosa dolce, - увидев земляка, старая Тереза поспешила перейти на родной язык, на котором ей было изъясняться проще всего. - Dolce… un dessert? – Луиджи поймал утвердительный кивок и обратился к пухлощекому мальчику, сидевшему рядом с синьорой и беспечно болтавшему ногами в воздухе: - E tu? - Хочу пиццы с колбасками! – воскликнул Роберт (а это был именно он) и пытливо взглянул на официанта. - О… ее придется подождать. Ты готов подождать, мальчик? Луиджи украдкой поймал взгляд Терезы. - Мы подождем, - сказала она. - Molto bene! Очень хорошо. Спасибо за ваш заказ, надеемся, вам у нас понравится. - Speriamo anche. Подруга хвалила это место, говорила, здесь уютно. И говорила о… выступлениях. La cantante… - О, наша певица выступает вечером. Если вы хотите ее послушать сегодня, подождать нужно будет… еще пару часов. - Это долго? – спросил Роберт. - О, мальчик, ты за это время успеешь дождаться и съесть несколько пицц. - Я люблю пиццу! И я хочу послушать певицу сегодня, - ответил Роберт, качая головой. – Ты обещала! Тереза недовольно произнесла: - Padre aspetterà. - Но он снова придет поздно! – возразил Роберт и насупился. Луиджи предпочел не вмешиваться в дальнейший разговор няни с ребенком и поспешно удалился, чтобы передать заказ повару. Вся в смятении от произошедшего в этот день, Руби явилась в «Сиракузу» на час раньше обычного и приуныла еще больше, не обнаружив там Альфреда. Ей срочно требовалось излить кому-то свои переживания. - Ciao, bella. Кто тебя так расстроил? Луиджи чуть было не пронесся мимо нее, но все же успел заметить мрачное выражение на лице девушки. - Ты не видел Альфреда? - У него какая-то встреча. Синьор Томасино звонил ему и… но да ты уходишь от вопроса! Что-нибудь случилось, Руби? - Мне предложили выйти замуж, - ответила она. Луиджи всплеснул руками. - Madonna! Но это же чудесная новость. - Я отказала. - Но почему? – казалось, в следующую секунду горе Луиджи было неутешно. Он приземлился на одно из мест за стойкой и принялся причитать. - На самом деле, ему нужна была другая девушка, - Руби мысленно произнесла: «Моя сестра». А вслух добавила: - А мне нужен другой мужчина. - О, Madonna mia, только не говори, что все из-за синьора Томасино! – Луиджи закрыл голову руками. – Руби, я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты была счастлива, но ты ведешь себя как… - Капризный ребенок, знаю. - Нет, не то слово. Как легкомысленная… забыл слово. - Дурочка, - подсказала ему Руби. Их диалог прервал звонок телефона за стойкой. - Я лучше пойду, а ты пока подумай над тем, что натворила. Ох, беда-беда с ней… - уже про себя пробормотал Луиджи, удаляясь в глубь зала. Руби взяла трубку. - Бар «Сиракуза». Buongiorno! - И вам того же. Мне нужно поговорить с одной женщиной, что сейчас находится в вашем баре. Вас не затруднит моя просьба? - Разумеется, нет. Кого вам позвать? - Синьору Терезу. Она обедает вместе с маленьким мальчиком, и, думаю, у вас они занимаются тем, что поглощают сладкое и прочую вредную дрянь. Руби поморщилась от неожиданной грубости, но промолчала. Она оглядела зал и увидела Терезу с Робертом, уже неохотно откусывавшим от очередного куска пиццы. - Кажется, я поняла. Как о вас сообщить? - Скажите, что из дома. Синьора Тереза поймет. - Хорошо. Я сейчас сообщу… - Я жду, - прервал ее голос.***
Услышав послание от Руби, Тереза моментально всполошилась. - Я так и знала, что нам не стоило здесь задерживаться! Роберт, ты очень капризный мальчик. Мы могли поесть и вернуться обратно, но нет, тебе нужно все и сразу. Сейчас папа будет ругаться, и ругаться со мной, но дома достанется нам обоим, вот увидишь. Все это она оттараторила по-итальянски, и Руби с Робертом оставалось лишь помалкивать во время столь страстной тирады. - Вы посидите с этим ребенком, пока я разговариваю по телефону? – обратилась к Руби няня. - Ну… пока я никуда не тороплюсь. Хорошо, - сдалась Руби. - Molte grazie. Я вернусь, Роберт, и тогда нам придется идти домой. - Но я не хочу!.. Я хочу послушать! – застучал ножками по стулу Роберт. Тереза, проигнорировав очередной каприз, поспешила к стойке. А Руби, оставшись наедине с мальчиком, присела напротив него и негромко спросила: - Что же ты хочешь послушать? Роберт поднял на нее свои большие зеленые глаза. После слов Терезы он чуть не заплакал, но теперь, когда рядом была лишь незнакомая ему девушка, мальчику стало стыдно выпускать наружу слезы, и он, сжав кулачки, сказал: - La cantante. Руби расплылась в широкой улыбке. - Ты хочешь послушать певицу? - Да! Подруга Терезы и мальчик… он ненамного старше меня, если что, - сразу же добавил Роберт. – Подруга Терезы – его бабушка. Они были здесь. Мальчик сказал, здесь есть певица, красивая, как фея. И она пела песню. Эту песню ему пела мама… и он расплакался. Расплакался, как девчонка. - И что же это была за песня? – заинтересованно спросила Руби. В этот момент она жалела, что по большей части незнакома с посетителями «Сиракузы», в том числе и с тем мальчиком. Она даже не видела его лица в тот момент, о котором рассказывал Роберт. - Я забыл, как она называется. - Ну, ничего страшного. Так ты хочешь послушать певицу. И ты тоже хочешь послушать что-то, что пела тебе твоя мама? - Я не помню, что мне пела мама, - Роберт хмуро сдвинул брови. – Ее давно с нами нет. - О, прости меня, милое дитя. Руби вздохнула и почувствовала, как в груди у нее образовался ком. А Роберт все это время внимательно разглядывал ее и теперь собирался что-то сказать, но побоялся и промолчал. - Хочешь, певица споет тебе песню, которую ей пела ее мама? Это не итальянская песня, а… американская. Но она всегда ей нравилась. - Хочу, - закивал Роберт. – Итальянские мне поет Тереза. Она их много знает. Она и говорит со мной по-итальянски. Но мы ведь в Америке! Здесь все говорят по-американски. И только Тереза – по-итальянски. - А у меня бабушка – итальянка. Правда, она почти никогда мне не пела. Говорила, что не умеет петь, и у моей мамы, мол, это лучше получается. А та по-итальянски и двух слов связать не могла! - Мой padre ругается по-итальянски. Он думает, я не понимаю, но тот мальчик давно все мне рассказал об этих словах. Так что я очень понимаю! Но padre так не думает. - Да ты что! – рассмеялась Руби. За несколько минут она почувствовала к этому мальчику такое тепло, будто какая-то часть души знала о том, что они родные люди.***
Вернувшаяся Тереза разрушила мягкий и уютный кокон, сплетенный вокруг них двоих, однако не разбила обоим сердца новостью о том, что им срочно нужно ехать домой. Вместо этого она сказала: - Padre приедет сюда. К началу выступления должен успеть. Радуйся, что у него сегодня хорошее настроение, детка. Руби, слышавшая тот голос по телефону, мысленно не согласилась с «хорошим настроением». - Спасибо, - отчеканила Тереза, обращаясь уже к ней и тем самым выпроваживая из-за стола. - Ты уже уходишь? – погрустнел Роберт. - Мы еще увидимся, малыш. И даже быстрее, чем ты думаешь. Помнишь насчет песни? Все исполнится, - девушка ободряюще улыбнулась ему.***
Пока Руби готовилась и разговаривала с приехавшими, как всегда, в срок музыкантами, до «Сиракузы» успел добраться отец Роберта. Как он и обещал, обошлось без опозданий. Тони Бальзам и впрямь был в прекрасном расположении духа. Ему не терпелось провести свободное время с сыном, и ради прихоти Роберта он даже согласился приехать в бар. До сих пор ему не доводилось бывать в «Сиракузе» - он лишь краем уха слышал о том, что это заведение набирает популярность в Маленькой Италии, а вскоре ему предстояло узнать, что баром владеет Генри. Но это было впереди. Сейчас же он с интересом оглядывал интерьер «Сиракузы» и предвкушал дегустацию местных напитков.***
Обещание Роберту Руби приберегла напоследок. Вначале она исполнила части привычного репертуара и, выхватив в зале, насладилась ошалелым выражением лица мальчика, когда тот узнал в «красивой, как фее, певице» новую знакомую. Перед заключительной песней Руби отпустила музыкантов и села за пианино сама. - Как мы и договаривались, малыш, - произнесла она и кивнула в сторону Роберта. Тот от волнения выпрямился и даже вытянул шею. My girl, my girl, don’t lie to me Tell me where did you sleep last night? In the pines, in the pines Where the sun don’t ever shine I would shiver the whole night through.* Тони с изумлением смотрел на своего сына. Но с не меньшим изумлением он смотрел на певицу, ведь объявленное в начале выступления имя ему, разумеется, было известно.***
В тот вечер Руби больше не встретилась с Робертом и его семьей, а на следующий день Тони приехал один, в глубине души надеясь на то, что Гарнет иногда тайком наведывается сюда, чтобы проведать сестру. Но Гарнет не была настолько глупа, чтобы в своем нынешнем положении светиться там, где ее могли бы обнаружить быстрее всего. За Руби она следила с помощью одного бойкого уличного мальчика, преданного ее щедрому кошельку. Но если бы это было единственным мотивом, Руби могла бы жить спокойно и не тревожиться о том, что за ней следят. Другой причиной, по которой Тони так сильно заинтересовался девушкой, было его желание воспользоваться неожиданным совпадением и причинить особое страдание бывшей любовнице. Отчего-то хрупкий вид Руби и ее чувственные черты лица внушили ему мысль о том, что эта девочка с легкостью соблазнится щедростью и представительностью взрослого мужчины, проявляющего свою заинтересованность ею. А он с удовольствием воспользуется этим. Впечатление в итоге он произвел, но совершенно иное, чем предполагал.***
Руби не сразу, но узнала отца «того самого мальчика» и сильно испугалась. Именно страх стал первой и главной эмоцией, сковавшей ее при встрече с Тони Бальзамом. А он преградил ей дорогу, и Руби ничего не оставалось, кроме как присесть рядом за стойкой и выслушать, что он скажет. - Мой малыш вот уже сутки не может остановиться, вспоминая о тебе. Болтает без умолку, и хоть что-нибудь могло бы его отвлечь! Странно, он будто влюбился. - Маленькие дети с легкостью влюбляются в то, что искренне считают красивым. Я очень рада, что Роберту понравилось выступление. Он мне тоже сильно приглянулся. И…я сожалею, что рядом с этим прелестным ангелом нет матери. Руби говорила, а ее руки, сложенные на коленях, плотно обхватывали одна другую, стараясь скрыть дрожь, которую она испытывала, разговаривая с Тони. - Не стоит жалеть. Такая мать ему и не нужна была. - Какая бы она ни была – она все же мать. Да, ребенок может быть очень сильно привязан к отцу или другим членам семьи, но без матери его детство сразу же заканчивается. Поверьте, я знаю об этом не понаслышке. - Да, я знаю, - вырвалось у Тони, но он сразу же себя одернул и убедился в том, что Руби истолковала его слова в ином смысле, нежели он необдуманно вложил в них. Если бы она поняла, что он знает о Дейзи, это вызвало бы немало вопросов даже у такого наивного создания, как Руби. - Надеюсь, вы с ним еще придете сюда. А сейчас мне нужно спешить. Простите меня за невежливость… - Мне тоже пора. Но я бы мог подвезти тебя по пути в нужный район. - Спасибо, но мне не нужен другой район. Моя бабушка живет в этом. - Ладно. Но ты же не боишься меня, верно? – глаза Тони сузились в щелки. Он придвинулся ближе, и Руби резко встала и поспешила к выходу. - Всего вам хорошего, синьор. Передавайте привет Роберту! Этой же ночью ей приснилось, как Тони проникает в их старую квартиру в Маленькой Италии и пытается ее задушить.***
Спустя несколько дней после уничтожения Альберто Клементе руководитель покушения, Карло Фальконе, окончательно успокоился, а вот жажда крови босса семьи Винчи оставалась не до конца удовлетворенной. Фрэнк Винчи был уже стар, однако его жестокость с возрастом лишь усилилась и временами пугала даже Лео. - Это еще не все. Мало открутить голову у гадины, необходимо распотрошить ее полностью и сжечь эти потроха. Поэтому я приказываю, чтобы до конца месяца все важные точки семьи Клементе были уничтожены, а все оставшиеся люди – стерты в порошок. Лишь одного из них я бы хотел прикончить лично. Того, кто притащит на порог моего дома Генри Томасино – живым и целым, что важно, - я вознагражу особо. Но прежде стоит выяснить, где он околачивается и что можно поразбивать, чтобы причинить этому мешку дерьма дополнительный ущерб. Только потом тащите его сюда. Всем все ясно? - Да, босс, - в унисон ответили капо, собравшиеся в его кабинете. И лишь Лео Галанте не смог ответить на слова Винчи, ибо его не было в тот момент с остальными. Воодушевленный первой крупной победой в этой войне, он отправился в новый тайный штаб, чтобы посовещаться со своими подчиненными, которых после гибели Клементе поубавилось, но которые по-прежнему рвались в бой.***
Прошло несколько дней с тех пор, как Кларетта перестала отвечать на звонки, и Руби наконец собралась с духом, чтобы навестить ее. Тогда, в разговоре с Тони, она солгала, ибо целью ее прогулки был не визит к бабушке. Она все реже бывала в той старой квартире, предпочитая обходить ее стороной. Вместе с тем Руби ощущала, как внутри нее крепнет отвратительный росток эгоизма. Она стала замыкаться в себе, и окончательное расставание с Вито также подпитало это ощущение. Альфред и Луиджи замечали, что с их подругой творится что-то неладное, но никакие их усилия не помогали девушке излечиться от этого ядовитого ростка. А теперь ее впервые за долгое время охватило настоящее беспокойство. Какой бы нелюдимой в последние годы Кларетта ни становилась, человечности у нее никто не отнимал, поэтому она бы ни за что не позволила Руби так долго о себе волноваться. Девушка взлетала по лестнице на четвертый этаж и мысленно надеялась, что с Клареттой не случилось ничего серьезного. Может, сломался телефонный сигнал? Или Кларетта увлеклась каким-нибудь занятием, почему бы и нет? Вначале она непрерывно жала на звонок, затем барабанила в дверь, но внутри так и не возникло ни одного звука. Сердце Руби совсем сжалось. Уйти просто так, ни с чем, она не могла. - Ни за что, - вслух сказала сама себе Руби и отправилась на этаж ниже, надеясь, что Джо дома.***
- Ciao, Флауэр, - Джо был весьма удивлен ее появлению. Вдобавок, казалось, он был в квартире не один, и что-то подсказывало девушке, что здесь мог быть и Вито. - Ты ведь не прощения пришла просить у моего друга за разбитое сердце, м? Потому что он сейчас немного занят, - ухмыльнувшись, сказал Джо. – Скажем так, проходит курс реабилитации у дока Джо Барбаро и его девочек. - Мне все равно, - с каменным выражением лица ответила Руби, и что-то в ее лице и голосе убедило Джо в том, что она действительно пришла по другой причине. – Дело прошлое. Сейчас мне нужна твоя помощь.***
- Надеюсь, дело быстрое, и я успею вернуться домой до того, как друг заподозрит меня в том, что я околачиваюсь с его бывшей подружкой, - пропыхтел Джо, проворачивая отмычки в замке. – Советую надеяться на то же самое и тебе. Наконец, внутри замка что-то щелкнуло, и входная дверь открылась. - И снова Джо устанавливает рекорд по взлому чужого дома! - Ты войдешь со мной? – выдохнула Руби. - О… ладно. Но только если ты пообещаешь, что старая ведьма не подожжет меня, увидев непрошеного гостя в своем доме. - Джо, я прошу тебя! – Руби повысила голос. – Твои остроты сейчас нисколько не уместны. Если мои тревоги ложны, можешь глумиться сколько захочешь, но только, пожалуйста, проводи меня теперь внутрь. - Мне идти вперед или только после дамы? – уточнил Джо. - Будь за моей спиной. Она открыла дверь и вошла в прихожую, затем бегом отправилась на кухню, миновала гостиную и детскую комнату, и только после этого осознание реальности начало возвращаться к ней вместе со слухом, и она, наконец, услышала восклицания Джо, остановившегося в коридоре между кухней и гостиной. - Ни хрена же себе! Что еще за дерьмо? Квартира была пуста, как скорлупа выеденного яйца, или как картонная пачка, когда из нее вынут последнюю сигарету, или как бывает пусто сознание, когда сталкиваешься с сильнейшим потрясением в своей жизни. Все, до последнего гвоздя в стене, исчезло отсюда, и теперь Руби с трудом узнавала свой прежний дом. Это не могло быть реальностью. В реальности вся внутренность дома вместе с человеком не может стираться, будто ее никогда здесь и не было. - Стой! Вот же я олух. Идем наружу, - Джо схватил ее за руку и вытащил на лестничную площадку, где затворил дверь и ткнул пальцем чуть ниже дверного глазка. - Мы с тобой оба слепые олухи. Я ведь прав, что здесь раньше, как и на дверях всех остальных квартир, была табличка с именем? - Ее теперь тоже нет, - одними губами произнесла Руби и почувствовала, как сознание отчаянно стремится вырваться из ее тела. - О чем ты думаешь, Флауэр? Руби помолчала несколько секунд и затем, обернувшись к Джо, слабым голосом произнесла: - Позвонить… можно? Джо развел руками. - Куда теперь деваться. Пошли.***
Телефон в квартире Джо стоял на тумбочке в прихожей, а из противоположной стороны коридора доносилась музыка, приглушавшая голоса плескавшейся в ванне троицы – Вито, его новой подружки Джины и, конечно же, Изи. - Джо, ты чего там возишься? – крикнула Изи из ванной. – Пока ты доползешь, твой дружок уже доведет меня до изнеможения. - Не иди, Джо, мне и одному здесь неплохо! – с насмешкой возразил ей Вито. - Вообще-то, пока ты там развлекаешься с моей подружкой, я развлекаюсь с твоей! – не удержавшись, громко ответил ему Джо. - Прошу, не надо. Не провоцируй… и не зови его сюда, - наморщила лоб Руби. Прислонив телефонную трубку к уху, она напряженно вслушивалась в гудки и ждала. - Чего ты там бормочешь? А, черт с тобой. Девочки, кто добавит сюда еще горячей воды? В трубке продолжалось монотонное гудение, и, наконец, Руби не выдержала и повесила ее обратно. Джо сочувственно посмотрел на нее. - Может, твоя бабуля просто… - Не надо. Пожалуйста. Только не сейчас. Еще одна легкомысленная шутка – и Руби пришла бы в окончательное негодование. К счастью, Джо вовремя остановился и лишь запыхтел. - Нет, я должна попытаться снова. Не хочу ехать в участок. Она схватила трубку и еще раз набрала номер. - Бернардо Геллар. Чем могу служить? - Мистер Геллар! – закричала Руби. – Это Руби Флауэр. Вы можете приехать прямо сейчас? - Прямо сейчас? Что случилось, Руби? – Бернардо не на шутку обеспокоился с первой же секунды. - Прошу вас. Приезжайте, мистер Геллар. Бабушка пропала. Все вещи… - О боже. Так, расскажешь все на месте, жди меня у квартиры. Я уже выезжаю. Джо забрал у Руби трубку и сам положил ее обратно. Затем он похлопал девушку по плечу, выводя ее из оцепенения. - Не хочешь колы из холодильника? Можешь пройти на кухню. - Нет, спасибо, Джо, - покачала головой Руби. – И спасибо, что разрешил позвонить. И за замок… Я больше не буду вам мешать.***
Бернардо заметил страшную бледность Руби даже в полумраке лестничной площадки. Он осторожно подошел к ней вплотную и тихо спросил: - Ты как? Вместо ответа Руби подскочила к двери. - Взгляните сами. Бернардо с изумлением прошелся по квартире, пытаясь ухватиться взглядом хотя бы за малейшую зацепку, но проблема была в том, что единственной зацепкой остались голые стены. - Здесь необходимо снять отпечатки. Я едва ли смогу справиться со всей площадью самостоятельно, придется вызвать подмогу. - Обязательно прямо сейчас заявлять обо всем в полицию? – жалобно посмотрела на него Руби. - Если бы у нас была какая-нибудь другая возможность узнать что-то о Кларетте! Я понимаю, тебе страшно. А полиция непременно все усложнит. Я это тоже понимаю. Поэтому пока мы с ней связываться не будем. Для начала мы перестанем топтать здесь полы, потому что даже там могут прятаться улики. Пойдем в какую-нибудь закусочную, выпьем… тебе нужно немного взбодриться, а то вон какая бледная… - Бернардо потрепал ее по плечу. – Там и поговорим о том, что делать дальше.***
Ноги сами привели их в «Сиракузу», где Бернардо немедленно потребовал для них самое уединенное место, и Альфред, глядя на бледную Руби, уступил им свой кабинет. - Я могу помочь? – озабоченно добавил он, на что Бернардо ответил ему отрицательным жестом и захлопнул дверь прямо перед носом Альфреда. - Нет, пусть он останется, - пробормотала Руби, садясь в кресло. - Сейчас он нам не нужен. Итак, приступим? – Бернардо приземлился рядом. – Сейчас ты должна вспомнить всех знакомых Кларетты и вообще людей, с которыми она обменивалась словом больше одного раза. Затем ты подробнейшим образом расскажешь мне, при каких обстоятельствах вы виделись в последний раз, и что она тебе говорила. Подробнейшим, это понятно? - Когда мы виделись в последний раз, она говорила… я не помню, что она говорила, - Руби опустила глаза. - Что значит не помнишь? Сосредоточься, девочка! Ты все отлично помнишь. Давай пока поговорим о том, насколько доверительно вы разговаривали с ней в последний месяц. Она часто звонила? А ты? Вместо ответа Руби закрыла лицо руками, и по всему ее телу пробежала дрожь.***
Прошло еще несколько дней, но ничего не изменилось, и все по-прежнему терзались догадками о произошедшем. Впрочем, смутные идеи появлялись лишь у Бернардо, в то время как Руби совершенно не понимала, что ей следует думать. Она рассказала обо всем Альфреду и Луиджи, и оба были огорошены. - О Пресвятая Дева, и как понимать этот знак? Он пуст! Ни слова, ни человека, и нам остается лишь вопрошать небеса? – запричитал Луиджи. В отличие от него, Альфред вел себя более сдержанно, но это не значило, что он меньше переживал за подругу. - Это слишком странная история. Не может быть, чтобы вы совершенно не знали, куда могла бы даже в теории отправиться Кларетта. Не могла же она провалиться сквозь землю вместе со всеми вещами, в конце концов! И чем же сейчас занят этот мистер Геллар? - Он ищет. Ищет следы, которые могли остаться в квартире, опрашивает соседей, разговаривает с булочниками и продавцами газет. Что еще сейчас можно сделать? - Значит, этого недостаточно! Мы должны рассказать обо всем Генри, - сказал Альфред. - Зачем ему это? – удивленно распахнула глаза Руби. – Это мое семейное дело, и я рассказала вам только потому, что вы – мои лучшие друзья. У него и без этого сейчас полно забот! Неужели вы не заметили, что он снова все реже приходит? Зато по вечерам в «Сиракузе» собирается все больше странных людей. Людей, похожих на того синьора Монти. «Сиракуза» становится популярнее, и это привлекает сюда все больше бандитов. Вот о чем сейчас нужно заботиться Генри, а не обо мне! - Это не бандиты, Руби. Это охрана, о которой знаем лишь мы с Луиджи и сам Генри. Он сказал, что нам придется закрыть на это глаза и не забывать приносить им кофе с сигаретами и пиццу. Все это включено в их почасовую оплату. - Что? Зачем нам охрана? – встрепенулась Руби. – Значит, они сидят здесь теперь всегда? Даже сейчас? - Можешь выглянуть из кабинета и убедиться в этом, - пожал плечами Альфред. – Только не спрашивай сейчас о том, зачем они нам нужны. А если так не терпится, то лучше спроси у самого Генри.***
Двухметровый верзила старого Галанте по прозвищу Пепе гнал на автомобиле, чудом избегая столкновения с телефонными будками и мусорными урнами. Задание, полученное от Лео, было настолько важным, что заставляло волноваться и самого Пепе, тем более что он знал, кого едет спасать. Хоть он и был грубым воякой и пьяницей, короткий разговор с юной девочкой, младшей внучкой Лео, тогда, несколько лет назад, запечатлелся в его памяти, пусть даже и неярким пятном. Лео был в ярости. Серьезно, таким Пепе не видел его бог знает сколько лет. Едва не упустить из-под носа то, о чем знали другие приближенные Фрэнка уже несколько недель - и все из-за вскружившего голову успеха. Отомстить самому Генри за предательство, которое тот пусть и не совершал, – это в порядке вещей, но всерьез желать отомстить всем, кто хоть как-либо был связан с ним? Это было жестоко даже для Лео. Но да бог с этими «всеми». Главное – спасти девочку, которая уж точно ни в чем не виновата, и на которую, по правде говоря, Лео возлагал куда больше надежд, чем на связавшуюся с дьяволом и давно испортившуюся Гарнет.***
Грохот за пределами кабинета и звуки выстрелов заставили всех троих в ужасе подняться со своих мест. - Что происходит? – воскликнул Альфред. - В баре… стреляют? – тяжело дыша, проговорил Луиджи. Руби беспомощно озиралась по сторонам. Они боялись покинуть кабинет.***
Не меньше десятка солдат Винчи, держа автоматы наперевес, ворвались в «Сиракузу» и начали безостановочно палить во все, что видели перед собой. В стеклянную люстру, в стены, в алкоголь за стойкой – и в посетителей. Свинцовый град обрушился на всех мужчин, женщин и детей, оказавшихся в этот роковой вечер в баре. «Не оставить в живых ни одной души», - таков был приказ ополоумевшего старика Винчи. Сидевшие по углам зала солдаты, нанятые Генри, резко встали и принялись стрелять в ответ. Но с пистолетами, которые легко прятались в карманах и так же легко вынимались, они недолго смогли противостоять пальбе «томпсонов». Укладывая всех присутствовавших в зале – одного за другим – солдаты Винчи планомерно продвигались в сторону кабинета управляющего. Наконец, один из них схватился за ручку двери и обнаружил, что вход заперт.***
- Черт побери, Генри! Где же ты? Видимо, в отеле его нет. Альфред напряженно вцепился в телефонную трубку и молил о том, чтобы ему ответили. - Плевать, звони в полицию! Они же сейчас сюда вломятся! – вопила Руби. - Будто ты уже не знаешь эту полицию! Они приедут сюда только тогда, когда все уже кончится! Генри должен знать, что происходит! В дверь врезалась дюжина пуль, и еще через несколько секунд, когда, полностью продырявленная, она перестала служить защитой, в комнату вломились солдаты. - Стойте! Мы не знаем, что происходит! – Альфред поднял руки, готовый сдаться, и вместе с тем, бросив трубку, шагнул вперед, стараясь заслонить Руби и Луиджи. – Мы ничего не знаем. Все, что здесь есть – забирайте, только не стреляйте, умоляю. - Святая Мария… – зажмурив глаза, молился Луиджи. – Матерь Божия, молись о нас, грешных… - Альфред! – ахнула Руби, поняв, что он закрывает ее своим телом. - Здесь же синьорина. Побойтесь Бога, умоля… Больше дюжины пуль сразу из трех автоматов достигли своей цели. У Альфреда изо рта хлынула кровь, и он упал прямо на руки Руби. Ее крик, полный горечи, заглушила еще серия выстрелов, доставшихся бедному сжавшемуся в комок Луиджи, едва успевшему перед смертью попрощаться со своей семьей. Руби осталась одна в окружении двух трупов – и совершенно беззащитная перед этими бездушными машинами для убийства. Из ее глаз ручьем полились слезы, и сердце сжалось, предчувствуя, что настало время и ее последнего вздоха. Солдаты вдруг опустили автоматы, и один из них что-то негромко сказал другому. Оба переглянулись и с такими же невозмутимыми лицами бросили автоматы на пол и вынули из карманов ножи. - Нет! – завизжала Руби, отчаянно впиваясь ногтями в кожу Альфреда, которого все еще не выпускала, и который теперь стал для нее щитом. Она с трудом шагнула назад, оттаскивая за собой тело, и все это время не могла унять рыданий. Но те были быстрее, и пока один отбросил в сторону тело Альфреда, другой схватил Руби и несколько раз вонзил нож ей в грудь, а затем в живот. Руби брыкалась и кричала, заслоняясь от ударов, и некоторые из них ей все же удалось отразить, но затем она окончательно ослабела и осела прямо в руках нападающего. Тот решил, что с нее хватит, и опустил девушку на пол. - Что ж, если бы здесь еще был Генри, это был бы джекпот, а так лишь персонал и его шлюха. Но и этого достаточно. Идем, надо еще поджечь эту халупу. Но в зале они уже столкнулись лицом к лицу с Пепе. Тот, вооруженный с ног до головы, шагал по дороге, усыпанной осколками и пулями, мимо окровавленных трупов, и ярость застилала все мысли в его голове.