Изменение.

Властитель обширной галактики снисходительно посматривал на вышагивающую по его кабинету красивую женщину. Палпатин скосил глаза на хронометр, просто ради интереса отметив, что с ответом на его предложение дама торопиться не собирается. Ничего, для вида заупрямится, только эти игры он видел не раз и не два за всю свою политическую карьеру. На губах Императора заиграла лёгкая усмешка, оглянувшаяся именно в этот момент женщина, вообще-то не пугливая по своей сути, захотела попятиться прочь, но обладая железной волей, постаралась не выказать, что улыбка милостивого правителя, Императора Галактической Империи, продрала её ознобом по коже. Заметил ли реакцию собеседницы Палпатин — осталось для неё тайной, но стоило их глазам встретиться, как дама приняла самый свой неприступный и величественный вид, зелёные глаза полыхнули огнём, даже по волосам, свободно распущенным по плечам, словно огоньки пробежали. Но впечатлить сидящего напротив мужчину такие женские уловки вряд ли смогли.  — Итак, мадам? Королева-мать умела принять своё поражение с невозмутимым видом, небрежным движением положив на стол собеседника деку, где было предложение Палпатина.  — Вы не хуже моего понимаете, что радости мне это не доставит.  — Мы здесь не ради удовольствия, госпожа. Прозвучала эта фраза обманчиво мягко, но Таа-Чуме не купилась на эту обёртку, поняв, что следующим уже станет прикрытая красивыми словами угроза. Она знала эту практику: сама ею не раз пользовалась.  — Невеста с браком. Изольдер… Острый подбородок Императора едва заметно вздернулся вверх — и Таа Чуме внезапно ощутила острую нехватку кислорода в воздухе, распахнула глаза в немалом испуге.  — Ваш второй сын меня не интересует. Кажется, в предложении ясно было указано именно такое имя, как Кален. Или я что-то упустил?  — Но Кален — принц-наследник.  — И как я такое упустил? Королева-мать поняла, что её возражения не примут, у неё нет выбора, есть только возможность принять или… её отказ не примут. Таа Чуме сардонически про себя усмехнулась: она пришла в эту ловушку ради блага своего дома, значит, уже заранее была согласна заплатить цену. Так? А как иначе! Что ж, цена Императором озвучена, а торговаться с таким… По кабинету рассыпался хрустальный смех королевы-матери, зелёные глаза кольнули взглядом из-под ресниц.  — Кален будет под впечатлением: о его будущем заботится сам Император Палпатин! Вообще я предприняла это путешествие с совершенно другой целью.  — Значит, убьёте одним выстрелом двух шааков, любезная Таа Чуме. От этого брака выиграют обе стороны.  — Меня лишь смутил один пункт этого соглашения… Император замер на движении, когда захотел тронуть кнопку вызова секретаря.  — Если вы с этим пунктом не согласны, я подыщу другого претендента на эту роль.  — Не всё зависит от меня, — достаточно резко отрезала королева-мать, в досаде хрустнув тонкими пальцами. — Кален самодостаточен и упрям.  — А так же, он показался мне весьма прозорливым. Если вы правильно обрисуете ему выгоды, на что я весьма надеюсь, ваш первенец не станет противиться вашей воле.  — В нашем кругу наследник сам выбирает себе супругу. В кабинете повисло угнетающее молчание, пронзительные глаза Императора скучающим взглядом смотрели на королеву-мать Хейпанского Дома. Красивые глаза Таа Чуме словно заворожённые уставились на тонкие, злые губы Императора, когда те шевельнулись в короткой фразе:  — Жаль. Королева-мать лишь позже осознала, что навлекла на себя и лишь себя гнев Палпатина: в тот же день, как после ей доложили, в Центр Империи были вызваны её сыновья и поставлены по прибытии на аудиенции Императора перед выбором. Бросившись на выручку детям, причём вообще-то не пылая материнским инстинктом, королеву-мать ожидал неприятный сюрприз: её не впустили в около дворцовое воздушное пространство — это раз, велев повернуть транспорт обратно, во-вторых, принцы были поселены отдельно от неё, точно так же это было выслано ей докладом, приказ Императора.  — Я уже заочно ненавижу эту выскочку! — прошипела Таа Чуме, глядя на своё отражение в зеркале трюмо поздно ночью. Она ждала окончательного решения своих детей, которых многому научила, на свою голову. Но пока она, Таа Чуме, королева-мать этому браку не быть! Как оказалось, именно в данный момент её голос не был решающим.

***

Лея отчаянно старалась не показать вида, что взвинчена прибытием на Корусант (вопреки закону, провозгласившему, что Корусант со становлением Императора Палпатина отныне будет зваться Центром Империи, она продолжала столицу называть Корусантом, находя в этом какой-то дух противоречия). Отвлекаясь от обуревавших её мыслей, девушка сосредоточилась на воспоминаниях своего путешествия. Её никто не счёл необходимым осведомить каким будет их маршрут, видно, статью не вышла, так что, когда личный флагман Вейдера завис возле узнаваемой планеты-тюрьмы Империи, в груди, призналась она себе, сердце сжалось, причиняя боль: неужели… Она с замиранием смотрела на хронометр на стене, с минуту на минуту ожидая, что за нею придут. Не приходили. И на смену ужасу пришло любопытство, а после вспомнились слухи, что на Кессель были сосланы её прежние товарищи по Восстанию. Выплыли на свет и вроде забытые напрочь когда-то прочтённые строки статистики по средней продолжительности жизни в забоях этой тюрьмы. И стало тошно и горько, что она, благодаря своему статусу принцессы, миновала этот кошмар. На фоне этого разброда мыслей Лея внезапно почувствовала почти признательность к внезапно появившемуся на пороге её каюты Вейдеру, когда он объявил, что Император настоятельно потребовал её скорого прибытия в Центр Империи. Ей бы пораскинуть умом, что первый лорд Империи вообще-то не обязан осведомлять её, опальную, такими новостями, но Органа оказалась оглушена, узнав, что Император ожидал её. И сейчас, шагая по мраморным плитам коридора на назначенную ей встречу с Императором Палпатином, Лея ощущала пустоту внутри. Всё больше казалось, что одно неловкое движение — и она рассыплется на мелкие осколки. В силу того, что в своё время она была представителем отца в Сенате, Лея была вынуждена и посещать Дворец, средоточие мощи Императора, его дом, такой же многоуровневый и непонятный, как его обитатель, тот, который самый главный. Лея расправила плечи, словив себя на том, что не заметила, как сгорбилась, будто стены Дворца стали обладать глазами и те смотрели на шагавшую девушку тяжёлыми взглядами. Возле двери, что вела в кабинет Императора, видно с утра толпилось немало просителей. На Лею взглянули незаинтересованно, впрочем, она и сама не хотела привлекать излишнее внимание к своей особе. При выборе наряда девушка припомнила наставления Солы Наберрие, что белое — это создаст контраст с преобладанием тёмных оттенков, предпочитаемых в Империи. И Солу нисколько не смутило, что Лея резко ответила, что белое — означает чистоту намерений и помыслов. — Мне напомнить, что повстанцы не гнушались организовывать налёты на поселения рабочих заводов и фабрик, принцесса? Чистота намерений? Да вы шутите, правда? Лея тогда едва не накинулась на эту аристократку, которая посмела ткнуть в этот неблаговидный поступок, вынужденную меру… И задохнулась, вспомнив суровые глаза Хана Соло: «Террор нельзя победить террором, конфетка. Это иначе делается.» Лея на Набу часто ловила себя на мысли, что всматривается в небеса, ища взглядом приплюснутый силуэт «Тысячелетнего сокола», вспоминая каким бывал Соло порой жёстким и циничным, а иногда в нём внезапно мелькало неимоверно мягкое и… — Ваше высочество? Лея вскинула глаза на подошедшего, увидев секретаря Императора, который несколько странно смотрел на неё. — Да? Когда на деку, которую он держал в руке, пришло сообщение, что следовало пригласить в кабинет принцессу Альдераанского Дома, Лею Органу, он начал искать взглядом эту особу среди толпы придворных, которые прибыли пред двери кабинета Императора понятно, что не ради процветания государства, скорей уж ради того, чтобы кусочек оторвать для своего семейства и себя. Кто как не он, Пейстаж, знал, сколько работал Император. И не ради красного словца, нет, как говорили в низах, Император Палпатин впахивал, как хороший трудяга, порой проявляя такую въедливость в какие-то мелочи, что его помощники зубами скрипели от досады. А выходило, что такая въедливость приносила пользу. Пейстаж давно уже не носил статус секретаря, но выполнял изредка приказы Императора по особо щекотливым моментам. Видно, именно сейчас такой момент и был. Бледноватая личиком особа притулилась в сторонке, сливаясь своим серым невзрачным нарядом со стеной. Мужчина не позволил себе нахмуриться: прежде Лея Органа предпочитала белоснежные платья простого покроя, была смела. Хотя, после опалы многие свой гонор теряли. И уже не были столь уверены, что мир их незыблем. А когда на губах девушки ещё и лёгкая улыбка забрезжила, Пейстаж счёл, что колючая иногда со всеми гордячка и ума решилась. И лишь заведя разговор и взглянув в карие глаза на бледном лице, вынужден был убедиться, что эта девчонка не сломлена: слишком взрослый взгляд, непримиримый, в упор. — Да? Изменилась и манера речи. Где он уже слышал такую же? Не вздрогнул пол под тяжёлыми шагами, лишь слабое сипение респираторной системы и холод, что волной распространял рядом с своей особой первый лорд Империи. — Ради светских раутов посещайте балы, Пейстаж. Помощник Палпатина любезно растянул губы, постаравшись не выказать своей неприязни к этому… И краем взгляда, собираясь повернуться к лорду, заметил удовлетворённую улыбку на губах Органы. Это его выбило из колеи. Принцесса сторонилась лорда ранее, как огня, об этом даже слухи ходили, что, мол, она его за милю чуяла, покидая приём через противоположные двери, едва Вейдер входил в двери напротив. Вспомнилась чья-то злая шутка, мол, это одна и та же особь, только притворяющаяся слабой половиной человечества. — Я сам проведу принцессу в кабинет Императора. Свободны, секретарь. Пейстажу пришлось проглотить негодование, наблюдая, как предельно любезно протянул руку Вейдер и принцесса даже не шарахнулась в сторону, гордо выпрямившись, когда взгляды придворных, словно клинки, скрестились на этой колоритной паре, прошествовавшей по живому коридору к раскрывающимся дверям. Император обратил взгляд на присевшую в реверансе девушку, как-то сразу отметив странно символичное расположение шагнувшего на почти одну линию с Вейдером бледного Бейла Органа, ставшего слева от дочери, и самого первого Лорда, занявшего место справа от принцессы. Владевший обоими руками в бою, Вейдер, с давних, ещё времён Войны Клонов, невзлюбивший альдераанца, просто принципа ради не стал самоустраняться в сторону. Палпатин мысленно усмехнулся: двое мужчин, прежде любивших одну и ту же женщину, сейчас, в этом кабинете, стояли по обе стороны от хрупкой с виду девчонки, в сердцах храня ту же непримиримость, что и прежде.  — Ваше величество…  — Принцесса, — Палпатин дал повиснуть молчанию, заставляя некоторых личностей внутренне начать тревожиться, Вейдер не в счёт, его-то никакая сторона в этом конфликте интересов не задевала. Вернее, было такое, но то дело не спешное… — Вижу, время, проведённое на Набу, прошло для вас с пользой. Что, девочка, забыла, что неповиновение наказуемо? Мы напомним.  — На вашу просьбу я дам вам ответ. Лея помимо воли выпрямилась во весь свой небольшой росточек, вскинув надменно голову., а в карих глазах тревога.  — Мой ответ — нет, — Император не позволил себе улыбнуться, увидев, как сковал тело девчонки страх, в глазах мелькнула обречённость. Вот будет ли она такой умницей дальше?  — Позволит ли Император мне вернуться на Альдераан? Палпатин взглянул теперь уже на отца этого неразумного ребёнка. Вице-король ожидал ответа на заданный вопрос с непроницаемым лицом. И тихо припечатал:  — Вы не получите такого позволения, принцесса. Она умела держать себя в руках, а так же встретить отказ с каменным лицом. Вот только кулачки вон как стиснула. Палпатин откинулся на спинку кресла, вперив взгляд не на девушку, а на её приёмного отца.  — Моё решение и приказ будет таким: завтра, при небольшом количестве свидетелей, вы, Лея Органа, выйдете замуж за крон-принца Хейпанского Дома. Побледнела не сама будущая невеста, как ни странно, стал бледнее полотна Бейл Органа, непроизвольно шагнувший вперёд.  — Повелитель… " А ты уже подобрал партию своей дочурке, ваше высочество? И скорее всего лояльного к твоему Дому? Обожаю ломать другим кайф.» Золотящиеся глаза Императора обратились на девицу.  — У вас есть претензии, принцесса?  — В Хейпанском Доме двое принцев, ваше величество. И королева-мать не дала окончательного своего решения, кто наследует трон.  — Уже не актуально, — отмахнулся Палпатин с видом доброго дядюшки, что в его исполнении было жутко. — Кален, старший сын Таа-Чуме, благородно решил стать вашим супругом. Ну, а посажёным отцом и моим представителем станет лорд Вейдер. Император сосредоточился на чувствах всех присутствующих. И получил именно такой накал эмоций, на какой и рассчитывал. Ошеломление — от Леи Органа, не замаскированное недовольство таким капризом Сидиуса — от Вейдера, но вице-король переплюнул их обоих. О, Бейл просто полыхнул ненавистью к Вейдеру, да так, что лорд стремительно повернулся в его сторону. Император поднялся на ноги… Вынуждая всех присутствующих смиренно склонить голову.  — Лорд Вейдер, проводите принцессу в её покои, — не терпящим возражения тоном распорядился Палпатин, устремив недобрый взгляд на Органу. Слова одного существа оказались правдой. Альдераанец низко поклонился и направился было вслед за притихшей принцессой и ситхом, но вынужден был замереть под решительным приказом Палпатина:  — А вас, вице-король, я прошу остаться. Есть пара вопросов. Вейдер оглянулся, когда створки дверей почти сомкнулись успев перехватить полный тихого ужаса взор чёрных глаз альдераанского аристократа.