Lingua florum

Под конец мессы солнце светит в маленькие оконца храма так, словно задалось целью их выдавить. Испания, стрельнув взглядом по сторонам, не поворачивая головы со строго приподнятым в благоговейном внимании подбородком, украдкой тянет руку, чтобы одернуть воротник. Ему душно. Этого никто не видит. Даже он сам. Но он чувствует. Чувствует со всей отчетливостью то, что нескоро еще ощутят люди: он падает. Казавшиеся вековыми твердынями столпы его величия, неподвластные ветрам и сотрясениям, на деле обернулись обветшалыми античными колоннами, основания которых увивают алчные до опоры и редкой влаги дикие плетистые розы. Они уже красны от его крови, но все равно тянут ветви наверх – к нему. И скоро они свое получат – настолько пронзительно трещали, покрываясь разломами, базы колонн к северу от Гравелина. Неважно, что после этой оглушительной пощечины он снова поднял голову и солнечно улыбнулся, заставляя противников с опаской замереть, гадая, что у него на уме, а главное, какой козырь в рукаве. Он понес тяжелые потери, которые не восполнить отказом от тяжелых и неповоротливых галеонов в пользу более легких и маневренных. Приятно, но несущественно в конечном счете, что Англия спустил казну на самоуверенный и сокрушительно провальный выпад с «Контрармадой». Это не облегчило положения дел. Он, блистательная Испанская империя, не защищал Португалию и свои владения с уверенностью правого, как полагалось бы, а нервически отмахивался от английских атак, в большей степени полагаясь на вставшего с ним спина к спине Диего. Ведь одновременно война шла во Франции и Нидерландах. И по казне это все ударило не меньше, чем у Англии, не меньше... Больше, много больше. О реставрации католицизма в еретической Англии больше не может идти и речи. Как и о том, чтобы Артур разделял испанскую политику. Да, он имел несчастье столкнуться с испанскими кораблями в Атлантике и снести еще несколько ударов. Да, удары эти окончательно сбили с него спесь. Спесь, но не решимость заполучить корону. И нет, Кёрклэнд не остановится. Но в силах Антонио заставить его трижды хорошенько подумать, прежде чем влезть в испанские дела снова. Месса идет к концу, но ее завершение не приносит Испании обычного воодушевления и уверенности в своей счастливой звезде – лишь решимость. Мрачную, как стены Эскориала. Ведь сегодня он отправляется в Лондон. Растущие вдоль дорожки розы, алые, как сама кровь, провожают его, чуть покачивая на ветру пышными бутонами, и Антонио думает, что это очень символично – посадить розы у собора. Ведь что может быть чище и грешнее розы? Роза – совершенство. Она вмещает в себя все. Таинство жизни, ее неведомое средоточие в нежной головке с туго скрученными лепестками – и завершенность в распустившемся бутоне, чьи отяжелевшие лепестки, выламываясь и опадая вниз, говорят о скорби и смерти. Красоту и благодать. Роза свята. Роза грешнее самого лютого убийцы, грязнее последней шлюхи. В раю она росла без шипов – на земле стала под стать всему остальному, тленному и суетному. Чувственная, страстная. Положи ее рядом с вином – получишь символ совращения и сладострастия. Испании кажется ужасно ироничным, что в Сомерсет-хаус они с Англией оказываются один на один в зале, чей потолок усыпан розами. Англия сидит вальяжно, широко расставив ноги, и смотрит на него с нагловатой усмешкой: - Что, Тони, потаскали тебя гёзы за хвост? А тебе и ухватить их в ответ не за что, они так коротко стригутся… Захотел от меня зайти со спины? Как по-христиански, - едко тянет он. Испания думает, что дерзкий щенок в морях заматерел. Но ему еще далеко до волка. Испания отвечает, небрежно разглядывая свою перчатку: - Столь же по-христиански, как отвернуться от братьев по вере, чтобы открыть для меня Ла-Манш, куколка, - он поднимает взгляд на Кёрклэнда как раз тогда, когда до того в полной мере доходит вся оглушительность намека и добавляет, наслаждаясь зрелищем, как зеленые глаза выскочки затапливает смятение: - И не поворачиваться более. А к моим колониям и серебряному флоту и подавно. И тогда я, так уж и быть, позволю тебе и дальше катиться прямо в пекло. - Т-ты!.. – Англия, более всего гордившийся, кажется, тем, что отстоял свое, захлебывается воздухом от возмущения и оттого еще больше становится похож на мальчишку, быть коим ему совсем не хочется. Антонио думает, что взорвавшийся Артур – слишком хорошее зрелище. И что если Англия не научится смотреть своими злыми кошачьими глазами нечитаемо и холодно, далеко ему не уйти. Говорит он, разумеется, совсем иное: - Ну же, давай. Скажи. Все, что под розой, под ней и останется. - Ублюдок! – с ненавистью выпаливает Англия, срываясь с места. Испания не думает вскакивать в ответ: если Арти начнет драку на мирных переговорах, английская сторона будет скомпрометирована. Можно ли желать лучшей пощечины для выскочки? Он лишь умело блокирует, когда в лицо летит кулак, и сильным ударом ноги бьет под колено, заставляя мальчишку взвыть. Артур, припав на подбитую ногу, отшатывается назад. - Н-ненавижу… - цедит он, стремясь спрятать предательски выступившие слезы. Антонио улыбается солнечно и светло – так, как и полагается улыбаться Империи, над которой никогда не заходит солнце. Что, щенок, не ожидал, что живущее среди грандов воплощение страны умеет драться подлее пирата? Благородство в бою придумано трусами, боящимися пойти на все ради победы. Таким никогда не заманить солнце на свои земли в вечный плен. В носу стоит пьянящий аромат роз Эскориала – крупных, изумительно благоуханных. Когда он уезжал, они все стояли, уронив поникшие головки. Пояснения: к северу от Гравелина - речь о сражении, в котором 8 августа 1588 года была разгромлена Непобедимая Армада. Эскориал - резиденция короля Филиппа II, монастырь и дворец, расположенный в часе езды от Мадрида. Архитектура Эскориала монументальна и величественна, ее часто называют «монотонной симфонией в камне», однако многие, начиная с современников короля Филиппа, отмечали, что грандиозность строений, особенно собора, подавляет, вызывает чувство ошеломления, сокрушенности и даже тщетности молитв. Сомерсет-хаус - некогда городская резиденция герцога Сомерсет, в середине XVI в., после опалы герцога, перешла к казне. Здесь в 1604 г. проходили переговоры Испании и Англии о мире после войны 1584-1604 гг. …позволю тебе и дальше катиться прямо в пекло - по условиям мира Испания отказывалась от восстановления католицизма в Англии. под розой - не самое главное, но важное значение розы в символике – это благоразумие и осторожность, молчание и тайна, поэтому в залах совещаний розы часто рисовали в напоминание, что все, произнесенное sub rosa, должно остаться в тайне.