Counterpoint

Ал твердо шагал к особняку Мэйсона. Кожу прихватывало легким морозцем, и по ощущениям это напоминало Альфонсу его пребывание в доспехе, за исключением того, что в то время брат был с ним. Теперь же младший Элрик ощущал огромную черную дыру внутри себя, будто бы все, что было в его живом теле – легкие, кишки, сердце – все было вырвано из него и осталось сваленным в кровавую кучу там, в морге, рядом с мертвым телом Эдварда. Как он мог быть живым человеком, если все, что он мог чувствовать сейчас, - страх, липнущий к холодной коже, больше ничего. Альфонс очень хорошо ощущал, как что-то острое, с рваным краями, как зазубренная пила, вгрызается в его мысли. Это не давало покоя мальчику и, в конце концов, он остановился и прислушался к себе. Страх снедал его, и на сей раз он был гораздо сильнее, чем то чувство, которое испытал Альфонс, когда очнулся после преобразования и увидел старшего брата, без конечностей, в луже крови. Его отчаяние сейчас было гораздо сильнее, чем то чувство, которое он испытывал в период реабилитации Эдварда после операции по установке автоброни. Но, по крайней мере, тогда у него была надежда, что все закончится благополучно, что они все исправят. А вот на сей раз… Ал с силой зажмурился и сквозь разноцветные круги плотно сжатых век снова увидел мертвого брата, лежавшего на коронерском столе. Он так и стоял посреди вестибюля, окруженный колоннами и ощерившимися люстрами, ему было трудно представить, что всего несколько часов назад здесь находился его брат, живой, Ал все никак не мог соединить своего старшего брата с тем человеком, который сейчас лежит в морге. Младшего Элрика не покидало ощущение, что он просто спит и видит самый кошмарный сон. - Сюда, - мягкий голос генерала с трудом пробивался сквозь кокон паники и отчаяния, в который обернуло мальчика. Он смотрел на людей, которых называл своими друзьями, стоявших вокруг бесполезными тенями. Конечно, все они сочувствовали Альфонсу, но их сочувствие ранило еще сильнее. Только Мустанг сумел заставить его двигаться вперед. По крайне мере, пока Элрику хотелось идти вперед. Но Ал не испытывал чувства благодарности к генералу за это. Он вообще ничего не испытывал, кроме неверия в происходящее, а потому отчаяния и ужаса. С одной стороны, Альфонс искал виноватых. Был момент, когда он уже почти поддался своей жажде справедливости и чуть было не набросился на Роя, единственного человека, которого Ал считал достойным для выхода своей ярости. И единственным, на ком бы он выместил свою злость. Если бы Эдвард был просто ранен, Ал ругал бы брата последними словами за глупость и неосторожность, ибо знал, что усмотреть за ним, а уж тем более как-то контролировать его, могут считанные единицы. И даже Мэйсон не смог разлучить их своей алхимией. Это сделал Рой. Человек, отдавший приказ. Ком встал поперек горла, не давая дышать и впиваясь в гортань острыми краями отчаяния. Что ему оставалось… На самом деле Ал прекрасно отдавал себе отчет в том, что Рой не единственный, кто виноват в случившемся, вина в равной степени лежит на всей его команде, но эта со всех сторон логичная мысль не приносила ему успокоения. Сейчас он был слишком далеко от всех логических мыслей вообще, будто бы все законы реального мира перестали иметь для него ценность и вес, перестали работать. Больше всего на свете Ал хотел одного – повернуть время вспять, открутить стрелки на двенадцать часов назад и удостовериться, что с братом ничего не случится. Но подобное невозможно, и поэтому он здесь, в особняке Мэйсона, ищет подсказки, которые смогут приблизить его к последнему маяку надежды: удачному человеческому преобразованию. Эд бы убил брата, знай он о его решении. Уж в этом-то Ал был уверен. Он напомнил бы ему, что они отказались в свое время от использования Философского камня в своих интересах. Но сейчас Ал не мог думать о цене заточенных в камне человеческих душ, для него нет ничего важнее жизни брата. Он может обменять свою жизнь на жизнь Эдварда. Он согласен на вечность в броне доспеха. В глубине души Альфонс, конечно же, сомневался в том, что преобразование пройдет удачно. На самом деле он никогда не видел, что Врата отдали им вместо их матери, и когда он спрашивал об этом у Эда, тот бледнел, отворачивался и ворчал, что это не было даже похоже на человека. Но они были маленькими детьми, когда начертили свой круг, уверенными в том, что они делают все верно. Теперь же Альфонс гораздо старше, теперь он не может ошибиться. Возможно, теперь ему все удастся. Возможно, эта попытка закончится его смертью. Ал смутно ощущал, как эта мысль наполняет его страхом. Но смутным и тусклым этот страх был оттого, что он мерк в сравнении с тем отчаянием, которое грызло младшего Элрика, он словно бы гнил заживо. Он попытался было представить себя, когда его горе притупится, отпустит его, исчезнет со временем, оставляя ему воспоминания о брате, запыленные и пожухлые, как старые фотографии, а весь остальной мир бы тем временем жил полной жизнью, яркой, как зеленая трава. Альфонс хорошо понимал, что его в этом ярком мире уже не будет, он никогда уже не станет прежним. Уравнение «Ал минус Эд» невозможно решить. Не мог Альфонс все оставить так, как есть, не мог идти дальше один. Он разворошит этот дом до основания в поисках подсказки, если придется это сделать. Не следовало Мэйсону так играть с подобного рода вещами. Хоукай все рассказала ему, когда он еще утром сидел в кабинете Мустанга, ошеломленный и опустошенный. Она, скорее всего, думала, что Ал не слышал ее тогда, но неторопливая речь лейтенанта тонкой ниточкой привязывала того к реальному миру. Мэйсон определенно проводил человеческие преобразования, и Ал уверился, что найдет ответы в его доме. Он изо всех сил пытался сосредоточиться, вглядываясь в полутьму, следуя за Роем почти вслепую, пока они не добрались до бального зала, прекрасного даже в запустении. Стены были увешаны картинами, и в самом дальнем углу сиял золотом рамы портрет девушки. На вид она была едва ли старше самого Альфонса. Мягкие завитки темных волос выгодно подчеркивали белоснежную кожу. Она казалась почти невесомой, и Элрик прищурился, вглядываясь в изображение. - Мы нашли его здесь, возле портрета, - пробормотал Рой, - Хавока отбросило к противоположной стене, ранило только, но он уцелел. Ал кивнул, ничего не ответив, и еще раз оглядел зал. Он не был таким же опытным, как брат, но у него была припасена одна идея. Окружающие люди редко помнили, что из них двоих с братом большим хладнокровием и расчетливостью обладал именно Альфонс. Это укрепляло их в вере, что они видят все, или почти все, что касалось братьев, даже несмотря на все усилия Эда скрыть все ото всех, тем самым защитив Ала. И это знание иногда очень мешало. Альфонс медленно, неуклюже ступая по полу, подобрался к большим прогнившим гардинам и раздвинул их, позволив тем самым солнечному свету проникнуть в комнату. Растревоженная пыль тут же закружилась в воздухе. Полумрак отступил, подставляя свету детали убранства. Алхимия была у Мэйсонов в крови. Алу не нужно было видеть родословную каждого члена семьи, чтобы понять это. Поддельные преобразовательные круги были повсюду: и на полу, и на стенах, и даже выгравированы на мебели. Они хвастались своей силой, и Ала корежило от этого, он был уверен, что Мэйсоны никогда не думали о применении своей алхимии в благих целях, как помощь людям. Нет, они использовали свой потенциал как оружие, как угрозу разрушения. Младший Элрик повернулся к портрету девушки и еще раз взглянул на подвеску на ее шее. Издалека полотно казалось намокшим, с грязными пятнами и потеками, как после дождя. И чем ближе Ал подходил к картине, тем сильнее убеждался, что это вовсе не вода, краски на холсте были будто бы сожжены, полотно пошло пузырями, словно кто-то затушил сигарету в самом центре кулона. Снаружи послышался шорох автомобильных шин по гравию и, следом, визг тормозов, натужный стрекот ручного тормоза, дернутого резко и торопливо. Альфонс обернулся через плечо и брови его поползли вверх. По каменным плитам к особняку шагал Хавок и через минуту он уже показался в дверном проеме, все в том же неуставном виде, но решительный и мрачный. - Лейтенант? Я приказал вам оставаться в Центральном Штабе, - Мустанг сейчас говорил устало и уже смирившись с бунтом Жана. Хавок мельком глянул на Альфонса и снова вернулся к генералу, состроив извиняющуюся рожицу: - Обстоятельства препятствуют выполнению вашего приказа, сэр. Коронер заверил меня, что ваша просьба будет учтена и в часовом нет необходимости, - он пожал плечами и натянуто улыбнулся, - да они просто вышибли меня из морга, вот я и решил, что тут от меня больше пользы. Я ведь был ближе всех к нему, в тот момент. Мустанг коротко и едва уловимо кивнул, суетливо потерев рукой лоб. Ал заметил легкую дрожь его ладони, но списал это на усталость, ведь никто из них не спал и даже не отдохнул толком. Никто и не заикнулся о том, чтобы пойти домой, лечь спать и вообще забыть о случившемся. Это было бы поражение совсем иного плана. - Здесь что-нибудь изменилось? – спросил Альфонс наконец, и его собственный голос показался ему странным, тугим и каким-то задушенным. – Хоть что-нибудь? Поначалу Хавок даже растерялся и выглядел сбитым с толку, как будто он и не был даже уверен, что пришел в нужное место. - При дневном свете здесь все выглядит обычным, - пробормотал он и подошел к стене, к кровяному пятну, и попробовал оттереть его рукавом. Лейтенант посмотрел на портрет и тут же нахмурился, его глаза сузились: - Девушка. В центре кулона ее ожерелья был камень. Я, помнится, еще тогда обратил внимание, что он как будто светится. - Мы можем снять картину? – спросил Ал, повернувшись к Рою. - Мы недостаточно близко? – ответил Рой вопросом на вопрос, но его голос был мягким. – Эд стоял прямо перед ней, когда реакция началась. Откуда нам знать, не начнется ли все снова, если мы что-либо сделаем с портретом? Тут Альфонс поймал себя на мысли, что ему все равно, случится что-нибудь или нет. И он чуть было не сказал Мустангу, что ему плевать, но удержался, предприняв попытку сосредоточиться на потенциальной опасности. Генерал был прав. Никто не хотел, чтобы погиб кто-то еще. Теперь, когда не было видно круга, запустившего реакцию и убившего Эдварда, не было никакой уверенности, что никто не пострадает. - Когда мы с Эдом вошли сюда ночью, тут стоял очень сильный запах, Эд сказал, что так пахнет алхимия. Но теперь здесь нет этого запаха, просто пылью тянет. Ал не успел и слова сказать, Хавок зашагал вперед, звучно грохая ботинками так, что эхо раздавалось на всю округу. В мгновение ока он оказался у портрета девушки. Младший Элрик затаил дыхание и выдохнул только спустя минуту. Не он один был обескуражен действиями лейтенанта, Хоукай выглядела бледной и стесненной, Мустанг же, наоборот, принял по-грозовому устрашающий вид. - Не делай так больше, иначе я тебя понижу в звании. Хавок упрямо сжал челюсти и кивнул в знак согласия, его слова звучали как оправдание: - Да, мы боимся этого места, но мы не получим ни одного ответа, пока не начнем действовать. Кроме того, никаких криков здесь больше не слышно, и то, что здесь было вчера, ушло, этого больше нет здесь. Ал безмолвно присоединился к нему, точно так же готовясь к чему-либо необычному. То, что с Хавоком ничего не случилось, когда он приблизился к портрету, вовсе не означало, что здесь теперь безопасно. Но все-таки в комнате ничего не было из ряда вон: никакого подозрительного запаха, никаких потоков энергии, проходящих сквозь тело. Что бы тут ни было до сегодняшней ночи, оно исчезло, и в особняке Мэйсона было теперь тише, чем в могиле. - Возможно, мы получим ответы на свои вопросы, - пробормотал Альфонс. Они с Хавоком вдвоем взялись за раму портрета и сняли его со стены. Лейтенант недовольно поворчал, когда взял вес картины, младший Элрик скривил губы в презрительном жесте. Но тут тяжелый портрет начал переворачиваться и падать. И только чудом Хьюз и Мустанг успели подхватить его прежде, чем он грохнулся на пол. Все четверо отошли поодаль и в замешательстве уставились на обратную сторону полотна. - Это что еще за черт?! – воскликнул Хьюз, обводя взглядом открывшееся и шебурша затылок. – Координаты? Ал жевал губу, осматривая числа. Он хорошо знал, что они собой представляли, слишком уж много времени он провел в библиотеках. - Это система каталогизации книг, - мальчик указал на три цифры, которые следовали за еще двумя числами, отделенными десятичной запятой, - большинство из них начинается с числа в пределах пятисот, это книги по алхимии. - А другие? – Рой приблизился к плечу Альфонса, тот сидел на корточках и одержимо гладил пальцами написанные числа. - «Философия и религия», - он улыбнулся, но его улыбка сейчас выглядела скорее вымученной и горькой, как от лекарства, чем радостной, - все алхимики, причастные к человеческим преобразованиям, спускаются в эту секцию. – Элрик провел пальцами по трем символам, написанным за каждым числом, - а вот это больше похоже на собственный код Мэйсона. Может, это имя автора, а может, название его книги. - Здесь есть другие числа, - мягко напомнила Хоукай, она, все еще сжимая оружие в правой руке, присела рядом, не замечая, как ее юбка ползет вверх по коленям, - ничего близкого к пяти сотням, есть и совсем простые цифры. Что они могут означать? - Я не знаю, - мальчик покачал головой, поджав губы, - может, ссылка, на номер страницы, например. Альфонс пожал плечами. Его пальцы все еще скользили по холсту. И тут он прикоснулся к оставшемуся после реакции отверстию. Даже на обратной стороне полотна были видны следы ожога, будто бы взорвалась крохотная бомбочка. Ал зубами сорвал с ладоней перчатки, дотрагиваясь кончиками пальцев до оплавленных краев. Он сразу же отдернул руку, как только почувствовал слабую разницу в температурах. На мгновение Элрик подумал, что активировал что-то новое, но воздух вокруг по-прежнему оставался тих и недвижим. Команда Мустанга замерла, окружив мальчика, готовая броситься на что угодно, и расслабилась, когда тот покачал головой: - Я знаю это чувство. Философский камень, он был здесь. Ал снова потер пальцами холст, теперь уже задумчиво и даже ласково. Он будто бы касался места, которое только что покинул луч солнечного света: тепло с проступающим изнутри холодком. Это ощущение заставило его очнуться от горестных мыслей, оно стало занимать его. Мальчик приподнял полотно и прислонил его к стене. Картина была просто огромной. Подбородок девушки был выше, чем голова стоявшего рядом с полотном Мустанга, но она оставалась все такой же милой, хотя младшего Элрика дама заботила меньше всего. Его больше волновало ожерелье на ее шее и то прожженное насквозь отверстие в центре него. На первый взгляд в нем не было ничего особенного, но Альфонс все настойчивее изучал украшение. Изучение чьей-либо работы всегда было трудным, это было сродни чему-то телепатическому, особенно если нет каких-то основных данных. Их придется просто угадать. Самому себе Альфонс все же признал, что не может понять записей Мэйсона. Перед глазами не было никакого круга, четкого и ровного, ничего упорядоченного, хотя линии кулона были прописаны великолепно. Спусковой механизм. Элрик моргнул, почувствовав, как догадка всплыла сама, словно бы из ниоткуда. Как ярко полыхнувшее пламя среди бесцветного льда. И мальчик поймал себя на мысли: сам ли он догадался или кто-то подсказал ему ответ. Он посмотрел на команду генерала, но никто из них не обращался к нему и ничего не говорил. Рой с Хавоком держали раму, чуть наклонив ее так, чтобы Хьюз смог записать цифры в свой блокнот. Хоукай стояла ближе всех, все так же держа наготове оружие, но она пристально рассматривала портрет и, казалось, это занятие увлекло ее с головой. Альфонс уже открыл было рот, чтобы спросить, слышала ли она минуту назад что-либо, но осекся. Он знал, что никто ничего не слышал. Это была его собственная мысль, только его. Младший Элрик чувствовал, что устал, устал думать, искать, и об этом ясно говорило его разыгравшееся воображение. Не мог же, в самом деле, кто-то посторонний находиться здесь и на ухо шепнуть ему ответ. Нет, ответ был в круге, в самом центре, и он открылся бы каждому, кто действительно захотел бы узнать. - Здесь есть что-нибудь еще? – спросил Ал скрипучим голосом, на мгновение устало закрыв глаза, и когда он снова открыл их, то понял, насколько неоднозначным был его вопрос. Рой и его подчиненные тут же напряглись, ожидая появления чего угодно и откуда угодно. – Еще один круг, я имею в виду. Кулон был спусковым механизмом, философский камень в его центре играл роль подпитывающего элемента. С помощью кулона поток энергии посылался куда-то еще, к еще одному кругу. Он должен быть где-то поблизости. Элрик медленно прошаркал по мраморному полу, отыскивая на нем хоть какие-нибудь признаки зловещего круга. Краем уха он услышал, как Рой отдал какой-то приказ, но не стал обращать на это внимания, он опустился на колени и коснулся ладонями каменных плит. Он искал до тех пор, пока глаза не начало колоть и щипать от поднятой в воздух пыли. От усталости отяжелела голова, легкий тремор бил мышцы. Но Альфонс игнорировал требования организма отдохнуть. С тех пор, как брат вернул ему тело, Ал рассматривал себя с отчаянной радостью, каждое ощущение было новым для него, а потому приносящим удовлетворение и успокоение. Через несколько минут он поднял голову и заметил, что в комнате они остались втроем: он, Рой и вечная часовая Хоукай. Мустанг тоже принялся ползать по полу, не заботясь о генеральской форме, и искать признаки второго круга, начав с другой половины зала. Тут Ал подумал, что Мустанг вполне отдает себе отчет в том, что делает, что генерал знает о том, что спусковой механизм имеет огромный диапазон воздействия, и он не стал тратить время и таращиться на ожерелье. Но даже вдвоем они ничего не нашли. Каждый кусочек был похож на предыдущий и был самым обычным декоративным элементом, а никак не преобразовательным кругом. Альфонс почувствовал, как на место спокойной рассудительности приходит злость: - Да где он, мать твою… Ал уловил, как вздрогнули Рой и Риза, реагируя на его неожиданное гневное ругательство, и тут же подумал, как это должно было больно задеть их. Сейчас он как никогда напоминал им Стального. Никто из них не выдал себя, не обратив внимания на повышенный тон Альфонса, но мальчик был уверен, что и Рой, и Риза по-прежнему с добротой будут относиться к нему, что бы ни случилось. Младший Элрик почувствовал внезапную волну нежности, запершившую в горле, по отношению к генералу и его подчиненной. Мустанг приблизился к нему и обхватил его запястья своими пальцами, обращая на себя внимание Ала. В полумраке комнаты темные глаза Роя выглядели как два бездонных озера, наполненных черной водой. В голове мальчика промелькнула мысль, что сейчас самое время сморозить какую-нибудь банальную глупость, но он тут же запротивился ей – Рой и так все знает. - Посмотри сюда, - генерал отпустил его руки через секунду и указал на что-то, виднеющееся на кремово-грязном мраморном полу и перемежающееся с линиями декоративных преобразовательных кругов. – Я сначала не заметил, но здесь есть еще одна окружность. Мустанг вел пальцами по линии круга, Ал следил за движением его руки и жевал губу. Постепенно ему открывалась полная картина круга. Мэйсон поступил очень хитро, спрятав рабочий круг в многочисленных линиях декоративных, служащих для отвлечения от сути. Но даже сейчас Альфонс не верил своим глазам, насколько круг был огромен и сложен. - Как же он нарисовал его? – прошептал мальчик, - Он, должно быть, использовал естественный рисунок камня или… как это можно было нарисовать? - Или вырастил камень с помощью алхимии, заставляя его по мере роста складывать рисунок круга внутри себя. Это техника, позволяющая камню имитировать любую поверхность. Я видел ее в действии, мало кому удалось удачно завершить рост камня. Техника очень нестабильна и опасна, но, думаю, Мэйсон был уверен, что оно того стоит. - Как нам увидеть круг целиком? – Ал с чувством запустил пальцы в волосы, оглядываясь назад, на портрет, до которого было хороших двадцать шагов, если не больше. – Мы ведь не можем знать наверняка, как сделан круг, если даже увидеть его толком невозможно. - Может, нам пригодится вот это, - голос Хьюза послышался где-то слева, но мужчину было хорошо слышно даже сквозь двойные двери. Ал отметил про себя, что команда Мустанга не отходила от них далеко, именно они нашли комнату, прилегающую карманом к залу. В комнате было полно книг. Хавок и Хьюз стояли друг возле друга и разглядывали листок бумаги. Хавок пальцами разглаживал места недавнего сгиба. Звонко топая по мрамору, Ал почти подбежал к Хавоку. Умерил его пыл только не вовремя попавший под ноги горой сваленный ковер, о который мальчик и запнулся. Его руки дрожали, когда он взял у Хавока листок и принялся изучать чернильный рисунок. Нарисованный круг был просто хаосом линий. Ал поймал себя на мысли, что если бы последней жертвой не был его брат, то он бы, пожалуй, восхитился искусством и мастерством Мэйсона, но в виду последних событий он не испытывал и капли того уважения. Вместо этого Альфонс сосредоточенно всматривался в каждую черточку. - Этот круг не сработал бы, - сказал мальчик наконец. – Этот круг не выдержал бы нагрузки, его слишком мало, слишком. Ал махнул рукой, зная, что его все равно никто не поймет. Однако, то понимание, которое было необходимо Элрику, вовсе и не требовалось. Хьюз уже переходил от одного шкафа к другому, сверяясь со своим блокнотом и отыскивая нужные книги по списанным с обратной стороны портрета цифрам: - Этот лист был в первой книге согласно моему списку, последний набор цифр – это номер страницы, на которой должны быть нужные нам записи. Думаю, мы найдем ответ в одной из книг, - он тихонько улыбнулся краешком губ, надеясь хоть как-то уверить мальчика в успехе операции. Ал сглотнул и принялся за работу вместе с Маэсом. Он выдирал книги с полок чуть ли не с хрустом, бумага рвалась под его неловкими, словно бы окаменевшими, пальцами, и он не мог заставить себя бережнее относиться к книжному богатству алхимика. Минуту за минутой они собирали головоломку из кусочков бумаги. Некоторые записи вели в тупик, еще часть показалась Альфонсу как минимум записками сумасшедшего. Из тридцати семи книг, перечисленных Мэйсоном, только в пяти оказалась нужная информация, и когда Ал взял последнюю книгу, он недоверчиво вздохнул. Записи и книгой-то сложно было назвать, просто несколько блоков, переплетенных вручную. Содержание часто перемежалось с примечаниями, наскоро написанными на пожелтевших краях. Теперь Альфонс был осторожным, он тщательно и аккуратно разглаживал завернувшиеся уголки страниц, разложив их на большом дубовом столе. Большинство записей было дополнением к уже прочитанному, но как только Ал разгладил последнюю страничку, он увидел четкую и ровную кривую, начерченную чернилами. Элрик был уверен, что дуга должна быть частью круга, и очень большого и красивого круга, великолепного по исполнению, даже если предназначением его было чистой воды преступление. Альфонс высказал свои догадки Рою, когда тот подошел ближе и тоже уставился на обрывок рисунка. Кусочек головоломки так и не хотел складываться во что-то связное: чем бы ни пользовался Мэйсон, его методы и способы были крайне далеки от стандартного набора алхимических кругов, которыми пользовались алхимики средней руки, в число которых входили и Рой с Альфонсом. Он играл с законами алхимии, словно они были резиновыми и могли выворачиваться в любую сторону, его преобразования больше напоминали волшебство, нежели результат научных открытий. Ал с ужасом понял, что представленный ему материал не поддается никакой расшифровке. Он просто не может понять, что перед ним. - Отводы, - тихо проговорил Рой, указывая на два уравновешивающих символа, располагавшихся по разным краям окружности, в центре которых не было бесконечно завивающихся линий, - это похоже на энергетические отводы. Как канал. - Это похоже на то, что мы использовали, когда пытались воскресить маму, - пробормотал Ал, указывая на переплетенные узелки, нарисованные в центре круга. – Символы все те же, но мы работали с прямыми линиями, а не с такими. - Может, Мэйсон нарочно все это понаписал тут? Чтобы труднее было понять? – предположил Хьюз. – Чтобы труднее было прочитать все это? - Нет… Думаю, нет. Но ведь должна же быть цель этой кромешной писанины, - пальцы Альфонса заботливо гладили исписанные страницы. – Это только часть, должно быть что-то еще. В описанном преобразовании есть тупики, будто бы реакция должна протекать где-то еще. Но я не могу никак понять. Младший Элрик понурил голову, сожалея, что не может заставить себя в полной мере сосредоточиться на разгадке из-за охватившего его отчаяния. Мальчик не услышал мягкого шепота позади себя и только почувствовал, как между лопаток его ударила книга, вылетевшая из шкафа, к которому он был повернут спиной. Стоявшая вокруг младшего Элрика команда Мустанга замерла, мгновенно побледнев от ужаса. Все дружно уставились на книгу, перелетевшую через всю комнату. В полной тишине было слышно, как бьется сердце каждого из них. Ал потерял дар речи и не мог выдавить из себя ни звука. Вдруг воздух вокруг них буквально задрожал от надвигающегося крика, похожего на торжествующий рев. Мальчик зажал уши ладонями и зажмурился, но звук все равно проникал, казалось бы, под кожу и вгрызался в самые ребра. Повинуясь инстинкту самосохранения, Альфонс уже должен был бежать прочь, спасаясь от невидимого хищника, но он и шагу не мог сделать. Он стоял как парализованный, широко распахнув глаза. Вдруг он заметил чернильную тень, скользнувшую вдоль стены и на мгновение погрузившую весь дом в непроглядный мрак, который, впрочем, быстро рассеяли пробивающиеся в окна солнечные лучи. Поднятая переполохом пыль медленно кружилась в воздухе и слегка поблескивала на свету. Ал опустил руки и услышал робкое позвякивание граненых стеклышек, свисающих с люстр, будто бы весь дом мелко дрожал. - Эта штука все еще здесь, - прошептал Хавок, нервно облизав губы и отшатнувшись назад. – Та же самая штуковина кричала сейчас, что и вчера вечером, так ведь? Рой кивнул, согласившись: - Но почему теперь оно остановилось? В прошлый раз оно казалось более сердитым, чем сегодня, - он мотнул головой и потер ладонями лицо. – Что, черт возьми, здесь происходит!? Альфонс осторожно шагнул к ударившей его книге и присел на корточки, осматривая ее. Сказывалось сильное нервное напряжение: мальчик чувствовал кожей каждую неровность, каждую шероховатость. Даже будучи приверженцем науки Ал плохо верил в то, что в доме Мэйсона не было привидений. Алхимия объясняла множество вещей, но не было такого круга, с помощью которого можно было бы достать книгу с полки и швырнуть ее через всю комнату. - «Контрапункт: Гармония алхимии», - его голос был мягким, но он громко прочел название и взял том в руки. Окрашенный кожаный переплет стерся в некоторых местах, будто бы книгой пользовались очень долгое время, страницы были заляпаны какими-то масляными пятнами, пролитым кофе. – Эта книга упоминается в списке? Хьюз еще раз проверил свои записи, дважды пролистав их, и покачал головой: - Нет, ничего подобного в списке нет. Она что-нибудь значит для вас? Для любого из вас? – он повернулся и к Рою тоже. - Я всегда думал, что контрапункт – это музыкальный термин, - ответил Рой, пожав плечами. – Что-то такое, где мелодии объединяются. - В алхимии контрапунктом называется реакция, заставляющая несколько кругов работать каскадом, один от другого, - пробормотал Ал, углубляясь в чтение записей. – Мы с братом немного касались этих преобразований в своих поисках, но все же не изучали детально принцип их работы. Мальчик открыл следующую страницу и замер, затаив дыхание: на странице был изображен круг - простейший спусковой механизм для подобных преобразований. По всему краю страницы шли примечания мелким почерком. Мэйсон не озаботился хоть какой-нибудь кодировкой своих записей, все было изложено очень подробно и детально, рассчитано количество энергии для двух, трех и даже дюжины кругов, которые могли активироваться и питаться всего одним спусковым механизмом. Были так же расчеты об энергетическом потоке и законе сохранения вещества, но Ал уставился на них с недоверием, все это было настолько новым и непривычным. Подняв голову, он встретил взгляд Роя. Команда Мустанга выглядела менее уверено. Мальчик почти забыл о вопле, то нарастающем, то убывающем. Он бегло оглядел комнату: - Безопасно ли оставаться здесь? – Ал неопределенно махнул рукой в сторону дверей. – Я бы хотел продолжить поиски, может, я смогу найти еще какие-нибудь записи Мэйсона. Мне нужно знать, нужно знать, почему это произошло, а не только как это произошло. - Книгу запустили в тебя, тебе и копать в ней, - сказал Хавок, все еще сжимая оружие в руках, которое он выхватил, когда дом снова завопил, - хотя я бы не назвал это место безопасным. Ал пожал плечами, закрывая том и поворачивая его корешком к себе: - Просто… Все, что вчера случилось, продолжается и сейчас тоже, разве вы не видите? Мне нужно… - слова застряли в горле, и мальчик отвернулся. Он никак не мог даже самому себе объяснить то, что в данный момент кружилось в его голове. Они с братом слишком много времени провели, изучая алхимию и подбираясь ближе к оккультным наукам, и теперь его не отпускало странное чувство, что все в этом доме совсем не так, как кажется на первый взгляд. Кроме того, если Альфонс действительно хотел вернуть брата, он должен был знать все. Он просто не мог позволить себе где-либо ошибиться. - А если мы убедим тебя уйти сейчас, что тогда? – спросил Рой, даже не пытаясь сдерживать страх, сквозящий в голосе. – Ты сделаешь так, как тебе скажут, или останешься и продолжишь начатое? Ал не ответил Мустангу. В глубине души он понимал, что Рой прежде всего друг ему, как и остальные, и что все они попытаются защитить его, но теперь их присутствие могло стать помехой. Они так же могли попытаться остановить его. По крайне мере, мальчик думал, что взрослые попытаются. - Хьюз, сообщи своему отряду, что мы задержимся еще немного. Альфонс удивился приказу Роя, и легкая улыбка благодарности тронула его губы, когда Рой гордо расправил плечи. - Мы тоже хотим получить ответы, Ал. Просто я не могу допустить, чтобы пострадал кто-то еще. Как только я говорю, что мы уходим, это значит, что мы уходим, и никаких вопросов. Понятно? - Да, генерал. Спасибо вам. Альфонс снова все внимание направил на книги, стоявшие стройными рядами на полках, отыскивая на сей раз что-нибудь личное, что помогло бы распознать стремления Мэйсона, его побуждения. Он точно был уверен, что у этого дома есть своя история, которую тот хотел бы рассказать, и мальчику хотелось бы послушать этот рассказ. И выбора у него не было, тем более, если он хотел выдрать брата из разрушающей алхимической реакции сумасшедшего Мэйсона. Несколько часов назад жизнь Альфонса навсегда изменилась, он прекрасно понимал это. Как и то, что теперь он не мог вернуться к прежнему образу жизни, только не теперь, не без брата. Эдвард стольким пожертвовал, чтобы вернуть его тело, годы ушли на то, чтобы чувство вины изгладилось. Брат изматывался до последней крайности в своем поиске, но нашел способ, чтобы дать Алу вторую жизнь. Теперь очередь младшего брата.