Counterpoint

Эд сложил руки и прищурился: он стоял прислонившись к дверному косяку своей комнаты и исследовал лицо Мустанга. За этой маской бригадного генерала, которую тот так любил, должно было быть что-то еще: искра насмешки, возможно, потому что не было никакой причины быть серьезным. «Кричащий дом?» К своему удивлению, Рой вздрогнул от уничтожающего недоверия в голосе Эда, запустившего руку в волосы и пожавшего плечами: - Я знаю, что это глупо звучит, но именно так сообщалось в докладе. Душераздирающие вопли, доносившиеся из одной из усадеб. В это лучше не лезть. - И что? Вы слишком напуганы, чтобы заниматься расследованием самостоятельно? Эд видел, что Роя возмутила его насмешка, но генерал не выдал себя, лишь его напряженные плечи и сведенные к переносице брови говорили правду. Это было самое большее, что Мустанг мог себе позволить, но Эду этого было достаточно, чтобы унять свое раздражение. После стольких лет дерганья за косу Эд должен был признать, что испытывает нервную дрожь от покровительства Мустанга. - Нет, Стальной. Предыдущим владельцем был лорд Джек Мэйсон, - Рой выпрямился и Эд увидел удовлетворенную улыбку этого ублюдка, в то время как его собственное выражение лица изменилось тут же, - ты слышал о нем? - Нужно жить в пещере, чтобы не слышать о Безумном Мэйсоне. Он умер более пяти лет назад, но я все еще помню его имя. Эд закатил глаза, когда до него дошло, почему Рой позвал именно его. Мэйсон был алхимиком, опасным и с нарушенной психикой, но он был защищен своим аристократическим титулом. В том доме могло быть черт знает что. - Вот же прицепились. Я должен сказать Алу, где я буду. Эд толкнул дверь и широко распахнул ее, зная, что Мустанг внутри, и наплевав на то, звали его или нет. Комнатка была маленькой, но она стала домом ему и Алу. Книги были сложены стопками на полу, поскольку в комнате не было полок, повсеместно валялись листки бумаги. Обычно Ал поддерживал порядок в комнате, но в данный момент у него были гораздо более важные дела. - Эй, - тихонько позвал Эд и мягко толкнул брата локтем, выводя его из глубокой задумчивости, - тебе следует ложиться уже. Такими темпами ты проспишь свои экзамены. Ал моргнул по-совиному, глядя на черноту ночи через кухонное окно, и нахмурился, глядя как Эд надевает пальто и ботинки. - Ты куда собрался? Здравствуйте, генерал. - Привет, Альфонс. Все так же упорно работаешь? Рой расспрашивал Ала мягко и как-то по-компанейски, он был ему больше другом, чем начальником, может, потому что Ал не был армейским псом, в отличие от Эда. Он был свободен и максимально использовал свое положение, только что закончив первый год своего обучения и готовясь к экзаменам, которые были разбросаны по всей будущей неделе. - Если я завалю экзамены, я должен буду снова отучиться год, - Ал тихонько улыбнулся. – Этого было более чем достаточно в первый раз. Он посмотрел на Эда, в его глазах читалось сочувствие: - Полагаю, что-то произошло в штабе? Рой кивнул и немного повернулся к Эду, чтобы посвятить его в детали: - В течение короткого промежутка времени из поместья Мэйсона доносился странный шум, об этом докладывали несколько раз, но мы не обратили на это внимания. Поместье пустовало, и доклады приходили раз в год, дважды самое большее. Теперь же у нас три за прошедшие шесть часов. Люди боятся там ходить, - Мустанг повел плечами, вздыхая, - официально Мэйсон под юрисдикцией армии, так что теперь это наша проблема. Ал нахмурился и пожевал губами, как только он поднял взгляд от своих книг на брата, тот опередил его, подняв руку в останавливающем жесте: - Еще до того, как ты спросишь, я отвечу тебе: нет, ты не пойдешь. Мустанг уже получал жалобы по поводу того, что ты ходишь со мной на задания. Все дело в этом чертовом праве доступа к секретной информации. Он же так печется о сохранности своей задницы, - Эд тепло улыбнулся, – останься здесь. Думаю, это всего лишь кошка, застрявшая где-нибудь или что-то в этом духе. Я вернусь раньше, чем ты скажешь «а». Ал украдкой заглянул в темные глаза Роя, посмотревшего на него в ответ, и Эд сердито сдвинул брови, наблюдая их бессловесное общение. Ал знал, что генеральское «приглядывание за его братом по причине его повышенной влипаемости в разные истории» на самом деле слишком далеко от истины, и еще больше раздражало, что Мустанг был безоговорочно с этим согласен. Можно подумать, что за прошедшие восемь лет Эд ни разу о себе не побеспокоился. Он попадал в бесчисленное множество переделок и выбирался из них живым. И что, кто-то действительно думал, что теперь нужно начать о нем заботиться? - Да хватит вам, Мустанг, - проворчал Эд, шагая к двери, - чем скорее мы закончим с этим, тем раньше я улягусь спать. - Будь осторожнее, братик, - сказал Ал, и Эд расслышал его беспокойный вздох, когда закрывал за собой дверь. Он не сомневался: Ал не ляжет спать до тех пор, пока его брат не вернется, и привычная судорога сожаления скрутила его живот. Было легче, когда они были вместе, связанные виной и грехом – так было проще присматривать друг за другом, удостоверяясь, что никто из них не пострадал. Теперь Ал был в безопасности, он был живым, и у него была нормальная жизнь. И только жизнь Эда продолжала быть опасной борьбой, и все, что мог сделать его младший брат, так это отсиживаться в тылу, наблюдать и надеяться, что брат вернется целым и невредимым. И Эд этому ни капли не завидовал. Заворачиваясь плотнее в свой плащ, Эд искоса взглянул на Мустанга, напоминавшего своим ворчанием старикашку и хмурившегося так, что его брови напоминали скрученную якорную веревку. Обычно Рой относился к заданиям со спокойствием и равнодушием, по крайней мере, внешне он выглядел именно таким. Он вел себя так, как будто они были повседневной частью его жизни и не привели бы ни к чему большему, кроме как поставить свою подпись на документах. В большинстве случаев это было именно так. Эд был тем, кто поминутно рисковал своей задницей, а Рой оставался в безопасности, в своем кабинете. Но на сей раз все было по-другому. Очевидно, что он готовился к бою. Мустанг четким движением надел перчатки, как и всегда, но Эд не упустил из виду, как сильно и лихорадочно он сжал в кулаки длинные пальцы, и его шаг был куда более быстрым и напряженным, чем обычно. Внезапно Эд понял, что он гораздо больше уделяет внимания человеку, идущему рядом с ним, чем тому, куда он вообще ноги ставит. Такое с ним происходило уже не первый раз, и обычно он очень осторожничал. Пару лет назад Эд понял, что на самом деле Рой не так уж и непонятен, как он всегда о нем думал. Раньше он видел только маски Роя, за которыми тот прятался от всего мира. Теперь же куда проще было заглянуть за эту скорлупу, посмотреть по ту сторону и читать Роя как раскрытую книгу, страницу за страницей. И то, что он видел, заставляло чувствовать его… что-то особенное. Это больше не было злостью по отношению к Рою, оно больше напоминало любопытство и заинтересованность. Что-то, чему не было места в сердце офицера. Прокашлявшись, Эд отогнал эти мысли и спросил наконец: - Так что вас так встревожило? – он поежился, выйдя на холод ночи. Небольшого перехода, от дверей его квартиры до автомобиля, хватило, чтобы перехватило дыхание и заныли ребра. Чертова зима. Рой ничего не ответил сначала, он буравил Эда странным, удивленно-встревоженным взглядом с тех пор как они сели в машину. Эд справился наконец с ремнем безопасности и теперь совершенно точно мог сказать, что Рой сейчас гораздо более сдержанный и осторожный, чем прежде. - Мне уже доводилось встречаться с работой Мэйсона, - проговорил он наконец. – И я надеялся, что раз уж он теперь в могиле, проблемы закончатся. Рой дернул воротник и уставился в окно, пристально разглядывая что-то. - Я и не надеюсь быстро разобраться с этим делом, что бы там в этом доме ни было. Эд скукожился, и мышцы на его спине напряглись, когда он сложил руки. Некоторые думали, что он никогда не обращал внимания на их жесты и не понимал игры слов, и продолжали этим успешно пользоваться. В конце концов, Эд сам себе признался, что просто игнорировал все это как бесполезную часть данных, поступающих из окружающей действительности, и без того наводненной информацией. Иногда, тем не менее, полученные знания находили применение, и прямо сейчас Эд со скрипом пытался применить эти самые знания на практике. Мустанг был напряжен, и не он один. Хоукай сидела за рулем, ее плечи были опущены, но Эд видел, что ее пальцы сжимают руль так крепко, что побелели суставы. Фарман сидел рядом с ней и был почти неподвижен, его нервозность выдавало постукивание одной ступней по полу машины, и Эду было видно, как поблескивают капельки пота, выступившие на его лбу. Фарман поджимал свои сухие губы, и они становились похожими на тонкую линию. Это тоже не ускользнуло от Эда, он наблюдал за Фарманом в зеркало заднего вида. Глубоко вздохнув, Эд поборол желание задать вопросы, которые так и норовили сорваться с языка. У него были свои собственные мозги, и он знал, как ими правильно пользоваться. Он слышал о Мэйсоне и прежде, теперь же перерыл все свои воспоминания, пытаясь отыскать любую зацепку, пусть даже самую крошечную, которая помогла бы ему понять причину столь сильной нервозности Мустанга. Безумный Джек был одним из тех алхимиков, о котором постоянно ходили всякие слухи, однако, как оказалось, никто не помнил подробностей его преступлений. Он делал мерзкие вещи, и они говорили сами за себя, отвратительные злодеяния, которые совершает человек, лишенный здравого ума. Он получал удовольствия от совершения преступлений, которые не укладывались в голове нормального человека, от стона умирающих, от последнего крика замученных с помощью алхимии. Но все же это было ничто по сравнению с тем, что Эд видел прежде. Его протезированные конечности достаточно ясно говорили о перенесенной боли и ужасе. У него была точно такая же кровь, пачкающая пальцы и забивающаяся в складочки линий на его ладонях. Даже если его намерения были благими, в итоге все не сильно отличалось. Человеческое преобразование перенесло его к Вратам. И возможно, Мэйсон никогда не заходил так далеко, но по слухам он подобрался достаточно близко к туманному неизвестному, где действительность указывала путь к могуществу лишь обладающим знанием. - Он работал на государство? Мэйсон, я имею в виду, - его слова прозвучали слишком громко в повисшей тишине, Эд заметил, как Фарман дернулся от неожиданности и Мустанг слишком резко повернул голову. Очевидно, он задал правильный вопрос, но вытаскивать из Мустанга ответы сегодня было действительно трудно. - Официально нет, - ответил Рой наконец, - он работал консультантом первое время, но не все считали его успех заслуженным и не признавали его методов, которыми он достиг этого успеха. Темно-синие глаза Мустанга встретились с золотыми, и Эду передалась нервозность генерала. - Однажды его просто не пригласили работать снова. Мэйсон был защищен своим рангом, и любого на его месте уже давно пристрелили бы за те вещи, которые он сделал, но вместо этого он оказался всего лишь под домашним арестом. - Дом он оставил в распоряжении армии после своего увольнения, - Эд фыркнул, в мгновение ока разгадав хитрый прием, - кто-либо был в нем с тех пор, как умер Мэйсон? - Чиновники, оценивавшие имущество, больше никого. Его невозможно будет продать, с такой-то репутацией, но инспекторы однако сорвали большой куш. - Ну куда ж без этого, – Эд покачал головой, ему все меньше нравилось то, какие обороты принимало дело. – Он ни за что не оставил бы дом армии просто так. Скорее всего, там будет полно ловушек. Расплата за то, что его работу не оценили по достоинству. - Именно поэтому я взял тебя, - ответил Рой, наклоняясь вперед и указывая кивком на большое белое здание, еле виднеющееся в темноте. – Мэйсон использовал такие же алхимические методы, что и ты. Вероятно, ты обнаружишь там гораздо более зловещие вещи, чем я. В голосе Роя послышались извиняющиеся нотки, как будто бы он и не хотел говорить этого. Генерал поежился и уставился в окно. - Армстронг тоже здесь как мой подопечный. Он знал семью Мэйсона, и расположение помещений в поместье знакомо ему. Он сможет нам помочь быстрее, чем мы разберемся в чертежных планах. Планировка всех поместий примерно одинаковая. Эд уставился на свои ботинки, сложил руки и поджал губы. - Я должен знать что-либо еще? - Ничего конкретного, - ответил Рой. - Об этом месте ходит множество слухов, но большая их часть – выдумки. - Надейтесь. Слова Эда повисли в воздухе. Автомобиль тем временем свернул на гравийную дорогу, раскидывая камушки из-под шин. Наконец они остановились около ряда мраморных колонн, ведущих к большой арке, вдвое больше Армстронга, сделанной из темного жутковатого дерева. В окнах не было света, они были будто бы заполнены темнотой и слепо таращились в ночную тьму. Плющ расползся по стенам и увил собой всю свободную поверхность каменной кладки. Сад был в запустении, и теперь его душили разросшиеся сорняки и ежевика, с противоположной стороны поместья он совсем зарос травой и больше походил на дикий луг. Все выглядело так, как будто здесь никто не жил очень долгое время, но все-таки соседи клялись, что слышали шум в доме. - Вряд ли поблизости кто-то есть. Кто сообщал о криках? – спросил Эд, следуя за Мустангом, и тот указал пальцем на ряд домиков рабочих, находящихся с другой стороны поля. – Громко же нужно кричать, чтобы они услышали. - Многие из них теперь без работы, - пробормотал Фарман. – Люди боятся жить там. - Их не в чем обвинить, - сказал Хавок, прислонившийся к машине. Судя по окуркам, валявшимся вокруг его ботинок, ждал он уже довольно давно. Хьюз, Бреда и Армстронг тоже уже были на месте. Не было только Фьюри, уехавшего в отпуск, и, судя по настрою команды Мустанга, Эд зуб давал, что каждый их них хочет оказаться на его месте. - Тебе не стоило приезжать сюда. Лучше было остаться дома с Грэсией и Алисией, - тихонько сказал Рой Хьюзу, который только пожал плечами и улыбнулся. - Я уже давным-давно хотел осмотреть это местечко. Мэйсон частенько заваливал работой мой отдел в свое время. - Было что-нибудь слышно, пока вы ждали нас? После некоторого молчания Хавок помотал головой, выбрасывая окурок: - Тихо, как в могиле. Может, здесь и нет ничего. А мы не можем подождать хотя бы до рассвета? – на Хавока напало отчаяние, и Эд знал, что воображение лейтенанта имело тенденцию подсовывать своему хозяину самые маловероятные картины происходящего. - У меня приказ: срочно, - проворчал Рой и метнул на Хавока раздраженный взгляд. – Как бы там ни было, о проблемах, связанных с этим местом, сообщалось в течение нескольких лет, и я не сомневаюсь, что это будет большим плюсом, если мы разберемся с этим делом. - Тогда после вас, - пробормотал Эд, махнув рукой в сторону двери, и мерзкая ухмылка сползла с лица Мустанга. Его не заботило, что эта скотина в погонах может просто приказать. Рой боялся не меньше, чем каждый из его команды, они все были солдатами, но теперь они противостояли чему-то, во что невозможно было стрелять. Эд знал, что они не единожды побывали в аду и вернулись живыми. Все они были свидетелями ужасных вещей, но особенности дела Мэйсона заставляли их бледнеть и потеть. Одних - больше, других – меньше. Хавок выглядел так, как будто бы он собирался упасть в обморок, Бреда изо всех сил пытался сдерживать дрожь. Мустанг и Хоукай выглядели немногим лучше, но только потому, что на их плечах лежало больше ответственности. Эд был не так глуп, чтобы пропустить такое количество знаков. Рой и его команда спотыкались о дерьмо Мэйсона и раньше, но что бы это ни было, они не особенно жаждали вдаваться в подробности. Эд надеялся, что ни один из них не кинется защищать его от чего-либо. Для этого уже было слишком поздно, и опоздали они лет на десять. Раздраженно вздохнув, Эд растолкал всех локтями и протопал мимо Роя, который, казалось, не торопился входить в дом. Его шаги гулким эхом отдавались среди мраморных плит. Эд остановился перед массивной парадной дверью. Он чувствовал холод дерева даже сквозь перчатки, и, бросив быстрый взгляд на мягкие очертания рисунка волокон, Эд всмотрелся в него пристальнее. Глубоко внутри он испытывал соблазн поскорее войти, ведь армейские инспекторы уже заходили в дом этим же путем, уже после смерти Мэйсона. Но, если что-то пойдет не так, вся команда Роя будут свидетелями, что он промахнется в чем-либо и все испортит. После минутного замешательства он раздраженно заворчал. Дверь была просто дверью. В ней не было ничего зловещего, и он быстро коснулся пальцами замка, и услышал, как открывающий механизм рассыпается в пудру. Что-то зашипело и посыпалось на землю, как песок, коротко свистнув в тишине ночи. - Можно было бы просто ключом воспользоваться, - проговорил Мустанг с привычным налетом самодовольства в голосе. Он коротко взглянул на Эда, ослепительно ухмыляясь, но лишь на мгновение: волна удушающего ужаса, казалось, накрыла всех, кроме Стального. Мышцы в руке Элрика напряглись, когда он открыл створки двери, позволив первым ночным шорохам заскользить вокруг него, и шагнул внутрь темного холла. Он скривил верхнюю губу, глядя на окружавшее его богатое убранство, испорченное годами скапливавшейся пылью. Украшенные резными листьями люстры вырисовывались в темноте потолка, призраки декаданса, позволяющие разглядеть проблески богатства. Мраморный пол, с возвышающимися до потолка алебастровыми колоннами, кругом был грязным. Широкая каменная лестница, уходящая ввысь и скрывающаяся в полумраке, была устлана такой же грязной ковровой дорожкой, бывшей когда-то красного цвета. Дом выглядел так, как будто он повидал всего одну хорошую уборку со времен своей постройки – наведение блеска и роскоши, и Эд даже почувствовал легкий укол неловкости. Заброшенные здания были главными целями воров. Дайте им только хорошую лестницу, и от роскошных люстр не останется ничего, кроме металлических остовов, их блеск и каменья исчезнут, золотые рамы картин будет более чем легко забрать, но в доме все казалось нетронутым. Не было никаких часовых, оставленных здесь военными, никого, чтобы задержать любого предприимчивого парня, захотевшего что-либо присвоить себе, до сих пор в доме было все в целости и сохранности. Было ли слухов действительно достаточно, чтобы держать людей на расстоянии, или было что-то еще, более правдоподобное? - Электричество не включалось годами, - пробормотал Хьюз, вручая Эду самодельный факел. Команда Роя зажгла точно такие же, и теперь белые светящиеся круги разрезали полумрак помещения. Однако все военные все еще толпились около дверей, как будто инстинкт самосохранения каждого кричал об отступлении. Эд мотнул головой и целеустремленно двинулся вперед и тут же был остановлен Мустангом, схватившим его за живое запястье. Перчатка показалась грубой, прикосновение – крепким и жестким, наверняка останется синяк, и Эд, сузив глаза в молчаливом предупреждении, взглянул на генерала. - Будьте осторожны, - приказал Рой, повысив голос так, чтобы его слышали все подчиненные. – Мы все слышали истории о том, на что способен Мэйсон, некоторым из нас повезло меньше, и они имели несчастье столкнуться с последствиями его деятельности. Следите друг за другом и не упускайте из виду ни на секунду. - А как насчет… - Хавок запнулся и облизнул губы. – Как насчет проклятия..? - Проклятия? – Эд уставился на лейтенанта, не потрудившись скрыть презрения к болтливости Хавока. - Говорят, Мэйсон проклял это место своим мертвенным дыханием – все, что находится здесь слишком долго, будет разрушаться. Людей разрывает в клочья… - пробормотал Хавок почти шепотом, его освещенные танцующим огнем факела плечи поникли, и он тоскливо посмотрел на дверь за своей спиной. – Только пыль и кровь. Никто никогда не выбирался отсюда. - Тогда кто рассказывал все эти истории о том, что здесь произошло? – спокойно спросила Хоукай. В ее карих глазах отразился слепящий свет, когда она, глядя на Хавока, подняла одну бровь, с явным неодобрением. Тем не менее, Эд заметил, что она перехватывала вытащенное из кобуры оружие то одной рукой, то другой, как будто ее ладони были влажными. Она часто и неглубоко дышала сквозь приоткрытые губы – уровень адреналина в ее крови зашкаливал. - Проклятие не более чем слух, - ответил Рой, на сей раз его голос был ровным, как будто он отдавал команду. – Честно, я ничего не придумал помимо того, что уже есть, но все, что нам известно, слухи и всякие истории. Держитесь фактов. Он был опасным алхимиком, и внутри могут оказаться круги преобразования, оставленные им. Он повернулся к Армстронгу, и его пальцы, до сих пор сжимавшие Эдово запястье, нехотя разомкнулись, нежно проведя подушечками по коже напоследок. Ласковое прикосновение оставило горячий след, как яркая вспышка, и Эд раздраженно потер запястье, уставившись в пол и надеясь, что выглядит не краснее вареного рака. Он едва слышал голос Роя, или это Армстронг что-то прогрохотал ему в ответ. Эд осмелился поднять глаза и посмотреть на Роя только тогда, когда тот повысил голос и отдал приказ своей команде, да и то, чтобы убедиться, что генерал смотрит на своих подчиненных, а не на Эда. - Армстронг, Бреда и Фарман, вы идете наверх. Я с Хьюзом и Хоукай – в подсобные помещения, Мэйсон славился экспериментами над своей прислугой. Эд, ты и Хавок берете залы, - он указал рукой на восточное крыло. - Алхимики, если вам попадется что-то, используйте сигнальные ракеты, кто-либо из нас поспешит к вам на подмогу. Эд в жутком раздражении взглянул на Хавока, тот выглядел так, как будто собирался, по меньшей мере, грохнуться в обморок. Обычно он впадал в такое состояние, когда Мустанг впивался в него взглядом. - Ему, что, стрелять по теням? – проворчал Стальной, снова смутившись и нахмурившись, когда Рой бросил на него короткий взгляд, полный серьезности и гордости. - Именно поэтому он идет с тобой. Страх порождает еще больший страх, и пару лет назад я понял, что ничто не сможет вывести тебя из равновесия. Через минуту Хавок придет в себя, и его предостерегающее присутствие может оказаться единственным, что тебе понадобится. Эд нахмурился, отворачиваясь, и уверенной твердой походкой направился к дверям, отделявшим восточное крыло от остальной части дома. Хавок последовал за ним. Он был похож на туго скрученную пружину, готовую в любой момент разжаться. Эд обернулся через плечо и взглянул на оружие, снятое Хавоком с предохранителя: - Если вы меня случайно подстрелите, я оторву вам руку. - Не волнуйтесь, босс, - Хавок кривовато улыбнулся и с загадочным выражением лица добавил, - генерал первым спалит меня ко всем чертям. Это был явно намек на что-то, и в голубых глазах лейтенанта засветилась искорка веселья. Хавок глубоко вздохнул и выровнял дыхание, стоя вплотную к дверям, когда Эд проверял их. У Мустанга не было каких-либо причин обеспечить именно Эду более надежную защиту, чем кому-либо из присутствующих, но по истечении некоторого времени Эд думал, что видел проблески гораздо большего, чем простые отношения подчиненного и руководящего. Все было гораздо проще, когда Рой просто дергал за ниточки, а Эд делал все возможное для того, чтобы усмирить его эго. Теперь все было по-другому. Теперь все было глубже, по крайней мере, так казалось Эду. Однако было намного легче убедить себя в том, что ты видишь только то, что хочешь видеть, а не то, что есть на самом деле. Теперь слова Хавока подарили ему маленькую надежду, но и заставили нахмуриться. Значило ли это, что команда Мустанга заметила перемены в отношениях между ними, или у него просто на лице написано, в каком он смятении? - Что-то я сомневаюсь в этом, - ответил наконец Эд, повернув ручку и открыв дверь, - Мустанг скорее сказал бы, что это я кругом виноват. Хавок недоверчиво фыркнул. Он держался ближе к Эду, когда они проскользнули в зал. Картин здесь было гораздо больше, а вот простыней, их защищавших, гораздо меньше. Если кто-нибудь и пытался укрыть от пыли элегантное убранство дома, то он наверняка проиграл. Отсветы факелов играли в хрустальных графинах, стоявших в баре, и громоздкие силуэты диванов вырисовывались в полумраке. - Поверить не могу, как некоторые могут жить в такой роскоши и богатстве, в то время как другие умирают от голода, - бормотал Эд, - половина этого барахла стоит гораздо больше, чем я заработал бы за всю свою жизнь. - Старый денежный мешок, - Хавок примирительно пожал плечами, словно он хотел бы, чтобы мир был другим, но не видел ни одного способа сделать это. – Династия Мэйсонов уходит глубоко в прошлое на добрую сотню лет. Некоторые представители семьи были полководцами. К тому времени, как добрались до Джэка… - он неловко замялся и перешел на шепот, словно боялся, что их могут подслушать, - люди такой породы имеют очень большие семьи, знаешь ли? И они очень заботятся о сохранении чистой крови и считают, что бедность передается по наследству, что-то вроде заразы. Они просто безумцы, которые видят совершенно другую реальность, отличную от той, которую мы с тобой видим. - Алекс выглядит нормальным, - ответил Эд, - я имею в виду, да, он чуть что, так сразу заливается слезами, но он не делает из этого трагедии всей жизни. - В отличие от Мэйсонов Армстронги относятся к так называемой новой династии, у них принято жениться по любви, а не основываясь на чистоте крови, - голос Хавока звучал все увереннее, и Эд понял, что Мустанг был прав: если ему удастся разболтать лейтенанта, это отвлечет его от большей части страхов. - А вы достаточно осведомлены для обычного лейтенанта, который даже не в Централе родился, - Эд должен был признать, что удивлен немного. Из всей команды Роя Хавок казался ему наиболее простодушным. Он не был глупым, но там, где та же Хоукай была твердой и уверенной, Хавок казался куда более беззаботным, даже несмотря на то, что им пришлось пройти на войне и уже после нее. - Ты влезаешь в политику гораздо быстрее, если ты в команде генерала Мустанга. И под политикой в данном случае я подразумеваю аристократию, как в военном обществе, так и в гражданском, - Хавок поводил плечами, чтобы скинуть напряжение в мышцах, - если бы кругом все были такими же, как Мэйсоны, они были бы очень значимыми фигурами в Централе, и не важно, что они сумасшедшие. Все дело в привилегиях. - Чертово частное право, - зашипел Эд, - теперь понятно, почему Мэйсона не посадили за решетку. - Люди боялись его, - Хавок облизнул губы, продолжая осматривать темные углы комнаты, - он уже давно мертв, а они нет. У людей короткая память, а Мэйсон сделал достаточно. – Он задрожал, оглядываясь на полуоткрытую дверь, - жаль, что у нас собой так мало света. Эд почесал подбородок, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло бы им пригодиться. Он знал, что Хавок имел в виду, говоря о темноте. Как только контроль был ослаблен, ненужные страхи сразу же взяли верх. Сколько времени они уже проторчали здесь, в темной дыре, на этом чертовом задании, и даже его уверенность в том, что они одни в комнате, с каждой минутой таяла, и Эд мог поклясться, что кто-то еще был здесь же и дышал в спину. Наконец свет его факела упал на старые серебряные канделябры, все в каких-то черных пятнах, остатки масла в них напоминали собой грязную жижу. Эд вздрогнул, когда фитили вспыхнули и зажглись, поскольку алхимическое пламя оказалось слишком сильным, и теперь расплавленный воск капал на пыльный деревянный пол. - А я и не знал, что вы тоже так можете, - удивился Хавок, благодарно принимая факел. - Пламя – удел генерала Мустанга. - Странно было бы, если бы молодой алхимик, находящийся под командованием Мустанга, не имел бы никаких способностей к алхимии огня, - сказал Эд, видя, как удивленно взлетели брови Хавока. – Я особо не распространяюсь по этому поводу и стараюсь не пользоваться пламенной алхимией. Если я найду другой способ, я буду пользоваться им вместо этого. Эд закатил глаза, когда Хавок вытащил коробочку с сигаретами из кармана и закурил. Он и не подумал его останавливать, поскольку теперь лейтенант выглядел скорее довольным, чем напуганным. - Вонючка… - пробубнил Эд. - Нужно проверить, можно ли еще достать свечей. Чем больше света, тем быстрее мы все тут проверим. Через некоторое время они нашли более чем дюжину свечей, которые теперь заливали всю комнату своим колыхающимся светом, отгоняя тени к самому потолку. Теперь Эд мог разглядеть детали там, где прежде едва угадывал форму, и это привело его в замешательство. Хавок стоял позади Эда с открытым от удивления ртом. И Стальной мог его понять. Любому, кто не был алхимиком, могло показаться, что круги в комнате были защитными. Они были повсюду: вписаны в рисунок обоев и обивки мебели, выгравированы на плитке вокруг камина, даже вырезаны на деревянных элементах мебели. Для Хавока все это выглядело как готовая в любой момент захлопнуться ловушка. Но Эд видел, что круги были всего лишь украшением, они не были опасны. Вероятно, они вообще не имели какого-либо отношения к защите дома. - Все Мэйсоны были алхимиками? – спросил Эд, глядя на один из многочисленных портретов светлоглазых людей. - Да, все. Мы должны доложить остальным? - Нет, здесь нет ничего, что могло бы причинить нам зло. Это просто круги со звездами внутри. Они не опасны. Алхимики – своеобразные люди. Я, к примеру, могу напугать людей без действительного умысла сделать это. – Эд поднял один из канделябров и двинулся дальше, в следующую комнату. – Единственная проблема в том, что спрятать здесь что-то действительно мощное было бы очень легко. - Чудесно, - Хавок последовал за Эдом. И тут же завертел головой по сторонам, поскольку они попали в помещение, напоминающее зал для балов. Те же самые круги и здесь были повсюду, и они четко напоминали непрошенным гостям о возможностях хозяина дома. Музыкальные инструменты были сложены в одном углу, и Эд прикоснулся пальцем к струнам арфы, извлекая немного грустную переливчатую мелодию, как будто испуганная стая птиц сорвалась ввысь. И снова наступила тишина. Краем глаза Эд заметил, как дрожит Хавок, его лицо становилось все бледнее по мере того, как он, сильнее сжимая рукоять факела, продвигался внутрь полумрака. И не важно было, сколько свечей они притащили с собой, они все равно не способны осветить это место. Тени всегда будут где-то, и здесь, как ни в каком другом месте дома, ощущение чего-то угрожающего было особенно сильным. - Стойте тут, - сказал Эд, поставил два подсвечника на пол, возле ног Хавока, и взял факел. – Дальше я сам все проверю. Там что-то есть. - Человек? - Круг, - кивнул Эд, - где-то рядом совсем. Вы не чувствуете запах? Как олово и молния. - Грязь и кровь, - рука Хавока потянулась к карману, он отчаянно нуждался в сигарете, но в последний момент изменила траекторию движения, и тот схватился за оружие, - попахивает дракой. Спорить было бессмысленно. Возможно, обоняние Хавока сыграло злую шутку с ним, или в его голове было слишком много мыслей, чтобы сосредоточиться. Эд почувствовал зловонное дыхание алхимии, и тут же каждый идиотский круг с рисунка на обоях и с облицовочной плитки пола приобрел новое значение. Эд поймал себя на мысли, что первое его впечатление было обманчивым. Изуми учила его доверять своей интуиции. Она чертила круги и заставляла его находить ошибки. Эд часами мог таращиться на них, потому что видел совершенно нарисованный преобразовательный круг, а Изуми говорила, что он неверен. Только однажды он сдался, признавшись, что не в состоянии найти ошибку, и сенсей ответила, что не было никакой ошибки, круг верен. Урок был прост: нет повода для сомнений, он хороший алхимик и должен доверять своей интуиции. Сейчас, впервые за долгие годы, Эд засомневался в себе. Он снова и снова проверял знания, которыми обладал, но это не помогало сосредоточиться, его отвлекал едва уловимый запах старого, зловонного круга преобразования. Время потихоньку уходило, пока они прокладывали себе путь в темноте комнат. Хавок молчал и все еще вздрагивал от каждого малейшего шороха. Эд все ждал, что лейтенант если не взорвется негодованием, то хотя бы набычится, но к тому моменту, когда они оба дошли до конца стены, Хавок продолжал брюзжать и был крайне раздражен. - Ничего здесь нет, - выдохнул Эд. Стальной развернулся и свет его факела скользнул через всю комнату, словно меч вспарывает легкий шелк, встретившись с более мягким светом свечей, которые держал Хавок. – Захватите еще один факел и идемте. За этой комнатой есть еще одна. - Уверены, что это безопасно? - Да… - проворчал Эд, не заботясь, что своим грубым тоном усугубит и без того хрупкое душевное равновесие Хавока, с трудом достигнутое. Обычно Эд полностью полагался на свою интуицию, но сегодня она подвела его, и он шарахался от каждой тени как последний дурак, и волосы вставали дыбом на руках и затылке. Он кожей чувствовал алхимию, каждым вздохом ловил ее запах. Он мог бы даже сказать, какая она на вкус, но куда бы он ни посмотрел, решительно ничего не видел… Обернувшись, Эд увидел портрет, висевший чуть выше его головы. Он был больше, чем остальные картины, центральный. Эд поднял факел, чтобы рассмотреть изображение на холсте, и удивился, ведь почти на все сто процентов он ожидал увидеть Мэйсона, но с холста на него смотрела молодая женщина, явно не напоминавшая собой сумрачного старика. Темные волосы были зачесаны назад, а синее платье облегало ее тело, художник выхватил из темноты мерцавшие на ее пальцах кольца. Ярко-зеленые смеющиеся глаза в упор смотрели на Элрика. Во всем мрачном доме это была единственная счастливая и спокойная картина, и Эд уставился на нее в замешательстве. - Дочь Мэйсона, - пробормотал Хавок, - она исчезла, когда ей было восемнадцать, спустя несколько месяцев после того, как написали этот портрет. Люди говорят, что она сбежала со своим возлюбленным, кретянином (1), потому что ее отец не одобрял их связи, или что-то в этом роде… - он вздохнул и опустил плечи. – Как бы там ни было, я не думаю, что Мэйсон из тех людей, которые позволяют кому-нибудь сбегать. И меньше всего, своей дочери, которая как две капли воды похожа на его покойную жену. - А что случилось с его женой? - Умерла во время родов, - ответ Хавока прозвучал менее уверенно. – По крайней мере, так говорят, не знаю, нашлись ли какие-либо доказательства этому. Идемте? – Хавок тронул Эда за локоть и кивнул в сторону закрытой двери в углу. Эд нахмурился, глядя на портрет, и кивнул, отбрасывая подозрения в сторону. Он хорошо знал ощущения, которые испытывал, но если в комнате и был круг, он был слишком хорошо спрятан, чтобы просто так увидеть его. Возможно, Эду повезло бы больше, вернись он сюда днем… И только он дернулся было за Хавоком, как его взгляд зацепился за что-то. Крошечного мерцающего огонька было достаточно, чтобы Эд повернулся обратно к картине. Лицо девушки было таким же счастливым и беззаботно улыбающимся, но внимание Эда привлекла подвеска на ее шее, тяжело давившая ей на грудь. На первый взгляд ничего особенного – путаница из виноградных лоз, обвивающихся вокруг красного камня в центре, но как только Эд отвел свой факел немного назад, по его спине побежали мурашки. Круг не светился сквозь краски, даже если бы полотно было еще влажным, но внезапное присутствие алхимии тяжело сдавило плечи Эда, ударило невидимым кулаком в грудь. Он не понимал, что за круг образовывали переплетенные лозы подвески, просто не мог постичь этого, но не принять во внимание красный камень было невозможно. Стальной не имел ни малейшего представления, откуда Мэйсон мог взять красный камень, но так или иначе, камень был изображен на холсте, и он был как будто бы живым. Это взволновало Эда. Словно химера очнулась от долгого бездействия, свирепая и голодная. У Эда даже не было времени, чтобы продумать свою защиту, и уж тем более об этом некогда стало думать, когда круг активировался. Густой, яркий белый свет, низвергающийся с полотна, уничтожил все тени вокруг и обрушился на Эда как разбушевавшаяся стихия. Эд думал, что круг замкнется по периметру от него, собьет его с ног в худшем случае, но как только жар круга коснулся его кожи, он понял, что ошибся. Круг просачивался сквозь его плоть и мышцы, до самых костей, проходя через него с силой разыгравшейся бури. Ветер выл с такой злобой, что ломило ребра и сводило зубы. Мощный поток энергии парализовал Эда, и он не мог вырваться. Ему ничего не оставалось кроме как терпеть и ждать помощи. Сознание Элрика потихоньку ускользало, как потерявший якорь корабль, который уносило в открытый океан. Что-то ударило его по затылку, дыхание перехватило, и в эту секунду он услышал испуганный вопль Хавока. Колотящееся сердце вдруг замерло, и Эд провалился в темноту. (1) - житель Креты