Сквозь преграды

Деймон весь день чувствовал легкое напряжение где-то в груди. Будто груз свалился с плеч, но внутри все стало куда сложнее: он дергался от каждой мысли о ней. Что Бонни делает с ним? Это поведение мальчишки ему совсем не свойственно. Ему казалось, что эти чувства он уже никогда не испытает, однако, когда Бонни дала ему зеленый, он вдруг ощутил то, что давно забыл. Кажется, она и, правда, была готова отбросить прошлое туда, где оно должно было быть. Было ли когда-то такое с Еленой? Он улегся на диван, возвел глаза к потолку и начал вспоминать прошлое. Почему-то он чувствовал потребность в воспоминаниях, скорей всего, он просто боялся думать о вечере. Ведь никто не знает, что будет. Как это все получится? А если она собирается пойти только для того, чтобы объяснить, что у нее нет ответных чувств. Хотя по ней было видно, что это не так. Возможно, она не готова, а чувство вины давит на нее, это же Бонни: она виновна перед всем миром за все происшествия. Точнее, она так считает. Он покачал головой и прикрыл глаза. Сколько можно гадать? Наступит вечер — все узнает. Для вампиров время летит достаточно быстро. Это естественно, так как вечная жизнь задает новый ритм к ощущению времени. Для многих из них десяток лет проходит как один год, для других сотня — всего лишь за день, Деймон был из первых, поэтому ожидание вечера прошло достаточно быстро. Но он чувствовал нервозность, предвкушение и, неужели, это было счастье? Когда в последний раз он был… стоп. Хватит вспоминать о том, что было когда-то. Какое это сейчас имеет значение? Если придавать много значения прошлому, то оно может с легкостью испортить настоящее. Он этого не допустит. Не хотел допускать. И попытается сделать все, чтобы защитить их хрупкие непонятные отношения с ведьмой. Деймон открыл глаза и задрал голову назад, скоро нужно выходить. Он резво встал с дивана и направился к основному выходу. Через пятнадцать минут он будет уже на месте и, наконец, сможет разобраться в том, что с ним творилось и что с этим делать. — Неужели, встал, — послышался ленивый крик со второго этажа. Стефан вышел из своей комнаты, не потрудившись надеть рубашку или брюки. — А я смотрю, ты все еще валяешься, — вздернул бровь Деймон, не останавливаясь. — Куда направляешься? — придав голосу напускную беззаботность, спросил Стефан. Кажется, он волновался за брата, но еще больше он боялся за беззащитных людей, которые по глупости переступят границу Мистик Фолз. В последнее время Деймон ему казался слишком тихим, это очень не похоже на привычного старшего Сальваторе. Да и резкие перемены решений по поводу отъезда тоже напрягали. Пусть его брат и не был домоседом, покидать родной дом он никогда не хотел, ведь в самом начале, как только появилась возможность, он вернулся сюда, не обращая внимания, что владеет поместьем уже совершенно другой человек, хоть и из их рода. — Прогуляться. Ну, знаешь, мы — вампиры, любим ночное время суток. — Ага, и кровь невинных людей тоже обожаете, — пробурчал Стефан. — Прошу, не наделай глупостей. Деймон усмехнулся и закатил глаза: — Ага, братец, вспомни хоть раз, когда я тебя не слушал, — с сарказмом ответил Сальваторе и скрылся за дверью. Этой ночью глупостей он совершать не собирался, правда, это еще с какой стороны посмотреть. Возможно, если бы Стефан узнал о его чувствах к Бонни, то ссоры было бы не миновать, потому что эта Гилберт запала в сердце обоим братьям — и не желает отпускать. Хотя и лежит полумертвая. Стефан наверняка стал бы верещать что-то о предательстве, душевном слабоволии, и обвинил бы в том, что Деймон совратил бедную Беннет, заставив внушением чувствовать к нему что-то. В этом весь Стефан — обвиняет брата во всех смертных грехах, но зато, как только старшему требуется помощь, несется, сломя голову, забывая о том, что вампиров убить, хоть и сложно — возможно. Деймон решил пройтись до места встречи неспешной походкой. Ему было приятно растягивать этот момент и думать о спокойствии. Медленная прогулка по городу означала конец всех приключений или, по крайней мере, паузу. Пусть еретики и в городе, они не мешают жить остальным. А значит, наступил относительный мир. И в это сложно было поверить, учитывая, что Мистик Фолз — это место, где не бывает и дня без происшествий, в которые Деймон обязательно ввяжется, это его любимое занятие, в котором он себе и сам не отдает отчета. Разглядывая округу города, мысли Сальваторе вдруг заплыли в будущее: что будет завтра, через неделю, через десятки лет? Все люди, которые к нему привязаны, подвергнуты опасности, хочет ли он такой участи для Бонни? Конечно же, нет, над ответом даже думать не приходится. Он всегда был уверен в том, что у него хватит сил защитить любимых людей, но после смерти нескольких его вера в это начала угасать, а после того, как он был вынужден оставить Елену на несколько десятков лет запертой в гробу, и вовсе разлетелась в дребезги. О какой безопасности может идти речь, если вокруг полно недоброжелателей, которые спят и видят, как разрушить счастье окружающих. За этими мыслями Деймон совсем не заметил, как дошел до окраины города. Еще вчера он был готов свалить отсюда, ни на секунду не оглядываясь, потому что ему было больно. Он — трус. Именно это и сказала Бонни, когда застала его за побегом. И она права, но он не хотел себе в этом признаваться. Ведь Деймон Сальваторе — тот самый безумец, который лезет на рожон ради спасения жизней близких. Как бы условия не стояли, он не станет рисковать теми, кто ему дорог… теперь. Наверно, Елена все-таки поменяла его, но у нее не получилось это закрепить: без нее он все равно пуститься во все тяжкие, потому что нет якоря, который его сдерживал бы. Однако, сейчас Елена была мертва, а он все еще в своем уме. Почему? Ответ очевиден: Бонни стала тем оплотом, который держит его в руках, и Деймон чувствовал, что ради ведьмы он способен на большее. Наверно, потому что чувствовал ответную решимость. Даже когда они были просто друзьями в этой проклятой тюрьме, он видел ее отчаянную жертвенность и не понимал, чем заслужил такую преданность. Было приятно и, одновременно с этим, страшно, в тот момент чувства, которые у него зарождались к Бонни, казались неестественными, неправильными. Сегодня они тоже такими казались, но уже не было до этого дела. Остановившись на границе и опустившись на холодный асфальт, он взглянул на часы. Почти двенадцать. Деймон возвел голову к небу и начал рассматривать звезды. Он слишком сильно не любит ждать, поэтому никогда не приходит раньше назначенного времени, но с ней все по-другому. Слишком наивно полагать, что Деймон измениться с одного ее пинка, нет, этого не будет, но дать начало этим изменениям способна только Бонни. Та самая Бонни, что когда-то была ему настолько ненавистна, что хотелось разорвать ей глотку своими зубами, впиться в нежный мешок крови и пить, пить, пить, пока тело не высохнет до конца. У вампиров всегда были извращенные представления о ненависти, хотя бы потому, что некоторые проявления страсти и любви похожи на нее. Вспоминая прошлое, уголок его губ вздрогнул и потянулся вверх. Он ценил этот момент — мгновение спокойствия. Таких было слишком мало, чтобы не придавать им значения. Однако его умиротворение быстро закончилось, когда он взглянул на время и увидел, что Бонни опаздывает уже на тридцать минут. Деймон глубоко вздохнул. Нет, он не уйдет сейчас. Возможно, она просто задерживается, такое ведь бывает. У нее дела. Деймон перестал узнавать себя в одно мгновение. Когда он взял в привычку придумывать оправдание для других? Он нахмурился и оглянулся — пустая дорога, ни одного живого существа приблизительно в ста метрах. Никого. Не могла же она забыть? Или просто решила не приходить, не справившись с одолевавшим ее чувством вины? В любом случае ни первое, ни второе, ни десятое не может ее оправдать. Сальваторе поджал губы и лег в привычное положение — поперек дороги, сложив руки на животе. Он почувствовал, что все чувства, которые были напряжены до боли, враз сорвались и полетели куда-то вниз. С ним это было в тот момент, когда он отключал свои чувства: из-за раздирающей боли наступала гнетущая пустота. Это была первая стадия. И такое состояние смело можно было бы назвать апокалипсисом, потому что Деймон и в обычном состоянии не самый уравновешенный человек из всех. Что будет, если он отключит чувства? И даже, если его поймают до того, пока он убьет сотни людей, то как его привести в чувства снова? Возможно ли это? Деймон и сам понимал, что падать в эту пропасть нельзя. Он из тех вампиров, которым попросту противопоказано отключать чувства, так как это может стать точкой не возврата. Сейчас в нем стоял тяжелый выбор между болью и обидой и возможностью потерять остатки своей черной души. Вдруг послышался шелест листьев и треск сухих веток. Понадеявшись, что это Бонни, вампир сел и начал вглядываться в темноту в поисках хрупкой фигурки. Он понял, что при нем нет ни одного атрибута влюбленного мальчика — ни цветов, ни вычурного костюма, ни румянца на щеках. Конечно, этого всего нет, он же, черт подери, Деймон Сальваторе, но ему стало не по себе. — Не пришла, — жалостливо протянул знакомый женский голос, обладательница которого все еще скрыта в тени. — Ты… — прошипел Деймон. — Что тебе нужно? — поднимаясь с земли и отряхивая пыль, спросил он, склонив голову. — Если вы, еретики, еще не поняли, что мне под силу вырвать ваше сердце, то у меня для тебя плохие новости. — Сколько бравады, — закатила глаза Мэри-Луиза, выходя из ночной тени в свет тусклого фонаря, — бессмысленной и необоснованной, — с усмешкой закончила она. — Ты здесь одна? Вот будет досадно, если найдут тебя за чертой города. Волки загрызли, — он пожал плечами Деймон, — с кем не бывает. — И правда, — в тон ему ответила она. — Но я пришла не для того, чтобы ты меня здесь своими красноречивыми угрозами засыпал, — закатила глаза Мэри-Луиза. — Ведь ты ждешь свою ведьмочку, да? Неужели, ты думаешь, что она, зная, какой ты прогнивший человек, сможет быть с тобой? Думаешь, она не пришла из-за дел? Ты — идиот, Деймон. Ты ей просто не нужен. Сальваторе промолчал. Спрашивать откуда эта ведьма знает о его личных делах, нет смысла, куда интереснее: какого черта она к нему лезет? Месть за своего названного брата? Да его вроде не так уж сильно любили — Малкольм был еще той сволочью, зачем за него стоять горой? Но, похоже, для еретиков семья важнее личных качеств. Забавно, но для их главы — для Лили — семья раньше была пустым звуком, как по-другому объяснить то, что она сбежала, сфальсифицировав свою смерть? Деймон поежился, вспомнив о матери и снова переключился на разрушителя спокойствия. Он внимательно смотрел на нее, ожидая, когда она перестанет ходить вокруг да около, и, наконец, перейдет к делу. — Вижу, что я права, — спокойно продолжала она. — Я чувствую, как все твои чувства готовы сорваться и вылететь сплошным потоком наружу, оставив тебя совершенно опустошенным. Чего трудного? Просто отпустить страдания и стать настоящим вампиром — хищником в ночи, без жалости и любви. Стало ясно, чего она добивается, но для чего осталось вопросом, однако Деймону надоело это слушать. Он понимал, что может сорваться, поддаться на ее слова, прислушаться к ним, и тогда его никто не сможет остановить. — Ты должна понимать, что находишься в опасности. Или твоя подружка снова хочет острых ощущений? Я могу ей это устроить, — прорычал Деймон. — Бонни не для тебя, милый, — будто не услышав его, ответила Мэри-Луиза. — Ей нужен человек, понимаешь? Или хотя бы тот, кто не убивает людей в удовольствие. Ты помнишь, как она раньше ненавидела вампиров. Не конкретно тебя, а абсолютно всех. Откуда она знает? Почему этой женщине известно столько подробностей из жизни Мистик-Фолз, кто ей все рассказал? В Деймоне появилось непреодолимое желание вырвать болтуну его язык и заставить сожрать его, чтобы больше и в голову не приходило сотрудничать с еретиками. Вампир одернул себя от таких мыслей, приводя лицо, которое уже покрылось набухшими синими венами, в порядок. — Я об этом и говорю. — Это не твое дело, — в ответ прошипел Деймон. — Проваливай. — Ну, ладно, — пожала плечами Мэри-Луиз и скрылась в ночи. Деймон окончательно пришел в себя. Какого черта это все только что было? Еретики никогда не лезли в личные отношения коренных жителей Мистик-Фолз, этим чудикам и своих семейных драм хватает. Здесь, определенно, было что-то не так, но надолго эта мысль не задержалась. В небе прогремел оглушающий раскат грома, а через пару мгновений на ночной город обрушился сильнейший ливень. Сальваторе, казалось, этого совсем не заметил. Он думал о том, почему Бонни не пришла, и что-то внутри вампира пищало о том, что еретик отчасти права. Может, Беннет и правда не хочет связываться с жестоким парнем своей лучшей подруги, но он же видел в ее глазах настоящие чувства. Может, то была ненависть? Этого тоже не может быть, эту стадию они уже прошли. Так что же случилось? Не прийти на встречу, которую она сама назначила, не похоже на Бонни. Возможно, у нее что-то случилось. Или это снова самовнушение. Дождь, смешиваясь с сильными порывами ветра, врезался в кожу вампира, словно иголки. Он этого не замечал, а просто шел домой, безвольно опустив руки, борясь с желанием отключить чувства и стать тем, кем его видит большинство знакомых. Однако, как только он готов это сделать, в голове Деймона появляется голос ведьмы и твердит о его трусости. Это и, правда, слишком просто — взять и забыть, а жить с чувствами гораздо труднее, перебарывать их, чувствовать, как они бушуют внутри каждый раз, когда мыслями цепляешься за больную тему. Эмоции могут сделать человека сильнее только тогда, когда он сможет принять их и жить с ними. Дойдя до дома, Деймон с треском распахнул дверь, та от того, что он не рассчитал силу, сорвалась с петель и вылетела во двор. Вампир, кажется, этого даже не заметил. Он прошел в гостиную и допил остатки бурбона, надеясь потушить разбушевавшийся внутри него огонь, который сжигал все подряд, оставляя обугленные развалины. Не получилось. Да и как спиртом можно потушить костер? Он, действительно, идиот. Деймон покрутил в руках бутылку и с криком кинул ее в дальнюю стену на втором этаже. Она ударилась об дверь Стефана и разлетелась маленькими стеклышками по всему коридору. — Знаешь, — открывая свою дверь, произнес младший Сальваторе, — нормальные люди стучатся по-другому. Обычно, руками. — Стефан взглянул на парадную дверь и добавил еще один упрек: — Дверью тоже слегка иначе пользуются, она не одноразовая. В ответ Деймон лишь фыркнул. Его плечи осунулись, и он опустился на кожаный диван, опустив голову на руки. Мокрая одежда неприятно липла к коже, создавалось ощущение, будто его только что окунули в ледяной пруд, душу тоже заполнили этой холодной водой, заставляя больно сжиматься давно мертвое сердце. — Ты второй день подряд приходишь измотанным и на грани с сумасшествием. Что происходит? — Разве тебе не надо уважить своим присутствием блондиночку, — огрызнулся Деймон. — Она не пришла. — Почему? — Не сказала. Она не отвечает на звонки. Я как раз собирался идти за ней. Чего это ты вдруг забеспокоился за Кэролайн? — Да так… — обдумывая возможные варианты, протянул Деймон, ложась на диван. Через пару мгновений он вскочил с кровати и, бросив брату «Я с тобой», вылетел из дома, не давая возможности Стефану подумать. Младший Сальваторе, пожав плечами, поспешил за ним. Уже через пару минут они оказались у колледжа, в котором жили подруги. Деймон поднялся на нужный этаж и прислушался. За дверью было тихо, слышалось лишь биение одного сердца. Не стоит забывать, что будь там хоть десяток вампиров, сердца у них не бьются. Деймон показал Стефану жест, чтобы тот подождал его снаружи. — Я чего-то не знаю? — шепотом спросил младший брат. Деймон приложил палец к губам, призывая его заткнуться и ждать. Стефан разглядел в его глазах серьезность и настоящую собранность, которую Деймон демонстрирует достаточно редко. Похоже, за дверью и правда может быть что-то, о чем младший Сальваторе и не подозревает. Он кивнул. Деймон благодарно кивнул в ответ и зашел в комнату, тут же захлопнув после себя дверь, не дав Стефану даже заглянуть в маленькую щелочку. Перед вампиром тут же предстала еретик и связанные по рукам и ногам Кэролайн и Бонни. Последняя лежала в отключке, а Форбс смотрела на Мэри-Луиз таким взглядом, будто думала, что этим получится убить. Деймон сжал челюсти до такой степени, что на скулах проступили желваки. — Мы тебя уже заждались. Да, девочки? — блондинка перевела взгляд на заложниц. — Они не смогут тебе ответить, но, я думаю, они тоже рады. — Какого черта? — Отплачиваю тебе той же монетой. Ты убил моего брата, а я убью твоих подруг. Все честно. — Во-первых, у тебя проблемы со счетом, — вздохнул Деймон, —, а во-вторых, тебе же нужен я, отпусти обеих, тогда можешь делать со мной все, что захочешь. — Занимательное предложение, — усмехнулась Мэри-Луиз, — но мне не подходит. Сегодня играем по моим правилам. Но раз ты так хочешь, выбирай, кого отпустить. Блондинку, и тогда Беннет погибнет, а Кэролайн будет знать о твоем выборе, или отпустить ведьму: тогда твой брат вновь останется без любимой по твоей вине. Снова выбор. Деймон уже устал постоянно делать выбор, который разрывает его и без того маленькую душу еще на несколько жалких кусков. Он не мог позволить ни одной из них умереть, а если начнется сражаться, то проиграет, потому что Мэри-Луиз не только старше его, но еще и обладает ведьминскими силами. В таком случае умрут все трое. Ему нужен план, и чем быстрее, тем лучше. — Ты же понимаешь, что если ты убьешь кого-то, то развяжешь войну? — Она уже идет, Деймон, просто Лили этого не видит. Надо открыть ей глаза. — Убийством невинного человека или такого же невинного вампира? — вздернув брови, скептично спросил он. Мэри-Луиз на секунду задумалась, но тут же отбросила зарождающиеся сомнения и, возведя вверх подбородок, спросила: — Твой выбор? Деймон глубоко вздохнул. Его ответ очевиден. Но он не в силах издать и звука, он не хочет подставлять брата, который стоит за дверью и, скорей всего, все слышит. Что тогда начнется? После такого очередного выбора старший Сальваторе не сможет остаться самим собой. Да, он многих обрекал на смерть, но это было другое. Это был осознанный выбор, а не импульсивный порыв. Даже такому чудовищу, как Деймон, становилось мерзко, когда он чувствовал себя на месте палача. — Кэролайн, — неожиданно сам для себя выдал Сальваторе. — Отпускай ее. Форбс аж вздрогнула. Кажется, она была уже готова к смерти, а такого поворота в свою сторону она никак не ожидала. Может, Деймон оговорился? Помутнение рассудка на нервной почве. Когда он подошел, чтобы развязать, она дрожала всем телом, не веря в то, что он может бросить Бонни, свою лучшую подругу, на верную смерть. Несмотря на то, насколько сильно она не любила этого вампира, это было не в его правилах. — Будь готова хватать Бонни и валить отсюда, — прошептал ей Деймон, наклонившись к уху, когда Мэри-Луиз отвернулась. Когда он это произнес, Форбс поняла смысл его плана и незаметно кивнула. После этих слов, он мгновенно кинулся в сторону еретика, вызывая Стефана, чтобы тот, наконец, появился. Кэролайн, послушавшись вампира, хотела сбежать через окно, но обнаружила, что на комнате наложено заклинание: войти — можно, выйти — нельзя. Она тяжело выдохнула и хотела помочь Деймону, на что получила отрицательное рычание. Наверное, Деймон хотел обезопасить их обеих, к тому же, если она отойдет от Бонни, то ведьма останется совсем без защиты. Блондинка, услышав движение за спиной, резко развернулась и отразила нападение Деймона, отойдя в сторону. Она сжала кулак и начала приговаривать какие-то свои заклинания, чтобы мозг вампира начал плавиться. В этот момент дверь вышиб Стефан, обрушивая ее на Мэри-Луиз, та отвлеклась от своего заклинания и переключилась на младшего брата. Деймон тем временем, отломал от двери кусок дерева и, разбежавшись, воткнул его в тело блондинки. Мимо сердца он промахнулся лишь на пару сантиметров, Мэри-Луиз взревела и отошла к ближайшей стене, чтобы отдышаться. В глазах Деймона появилось отчаянное сумасшествие, он пошел на нее, готовый довести дело до конца. Вырвав ножку кровати, он кинулся в сторону еретика, но брат остановил его, потянув на себя. — Это того не стоит, — нравоучительно произнес Стефан, отбирая у Деймона оружие. Мэри-Луиз вытянула из себя самодельный кол и исчезла с помощью очередного заклинания, забирая с собой свое колдовство, наложенное на комнату. Глаза Деймона снова приобрели нормальный вид, и он кинулся в сторону девушек. Бонни понемногу начала приходить в себя после какой-то отравы, что подсыпала ей эта стерва. — Что произошло? — оглядывая разгромленную комнату, изумилась ведьма. — Ты во сне ходишь и крушишь все подряд, — вытирая кровь с губы, ответил с усмешкой Деймон. Злость на нее уже давно прошла, в душе осталась только обеспокоенность. Что, если эти клинически больные снова решат напасть на нее со своими играми? Он не может этого позволить, не может потерять ее. — Вот как, — саркастично ответила Бонни, поджав губы, все еще стараясь прийти в себя. Она взглянула в глаза Деймона и забыла обо всех вопросах, которые хотела задать. Ей стало холодно. Она вспомнила о том, что они должны были увидеться, о том, что она не пришла, хоть и не по своей вине. И ей стало очень стыдно, хотелось прямо сейчас извиниться, но она не могла позволить другим людям увидеть ее чувства, узнать о них с Деймоном. А было что узнавать? Несомненно. — Поживете пока у нас, — прерывая ее мысли, произнес Стефан, помогая Кэролайн встать на ноги. — Не знаю, какого черта на вас набросились еретики, но теперь вы в опасности. — Мой герой, — иронично произнесла Кэролайн и последовала за Стефаном на выход из комнаты. Деймон был доволен решением брата, а Бонни, кажется, немного смущена, но это не значило, что ей эта идея не пришлась по вкусу. Она поднялась на ноги и виновато взглянула на вампира. — Прости, я не пришла… — Я все понимаю, — снимая с себя теплую куртку, ответил Деймон. — Мэри-Луиза намного симпатичнее меня. — Ведьма усмехнулась и ткнула локтем в бок Деймона. Он натянул на голые плечи Бонни свою кожанку и улыбнулся. — Пошли отсюда. За вещами вернетесь завтра. Ей не хотелось объясняться перед Деймоном, да и не было в этом никакой необходимости, поэтому она была благодарна тому, что он свернул это в обычную шутку. Когда Беннет сделала первый шаг, она чуть не упала, Деймон вовремя схватил ее. Опустив глаза на ноги Бонни, он заметил значительное повреждение на правой ноге. Когда она успела удариться? Теперь он возненавидел Мэри-Луизу еще сильнее, как она посмела причинить ей боль? — Идти можешь? Бонни опустила взгляд и покачала головой. Вампир слабо усмехнулся и, присев, подхватил ее за колени и просунул руку под плечи. Поудобнее устроившись, она обвила его шею руками, чтобы не упасть с его рук, и благодарно улыбнулась. Он пошел к выходу, чтобы, наконец, почувствовать ночную прохладу города, спертый воздух в комнате мешал дышать. — Ты такая проблемная, — произнес Деймон, не опуская взгляда на ведьму. Она лишь уткнулась в его мускулистое плечо, пряча улыбку.