Как пробурить небеса: Пособие для Чайников

Ния Теппелин. Первая Принцесса государства Зверолюдей. Ние не спалось. В попытках заснуть она перепробовала все возможные позы, но сон к ней не шел. Было ли тому виной полнолуние или же просто ей не спалось, она знать не могла. Отчаявшись в своих попытках отыскать свои сновидения, она лежала, откинувшись на груду подушек, и смотрела в огромное панорамное окно, занимавшее всю стену ее немаленьких апартаментов. А за окном, в своей величественной неспешности, медленно плыли облака, укрывая горизонт сплошным бело-серым покрывалом. А над казавшимся бесконечным морем облаков расстилался необъятный океан неба с мириадами звезд, сияющих на нем. Ния приподняла руку, рассматривая, как лунный свет отражается от ее белой, словно алебастр, кожи. Этот был мягким, не жгучим, каким было солнце. Он... словно пытался успокоить её. Она чуть отвела взгляд и посмотрела наверх. На звезды. В тот же миг она ощутила какую-то противоестественную тягу, жгучее желание, оказаться там… ближе к ним. Это желание всегда было с нею. Всю ее жизнь. Необъяснимо и беспощадно сильно ее тянуло к звездам. Она пыталась найти этому рациональное объяснение, но каждый раз ее суждения разбивались о стену незнания. Ния не знала действительно многого. Жизнь во дворце была действительно не так прекрасна и радужна, как могло показаться. Ей было разрешено передвигаться лишь в рамках определенной территории, которую составляли два изолированных этажа дворца, куда не было доступа никому, кроме высших лиц государства и немногих слуг. Ни о каком посещении остальной столицы, не говоря уже о поверхности, речи и быть не могло. За всю свою жизнь Ния видела лишь десять-двенадцать разумных, включая своего отца, четырех маршалов, Дедушку и служанок, которые прислуживали отцу. «Дедушка» – специально приставленный к ней зверолюд, который занимался ее обучением, воспитанием, содержанием… да вообще всем, что было с нею связано, - был крайне молчалив. За все то время, что Ния себя помнила, он сказал едва ли три десятка фраз. Но это не мешало ей понимать и любить «Дедушку», как никого другого во дворце. Даже больше… чем отца. Лоргеном Теппелин… ее отец, был "человеком", которого она боялась до дрожи. Всегда холодный, мрачный и загадочный, он был жесток, беспощаден и безгранично безэмоционален. Ние всегда казалось, что ее отец как будто… мертв. Изнутри. Об этом говорило все. Взгляд, слова, движения. И она боялась этого. Боялась стать такой же. Дни текли для нее совершенно незаметно. Какая разница, сколько прошло времени: день или неделя - если вокруг тебя не меняется совершенно ни-че-го? Вот и Ния не видела. До последнего времени. Две недели назад что-то произошло. Сначала, поздно ночью вся столица единовременно содрогнулась. Никто достоверно не знал причин, лишь старый Гуам пробормотал что-то про «Активацию Спирального Ядра». А спустя двадцать минут после активации, по всему королевскому дворцу разнесся леденящий душу, жуткий… и одновременно с этим… живой смех. Не сразу Ния поняла, что этот смех, это жуткое сочетание лающих и каркающих звуков, вызывающих мороз по коже – это смех ее отца. Но еще больший шок ее постиг, когда она увидела своего отца.. вживую. Нет, внешне Спиральный Король никак не изменился, остался таким же, каким и был долгие века одиночества. Но она почувствовала. Почувствовала, что где-то глубоко внутри ее родителя, в самом темном и труднодоступном месте того пепелища, что люди называют «душой» шевельнулось… что-то. И этого что-то хватило, чтобы Ния счастливо улыбнулась, не стесняясь отца и его свиты. Нет, маленькая принцесса не знала, что значит «душа», да и слова "человек" отродясь не слышала. Да и вообще она знала куда меньше, чем положено знать ребенку ее возраста, и других детей она никогда не видывала. Но это не делало ее глупой, даже наоборот, Ния была крайне проницательна. И ничто, ничто не мешало ей чувствовать. Чувствовать и мечтать, что когда-нибудь ее отец улыбнется. Улыбнется по-настоящему и искренне. Думая о всем этом, нежась в приторно-мягкой постели, Ния и не заметила, как, так не хотевшая приходить сладкая нега сна, сморила ее. Потяжелевшие веки закрылись, и маленькая принцесса погрузилась в глубокий и хороший сон, а на ее безмятежном лице играла добрая и едва заметная улыбка. А облака все так же плыли вдаль, освещаемые безбрежным океаном звезд.