Глава 7
5 января 2016 г. в 19:35
Проходя мимо грязных лачуг Нижнего города, в полумраке, от уходящих лучей заката, наплывали старые воспоминания: Вот там, на нас нападали разбойники, вон там стоял Самсон и попрошайничал, а вот в той литейной мы сражались с демонами и Тевинтерскими магами, кунари. И в том углу, и на той площади. О Создатель, сколько было врагов! А вот и «Висельник». В той стороне был проход в клоаку. А та тропа ведет к ее старому приюту. Притрагиваясь к холодному камню стен, вдыхая городской зловонный воздух, вспоминались сами чувства, что когда-то переживались здесь. И почти сразу же они исчезали во тьме, словно город не хотел отдавать эти воспоминания навсегда. Словно и делиться больше не намеревался.
Пройдя в Верхний город, эльф заметил, что этот район изменился больше. «Возможно, после нападения Старкхевена им пришлось реконструировать эту часть, так как была последней линией обороны». Этот район мало чем напоминал старый. Рыночная площадь расширилась, за счет потери верхнего балкона, что находился раньше с правой стороны. Пройдя дальше, он заглянул на улицу гномов. Она стала меньше, и не выказывала былого величия. «Возможно, из-за исчезновения огромной статуи. Наверное, какого-то совершенного…». И до самой крепости наместника в городе чувствовались изменения. Дома стали менее вычурными, но не выглядели менее опрятно. «Растений вроде стало больше». Больше огней в окнах. Ни кто не боялся вечерней улицы. Много кто выходил погулять. «Хах! Просто погулять!». Похоже, и церковь восстановили. Кажется, она выглядит более вдохновляюще. Но удивило Фенриса больше всего даже не тот факт, что эти изменения не затронули поместье Хоук. Даже герб висит на месте. А то, что нигде не висело, и не стояло напоминание о том, что этот город был когда-то городом рабов. «А Варрик хорошо постарался. Кажется, он смог, наконец, снять цепи с этого места».
В самой крепости мало что изменилось. Даже стража стояла все на тех же местах. Но их броня изменилась. «Прочный, кожаный материал для поддержания защиты, но легкая сталь для меньшей скованности. Рискованно. Кажется, сама Авелин была подвержена изменениям». Не задерживая слишком долгого внимания на страже, чтобы не вызвать подозрение, он прошел в сторону кабинета наместника. Был уже вечер, и людей в крепости почти не было. «Хорошо».
Подходя все ближе, он слышал раздраженное бормотание и утомленный голос гнома. Эльф подумал, что никогда не слышал голос друга на столько усталым, но не дал слабине отразиться на лице и открыл дверь:
— Прости, что помешал, Варрик, — Фенрис изобразил непроницаемую мину, не обращая внимания на возмущенный возглас того парня, что бубнил раздраженно очередной отчет.
Осмотрев помещение, эльф понял, что оно ничуть не изменилось. Возможно, только стул был сменен на более удобный для гнома. Не такой узкий. Бумаги так же лежали в беспорядке на огромном поле стола. Только теперь, они перемешивались с какими-то запчастями. В самом кабинете витал аромат алкоголя, и поэтому здесь не было напряженности, как раньше. Сам гном тоже мало изменился. Может, борода стала чуть гуще, да материал одежды стал лучше.
— Фенрис?! Ох, неужели ты, наконец, соизволил появиться! — на лице Варрика появилась приветствующая улыбка, но в голосе точно прослеживались смешанные нотки удивления и возмущения сквозь усталость. Что эльфа немного выбило из колеи, и он перевел взгляд на помощника гнома, которого, кажется, где-то видел.
— Да, Бран! Можешь идти. Этот разговор надолго.
— Но, ваша милость, …
— И он совершенно неотложный, Бран! — сказал гном, как будто напоминая о чем-то, не переставая рассматривать эльфа.
После того, как этот все еще смутно знакомый человек, наконец, с недовольным, усталым, но также надменным лицом ушел прочь, эльф поразмышлял еще пару минут, и поднял вопросительный взгляд на Варрика:
— Это бывший сенешаль. Еще при Думаре.
— Мм. Ясно.
Гном вышел из-за стола, обошел его, и уперся о край. Он над чем-то размышлял, но эльф не мог и догадываться, насколько его мысли были мучительными для него самого. Варрик, пережимая переносицу, зажмурил глаза и с тяжелым выдохом, произнес:
— Эльф, я догадываюсь, зачем ты пришел. И еще я знаю, где ты все эти года был и почему. А уж как ты ко мне относишься подавно. Но если, Создатель, я прав, на счет первого, то…кхм…я не знаю.
— Что не знаешь? — у эльфа стала закипать кровь от его извиняющегося тона, который не должен был быть таким болезненным.
Варрик поднял взгляд, и он не выражал ничего хорошего:
— Мальчик в Инквизиции. Вы должны были понимать, что отдавая его старушке, она не сможет его растить до совершеннолетия. Или я думаю, Хоук это понимала…
— Что…?! — только и смог выдохнуть из себя эльф, пребывая в ужасе и злобе.
— А что ты думал, когда возвращался? Тебя не было после смерти Мириам 8 лет!
— Я не мог, …не мог вернуться! Смотреть в глаза, …в ее глаза! Ты это прекрасно знаешь!
— Я знаю, — его спокойность и одновременно сожалеющий тон выводил эльфа из себя еще больше, чем он бы стал извиняться, что доверил жизнь Мириам вообще кому-то еще. — Но ты должен был. Это был твой долг.
От этих слов у эльфа потемнело в глазах. Чтобы не потерять равновесие, он уперся об близстоящую стену, и прикрыл глаза рукой. Он был прав. И не прав. Фенриса разделяли чувства, и от этого становилось в сто раз хуже. Только, кажется, через тысячу минут он снова стал ощущать мир вокруг себя, и руку на плече.
— Я…он давно там?
— Шесть лет.
— Он…знает?
— Нет. Я все надеялся, что ты одумаешься раньше, — эльф ударил стену кулаком от осознания реальности, и облокотил об стену голову.
— Сколько ему сейчас? Лет 12?
— Да. У него все хорошо. Если можно так сказать, — эльф посмотрел на него вопросительным взглядом, не поднимая головы.
— Он, только только смерился с тем, что единственный человек, которого он считал родным, оказался ему совершенно чужим.
— Старуха умерла?
— Да. Кажется, почти сразу как отдала мальчика. Словно чувствовала. Неприятные закономерности.
— Варрик, … и что же мне делать? — рука на плече эльфа дрогнула. Кажется, гном был потрясен отчаяньем эльфа. Не только он.
— Фенрис, я не знаю каково это. Я не буду лгать, — он потер рукой шею, отводя взгляд. — Но мне кажется, что лучше оставить все как есть.
— Оставить? — эльф, будто не понимал, о чем гном говорит.
— Послушай, мальчик сейчас в таком возрасте, когда любые изменения плохо воспринимаются. А недавний опыт мне подсказывает, что на твое появление и правду он отреагирует не лучшим образом. Черт, да еще год назад он напоминал тебя, только в сто раз мрачнее и замкнутее! Тем более, ты вернулся с Тевинтера, у тебя даже дома нет, где бы ты мог его воспитывать. Хотя…это наименьшая проблема.
Больше Варрик ничего не сказал. Он убрал руку и прошел к окну, скрестив руки на груди.
— Я старался, как мог, участвовать в его жизни. Как бы Мириам это желала. Не давал ему чувствовать себя одиноко. Мелири тоже все понимает, и помогает. Она давно говорит мне, что считает этого пацана частью семьи. Он был в хороших руках. И будет.
— Да, …наверное, тогда ты прав. Пусть, все останется как есть.
Фенрис больше не желал находиться здесь, в этом городе. Рука и нога болели, вызывая такую же жгучую боль и скованность во всем теле. К этому амплуа присоединилась и головная боль. Но венцом всего была, конечно же, душевная. Боль такая, что было невозможно описать словами. С утаенным сердцем и затуманенным рассудком, который только и кричал: «Беги, беги, дурак!», эльф направился к выходу.
— Знаешь, может, ты сможешь втереться к нему в компанию…как-то участвовать в его жизни и воспитании… — сказал гном, но уже в пустоту.
Проснувшись, Фенрис увидел лишь мрак. Сначала он подумал, что ослеп. Но позже, привыкнув к темноте, он стал различать силуэты и через несколько минут мог видеть ясно. Видимо, была еще ночь. Или раннее утро. Через прикрытое шторками окно, просачивался не яркий свет. Было тихо, лишь сова ухала вдалеке. Осмотревшись, он увидел Брея, спавшего сидя за столом.
— Глупый мальчишка.
Прислушавшись к себе, он почувствовал лишь боль в груди. Хотя думал, что будет болеть все тело. «Значит, времени еще меньше». И эльф снова посмотрел на Брея.