Гало (от др.-греч. ἅλως — нимб, орео́л) - светящееся кольцо вокруг источника света.
Сеть цветочных магазинов, которой владеет Дин, довольно разветвленная. Точки рассыпаны по карте города, словно цветная мозаика, но Дин по какой-то причине облюбовал тот, что на Делавэр-стрит. Это напоминает Кастиэлю о распределении родительской любви между детьми, когда души не чаешь в каждом из них, и все же ненароком словом или взглядом выделяешь самого младшего, и ему достается тот уголок твоего сердца, что по размерам немного больше, чем занимают остальные; или о том, как ближе к Рождеству весь город загорается от бесчисленного количества лампочек и огоньков, но больше всего огней горит в центре, просто потому, что именно туда стекаются все дороги, будто тонкие нити сводят совершенный узор паутины к середине. Так произошло и с магазином на Делавэр-стрит. Там Дин обустроил собственный кабинет и там отстроил оранжерею с застекленной крышей, чего уж точно не увидишь в других магазинах. С тех пор он стал появляться там чаще, там Кас надеется найти его и сегодня. Он паркуется на противоположной стороне улицы и неуверенно улыбается, когда в голову в очередной раз приходит мысль, что теперь у него есть собственная машина. Подарок Дина. Он все еще не привык, хотя с того памятного вечера в мае прошло уже несколько месяцев. Кастиэль напрягается, когда к дому подъезжает машина, потому что звук двигателя Импалы гораздо мягче и вовсе больше походит на урчание. Этот же звук слишком громкий для тишины вечерних улиц этого района. Может быть, это Сэм. Приехал в гости, не предупредив. Он выглядывает в окно, отдернув занавеску, и хмурится. - Дин, что это? - он выходит из дома и обращается к мужчине за рулем синего пикапа. Ему казалось, Дин уехал за продуктами, и уехал он на своей машине. Дин глушит двигатель. - Это? Это пикап, детка. - Ясно. А где Импала? - парень подходит к открытому окну со стороны водителя, по пути легко проводя рукой по поверхности капота, невольно засматриваясь на машину. Он всегда знал, что если у него когда-нибудь будет машина, это будет именно пикап. - Бросил там, где подобрал это, - весело отвечает Дин, разводя руками вокруг себя. - Он не новый, - вдруг говорит Кастиэль, наконец, присмотревшись к модели машины. Настоящая красавица. - В смысле, он в отличном состоянии, но это же старая модель. 70-е? - 60-е, - поправляет Дин, улыбаясь. Кастиэль знает весь арсенал его улыбок. Эту он мог бы назвать... предвкушающей? - Ford Pickup 1967. Он исподлобья заглядывает в глаза Дину, подозрительно сужая свои, потому что Дину что-то слишком уж весело, в зеленых глазах - искорки смеха. - Нравится? - спрашивает Дин ничего не понимающего парня. - Она теперь твоя. Кастиэль задерживает дыхание. - Что? - Ты всегда мечтал о пикапе. - Дин... - выдыхает парень, округляя глаза. - Ты даришь мне пикап. Дин смеется. - Я знаю, родной. - Это же пикап, Дин! - счастливо взвизгивает Кастиэль, едва ли не подпрыгивая на месте от подстегивающих эмоций, и тянется к губам мужчины. Дин наклоняется к нему через окно, отвечая на суматошный поцелуй, а затем вылезает из кабины, громко хлопая дверью, и притягивает к себе парня, возвращаясь к его губам. - Но как? - Бобби помог мне. Он купил этого дружка, - говорит Дин, кивая на пикап, на капоте которого разливается свет из окна их дома, - у какого-то знакомого. Он пылился у парня в гараже, поэтому по дешевке. Мы пыхтели над ним вместе, каждый день по пару часов, в основном, пока ты был в колледже. - Дин... Спасибо, - тихий шепот парня теряется, заглушенный звуком нового поцелуя, потому что Кастиэль не знает, как словами выразить все то, что он сейчас чувствует, но Дин, кажется, понимает и без слов. Отстранившись, он по-мальчишески подмигивает: - Прокатимся? Кастиэль качает головой, улыбаясь воспоминаниям. Тогда они, несмотря на поздний час, поехали за город и долго смотрели на полотно звездного неба, лежа в кузове пикапа на импровизированном ложе из куртки Дина и тонкого пледа, который предусмотрительный Кастиэль прихватил из дома. В тот день они опробовали кузов его новенького пикапа как потенциально возможную и вполне пригодную поверхность для секса. Хмыкнув, он выбирается из машины и переходит дорогу. По мере приближения к магазину его рот сам собой восхищенно приоткрывается. Вверх по стене тугим потоком струятся густые лозы вьющихся роз, забираются на длинный прямоугольный козырек, простирающийся над массивной дверью и широким окном витрины. Надпись, выведенная белой краской на темном стекле, в котором Кастиэль мимолетным взглядом успевает выхватить и свое отражение, гласит:"ЦВЕТЫ не могут решить все проблемы, но это хорошее НАЧАЛО".
Краска переливается на солнце. Кастиэль улыбается ярче, чем оно светит. Дверь приветливо открыта, впуская внутрь нагретый солнцем воздух. На календаре значатся последние числа сентября, но асфальт под подошвами еще не остыл от летнего зноя. Кастиэль проходит вглубь помещения и почти сразу замечает Дина. Тот стоит к нему вполоборота и, активно жестикулируя, оживленно что-то объясняет миловидной девушке, пока ее тонкие пальцы завороженно проходятся по бутонам пионов. Рядом с ней мнется высокий парень, рассеянным взглядом изучая помещение. Дин замолкает, и девушка обращает вопросительный взгляд светлых глаз на своего молодого человека. Кас не слышит, о чем она спрашивает у него. Но парень что-то отвечает, перехватывая ее руку и невесомо прикасаясь губами в том месте, где ее пальцы касались цветов, и она счастливо смеется, встряхивая головой. Дин, по всей видимости, решив, что эта картина не предоставляется для чужих глаз, отводит взгляд и, наконец, замечает Кастиэля. Он удивленно приподнимает брови, а затем живая улыбка озаряет его лицо, настолько искренняя, что сердце парня сжимается от ответных чувств. Девушка снова привлекает внимание Дина, легко касаясь его локтя, и он возвращается к разговору. Кастиэль ждет, и пока ждет, рассматривает Дина. Собственническим взглядом он проходится по статной фигуре. Джинсы облегают сильные ноги, в них аккуратно заправлена белая рубашка из легкого материала, поверх нее - черный приталенный жилет, подчеркивающий осанку и ширину его плеч. Все пуговицы жилета застегнуты, кроме последней снизу, что в противном случае, Кастиэль знает, считалось бы дурным тоном; рукава рубашки закатаны до локтей, на левом запястье - наручные часы с широким ремешком, на ногах - начищенные туфли на шнуровке. Словом, он выглядит так, будто сошел с обложки модного журнала, на страницах которого подробно описывали все тонкости стиля smart casual, настолько великолепен, что болят глаза, и Кас почти завидует сам себе. Вздохнув, он продвигается вперед по залу и осматривается. Здесь красиво, повсюду цветы. Солнечно-желтые и нежно-фиолетовые фрезии; тугие бутоны кроваво-бордовых и розовых пионов с атласными лепестками; высокие розы с острыми шипами; белые и черные каллы; кружево цветков гортензий; тюльпаны, лилии... Целые ряды плотно прижатых друг к другу железными боками высоких ведер, в которых необъятными охапками стоят в воде цветы. Из каждого ведра помимо цветов выглядывает табличка, на которой мелом выведена цена за цветок. Он увлекается настолько, что не слышит звука шагов за своей спиной. Обернувшись в последний момент, когда Дин уже совсем рядом, вместо приветствия парень тянется поправить сбившийся воротник его рубашки. - Такой красивый у меня, - тихо говорит он, поглаживая большим пальцем кадык мужчины. - Что ты здесь делаешь, родной? - Дин легко целует его при всех, парочка ассистентов прячут понимающие улыбки, и щеки Кастиэля загораются от смущения, но и от удовольствия. Мужчина по-доброму усмехается, позабавленный такой реакцией. - За все время, что мы знакомы, я ни разу не был у тебя на работе. Это странно, не находишь? - И ты... - Дин смотрит на наручные часы. Кастиэль закусывает губу, - ушел с последней лекции ради этого? - Да, - осторожно отвечает парень, выдерживая недовольный взгляд зеленых глаз. Мужчина проводит большим пальцем по его щеке, качая головой, и цепляет из ближайшей вазы розу. Молча, он протягивает ее Кастиэлю, и щеки парня вновь наливаются краской. Кажется, Дин получает от этого вида почти эстетическое удовольствие. - Чарли, если буду нужен, я в своем кабинете, - обращается Дин к девушке в яично-желтом рабочем комбинезоне. Ее огненно-рыжие волосы и веселая улыбка импонируют Касу. Девушка, Чарли, напоминает ему Анну. - Хорошо, сэр, - кивает она. - И не называй меня сэр, - добавляет Дин так, будто повторяет в сотый раз. - Конечно, босс. То есть, Дин, - тут же спохватывается девушка, и ее звонкий смех разливается в помещении. Дин усмехается, сжав руку парня в своей, и идет к дальней двери, сопровождаемый все теми же понимающими ухмылками, долетающими до них от любопытных ассистентов в режиме онлайн. Кастиэль хмурится. Они входят в совсем небольшую комнатку, по всей видимости, рабочий кабинет Винчестера, и парень с интересом осматривается. Здесь есть стол, на котором нет порядка, старое кожаное кресло и стул без спинки, а еще шкаф; немного пыльно, но очень светло: яркий дневной свет льется из двух больших окон по обе стороны от стола, и маленькие пылинки летают в воздухе. На подоконнике стоит старый радиоприемник. Ненавязчивая мелодия такой же старой, как и приемник, песни разливается по комнате, но Кастиэль не узнает ее. - Мой кабинет, - для пущей ясности поясняет Дин, и Кастиэль весело фыркает, аккуратно помещая розу на стол. Дин усаживается в кресло, с которого местами уже слезает обивка, утянув его за собой. - Все они так смотрят, Дин, - поморщившись, говорит парень, удобнее устраиваясь на теплых коленях. Скользкие взгляды ассистентов все еще неприятно ощущаются на теле. - Не довелось оценить чувство такта моих ребят? - при взгляде на его недовольное лицо Дин смеется, запрокинув голову, и Кастиэль невольно перестает хмурится, засмотревшись. - Нельзя оценить то, чего нет, - отстранено говорит он, уже переключившись на другое. Пальцами ощупывает подбородок с легкой щетиной, линию челюсти, соскальзывает в ушные раковины, и возвращается к губам. Дин быстро улавливает перемены в его настроении, и слегка поворачивает голову, чтобы словить пальцы, невесомо изучающие форму его губ. Он посасывает указательный, втягивает его на две фаланги, и что-то в глазах Кастиэля меняется, когда он, резко выдернув палец из теплого рта, сталкивает их губы. Поцелуй выходит далеким от нежности, языки сталкиваются едва ли не судорожно. - Ты ел? - вдруг отстраняется Дин, и Кастиэль даже не сразу вникает в суть вопроса. - У меня есть блинчики. - Блинчики? - немного ошалело переспрашивает парень. После такого поцелуя меньше всего ему сейчас хочется блинчиков. - Дин, я не голоден. - Кастиэль, ты не обедал, - безапелляционно говорит Дин, как будто лучше его самого знает, обедал он все-таки или нет. Кас вздыхает. Он и правда сегодня не успел перехватить ни кусочка в обеденный перерыв. Дин указывает на низкий столик в углу, который Кастиэль сразу не заметил. Он недовольно съезжает с колен, быстро пересекает комнату и возвращается к Дину с небольшой тарелкой шоколадных блинов, заботливо прикрытых салфеткой. Они пахнут, как домашние: какао и теплом. - Откуда..? - начинает он. - Алекс Миллс на днях исполнилось восемнадцать, - перебивает Дин, открывая дверцу шкафчика и доставая оттуда вилку и баллончик взбитых сливок. Они снова устраиваются в кресле. - По этому поводу она, конечно, устроила вечеринку, я немного помог с цветочным оформлением и не взял денег. В благодарность Джоди испекла мне блинчики, - он довольно улыбается, придерживая парня за талию. - Я знаю, что ты любишь эту семью, - Кастиэль улыбается в ответ. - Джоди Миллс помогла тебе тогда, после случившегося с Брайаном. Дин внимательно рассматривает его лицо, что-то в нем отыскивая. - Именно так, - немного отстранено соглашается он. Оставив без внимания вилку, которую протягивает Дин, Кастиэль руками сворачивает блинчик и подносит к его губам. Дин кусает, прикрывая глаза от удовольствия. Джоди всегда лучше давалась выпечка, чем другие кулинарные изыски. А после случившегося с Брайаном Дин и правда общался с семьей Миллс достаточно тесно, чтобы иметь возможность за все эти годы в этом убедится. Он часто бывал приглашен к ним на ужины и праздники. Он с некоторым удивлением задумывается о том, что мысли о Брайане больше не поднимают черных хлопьев пепла со дна его сердца. И, судя по всему, со дна сердца Кастиэля - тоже. Мальчик стал спокойнее, увереннее в себе и в Дине. Он улыбается, глядя, как парень запрокидывает голову и выдавливает сливки из баллончика прямо в рот, сладко облизываясь. Внизу живота что-то напрягается от этой картины, и видимо, не только в животе. Кастиэль ерзает и немного удивленно смотрит на него. - Ты серьезно? Мы у тебя на работе. - Мы в моем кабинете, - поправляет Дин. - И ты так говоришь, будто я это контролирую, - смеется он. - Прекрати ерзать, и он тихонечко уляжется назад. В глазах Кастиэля загорается огонек. - Может, я не этого хочу, - говорит он и поводит бедрами. Дин напрягается. Кастиэль снова берется за сливки, выдавливает и неаккуратным движением большого пальца размазывает по губам мужчины, принимаясь слизывать. - Вкусно, - шепотом оповещает он потерявшего дар речи мужчину и переходит на шею. - Ну еще бы, - хрипло отвечает Дин, откидывая голову на спинку кресла. - Ох, люблю эту песню, - Кастиэль неожиданно поднимает голову, отвлекаясь от его шеи. Дин неровно выдыхает. - Сделаешь немного громче? За звоном в ушах Дин не разбирает ни слова, доносящегося из радиоприемника, но не может отказать этим синим глазам. Ему даже становится интересно, что за песню так любит его мальчик. Он тянется увеличить громкость и вслушивается в слова. Placebo. Мой милый принц. В голову приходит идея. - Перевернись, - говорит он на ухо парню. Кастиэль недовольно отпускает венку на его шее, напоследок проходясь кромкой зубов по нежной коже шеи, и Дин устраивает его полулежа на себе, прижимаясь грудью к спине. - Вот так, - тихо говорит Дин, задирая мягкую ткань футболки и перехватывая парня поперек груди. - Расстегни ремень, - начинает он. Руки Кастиэля запинаются несколько раз, пока он делает, что велено. - Спусти джинсы вниз, - мягко командует Дин. - Теперь трусы. Парня ведет. Он послушно выполняет все, что говорят, но руки дрожат, и тогда он вцепляется в руки Дина, разгуливающие по его груди. - Нет. Руки вниз. Верни их на член. И начинай дрочить, - выдыхает Дин ему на ухо. Теперь парень дрожит всем телом. Таким они еще не занимались, и он не вполне уверен, что Дин правда собирается... - Начинай. Дрочить. - с нажимом повторяет мужчина, и Кастиэль всхлипывает, опуская правую руку и начиная поглаживать уже возбужденный член. Рука Дина проскальзывает под его ногой и добирается до яичек. Кастиэль судорожно откидывает голову ему на плечо. Дин улыбается, прислушиваясь к словам песни, выжидая момент. Когда солист добирается до припева, Дин тихо вторит его голосу: - Поэтому прежде, чем я умру, запомни… Мой милый принц, ты – единственный*, - Кастиэль перестает двигать рукой, и Дин слабо улыбается, понимая, что парень услышал, что он имел в виду, что хотел этим сказать, и не пропустил мимо ушей, увлеченный собственным наслаждением. - Дин... - выдыхает он. - Тш-ш-ш, - раздается рядом. - Продолжай, - подталкивает мужчина, целуя шею и ласково перебирая яички. Больше он никак не помогает, и Кастиэль стонет, слишком громко, как ему кажется, и спешно поднимает левую руку ко рту, прикусывая костяшки, чтобы заглушить звук. Дин с улыбкой отнимает его руку ото рта, поглаживая покрасневшее от укуса место и, когда солист снова добирается до припева, Дин снова вторит его голосу, - мой милый принц, - и парень снова сбивается с ритма. - Ты - единственный... Вот, сколько ты значишь для меня, - шепотом говорит Дин, будто делится тайной, и Кастиэлю кажется, что он не выдержит такого напора на его нервную систему. Он задыхается, и крепче переплетает их пальцы. Другая рука Дина ложится ему на затылок, поворачивает его голову к себе. - Мой принц, - добивает он, не отрывая взгляда, и Кастиэль жалко стонет ему в губы, кончая. Песня заканчивается, сменяясь на другую. Парень судорожно пытается отдышаться, чувствуя прикосновение теплых губ к виску. Он думает, что момент как никогда подходит для того, чтобы сказать то, что он давно собирался сказать. Он не сделал этого раньше, потому что в своих чувствах был уверен, но в Дине - нет. Какое-то время он сомневался, боялся довериться еще один раз, потому что самые большие ожидания разбиваются на самые крупные осколки. Так было до того, как он подслушал разговор, который явно не должен был дойти до него. Его разбудил стук в дверь. Разлепив тяжелые веки, он поднимается с кровати, поплотнее закутываясь в плед из шерстяной ткани, и выходит в неосвещенный коридор. Где-то со стороны кухни раздаются приглушенные голоса, и он без задних мыслей направляется в ту сторону. - ...Прямо сейчас в той самой комнате, в которой я пялил тебя, как последнюю шлюху, спит... - Кастиэль резко, почти инстинктивно останавливается, узнавая голос Дина, и делает несколько шагов назад, чтобы встать в тень коридора. Сон как рукой сняло. Он не видит второго человека, но может примерно догадаться, о чем идет речь. По всей видимости, это один из тех, с кем Дин затирал простыни до дыр. Нахмурившись, он сосредотачивается на разговоре. - ...спит единственный человек, которого я хочу видеть в своей постели. Так что пошел нахуй с моего порога. Иди и предложи свою задницу тому, кому это интересно. И чтобы ты знал, ту кровать я сжег на заднем дворе крестного отца, - Дин захлопывает дверь перед носом парня, кажется, пораженного отказом до самой глубины души, раздраженно выдыхая. - Черт возьми. Мужчина скрывается в проеме кухни. Заварив себе крепкий чай, он блуждающим взглядом скользит по блестящей поверхности столешницы, раздумывая над этим визитом. Говорят, если перенести на бумагу свои самые потаенные страхи, а после сжечь, то страх развеется по ветру в крупицах пепла и больше не потревожит. Действуя по этой схеме, он правда избавился от старой кровати сразу, как только заметил, как Кастиэль иногда смотрел на простыни, прежде чем забраться в постель. И он понимал, что дело в большем, чем простыни, стиранные уже не раз. Поэтому сжег кровать в заброшенной части автомастерской, принадлежащей старику Сингеру, купил новую, а заодно поменял все комплекты постельного белья. Кастиэль ничем не выдал свою реакцию на это. Покачав головой, словно отгоняя ненужные мысли, он прислушивается к звукам из спальни, осознавая, что хлопок двери, наверное, был слишком громким, и не проснуться Кастиэль не мог. Но Кастиэль и не спал. Он слышал весь разговор. Отступая назад в тень комнаты, он улыбается. Дин так и не догадался, что он слышал. Что он подслушал тот разговор, если вернее. Когда Дин появился в дверном проеме спальни, он уже благополучно притворялся крепко спящим. Но ему есть, чем себя оправдать. Кастиэль любит стабильность, точную выверенность каждого шага и действия. И теперь, благодаря тому, что он тогда услышал, он имеет основания надеяться, что в этот раз его безраздельное доверие окажется оправданным, и он больше не боится. Он открывает рот, чтобы сказать то, что следовало сказать давно. - Не надо, - вдруг останавливает его Дин, догадавшись. Кастиэль беспомощно закрывает рот. - Я знаю, что ты хочешь сказать. И пока что, не надо. Потому что если ты скажешь сейчас, это... будет другим. Я не хочу иметь возможность списать это на послеоргазменный всплеск эндорфина в твоей крови. - Что? - Кастиэль хмурится, не на шутку разнервничавшись. - Дин, ты не торопил меня с признанием, хотя прошел не один месяц, и сейчас я правда хочу это сказать. - Я знаю, - Дин улыбается. - Я знаю, что ты любишь меня, что это правда. И я ждал так долго, чтобы услышать это, пожалуйста, сделаем по-моему. Скажешь потом. В любой другой момент, когда время покажется тебе подходящим, только не после секса. - Ты хочешь услышать это, когда будешь уверен, что у меня ясная голова, - Кастиэль качает головой, усмехаясь. - Хорошо, - соглашается он. - Будет по-твоему, если это так важно. - Спасибо. И на каждое последующее - Я люблю тебя, услышанное от Дина, Кастиэль всегда будет отвечать: - Я люблю тебя. Вместо неполноценных - Я тебя тоже или - И я. Это будет нравится Дину больше всего. Он будет наблюдать, как Кастиэль становится мужчиной. Как встает солнце и как оно садится за горизонтом каждый день, как восходит луна каждую ночь. Как один день сменяется другим, потому что независимо от людских желаний, ход времени никогда не останавливается, принося за собой перемены. Очередная неделя сменится неделей, очередная зима - весной. И лишь одно будет оставаться неизменным. - Я люблю тебя. - Я люблю тебя. * Строки из песни Placebo - My sweet prince.