BTS. Драбблы.

Намджуну неприятно и непонятно. Еще где-то в глубине души - отвратительно и мерзко. От самого себя и собственной реакции, потому что после одного шота текилы - старшего хочется оттолкнуть от себя. Чтобы не видеть больших, почти анимешных глаз, не видеть тонкой кожи, не видеть пухлых губ. Не видеть уродующих это все шрамов. Намджуну от самого себя блевать хочется, потому что противно до оскомины. Он протягивает руку вперед и сжимает пальцы Сокджина, не отпускает, даже когда он тянет руку в сторону, смотрит из-под своих дурацких ресниц. Сейчас он себя ощущает монстром, типа - почти тем же, кто сделал это. Кто бы это ни был. Джин красивый. Джин безумно красивый. Джин идеальный, совершенный, почти божественный. Джин страшен, как смертный грех. Джин прекрасен, как смертный грех. Намджуну бы остановить поток бессвязных пьяных мыслей и отпустить чужую ладонь, прекратить бы зажимать Сокджина в уголке дивана в дико пафосном лаундж-баре, старший отбивается вяло, больше смотрит на него такими же пьяными глазами. И лучше бы не, потому что голову это кружит гораздо сильнее, чем оно надо. Целовать это лицо страшно и неправильно, он ощущает под губами рельеф шрамов, ощущает мягкую и нежную кожу, скользит ниже от щеки к губам, едва различая безотчетные просьбы прекратить это, потому что все смотрят, так нельзя, и прочие блаблабла. Намджуну до усрачки страшно оставаться со старшим наедине. Потому что он, кажется, его трахнет.