Полюби меня, если сможешь

Я всегда чувствовал незримую поддержку. Эта поддержка не давала мне сломаться даже в самые сложные моменты моей жизни. Он приходил ко мне во снах, но я не видел его, только слышал его голос, который ободрял меня. И в этот раз — тоже. Смерть Сириуса глубоко потрясла меня, поэтому почти сразу после того, как мы вышли из Министерства, я отключился. И опять очутился в успокаивающей темноте, в которой меня ждал он, мой невидимый друг. — Гарри, что случилось? — окликнул меня голос, и вскоре я оказался в невидимых объятьях. Я попытался вымолвить хоть слово, но из моего горла вырывался лишь хрип. Это стало последней каплей, и по моему лицу покатились слезы. — Чш-ш, не говори пока мне ничего, — тихий ободряющий шепот немного успокоил меня, но все-таки поток слез не остановил. Проплакав несколько минут, я успокоился и осторожно выбрался из объятий. — Извини, я опять плакал. На это я услышал лишь фырканье, и меня снова обняли. — Ты же знаешь, что я всегда буду тебя поддерживать, и слезы — это не всегда плохо. Иногда после них наступает настоящее облегчение. Это было последнее, что я услышал, прежде чем очнуться. По запахам зелий я понял, что нахожусь в Больничном Крыле. Открыв глаза, я огляделся: рядом со мной никого не было, значит, можно встать с кровати и пойти к Дамблдору. Слишком много вопросов у меня возникло, и мне нужны на них ответы. Осторожно встав с кровати, я взял с тумбочки очки и направился к директору. По пути никто не встретился, в школьных коридорах было пусто, хотя это и неудивительно: наверное, все разъехались по домам — мало ли, сколько дней прошло с того времени, как я отключился? Подойдя к двери, я услышал голоса. — И сколько нам еще это терпеть? По вашему плану они должны были убить друг друга еще в Министерстве! — злой голос друга удивил меня. Решив узнать, о чем они говорят, я спрятался за дверью и прислушался.