Сквозь преграды

Елена впала в эту магическую спячку уже около трех месяцев назад, а Деймон? Что он чувствовал? Конечно же, вампир скучал, но с каждым днем на него наваливалось неприятное ощущение того, что он заставляет себя скучать. Ведь, по сути, кто такой Деймон Сальваторе? Дьявол воплоти, не иначе. И неужели такие ребята ждут своих возлюбленных? Нет. Но дело и не совсем в этом. Сальваторе старший смотрел на огонь, играющий в камине, слушал, как потрескивают поленья, переводил взгляд на янтарную жидкость, что едва плещется в его стакане. Ему нужно было успокоиться. Этот вечер он выделил для себя, хотя скорее так решил его брат, который свалил со своей девушкой на свидание. Наконец-то, у них все хорошо. Относительно. Деймон особенно ценил те моменты, когда он мог побыть наедине с собой и своими мыслями. Сидя в кожаном кресле, он понял, что скука, грызущая его изнутри, все-таки сидит в его сердце, но тоскует он далеко не по Елене. Он вспоминает то заточение в тюрьме тысяча девятьсот… какого-то года. Все детали уже уплывали из его памяти. Да и не важны они были, главным для него оставалась компания, в которой он провел долгое время, можно подумать, целую вечность. И естественно, Кай тут не причем. Маленькая и вредная ведьмочка Бонни Беннет засела в его сердце мертвым грузом и никуда не желала улетать. Он долго отрицал эти мысли, убеждал себя в том, что эта нелепая, несвойственная ему привязанность возникла только потому, что они были вдвоем наедине слишком долго. Деймон был уверен, что как только они прибудут в Мистик Фолз, эта тяга ощутить вкус ее губ — исчезнет. Более того, он был уверен, что тот момент слабости, о котором они поклялись не говорить, останется глухим воспоминанием, которое и вовсе испарится через пару недель. Но нет. Он мог не точно помнить, какой расстановка мебели была в доме, но ту ночь он помнил очень отчетливо: в самых мелких подробностях. Шутка в том, что он был уверен, что тогда он представлял Елену, уверял себя, что держит в объятиях именно ее, но сейчас понимал: такого не было. Он помнит тепло тела именно Беннет, именно ее запах, именно ее стоны. Каждое мгновение хранится в его памяти, и поначалу он думал, что это наказание, что чувство вины, никогда ему незнакомое, досаждает его каждую ночь, напоминая о произошедшем, показывая самые пикантные подробности той ночи. Однако со временем, эти воспоминания стали его тайным желанием, его прихотью, запретным плодом, на который у него попросту нет никакого права. Деймон вдруг вспомнил те чувства, которые он испытывал, когда оставил Бонни одну вместе с Каем в той темнице. Вспомнил, насколько плохо ему было. Снова прочувствовал это, он ощутил холодный пот, выступающий на спине, что-то чуть ниже сердца больно сжалось, немного затошнило. Вот. Это настоящие переживания и настоящая тоска по человеку. Он помнит эти чувства. И явственно понимает, что к Елене такого не было, по крайней мере, теперь нет. Бонни… а ведь когда-то она раздражала его до того, что хотелось свернуть эту тоненькую шейку или вырвать трепетное сердце, заставив навсегда замолчать эту несносную ведьму. Забавно, но теперь, когда Деймон вспомнил об этом, он хочет убить себя, злится на себя, жалеет бедную Беннет и не понимает, когда его чувства потерпели такой резкий поворот. Когда Деймон Сальваторе — беспощадный вампир, настоящий монстр — стал менять свои взгляды на людей и полюбил того, кого еще год назад считал врагом. Полюбил. Это слово заставило Деймона вздрогнуть. Он только что признался. Первый раз за все то время, пока терзает себя этими дурацкими мыслями. Что с ним случилось? Почему он так размяк? Общество человечных вампиров и правда влияет на него не самым лучшим образом. Жалеет ли он о том, что у него, наконец, появились чувства? Деймон не знает. Это было здорово ровно до тех пор, пока не стало так больно. Он чувствует вину перед Еленой, перед братом, перед Бонни, и в то же время знает точно, что готов плюнуть на это и взять то, чего он так хочет. Но кто тогда даст гарантию, что чувство вины не усилится и не убьет его окончательно. Сейчас, как никогда, захотелось отключить эмоции и отдаться лишь вампирским инстинктам, но его кое-что останавливает. Деймон не из тех людей, кто готов все оставить так, как есть, а потом до конца дней задавать себе один и тот же вопрос: «а что, если…?». Нет, сначала он попробует, а потом уже будет выбирать, что делать дальше. В окна уже начал пробиваться утренний свет; Деймон просидел у камина всю ночь. Он много чего для себя понял, сделал важные выводы и сейчас был полон решимости рассказать все суждения лишь одному человеку. И был готов получить ответ. Любой. А чего он ждет? Ничего. Ему просто необходимо это сказать и все. Натянув свежую рубашку, он вышел из дома и направился на встречу с ведьмой, которая сейчас, вероятнее всего, в колледже. Они с Кэролайн считают, что так у них получится приспособиться к нормальной жизни. Наивно с их стороны. За сто с лишним лет, пока Деймон был вампиром, он не помнил и одного нормального дня, постоянно с ним что-то происходило, и так с каждым сверхъестественным существом, в этом он был уверен. Добравшись до комнаты в общежитии, он зашел в нее без стука, не услышав ни намека на то, что хозяйки в ней. Деймон оказался прав: в комнате пусто. Он решил подождать, пока вернется хотя бы одна. Приземлившись на кровать Бонни, он закинул ноги и улегся поудобнее, вдыхая еле ощутимый аромат ведьмы. Он не мог разобрать, что напоминает ему этот запах, ему просто нравилось. Почему-то в этой комнате ему становилось спокойно. На Деймона неожиданно навалилась усталость, что противоречило его сущности: на самом деле, вампиры не хотят спать, но в этой кровати было слишком уютно, комфорт обволакивал его. Приятные ощущения, из-за которых тревога перед приближающимся разговором отходила на второй план, накрывали с головой. — Привет, — распахнув глаза и открыв рот в удивлении, пробубнила Бонни, увидев вампира. — А ты… — она ненадолго задумалась, а после продолжила: — чего здесь делаешь? Деймон перевел взгляд на вошедшую ведьмочку. Он мог точно сказать, что сейчас она была прекрасна: махровое полотенце закрывало меньшую часть ее фигуристого тела, влажные распущенные волосы спадали на худые плечи, а солнце играло на ее теле, отблескивая от маленьких капелек на ключицах. И выглядела она смущенно, хотя и тщательно пыталась это скрыть. Деймон на секунду забыл, как дышать, забыл обо всем, но тут же опомнился, дав себе мысленную пощечину и про себя напомнив: «Ты же чертов Деймон Сальваторе». Он ухмыльнулся и схватил мягкую игрушку, что стояла на прикроватной тумбочке. — А у вас здесь миленько. — Да, — кивнула Бонни. — Так и.? — слегка наклонив голову, вопросительно протянула она. — Я хотел поговорить, — серьезно ответил Деймон. — Ничего хорошего не предвещает, — глубоко вздохнула Бонни, — позволишь мне одеться? — Это необязательно, — вздернув бровь и хамовато улыбнувшись, ответил Деймон. Наткнувшись на недовольно-шуточный взгляд Беннет, он продолжил: — я серьезно. Не надо. Мне нравится, — ему вдруг захотелось плюнуть на эти разговоры и прижать эту хрупкую маленькую ведьмочку к кровати и не сдерживать свои желания. Прежний Деймон так бы и сделал. — Я… после моего… после твоего возвращения из заключения в особой тюрьме для сумасшедшего маньяка-убийцы из ковена близнецов я кое-что понял. Точнее, понял я это только вчера, ну, признался в этом, — он замолчал, понимая, что так и не сказал ничего путного. — Соберись и скажи уже, — закатила глаза Бонни. Она понятия не имела, о чем он решил говорить, но никто не любит, когда люди размусоливают какие-то важные разговоры. Конечно, предисловия не помешают, но когда они отклоняются от темы и начинают нести всякую околесицу — выводит из себя. — Это не так уж и легко, — рявкнул вампир. — Где твоя соседка? — На парах, — пожала плечами Бонни. — А ты? — А я… нет, — взглянув на Деймона, как на дурака, ответила Бонни. Разве не видно, что она перед ним, а не на занятиях? — Ладно, — хмыкнул Сальваторе. — В общем… кажется, я не хочу, чтобы Елена просыпалась. — Прозвучало это еще хуже, чем должно было, в голове это казалось более безобидным и не выставляло его полнейшим кретином. — Это ты так в своем стиле хочешь сказать, что не против того, чтобы я продолжала жить? Ну, спасибо, — подавив смешок, ответила Бонни. Ей было не по себе от ситуации: она полуголая стоит в дверях своей комнаты прямо перед Деймоном Сальваторе. И учитывая, что между ними было в той тюрьме, эта ситуация была немного двусмысленной. — Нет, это я так в своем стиле говорю, что хочу тебя, — неожиданно для самого себя выпалил Деймон и сам удивился этому. Беннет скривилась, сделав шаг назад. Она открыла рот, чтобы выдать какой-то ответ, а после, захлопнула ее и, поджав губы, склонила голову и сощурила глаза. Деймон смотрел на нее в упор, ожидая ее ответа, но его так и не последовало. — Я не так хотел это сказать, но так, вроде как, тоже сойдет, да и доходчиво весьма, — рассуждал вслух он. — В общем, я сказал, а что с этим делать — решать тебе. Да? — Да, — кивнула Бонни и замолчала. И Деймон замолчал тоже. Теперь, когда он сказал свои мысли вслух, это стало еще реальнее. А вина усилилась вдвое, начала просто ужасающе давить на него, но как только он взглянул в зеленые глаза Бонни, его отпустило. Хотелось только прижаться к ней, почувствовать тепло ее тела. Бонни сжала кулаки до побелевших костяшек пальцев. Ее лицо не выдавало никаких эмоций, казалось, она смотрела сквозь него, ее плечи немного осунулись, а глаза будто потухли. Деймон не мог с точностью сказать, что она сейчас чувствует, но его чутье подсказывает ему, что ничего хорошего. И он понял, что плохого ответа услышать не хочет — может, не готов, а может, ему просто жалко свое эго. — Знаешь, — попытался улыбнуться Деймон. — Ничего не говори. И так все понятно. Я ничего от тебя не жду. Я знаю, о чем ты думаешь. Я подонок. И всегда им был, в твоем видении, так точно. — Сальваторе подошел к окну и обернулся к ней: — скорей всего, мы больше не увидимся, Беннет. Я… да неважно. Прощай, Бон-Бон. — Деймон на вампирской скорости вылетел в окно. За ним остались лишь качающиеся от такого рывка шторки. Бонни осталась одна. Она опустила руки, держащие полотенце, и оно упало на пол. Беннет была обескуражена, взволнована, напугана и теперь чувство вины поглотило ее с головой. Конечно, от нее не зависят чувства Деймона, вот только тот факт, что они переспали в той тюрьме, пока были наедине, делал ее виноватой. И ей это не нравилось. Тем временем, Деймон уже добрался до дома. И уже почти собрал сумку для небольшой поездки по миру. Он взял все самое важное: бутылки старого и дорогого бурбона, рубашку и пару трусов. Он хотел взять с собой фотографию Елены, но потом понял, что ему это не нужно, он не скучает по Елене, эта проблема уже растворилась в любви к Беннет. И вот он снова признался себе в этом, и теперь не боялся, ему нравилось: чувства влюбленности очищало воздух, заставляло видеть мир другими глазами, даже если любовь не разделена. — Куда-то собрался? — появившись в дверях, спросил Стефан. — Ага, — кивнул Деймон. — В небольшое путешествие. Возможно, надолго. — Собирался уехать, не попрощавшись? — Надеялся. — Что случилось? — Ничего. — Ты ведь не расскажешь? — Когда-нибудь рассказывал? — усмехнулся Деймон. — А вообще, знаешь, я не собирался уезжать сегодня. Просто собрал сумку. Я выдвигаюсь завтра с утра. Вот только не смей собирать народ, чтобы они сказали «пока», — саркастично буркнул Деймон, заваливаясь на свою кровать. — Спокойной ночи, — помахав рукой Стефану, сказал он, намекая на то, что ему пора уходить. — Будто кто-нибудь бы пришел, — буркнул Стефан, удаляясь из комнаты. — Спасибо, братец, ты, как всегда, самый тактичный вампир из тех, кого я знаю, — театрально ответил Деймон.