Верю

Такая худенькая. Мордашку прячет чёлка. Локон выбился, заправила. Кисточкой ведёт по бумаге. Пальчики тонкие. Так и тянет поцеловать каждый. Точка. Поправила очки. Снять бы эти стёклышки, чтобы блики не скрывали глаз. Нырнуть в эту малахитовую пропасть, схватить тебя, и под протестные крики уложить прямо на стол. А потом отчёты по всему кабинету собирать и слушать какой я болван... — Капитан? Поднимает личико. Блик скользит по стеклу и открывает цвет глаз. Фиалковые. Проклятие... — Капитан? — А? — Всё в порядке? — А? Да... Да, Нанаочка. Просто задумался. Нанаочка... Ну что ж ты такая похожая? — Непривычное занятие для вас, — приподнимает бровь. Строгая. А внутри паникует маленькая девочка, которая уверена, что нахамила руководству. Прелесть какая. — За словом в карман не лезешь, я погляжу. О, покраснела. Точно решила, что перегнула. Привыкай. Лейтенант должен уметь и начальству трёпку задавать. По жизни потом пригодится. Особенно с таким-то начальством. Ну не нервничай ты так, глупенькая. — Мне нравятся люди с характером. Поэтому я и взял тебя в лейтенанты. Кивнула, чуть улыбнулась и снова носом в бумажки. Нет, постой прятаться, цветочек. — Ну а ещё потому что ты — настоящая красавица. Губки поджала, а сама вспыхнула как маков цвет. Какая ж забавная. Другая. Не та. И на кой, спрашивается, взял? Вы, капитан, похоже, мазохист. Или садист. Не сможешь ведь не думать об одной, глядя на другую. И будешь как полный болван себя вести. И смущать, и провоцировать. Потому что больно. Больно, что нельзя больше прикоснуться, поцеловать, поругаться и помириться. Только смотреть на зыбкое отражение и верить. Верить... Ну кто же знал, что всё так выйдет. Что в совете сплошные бюрократы? — Вы даже выслушать не хотите, что произошло? Несколько капитанов, лейтенантов, служивших... — Капитан. — Просто так? Без суда и следствия? Вы хоть выяснили, что там случилось? — Капитан Кёраку. — Или проще об этом не думать и просто набрать новых офицеров? Сейчас, что, военное положение, чтобы так раскидываться людьми? — Капитан, вы забываетесь! — Я забываюсь? — Мы знаем, что среди осуждённых есть и ваш лейтенант, но это не даёт вам права нарушать субординацию. — Да не только в этом дело! Вы вообще понимаете... — Кёраку, совет вынес своё решение, основываясь на фактах. Покиньте залу, пока вам не вынесли выговор за неподчинение. Суки. Даже не выслушали... Кёраку сжал кулаки, пытаясь сдержать ярость, которая застилала глаза. Ярость и отчаяние. Как же так всё вышло-то? Нечего на совет пенять, сам во всем виноват. Конечно, за всех сердце болело, но особенно... Лиза всегда была слишком любопытна, а он, дурак, это только поддерживал. Ну кто же мог знать... Ох, Лиза-Лиза... Солнце ты сварливое, бестия волшебная. Что делать-то теперь? Самому идти надо было, а он... Урахара вон был на месте, когда нужно. А он... — Капитан Кёраку? Он поднял лицо и улыбнулся против воли. Привет, фиалка. Привет, кусочек счастья. Хоть ты здесь осталась. С книжкой. Ох, малыш, некому больше тебе читать. — Привет, кроха. Садись, — он похлопал ладонью по деревянному настилу. Нанао чуть замешкалась, но подсела рядом. — А то, что говорят про лейтенанта Ядомару — правда? — спросила она робко, опустив личико. Он молчал некоторое время, глядя как маленькие ножки болтаются в воздухе. — Частично, — в конце концов ответил мужчина, — Но я не думаю, что они и впрямь превратились в пустых. — Значит, лейтенант, возможно, жива? — девочка подняла на капитана огромные глаза, в которых блеснул робкий огонёк надежды. — Не хочу тебе врать, но давай попробуем верить в лучшее, — он улыбнулся и мягко погладил шелковые волосы. Исе, сидевшая чуть поодаль, почувствовав прикосновение, обняла мужскую руку и заплакала, спрятав личико в широком рукаве кимоно. — Я скучаю по ней, — всхлипнула Нанао. Капитан притянул её к себе и, крепко обняв это маленькое, беззащитное создание, кивнул. — Я тоже, Нанаочка. Я тоже. *** — Ну как? — спросил Укитаке в очередной раз. — Как обычно, — снова ответил он и опустился на пол. Каждый раз одно и то же. Отправка на грунт, пока никто не видит, поиски и очередное возвращение с пустыми руками. А ведь надолго не вырвешься, да и не зачастишь особо. Вот тебе и пост капитана... Никакого толку, только накидка красивая. — Не отчаивайся, ещё не всё потеряно. — Джу, заучи уже другую фразу, — огрызается он, отхлёбывая саке. Комната задыхается тишиной. В зелёных глазах ничего не отражается. Ох, дружище, как же ты иногда пугаешь этой своей сдержанностью. Ну не смотри ты так, я себя уже достаточно ненавижу. Улыбается. Грустно, но без жалости. Спасибо и на том. — Я правда искренне хочу, чтобы у тебя всё получилось... — А чего тогда я слышу сомнение? — Просто немного волнуюсь. — Боишься, что она всё-таки... — Нет, — пауза, подбирает слова, знает, что не отмолчится, — Боюсь, что после вашей встречи придётся тебя по кускам собирать. — Жестоко. — Ты ведь тоже об этом думал? Думал. Разумеется, думал. Каждый раз мотаясь вниз, выискивая знакомые лица в бесконечной веренице прохожих, сквозь года и смену окружения, он боялся, что их встреча принесёт лишь больше боли. Их отношения всегда лежали на такой прекрасной тонкой грани любви и ненависти и после всего этого он больше всего боялся увидеть в её лице равнодушие. Сколько он уже ищет? Десять лет? Сотню? Он сбился со счёта году на двадцатом, похоже. Нет, конечно, всё правильно. Если он не может её найти на раз-два, значит никто другой не сможет, пока она этого сама не захочет. Вот только она, похоже, не ищет встречи. — Думаешь, надежда лучше истины? — Для кого как... Я тебе тут не советчик. Но во всём этом ты забыл о Нанао. А ведь ей тоже нужна поддержка после смерти её родни. Не отстраняйся сейчас. — Я хочу знать, что с Лизой, чтобы... — Не вздумай продолжать эту мысль и приплетать сюда этого ребёнка. Ты ищешь её в самую первую очередь потому что ты без неё не можешь. И это естественно. Просто... Нанао младше и, уверен, ей тоже очень непросто. И ей нужен близкий человек и не абы кто. Да, снова ты прав, дружище. Вот только непросто такие решения одному принимать — ответственность-то потом спихнуть не на кого, кроме себя. Боязно. Следующий месяц он постоянно думал о том, нужно ли продолжать поиски и к чему они его приведут. В том, что она жива, он был более, чем уверен, а вот в том, хочет ли его видеть, не уверен совсем. В итоге он принял довольно малодушное, по собственному мнению, решение: положиться на судьбу. Кёраку решил проверить последнее место в своём списке и, если и там Лизы не будет — он бросит всю эту затею и попытается жить дальше. В конце концов у него действительно на попечении эта кроха. Снова туда, снова на поиски. Дождь льёт как из ведра. Ну что же, образ выйдет весьма художественный. Люди оглядываются на одинокую фигуру, праздно слоняющуюся по скользким улицам в поисках прекрасной женщины. Пусто. Везде пусто. На улицах, в мыслях, на сердце. Всё смыло. Он устало опустился на траву, глядя на рябую поверхность реки. Стальные глаза безразлично следили за мокрым воробьём, чистящим пёрышки. Чирик. Хорошо быть птичкой. Головка маленькая, думает только о том, как не помереть от голода. А что остаётся ему? Выкинуть её из себя? Оставить попытки? Неоднократно он то и дело задавался пугающим вопросом: он ищет потому что любит или просто потому что хочет узнать правду? И само зарождение этого вопроса в голове пугало. «Потому что любит» — тут же отвечал он себе. Любит, разумеется. Любит ведь? Он вообще любить-то умеет? Мужчина уронил тяжёлую голову на предплечья, позволяя холодным струям пронзить себя, вымыть сомнения, но тяжёлые капли просто барабанили по спине, даже не пытаясь коснуться души. Ну ещё бы… Что-то тёплое коснулось ноги и мужчина открыл глаза. Киса. Топ-топ лапками. О штанину потёрлась и дальше: топ-топ. Тёплая, уютная. Киса. Села рядом, прячась в складках одежды от дождя. “Я скучаю по ней, знаешь? Джу вот знает. Нанаочка, наверное, тоже знает. Ну, то есть, она определённо знает, что я скучаю, но вряд ли в курсе того, кто мы друг другу. Киса… Знаешь, у меня как будто семья была. Ну как «семья»… Просто любимая женщина и эта милая кроха. Жаль только, что семьянин из меня хреновый. Да и капитан так себе. Киса… Тоже думаешь, что второй сын — менее удачный, м? Что не дано ему за любовь умереть.” Он коснулся было гладкой шёрстки, но кошка извернулась и умчалась прочь, быстро скрывшись в высокой траве. Даже кошке тошно слушать о его метаниях. Да он и сам от этого устал. Создал себе благородный образ, хотя по сути таковым не является. Мужчина пустыми глазами следил за тем, как дождь сыпется в реку, когда понял, что киса оставила след из реацу. Он удивлённо обернулся и, проследив за золотистым свечением, мгновенно вскочил на ноги и помчался по мокрой траве. Быть этого не может. Не может быть... Ноги вымокли насквозь, косоде прилипло к телу, а он нёсся по золотистому следу, не замечая ничего перед собой. Каракура, последняя его точка, неужто этот почти отчаянный шаг будет решающим? Запыхавшись, он добежал до небольшой лавки, в которую, похоже, и нырнула кошка. Кёраку чуть дрожащей рукой открыл дверь и встал на пороге. Что ему сказать? Кошку не видели случайно? У неё ещё реацу сильная. Но когда на тихий звук колокольчика вышел владелец, капитан и вовсе онемел. — О, давненько не виделись, — улыбнулся мужчина, держащий в тонких пальцах чашку, — вот, согрейся. — Значит, это она? — чуть улыбнулся Кёраку, глядя на соломенные волосы. — Ты про господина Йоруичи? Правда милая? А я как раз приготовил чаю. Будешь? — Где она? — Куда ты так спешишь? — Я, конечно, рад тебя видеть, но у меня весьма короткое терпение. Отвечай. — Капитан Кёраку, наша встреча помимо ностальгии будит во мне и определённые опасения, поэтому, раз уж мы встретились, давайте поговорим, — мягко улыбнулся Урахара, — сам понимаешь, капитан из Сообщества — гость не самый желанный. Даже ты. Зачем ты здесь? — Я. Хочу. Её. Видеть, — отчеканил Кёраку тихо, прищурив стальные глаза. — Могу я спросить... — Прости, но это тебя не касается. — Боюсь, что меня это касается в первую очередь. Раз ты нас нашёл — мы снова не в безопасности. А у меня только-только дела на лад пошли. — Либо ты мне сам скажешь, либо я это из тебя вытрясу. — Не сомневаюсь. Но нас тут немного больше. Да и не хочу я к насилию прибегать. — Так чего тебе надо? — Узнать, чего ты хочешь. Вот увидитесь вы и что? Кёраку набрал в грудь воздуха, но сделал паузу и, выдохнув, взял чашку. Глотнул чая, чуть улыбнулся и пожал плечами. — Понятия не имею, если честно… — он взглянул на дно сосуда и добавил, — но если ты думаешь, что я способен вас сдать… — он качнул головой, — то, вероятно, ты прав, — хмыкнул Кёраку, — я способен на подлость. Но знаешь, — от сделал ещё один глоток чая, — я тоже теперь не выношу совет, так что плюнуть в лицо их планам для меня было бы весьма приятно. — Ты страшный человек, Кёраку, — полу-улыбнулся Урахара, на что шатен лишь оттянул уголок губ. — Других у нас в капитаны не берут, похоже. Так где она? — Вниз по улице, около дома сакура, не пропустишь. Кёраку хмыкнул и вышел в дождь. Пройдя квартал, он заметил домик, около которого стояло одинокое деревце. Оно. Ну же, беги. Ты ведь за этим десять лет гонялся. Так почему ноги не слушают, едва ступая по скользкой от дождя земле? Страшно? Очень. Медленно, сознавая каждый шаг, он шёл к своей цели, трепеща от восторга, волнения и боязни. Что ему делать? Постучать? Или просто войти и будь что будет? А вдруг — эта мысль посетила его впервые — она не одна? Нет. Нет, это ведь его Лиза. Его и только его. Если не одна... Тогда тому, кто составлял ей компанию, лучше успеть убраться, чтобы он его случайно не убил. Капитан чуть помедлил перед тем, как ударить в дверь — прислушивался. Тихо. Хорошо. Несколько глубоких вдохов. Всё хорошо. Стук.