Памятный вечер

Пожалуй, в его памяти это останется самым памятным вечером. Тем вечером, когда ди Анджело сам, без его подначиваний и долгих уговоров, без, казалось бы, извечных оттягиваний и ничем нерушимого смущения... его поцеловал. Черт, да по такому поводу Уиллу хотелось чуть ли не вечеринку-сюрприз с особо огромным размахом закатить, будто они саму матерь-Землю победили без единой потери. К сожалению, из состояния ликующего восторга пришлось выходить, ибо шаловливые тонкие пальчики его Нико поползли совсем не в том направлении, желая сжать его задницу. Судя по несвойственной сыну бога Подземного Царства потребности проявлять инициативу (в этом сын Аполлона убеждался не единожды на неделе), весьма настойчиво желая. - Стоп-стоп-стоп! - запричитал Солас, одергивая чужие ручки и вместе с тем разрывая пылкий поцелуй, сжимая крепко Нико за предплечья. - Туда нельзя, - а потом протяжно выдохнул, морщась от остаточного сладко-горького вкуса у себя на языке. - Хотя бы пока не объяснишь, что это за метаморфозы с тобой. Ди Анджело протяжно застонал и склонил голову набок, представляя солнечному парню каскад своих темных волос, спадающих на бледное лицо с заостренными линиями, хитрую, едва заметную ухмылку и пьяно-шальные глаза. Ничего так не стало вдруг волновать Соласа, как последнее. - Оу, мальчик мой, да ты напился. Уилл произнес это почти с явным восторгом, хотя его, однако, тоже было немало. Но удивления с желанием прикончить на месте покусившегося и желающего споить его собственность все же было больше. Радовало лишь то, что Нико был верным. И делал то, что хотел. А факт того, что Нико спаивали совсем не за тем, чтобы затащить в постель, даже не принимался его пораженным сознанием. - Ничуть, - пискнул, по-другому и не скажешь, Нико, наклоняясь и самозабвенно целуя теплую шею Уилла. Тому это понравилось. Тому это ой как понравилось - чувствовать движения влажного языка и шероховатые губы, смыкающиеся в поцелуе каждый раз, острые зубы и укусы не больнее укусов комаров. Отчасти даже рассмешило. И его ладони вновь заскользили по спине блондина, смыкаясь на талии и плавно переходя на поясницу. - Я что сказал? Убрал руки, - сказано это было веселым, но не без приказа тоном. Уиллу это даже понравилось - ди Анджело милейше надул поалевшие губы, а от неожиданности пальцы свои переместил на плечи сына Аполлона, возвышаясь у него на коленях в своем же домике Аида, что нуждался в перепланировке дизайна. Нет, Уилл точно убьет тех сволочей с лишней бутылкой алкоголя. Сначала отблагодарит, что позволили Нико раскрыться перед ним, а потом убьет. Руки так и сжимались, представляя хрупкие шейки юных любителей алкоголя. Выражение лица Нико его прямо растрогало. В один миг вся черствость прошла и скованностью тут совсем не пахло. Пахло другим, но Солас решил над этим не заморачиваться. Легкое амбре было даже в удовольствие, особенно если на твоих бедрах ерзает, и, главное, активно так ерзает, любимый полубог. Он взял в свои ладони раскрасневшееся лицо ди Анджело, нежно одаривая его губы коротким поцелуем. Сын Аида аж засветился, прижимаясь к чужому телу. - Я не пил, - говорит он, прикусывая нижнюю губу, обвивая шею Уилла. - Ага, я чувствую, - совсем без сарказма (если только чуть-чуть) сказал блондин и посмотрел в полуприкрытые, такие же темные как и сам их обладатель, глаза Нико. В них так четко все выражалось: и невысказанные желания, и попытки стать активом, которые Солас уже на корню прерывал и которые, как он понимал, навязанные (ну не мог мальчик, что принимал покорно и с удовольствием обратную роль, вдруг поменять мнение), и его чувства. Сколько же теплоты он увидел в одном лишь взгляде Нико, столько ее никто не дарил и никогда более не подарит. Уилл прошелся пальцами по чужим губам, почти мимолетно, притягивая мальчика для поцелуя. Никогда он еще не был в подчинении чужого языка, но, черт возьми, ему это понравилось и раззадорило его похлеще просмотра какой-нибудь порнушки в возрасте тринадцати лет. Интерес, желание хоть чем-то обладать и показать себя - все так и кричало об этом с каждой секундой, пока Нико сминал и кусал чужие губы, шершавым языком проходился и ласкал нёбо, и каждый раз тихо постанывал, когда делал неловкое движение бедрами вперед. Солас чувствовал себя изнеможенным с каждой секундой все больше, будто его изнасиловали, причем с его же подачки, а руки его, уже давно опустившись вниз, оглаживали холодными пальцами бледное тело под футболкой ди Анджело. Бледное, нежное и так необходимо теплое, ощущая каждую проходящую дрожь. Нико сам отпрянул, когда эти прикосновения стали невыносимы. Во всех положительных смыслах этого слова. Теперь он сам отдернул руки Уилла, приближая их к себе и прикасаясь к каждому его пальчику губами и кончиком языка. Фантазия блондина тут же стала подкидывать самые извращенные картины, которые только могли бы быть с таким сосредоточенным выражением у Нико на лице и желанием во взгляде. Соласу захотелось дать себе по лбу, а лучше, чтобы мальчишка, сидящий у него на ногах, дал ему хороший подзатыльник, как это часто бывает. Но вместо этого он... Уиллу даже перехотелось заканчивать свою мысль, хватило и того, что, когда большой палец его руки соприкасался с чужими губами, ди Анджело опустил свои руки ему на бедра, прямо, твоюбожьюмать, туда, с самым милейшим похотливом взором смотрел на него своими карими глазами и выглядел... и выглядел так распутно, что никогда бы не предстал перед Соласом в таком виде еще года три. Сын Апполона чувствовал себя как будто избранным. Тормоза никогда не останавливали его от желания пособачиться ради внутреннего удовлетворения и желания посмотреть на разозленного Нико, от желания затащить это смертельно опасное чудо в постель по три-четыре раза на неделе (пока молоды, этим надо пользоваться) и сейчас не остановит. Пускай Нико и пьян. Пускай и не до конца осознает свои действия. Пускай его наутро еще и отметелят хорошенько, вытрепав всю его полубожественную душу из бренного тела под громкие скандалы о его неимении совести и чувства контроля. Пускай. Зато он впервые сможет лицезреть счастье и восторг на лице ди Анджело, всю ночь часами напролет чувствовать его уверенность в каждом своем движении и радоваться, что тот наконец-то ничем себя не сковывает. Ни стыдом, ни совестью. *** Наутро Нико улыбался. Что привело Уилла в еще больший восторг и удивление. А еще боязнь, не ударился ли его мальчик-смерть головой, и не пил ли он с утра. Конечно, Соласу досталось. Конечно, досталось не так, как он предполагал - его просто целовали. Целовали до умопомрачения, пока Нико не убедился, что тот одной ногой в Элизиуме. Потом он решил, что с него хватит, и улыбка на его губах померкла. Осталось лишь полное удовлетворение в темных глазах и ощущение, что так и должно быть.