О злобных драконах, тёмных властелинах и неправильных рыцарях

Семидневная дорога подходила к концу, сделав латы тусклыми от пыли, а роскошный тёмно-зелёный плащ свисал за спиной понурыми складками. Предзакатное солнце светило вовсю, однако даже его вездесущие лучи не могли пробиться сквозь плотный сумрак овального входа в пещеру, где, если верить местным жителям, недавно обосновался молодой даже по меркам людей дракон. Рыцарь неспешно поправил перевязь с мечом, проверив, насколько легко клинок выходит из ножен и уже собрался надеть украшенный тёмными соколиными перьями шлем, но тут его внимание привлекло какое-то смутное движение на границе света и тени. Шлем так и остался позабытым, а сверкающий переливами заката в отражении драгоценных камней клинок на мгновение отразил взгляд, исполненный восхищения. Несмотря на подобающее воспитание, молодой человек не отличался жаждой превосходства, властолюбием и стремлением к безрассудным подвигам, хотя эти качества в его сословии служили явными признаками грядущей славы. Только недвусмысленный приказ отца вынудил почтительного сына отложить кисти (неподобающее увлечение для будущего главы рода) и отправиться к дальним восточным границам отцовских земель. Сейчас он, позабыв все наставления, остро сожалел о невозможности немедленно запечатлеть увиденное. Голубые, словно пара осколков рассветного неба глаза заворожённо встретились с диким огненным взглядом, глубоким и одновременно изменчивым, как само Время. Шорох крыльев потревожил сонное спокойствие луговых трав, а уходящее солнце словно осыпало своим сиянием любимого отпрыска, разбрасывая вокруг оттенки стынущего багрянца. Меч был отложен в сторону ради возможности беспрепятственно приблизиться к воплощению огненной стихии. Вертикальные зрачки дракона, казалось, с удивлением созерцают небесно-голубой цвет так близко от земли. Огромная голова слегка качнулась в недоумении, а обжигающий взгляд вот-вот должен был прочесть все мысли незваного чужака, но вдруг остановился, гася искру недоумения. Ни страха, ни отвращения, ни тем более жажды убийства в пришельце не ощущалось. Только восхищение, чистое, как лунный свет в серебряной оправе тихого озера. Словно этот двуногий был таким же сыном неба, как и он сам. Вместо испепеляющего жара дрогнуло светло-золотое крыло, давая возможность подняться на спину, устроившись хотя бы с относительным удобством… В звуках лютни слышался гул древесных крон на горных вершинах и песни ветра над облаками, и свист мощных крыльев, разрезающих воздух и даже, может быть, восторженный крик всадника на спине золотого дракона. Трактирщик знал, что в этот вечер певец больше не будет радовать публику, а просто начнёт пить, провожая стылым взглядом катящиеся по столу монеты. У менестрелей есть безраздельная власть над финалом, поэтому он всегда оставлял героев парить навстречу закату. Людям нравятся волшебные сказки. Имени рыцаря он никогда не называл, даже если просили. Что поделать, если в реальной жизни дракон оказался весьма традиционным, а в память о друге остался только оплавленный шлем и эта песня с красивым финалом.