Сквозь преграды

— Деймон, ты так и не рассказал, куда собрался, — сосредоточенно пробурчал Стефан, наблюдая за тем, как его брат оглядывается по сторонам особняка: то ли пытается понять, что забыл, то ли прощается с родным домом. — Я и не собирался, — пожав плечами, ответил старший Сальваторе. — Да я и сам вообще-то не знаю. Посмотрю мир, ну, ты знаешь, как это бывает, — усмехнулся он. — А причина? — Все та же банальщина, братец. Любовь творит невероятное, правда ведь? — отмахнулся Деймон — Отвергнутым нет места в Мистик Фолз. — Ты дурак? — не унимался Стефан. — Как Елена могла тебя отвергнуть, пока находится в гробу? Ты мне что-то недоговариваешь. Было бы куда проще ответить: «Да, это все из-за Елены», и тогда бы брат отстал, Деймон это понимал. Однако что-то внутри говорило ему, что так поступать не стоит. Прикрываться полумертвой бывшей девушкой — не самое лучшее, что он может сделать. Конечно, он не был высокоморальным человеком (да и человеком, в целом, тоже не был), но отчего-то внутри него начинали зарождаться человеческие чувства и даже эти странные ощущения, которые он испытывал в самых редких случаях, — переживания. К тому же, он не захотел, чтобы вся слава от его страданий досталась той, кто и так уже популярен донельзя. Ведь все изменения в душевном равновесии Деймона, обычно, приравнивают к переменам в их отношениях с Гилберт. Сначала – да, так и было, но со временем Елена ушла для него на второй план. Можно даже сказать, что любить эту чувствительную дурочку стало его привычкой, которая выветрилась за долгое время пребывания на расстоянии. Их совсем не станет через шестьдесят, а то и больше, лет, которые сулит им разлука. И вынес бы он смерть Бонни? Разве смог бы радоваться пробуждению Елены? Раньше, несомненно, да, но теперь он в этом начинал сомневаться и подумывал о том, что ему нравится спящая Елена. Она не выносит мозг своими мыслями, которые постоянно как-то неправильно накладываются на обстоятельства, из чего окружающие делают неверные выводы, и все приводит к катастрофе. Все начиналось с Елены, и было бы поэтично, если бы на ней и закончилось. — Всегда недоговариваю, — вяло улыбнулся Деймон. — В чем дело? — В девушке. — Какой, черт подери?! — сорвался Стефан. Сальваторе старший округлил глаза от такой дерзости брата. Обычно он бывал более спокоен. Даже странно, что он так и не догадался, о ком речь, Стефан достаточно проницательный парень. — Тише, — засмеялся Деймон, — тише. Я тебе ничего не скажу. Пока. — Он помахал рукой и намеревался вылететь из квартиры на своей вампирской скорости, но Стефан его затормозил, сбивая с ног и прижимая к ближайшей стене. — Я не могу тебя отпустить! — серьезно произнес он. — Это пылкое прощание или агрессивная забота? — пошутил Деймон, отстраняя от себя брата. — Ты не хочешь знать правды. Это ни к чему. Всего лишь очередное мое увлечение, разве тебя это должно заботить? И вообще, что ты тут делаешь? Что, блондиночка уже надоела так, что ты променял ее на злого и скрытного брата? — Не говори так, — отступил Стефан. — О Кэролайн или о себе? — Обоих. В комнате повисла тишина, диалог зашел в тупик. Деймон не собирался рассказывать, что его тяготило. И не только потому, что ему это совершенно не свойственно. Он понимал, что его чувства к маленькой ведьме Беннет — это своего рода предательство. Неужели вечноживущий вампир не смог потерпеть жалкие шесть десятков лет до возвращения той, кого он так воспевал. Что такое несколько десятков лет по сравнению с вечностью? И предательство это не только по отношению к Елене. По отношению к Стефану — тоже. Ведь если бы не пламенная страсть Деймона ко внешности Кетрин (нельзя отрицать, что обратил он внимание на Елену только из-за этого), то у этих двоих могло бы что-то получиться. Возможно, они были бы счастливы. — Ладно, — вздохнул Стефан. – Ну, ты уверен? Деймон лишь кивнул в ответ и тут же выбежал из поместья. Он не взял никакого транспорта, решив, что до ближайшего города доберется на своих двоих, обдумывая свой поступок и чувства. Самокопания — не самая сильная черта Деймона, в этом он отнюдь не силен. Самые длительные рассуждения у него заканчиваются словами «да к черту, я все равно прав», поэтому и чувство вины он испытывает редко — он же всегда прав. И сейчас он себя уверял, что подобное может случиться с каждым, и в этом нет ничего странного. Действительно, ведь каждый прохожий может рассказать такую историю: «пока я был в волшебной тюрьме, я разлюбил свою девушку, которая ждала меня в реальном мире. А потом, после того, как какой-то ненормальный убил больше сотни людей, он усыпил ее, привязал ее жизнь к лучшей подруге, и теперь этой подруге надо умереть, чтобы ожила та. Так вот, пока я ждал смерти этой лучшей подруги, я в нее влюбился». Ничего странного, абсолютно. Деймон усмехнулся своим мыслям, но вскоре снова помрачнел, когда увидел знак, обозначающий край Мистик Фолз. Он оглянулся, а потом посмотрел вперед, остановившись совсем рядом с окраиной. Сейчас он рванет со всех сил в новую жизнь и больше никогда не встретится с этими людьми. Возможно, для того, чтобы перестало болеть, придется отключить чувства, но это уже другой разговор. От новой жизни его разделяет лишь один шаг. Стоит ли его делать? — Неужели, я сбегаю? — разочарованно произнес Деймон, поправив сумку на плече и собираясь сделать решающий шаг. Он почти сделал его, но его прервала резкая головная боль, ощущение было знакомым — будто все сосуды в голове безжалостно разрывают, но уже через секунду все прекратилось. — Да, — послышался сзади знакомый и уже ставший родным голос. Деймон мог бы подумать, что это Стефан преследовал его, как последний маньяк, но у нарушителя одиночества Деймона был мягкий женский голос с легкой хрипотцой. Вампир обернулся. Перед ним стояла Бонни. На ее щеках были слезы, в руках она сжимала какой-то листочек, по виду которого можно было сказать, что он был помят и разорван несколько раз, после чего аккуратно склеен. — Это так не похоже на тебя, — стараясь держать голос равномерным, говорила она, скрывая дрожь, — убегаешь, как последний трус. Обычно в тебе больше запала. — Перегорел весь, — поднимая глаза, ответил Деймон. — Откуда ты узнала, что я здесь? — перебивая желание накричать на Бонни за применение сил, спросил он. — О твоем отъезде несложно было догадаться, — пожала плечами Бонни, — а когда я тебя здесь увижу — это вопрос времени, — она отвела взгляд в сторону. Не так-то просто признаться парню, что прождала его всю ночь на окраине города. — А я-то думаю, чего это ты не в духе, — попытался пошутить Деймон. — Не выспалась? — Не переводи тему. Почему ты убегаешь? — Так будет проще. — Так поступают трусы! — громче, чем рассчитывала, произнесла Беннет, делая шаг в сторону Деймона, а после тут же отступая на два шага назад. Невооруженным глазом было видно ее внутреннюю борьбу — желание Деймона и преданность Елене. — А я в тебе такого не замечала, — уже скромнее продолжила она. Деймон молчал и смотрел на ведьму, которая изо всех сил старалась не встречаться с ним взглядом. Его губы дрогнули в ухмылке и, бросив сумку, он подлетел к Бонни, встав прямо перед ней в каких-то жалких миллиметрах от нее. Она вздрогнула, захотела сделать шаг назад, но не смогла, Беннет ощутила, что ее будто сковало, хотя до нее никто не дотронулся. Она подняла голову и заметила покусанные бледно-алые губы вампира, скользнув по ним взглядом, она с усилием посмотрела в его голубые глаза. Бездонные, бесконечные, словно дневное безоблачное небо. Как у технически мертвого человека могут быть такие живые глаза? Сальваторе хотел обхватить тонкую талию Беннет и прижать ее хрупкое тело к себе, но не позволял себе этого, пока не увидит согласия в ее глазах, пока не услышит разрешения. Да что эти чувства сделали с непредсказуемым Деймоном, которому отказ — не преграда? Прерывистое дыхание Беннет обжигало его холодную кожу шеи, от этого по спине прокатилась волна мурашек. Надо было срочно что-то сказать. — Я хочу тебя, — сорвалось с губ Деймона. И он тут же пожалел об этом. Второй раз на те же грабли, нет, чтобы сказать что-то менее отталкивающее. — Я не за этим пришла, — сглотнув, стойко ответила Беннет. Несмотря на ее собранность, было видно, что и она тоже еле сдерживает этот порыв, который становился уже одержимостью. — Ты же не трус, Деймон. — Хочешь меня остановить? — Нет, просто напоминаю о том, что это не в твоем стиле, — пытаясь успокоить дыхание и сердцебиение, ответила Бонни. Ее состояние не укрылось от чуткого слуха Деймона. Он знал, что она чувствует к нему что-то, и если бы это была ненависть, которая по внутренним признакам очень схожа с влюбленностью, то Бонни бы уже разрывала его сосуды в голове. Но нет. — Я же вижу… — пробурчал он, не отступая не на шаг. И Деймон уже отчетливо понимал, что никуда не уйдет. Зачем? Теперь есть шанс завоевать ее, и он этого не упустит. Он увидел это — ответные чувства, осталось лишь заставить Бонни отдаться им. Отпустить мысли о том, что таким образом она предаст Елену. Ведь, даже если так, то сердцу не прикажешь — самая избитая, но и самая справедливая фраза. Бонни ничего не ответила, так как понимала, что в ее ответе никто не нуждался. Она лишь шумно выдохнула и с усилием отступила назад, стараясь не шататься на месте. Беннет устала из-за бессонной ночи, была измотана этим разговором и уже чувствовала, что через пару минут просто отключиться — на окраине города. Она покрепче сжала листочек и поняла, что сознание рассеивается. Последнее, что запомнила Беннет, как сильные руки вампира подхватили ее и пронесли с ветерком до комнаты в общежитии. Оказавшись на своей уютной и мягкой кровати, она тут же провалилась в сон, разжимая помятый листок. Деймон провел рукой по щеке спящей Беннет, наслаждаясь ее человеческим теплом и моментом уединения. Большего пока он и желать не смел, но желал, еще как. Сальваторе наклонился и аккуратно, стараясь не потревожить сладкий сон ведьмы, достал листочек и развернул его. «Кажется, я уже не смогу это скрывать. Просто не в силах. Сальваторе Д. от Б.Б.» — это все, что можно было разобрать в листочке. Он был весь исписан, но большая часть фраз была заштрихована так, что с трудом проглядывались только отдельные буквы, из которых не соберешь полноценных слов. — Бон-Бон, — прошептал Деймон, улыбнувшись и взглянув на Бонни самым теплым взглядом, который только можно увидеть на его лице. Неожиданно скрипнула дверь и в комнату, хихикая и разговаривая по телефону, зашла Кэролайн. Когда она обернулась к кроватям, Деймон уже исчез, оставив листок на тумбочке. Блондинка не обратила внимания на открытое окно и продолжила разговаривать по телефону, завалившись на кровать. Деймон добрался до дома и громко распахнул дверь поместья. — Я вернулся! — Быстро ты, — вздернул бровь Стефан. — Я передумал. — Ну, и хорошо. Тащи сюда сумку. Какого черта ты собрал весь бурбон из дома? Единоличник. — Стефан не хотел все обсуждать и понимал, что смысла будет мало, ведь Деймон ничего ему не расскажет. Весь вечер они разговаривали о чем-то совершенно отвлеченном, Сальваторе старший особо не вникал в суть разговора. Он был озадачен тем, как теперь добиваться более трепетного расположения ведьмочки к себе. Деймон увидел желтый свет, осталось лишь дождаться зеленого.