Сквозь преграды

— Почему она вдруг ожила, в принципе, вполне понятно, — размышлял Деймон, продолжая сидеть на том же диване, — непонятно только то, почему она вдруг превратилась в такую суку, что ей впору дьяволицей в Аду подрабатывать. Бонни была рядом, но молчала. Груз ответственности лег на ее плечи и никуда не сдвигался, она чувствовала себя безумно беспомощной и вместе с этим виноватой перед всеми: перед Деймоном, потому что поставила его в такое положение, перед Кэролайн за похищение ее парня, перед Стефаном — скорей всего, Елене нужна была именно Бонни, а младший брат — приманка, и, конечно, перед самой Еленой. Все должно было быть не так. Она должна была дожить до старости и с чистой совестью отойти к предкам, давая возможность Елене жить. Что теперь будет? Ночь сгущала краски и усугубляла положение. Каждая минута тянулась вечность, потому что бездействие вызывало полное ощущение беспомощности. Действительно, что они могли бы сделать? Они даже не знали, где искать Елену и насколько процентов можно быть уверенными в том, что Стефан еще жив. Не понимая мотивы Гилберт, невозможно было трезво оценить ситуацию. — Бонни, прекрати это, — тихо и довольно серьезно произнес Деймон, повернув голову в ее сторону. — Ты о чем? — Я читаю мысли симпатичных ведьмочек, а ты ни в чем не виновата, — ответил он с тенью улыбки на лице. У Беннет дрогнули уголки губ, после чего она опустила глаза. Скорее всего, он прав. Как можно винить себя за то, что осталась в живых, хоть и в роли вампира? Однако эмоции и чувства дело такое — выключить-то можно, но потом страдать будешь в два, а то и в четыре, раза сильнее. Лучше уж их оставить… наверное. Бонни вдруг задумалась, что у нее еще никогда не было возможности по щелчку убрать все то, что мешает жить так, как хочется: стыд, долг, ответственность, боль. Все это в мгновение ока может превратиться в пыль, а она…, а что она будет делать? Как она поведет себя, когда не будет скована цепями чувств. Это будет ее настоящее лицо? Настоящая она? Или же нет. Почему нельзя узнать, не прибегнув к этому. — Что мы будем делать? — нервно спросила Кэролайн, влетая в комнату и сбивая присутствующих с их размышлений. — Как и всегда, — пожал плечами Деймон, — выбираться из этого дерьма и вытаскивать моего братца. — Каким образом? Мы даже не знаем, где она… — удручающе констатировала Кэролайн, сжимая себя за плечи. Несмотря на то, что она около получаса пыталась привести себя в порядок, у нее ничего не получилось: размытая тушь виднелась в уголках глаз, искусанные губы чуть ли не кровоточили, все лицо выглядело так, будто она рыдала семь ночей подряд. — Елена всегда испытывала нездоровую любовь к кладбищам. Можно попробовать поискать там, — предположил Деймон. *** Каково это — очнуться в Аду? Как не потерять рассудок и не поверить в то, что это реальность? Можете представить вечные пытки, которые нет никакой возможности прекратить, только смириться, но смирение не наступает. Елена очнулась в очень странном месте, если быть точнее — место привычное, но атмосфера была другая. Она чувствовала, что темнота поглотила его, взяла над ним вверх, но Мистик Фолз никогда не был местом, про которое можно было бы сказать «поцелованное Богом». Однако даже этот город можно сделать еще более пугающим. Она оглянулась по сторонам. Рядом никого не было. Она сидела одна в комнате и не понимала: умерла ли она наяву или же это был страшный сон. Гилберт поднялась с кровати и вышла из комнаты. Это был дом Сальваторе, все пропахло запахом бурбона, а из чердака доносились крики. Это были нечеловеческие вопли, сквозь которые можно было с трудом различить мольбу о помощи. У Елены сжалось все нутро, она задрожала, но понимала, что ее чувство любопытства (и желание помочь) не простит, если она не спустится в проклятый подвал. На ватных ногах она начала продвигаться в сторону нужной двери, прислушиваясь к каждому шороху. Если посторонние звуки и были, то различить их между воплями было неподвластно даже чуткому слуху вампира. Она спустилась в подвал и увидела своего брата. Она не общалась с ним уже больше года, но радость от встречи с родным человеком перебивал тот факт, что он сидел закованный цепями, из ран на лице и теле струями сочилась кровь, а рядом сидел Деймон с перекошенным безумием лицом и ножом в руках. Он обернулся к Гилберт и привычным, но очень хриплым голосом произнес: — Ты голодна? Рвотный рефлекс сработал моментально, но Елена сдержалась, вены на ее лице взбухли, глаза залились кровью, и она кинулась на Деймона, однако второй Сальваторе тоже был в комнате. Он вышел из тени и схватил Елену под мышки, резким движением отбросил ее к стене. — Сиди смирно, — грозным голосом произнес он и подошел к ее брату. — Отключи чувства. Или не сносить ему головы. — Нет, — замотала головой Гилберт, рев вырывался из горла, слезы заливали глаза, вся комната с приглушенным светом от старой лампочки плыла, голова кружилась от смеси эмоций, удара и резких движений. — Не жалко братика? — вздернул бровь Деймон. — Мясник знает свое дело. Глазом моргнуть не успеешь, а твоего брата уже можно будет назвать безголовым. — Зачем?.. — слабым голосом выдавила. — Зачем вам все это? — рыдая, говорила Елена. Она, конечно, боец, но прекрасно понимала, что не выстоит против двух вампиров, сила которых превышает ее лет на сто. Смысла бороться не было совершенно, да и она была обессилена. — Отключи чувства, — прошептал ее брат, откинувшись на стену. — Ты… нет. Ты не можешь меня об этом просить. Все закончилось. Елена снова проснулась в кровати с полным ощущением того, что все произошедшее было сном. Однако, спустя пару мгновений, она поняла, что разбудили ее те же вопли из подвала. Она снова побежала на крик. И это продолжалось непрерывно. Каждый день она вставала с кровати, а через какое-то время обнаруживала, что кого-то из ее родных жестоко пытают ее же друзья. Мозг уже перепутал сон с реальностью, перестал сопротивляться происходящему, единственным желанием стало отомстить. Отомстить всем, кто посмел дотронуться до ее родных (порой даже умерших, но Елена этого не понимала или не помнила). Проживая так день за днем, Елена начинала понимать, что проще отключить чувства, что только это спасет ее от морального уничтожения, хотя по сути: отключив чувства, она опустится на самое дно и вряд ли кто-то будет в состоянии ее оттуда вытащить. Как сделать так, чтобы никто не умер? Ведь она не может быть уверена в том, что она не причинит никому вреда? И зачем это нужно братьям Сальваторе? Зачем они добиваются ее бесчеловечности? И почему они себя так ведут? С каждым разом ненависть Елены возрастала, желание отомстить вымещала любовь к людям, и в конечном итоге она поддалась на провокации своих друзей. Она отключила чувства, а дальше кто-то выключил свет, и она погрузилась в полную и беспросветную темноту. Очнувшись в гробу, она была уверена, что именно братья Сальваторе напичкали ее вербеной и заколотили ее деревянную ловушку. Она, не раздумывая отправилась мстить. Сейчас она сидела в склепе семьи Гилберт со Стефаном, который был скован цепями, щедро смазанными вербеной. Он не должен уйти из этого места живым, ровно так же, как и его «братик». Взгляд Гилберт был наполнен безумием и огнем мести. Ей хотелось крови. — Хэй, красотка! — услышала она снаружи знакомый надменный голос. — Не хочешь вернуть то, что украла? — Кого, — поправила Деймона Кэролайн, идущая рядом. — Не важно. Рядом был и третий человек. Конечно, Бонни молчала. Тихая ведьма, которая стала причиной смерти ее брата. Она убила его. И именно после этого Елена отключила чувства. Ведь… она доверяла ей, как лучшая подруга могла так поступит? Хотя какая уж она подруга. — Заходите, — выкрикнула Елена. — Игра началась, — добавила она едва слышно, пиная Стефана. Она убьет одного брата и оставит всю компанию страдать, но для начала поиздевается над ними. У Елены было время придумать изощренные издевательства над каждым в этой «семейке», и она была полна решимости на осуществление задуманного плана. *** — Бонни, зачем? — из последних сил кричала Елена, глядя на то, как душа брата покидает его тело. — Если ты сейчас же не сделаешь то, о чем я тебя прошу, то его дух будет вечно скитаться по этому городу. Он будет видеть, как вампиры едят людей, разрушают семьи и делают новых вампиров, но ничего не сможет с этим сделать. Его сердце будет разрываться каждый раз в буквальном смысле, ведь твой брат — охотник. Это, конечно, не заложено в них, но я могу этому поспособствовать. Жертвы будут его видеть, просить о помощи, но его руки будут скованы, он будет беспомощен. Хотя он всегда был таким. — Нет! Это не так. Не говори так о нем, ты ведь любишь его! Бонни лишь усмехнулась и продолжила обряд. Джереми истошно орал, он давно должен был порвать связки, но они оказались на проверку крепкими. Его вопль словно ножом резал сердце Елены, она была готова удавиться на месте, но была беспомощна, ведь после пары неудачных попыток наброситься, ее сковали точно так же как и брата. Она лежала на полу без сил и с болью смотрела на происходящее. — Хорошо… — слабым голосом вытянула Елена. — Я сделаю это, только прекрати. — В Елене не осталось сил на борьбу, она не хотела быть причиной смерти брата, не хотела видеть его угасание. Да, эгоистично, но она человек (отчасти), а для них это свойственно. — Начинай. Елена напряглась и погрузилась в себя. Найти тот самый переключатель было не сложно, но вот выжать его в обратную сторону стоило не малых моральных усилий. Она сжалась. Сколько она всего перенесла, не прибегая к этому безумному методу? Неужели, это единственный выход? Хотя что еще она могла сделать в такой ситуации? Разве что, воткнуть себе кол в сердце, но мучители позаботились, чтобы такого поблизости не было, да и не смогла бы она покончить с собой, но кто сможет сказать, что отключить чувства — лучше? — Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. — Таковыми были последние слова человечной Елены. А последним, что видела и слышала в нормальном состоянии, было: умерщвленное тело единственного родного человека, наглая ухмылка Бонни и слова… — Теперь он тебе не нужен. Наслаждайся, с любовью, Ка… Чувств больше нет. Остались только ненависть и желание отомстить.