"Необщительный"
5 января 2016 г. в 01:44
Урок мировой художественной литературы собирал полную аудиторию, и вошедший после звонка Женька Оторва не знал, куда приземлить свой сладко ноющий зад. Всю сегодняшнюю лекцию он прочитал ещё утром дома в папке директора, за что получил подзатыльник и с него стянули обещание по чужим портфелям больше не шариться, затем, правда, знатно приласкали на кухонном столе, опрокинув горячий кофе, но урок омега запомнил.
Сёмка сидел на самом верху, Лёшка, Сони и Макс тоже, не хватало только его, рядом было два пустующих места. Придётся идти к ним, черт народу много везде. Почуяв запах своего альфы, Женька припустил к друзьям, по пути ловя на себе разные взгляды окружающих. Кто-то завидовал, кто-то восхищался его талантом петь, кого-то вообще не было ещё в этой школе, и от этих воспоминаний становилось стыдно, страшно. Том и Тим присутствовали, у одного из них была всё ещё перевязана башка, на Женьку они вообще не смотрели, уткнувшись в свои тетрадки. Ройландо сидел с Вовкой барабанщиком и другими кожемяками на первом ряду, бурно обсуждая выступления. Да и что было, что произошло, Женя плохо помнил, лишь только тогда он стал ощущать реальность, когда понял, что Слава им владеет полностью. Женя был рад соединению, ведь он этого хотел сам. А что было до этого, то было. Директор увиливал от ответа, Сёмка мало что знал, да и надо ли знать ответы на все вопросы?.. Эх, ещё как надо! Что поделать, любопытство, чего там произошло с ним, надо будет всё узнать! Следом за Женей в аудиторию зашёл Святослав Ярославович, впуская опоздавшего студента.
— Георгий, наверху два места свободных, проходи поскорее.
Высокий худой парнишка быстро проскочил вслед за Женей и сел рядом с ним.
— Лёоооша, ты понимаешь, я вот тут сижу и офигеваю от того, что сейчас пришло и село со мной рядом. Это не наш Оторва, а фифа из публичного дома, затраханный донельзя и доможно, — уже поворачиваясь к Женьке, Сёмка продолжал не то восхищаться другом, не то удивляться, может завидовать, это всё как-то пролетело в голове у Лёши, и он тоже рассматривал Женю. — Что, подождать не мог до дома? От тебя же прёт альфой за версту!
— Тише вы! — шикнул Макс на друзей, слушая с Сони тему новой лекции.
— Какое тише? Как мне тут с ним сидеть рядом, я не могу так, я же не железный в конце концов, это вам всем легко, я от такого аромата сейчас сам на директора залезу! Так, Женька, ползи к этим, я сяду с краю, вот с новеньким и сяду, от него хоть краской пахнет, а не…
Оторва перелез через Сёмку, зажавшего нос, и сел рядом с Сони, ему было всё пофиг, он ещё был в туалете и вспоминал твердый член директора в себе, от этих воспоминаний его ещё штырило капитально, а вот Сёмке не позавидуешь, Борис чего-то не спешил с интимной близостью, отчего пересевший стал последнее время таким озабоченным, жутко вредным, просто караул. Подумав обо всём об этом, студент по имени Женя Оторва тихонечко лёг на раскрывшуюся по повелению Лёшки тетрадь и плюхнулся в неё щекой, довольно улыбаясь покрасневшему другу с сапфировыми глазами.
— Приветики! Нет, ну ты видал? Офигеееть! Как я должен слушать лекцию?! — возмущался рыжий омежка, вешая сзади на крючок свой рюкзак.
— Привет. Ты помнишь меня? — светловолосый парень открыл тетрадь… пустую, обыкновенную тонкую тетрадь. Простая шариковая ручка. Быстро всё подметил Сёмка, как и то, что Гошку он помнил с первого сентября, только он потом куда-то пропал, а студент точно был с танцевального, точно-точно.
— Конечно помню, стопроцентная зрительная память. Куда пропал после первой сентябрьской линейки?
— Руку сломал, — Георгию вспомнилась холодная сентябрьская ночь, полная боли.
— А потом? — Сёмке стало любопытно узнать, сколько срастается рука, и где был омега последние два месяца ещё.
— Ммм, потом сотрясение мозга получил, снова лежал в больнице, — голубоглазый собеседник отвечал сразу, Сёма всё ещё дулся на своего лучшего друга Женьку и поворачиваться обратно не хотел.
— Ты ведь с танцевального курса, да? — допрос Сёма любил, тем более надо вживаться в то, что ему предначертано судьбой.
— Да, только, похоже, до Нового Года и проучусь, в танцы теперь мне нельзя, — Гошка показал неправильно сросшуюся руку. — Одна длиннее, чем другая.
— Точно, на три сантиметра длиннее. Болит? — не унимался Сёмыч, забыв о лекции, о Женьке, да и своей будущей работе.
— Нет, сейчас нет, только красить не даёт, ноет, когда выполняю однообразную работу, — Георгий бросил взгляд на Женю Оторву. Сейчас все знали, что раньше этот омега был солистом в одной их музыкальных рок-групп, а потом попал сюда в эту школу. Гоше нравились песни мелкого омеги, он часто на стройке слушал в один наушник, другой дядька оторвал, а купить новые возможности не было. Голос душевный, брату тоже нравилось…
— Алёоо! Ты меня слышишь? Чё, говорю, красишь-то? От тебя эмалью прёт, и чего это я такой на взводе, всё везде нюхаю, надоело уже!
— Сёмыч, задолбал! — в Рубежного полетела пустая пачка от чипсов. — Дайте лекцию послушать! — заверещал Макс.
— Да отвалите вы! Слушатели! Я так не могу слушать и слышать, слушать директора и слышать его… — Сёмка внезапно замолчал, всё же язык за зубами он пока держал, то, что его лучший друг и директор школы истинные — не болтал. А Гошу он пока не знает, пока в виде новоиспечённого друга ничего подозрительного он не находил, разве что бледность кожи, тусклые сухие волосы, и старая одежда была вся в краске заляпана. — Так где, ты говоришь, одежду замарал краской, у нас в школе ремонт только в туалете на энном этаже.
— Нуу, да, там и красил сегодня, у нас пар с утра… не было, — Гоша занервничал от того, как глаза, вроде упорхавшего из этого мира Жени, в миг широко распахнулись и уставились на него. Гоша сглотнул. Он, конечно, ничего не видел, но зато всё прекрасно слышал, что и как делали директор и Женя в туалете. Рассказывать об этом он никому и не собирался. Омега в этом учебном заведении был как тень, на него не больно-то обращали внимания крутые альфы, все помнили Гошу как бету. Женя всё немигающе смотрел на Гошу.
— А чего ты то там красишь, у нас ведь завхоз есть? — пробубнил Сёмка, наконец настраиваясь на учебный курс.
— Подрабатываю, деньги… нужны, — ответил Георгий, и уже с опаской смотрел на поднявшего голову Женю.
— Ааа, тогда понятно… Куда?.. Блин, Оторва, чего тебе не спится-то?! — Сёмку выпнули обратно на своё место к Максу, а Женя перелез к Гоше. Радужный омега бросил в открывающего рот друга рюкзак и пододвинулся ближе к тому, кто сегодня застукал трахающуюся парочку, ясно как пень. — Оторва, я тебе отомщу, паразит, попросишь прощения, ооо, я не могу сидеть с этим трах…
Сёмке закрыл рукой рот Лёша, помотал головой, дескать помолчи немного. На что рыжий омежка буркнул снова что-то несуразное и успокоился. С виду успокоился.
Женя изучающе рассматривал соседа по парте. Можно ли ему доверять, да и поздняк уже метаться, этот студент всё видел и слышал, так что остаётся только одно: просить держать язык за зубами. Ради своего альфы надо сделать это.
— Послушай, парень, ээ, я не знаю как тебя зовут, — рука сама потянулась к светловолосому омеге, но дотронувшись, Женя ничего не почувствовал, кроме прохлады чужой кожи.
— Георгий, — тихо ответил омега, всматриваясь в тусклые числа, всплывающие над головой Жени. Так бывало, он видел такое не раз, но то было только через поцелуй, а сейчас Гоша так просто видел отсчёт реального отведённого жизненного времени этого омеги, медленно тикали секунды, убавляя данное судьбой время. Молодому певцу ещё жить и жить. Он добр, и его числовая аура так красива, скорее всего, это особенный омега, не то что он.
— Гоша, хотел бы попросить тебя не рассказывать о том, что ты видел сегодня. Директор не при чём, — красный как рак Женя говорил уже тише, — я сам виноват, у меня течка, ну и он мой истинный, ты же понимаешь, что это значит?
— Ладно, — Георгий понимал, но не знал. Числа испарились, зрение ухудшилось, впрочем, как и всегда. О любви омеги и альфы Гоша не смел думать, это всё было не для него.
— Ладно? И всё?
Зрение ни к чёрту, но слух острее. Попросить наушники так хотелось, чтобы не слушать пьяной болтовни одного альфы. Стыдно просить, но порывшись в пакете, Гоша вытащил старые наушники и положил перед Женей на парту.
— Хочешь наушники новые? Ладно, куплю, — выпрямился Женька, устремляя глаза на своего альфу, что выразительно читал лекцию, впрочем, как и всегда, в аудитории было тихо.
— Временно, я отдам потом деньги, сейчас просто нет, а музыку слушать хочется, — следом Георгий достал потёртый плеер, — запиши свою, пожалуйста.
— Ладно, как хочешь, я сброшу сегодня и завтра принесу, — Женя поменял своё мнение на счёт выкупа своей тайны, Гоша оказался совестливым парнем и не стал требовать денег или ещё чего. Совсем недавно Женька сам себя считал ничтожным омежкой, больным и никому ненужным, и, глядя сейчас на Гошку, почему-то это остро вспомнилось, может потому, что и правда одежда у парня была стара, совсем не современна, к тому же вся в свежей краске, покраснел ещё пуще Талисманчик, вспоминая недавний секс с директором. Сухая кожа на тонких пальцах нового знакомого светилась голубизной, он что, совсем ничего не ест что ли? Глаза были красивы, туманный морской цвет, а вокруг длинные светлые ресницы. Вот только волосы на голове один сплошной ужас…
— Я всё понимаю, я был в отпуске всю неделю, но это не меняет школьных правил, обращаюсь к болтливым студентам на последнем ряду! — рявкнул директор, и вмиг последний ряд большой аудитории класса МХК подтянулся, вцепившись руками в ручки и тетради. Никому не хотелось на ковёр к новому директору, все знали его крутой нрав, про Батона старались больше не вспоминать. Куда испарился альфа никто из шайки дружных омежек так и не узнал, а Женьке спрашивать было некогда и боязно.
Гоша наконец успокоился, когда Женя перестал так пристально его рассматривать, но всё же подтянул рукава старой маленькой уже ему водолазки, закрывая свежие синяки. Руки задрожали внезапно, Гоша запер их между ног, со всех сил сжимая зубы, всего несколько секунд и отпустило. Глотать тоже было больно, горло сдавливали сильно, но хоть дышать омега мог и то хорошо. Есть, нет, да Гоша давно забыл, что значит есть вкусно или много, всегда было постно и мало. Проглотив вмиг набежавшую слюну, омега поймал на себе ноющий взгляд. Сёмыч внимательно рассматривал нового друга. Гоша плохо ещё видел, но отчётливо чувствовал возникшую к своей скромной забитой персоне чужое омежье любопытство. А это для него плохо, лучше жить как раньше, лишь тенью в этой школе.